про медведя

      Не нравится мне охота на медведя. Даже и не знаю, почему. Хотя охотился я на него всего один раз ...

      - Слово предоставляется кандидату в члены партии, ассистенту Иванову. Командиру студенческого сельхозотряда радиотехнического факультета!

      Пока я шёл к трибуне, секретарь по идеологии обкома КПСС, представительная дама чуть за пятьдесят, довольно доброжелательно меня рассматривала. Ректор, склонившись к ней, что-то быстро говорил, кивая в мою сторону. Наверное, о наших успехах на «картошке». Они ещё не знали, что  сейчас в строгое течение партконференции добавится немного огня и страсти. Собственно, я и сам этого ещё не знал. Просто я хотел рассказать, что заключать договоры с хозяйствами нужно четко определяя объёмы работ, расценки и премии. И слегка упрекнуть обком в том, что эти требования не «спускают сверху» централизованно. Получилось чуть резче ...

      После защиты диплома меня распределили на должность ассистента на родную кафедру. Ассистент - низшая ступень в преподавательской карьере. Самая высокая учебная нагрузка и самая маленькая зарплата. Коллектив был мне хорошо знаком. С Сёмой мы вообще были друзьями по стройотряду. Сёма тоже был ассистентом, отличным мужиком и даже немного «блатным» - зятем одного "большого" функционера. Перед ним, при желании, простирались блестящие карьерные перспективы, но Сёма внезапно оказался офицером "двухгодичником" в войсках, а мне в наследство досталась часть его учебной нагрузки и звание «командира зонального сельхозотряда» института.

      Я поехал в стройотрядовской форменке. Со всеми значками и нашивками она смотрелась очень авторитетно и совхоз не увидел подвоха в моём предложении заключить «аккордный» договор. Тем более, что ещё никто и никогда до этого не умудрялся уехать с «картошки» не то, что с деньгами, а хотя бы без долгов.
 
      Однако уже к середине сентября выяснилось, что отряд преспокойно справляется с ударным планом, заложенным в договор. Неожиданно для Никитича - директора совхоза, мы творчески подошли к грязной и рутинной работе и слегка оптимизировали бизнес-процессы уборки картошки. Ожидаемые затраты совхоза на зарплату обозначились с существенным превышением к расчётным. Тогда с командиром решили потолковать в неформальной обстановке …

      - Тут комбайнёры медведя на "овсах" видели. Поехали на охоту?

      - Так  я не охотился никогда, у меня и одежды подходящей  …

      - Всё найдем, давай прямо завтра, с обеда, лады?

      - Лады.

      В багажник директорской «Нивы» повара совхозной столовой погрузили кастрюльку специально  приготовленного жаркого, а к нему солёные огурчики, грибочки, варёные яички, душистого хлебца и четыре холодных поллитровки «Столичной». Перекусить слегка.
      
      Подъехал «412-й Москвич» районного прокурора. Рядом с  прокурором сидел главный охотовед района. Мы пожали друг другу руки. 

      До "овсов" было километров двенадцать-пятнадцать за лес по извилистой грунтовке. Сразу на место не поехали. Нужно было опробовать оружие и проверить меня. Но сначала, по традиции, отметить выезд на охоту. В небольшом сосновом бору машины приткнули бампер к бамперу и Никитич вытащил на капот две поллитровки, большой гранёный стакан и четыре куска хлеба «на занюх».

      Стакан налили до краёв и немного «с горкой».

      - Тебе первая чарка, командир, ты  у нас областное начальство …  Давай, за дружбу и за удачу!

      В те времена я ещё был спортсменом. Но и, увы, излишне радеющим за дело неопытным молодым человеком ...

      Водка из стопки пьётся одним глотком. Р-р-р-раз и всё. Водку из большого стакана нужно пить не спеша, как воду. При этом и воспринимается она всеми чувствами организма, как вода.
 
      Всего при себе у нашей компании оказалось шесть бутылок. Два куска хлеба из четырёх остались не тронутыми. Про жаркое и огурчики в багажнике никто не вспомнил.

      - Командир, а ты стрелять-то умеешь?
 
      - Стрелял в войсках из «Калашникова» и «ПМ».

