Никакой разницы

      Белые ковры из светящегося волокна мягко заглушили шаги вошедшего, и без того неслышные.
      — Вип-клиент, — шепнула Мелани своей подруге Стеф, только второй день стажирующейся в зоне рецепции. — В таких случаях зови меня или Боба, для них мы всегда открыты, даже в нерабочее время.
      Стеф открыла рот, но не смогла издать ни звука — черная ряса, подпоясанная белым кушаком, словно отняла у нее дар речи. О том, что вип-клиенты могут быть католическими монахами, ей не говорили, да и смотрелось это дико — тонзура на фоне эмблемы корпорации, изображающей пару нейронов, слившихся в экстазе.
      — Корпорация «Сегодня и всегда», — радостно пропела Мелани. — Чем могу помочь, мистер Медейрос?
      — Вы знаете чем, — без улыбки ответил монах, останавливаясь там, где его настиг вопрос. — Ничего нового.
      — Конечно, — она зачем-то поправила прядь волос, и без того безупречно лежавших на ее голове. — Будьте добры, присядьте на пару минут, я вас позову.
      — Это же Андреас Медейрос, — сдавленно прошептала Тильда. — Новый Ботичелли. Как ты думаешь…
      — Никаких автографов, — не меняя выражения лица, произнесла Мелани. — Не вздумай его беспокоить. И ни слова о…
      — Я вчера была