      - Вот, держи. Итальянское.

Мне зарядили «жаканами» новенькую «вертикалку» 12 калибра с полированным ореховым прикладом.

      - Куда?

      - А вон ту сосенку видишь?

Психологическая расслабленность при стрельбе очень важна, даже при некотором нарушении координации. Тонкая сосенка метрах в тридцати разлетелась брызгами с первого выстрела.

      - Могёшь, командир … На медведя с тобой не страшно идти! 

      Но мы поехали не на "овсы", а домой к охотоведу. Посмотреть на лосёнка, который у него жил. Ну и ... водки при себе больше не было ...

      Лосёнок на тонких ножках, с огромными мохнатыми ушами, осторожно и недоверчиво вытянул шею и съел с руки два оставшихся куска хлеба. 

      Жена охотоведа накормила нас щами, под которые незаметно «ушли» еще две бутылки водки.
 
      - Едем, скоро смеркаться будет!

      Посреди поля, на холме, «Нива» неожиданно задёргалась и встала. Компания вышла из машин и стала разбираться в ситуации с обильным применением матерных технических терминов. Я тоже полез под открытый капот и начал глубокомысленно трогать разные трубки и провода.

      Откуда-то, из чистого поля, окружающего нас на два километра во все стороны, материализовался довольно прилично одетый мужик и тут же упорядочил ремонтные работы.

      - Ну-ка, сядь, погазуй.

      Ногой, свободно болтающейся в чужом "заколеннике", опытным путем я определил, где тормоз, где газ и начал нажимать и отпускать педаль. Движок заревел.

      - Потише газуй! Во-о-о!!!

      Капот опустили. Мужик сразу же куда-то исчез, также загадочно, как и появился.
 
      - Ну-ка, проедься!
 
      Я отжал сцепление, врубил первую и поехал. Директор, суматошно размахивая руками, побежал за мной.

      - Куда ты, стой!!!

      Я резко нажал на  тормоз и машина тут же задёргалась и заглохла. Сразу стало понятно, что же с ней произошло до этого.
 
      Меня пересадили на заднее сиденье, а охотовед сел рядом с Никитичем и стал показывать дорогу.

      Было уже около семи, когда мы начали располагаться к охоте.

      Директор забрался на комбайн. Прокурор лег за небольшую копёнку и тут же заснул. Охотовед разместился рядом со мной. На всякий. Человек-то «из области».

      Смеркалось. Начало накрапывать …

      Я проснулся от выстрела. Палил директор с комбайна. Что-то ему померещилось ... Заметно было, что он тоже только что очнулся.

      Было уже довольно темно. Медведь за прошедшее время мог уже сожрать и весь овёс и нас.  Но судя по всему, был достаточно опытным, чтобы понять по храпу, что нас много и не стоит связываться.  Да ещё и перегаром несло за версту ...
 
      - Поехали мужики!  Похоже, не придет он сегодня … погода не та! 

      Назад решили ехать коротким путём.

      Дождь усиливался. Свет фар выхватывал из водного тумана  участки извилистой дороги. Впереди мелькнул силуэт слегка покосившегося дома.

      - Чегой-то там? Заблудились, что ли?

      Мы вышли из машин. Огней в доме и в округе не было.

      - Аааа … Здесь механизатор один живет – сказал Никитич – Сейчас разбудим, спросим, как короче до Вятки доехать.

      Он начал колотиться в дверь на крыльце, потом решил, что нужно стучать в окно и ушёл за угол.

      - Во, блин – донеслось из-за угла – Мужики, идите ка сюда.

      Мы подошли, смахивая воду с лиц. Окна дома были заколочены крест-на-крест. Ещё один крест, простой, деревянный, едва проглядывался в темноте неподалёку от дома. За крестом виднелись перила моста и чернела довольно широкая речка.

      - Понял я, куда мы зарулили – задумчиво покашливая, поведал Никитич – это остатки от старой деревни, бабка тут древняя жила, колдунья, померла лет пятнадцать назад.

      Стало как-то неуютно и немного зябко внутри. Мы помолчали. Дождь лил не затихая. Мой, тоже изрядно уже древний рыбацкий плащ, практически не спасал  и совхозный ватник постепенно пропитывался водой. В карманах ватника мокли патроны. Где было вверенное мне иностранное дорогое ружье, я не помнил.
 
      - Вроде нам здесь через мост – промолвил Никитич – пойду гляну.

      Он решительно двинулся через мост в темноту. Мы помялись и встали под козырёк на крыльце.

      Никитича не было минут двадцать. На наши крики он не отзывался. Наиболее трезво соображавший прокурор решил послать охотоведа на поиски.

      - Ружьё возьми.  Дуплетом стрельнёшь, значит нашёл – посоветовал он охотоведу.

      Охотовед пошёл к машине. Навстречу ему из света фар неожиданно возник Никитич.

      - Всё. Нашёл я дорогу. Не надо нам через этот мост ехать. Мы же реку не переезжали, так? А мост тут всего один на сорок километров, так что мы на правильной стороне, только развилку пропустили.

      Я долго размышлял впоследствии, как же он оказался по эту сторону реки, если ушёл через мост и реку назад не переплывал, но понял, что в общей канве событий того дня, это несущественные детали …

      Минут через пятнадцать мы добрались до шоссейки.

      - Ну, пока. Я в Пестово поеду, домой, а тебя прокурор довезёт до Вятки.

      Я пересел в «Москвич». Куда и когда исчез охотовед, я не заметил.

      Через пару километров, после крутого поворота,  в двигателе что-то затрещало и скорость стала резко падать.

      - Что такое? - спросил прокурор у себя самого и начал переключать передачи. Включилась только «четвёртая».

      - Да, твою же … - прокурор, горячась и эмоционально жестикулируя, рассказал, с применением неизвестных технических терминов, как устроена коробка передач, что он думает про систему внутреннего сгорания и про устройство мира в целом.

      Дождь пошёл стеной, машину бросало из стороны в сторону на залитых водой выбоинах дороги областного значения.
 
      Показались огни Вятки. Дождь мгновенно перестал, как будто его выключили. Студенты, «взволнованные» моим долгим отсутствием и по этому поводу шатавшиеся по поселку в два часа ночи в обнимку с девчонками, тут же были отправлены спать с обещанием завтрашнего «разбора полетов». Я же побрел в дом для приезжих, где из удобств была холодная вода в рукомойнике и туалет во дворе, и где жили мои старшие по возрасту подчинённые – Юра и Толя. Вытаскивая из промокшего ватника неиспользованные патроны, я кратко рассказал им про особенности местной охоты на медведя и завалился на кровать …

      Разбудил меня Юра.

      - Пора проводить линейку.

      - Проведите без меня. И, да. Принеси чего-нибудь попить из столовой.

      Юра принёс трехлитровую банку молока, которую я тут же, в два приёма осушил.

      Примерно к середине дня, со страшной головной болью, «сушняком» и шатаясь, я выполз на улицу и сел на лавочку перед домом. Стояла великолепная солнечная, тёплая и сухая погода. Потихоньку я начал приходить в себя.

      Из-за поворота появилась директорская «Нива». Никитич, с лицом чуть румянее обычного, радостно помахал мне рукой.

      - Привет, командир! Чего сегодня на правление не пришёл? Болеешь? Ну ладно. На охоту вечером едем? – спросил он совершенно серьёзно ...

      На охоту мы больше не ездили. И договориться со мной на корректировку договоров не удалось.

      Через две недели, улетая из районного центра домой на рейсовом «кукурузнике», бригадиры отряда обклеивали берёзы красными хрустящими советскими «десятками» и фотографировались на их фоне. Лучшие заработали чистыми около полтораста рублей и никто не получил менее полста. По тем временам это было фантастикой. Возможно поэтому, когда на следующий год на радиотехнический факультет впервые за семь лет было выделено одно место в члены партии, его предложили мне.
 
      - С учетом активной жизненной позиции и организаторских способностей, – сказал секретарь партбюро, представляя мою кандидатуру. Со дня, когда за те же самые качества меня хотели отчислить из института с «волчьим билетом», прошло всего пять лет.
 
       На медведя я не охочусь. Видимо, это не моё ...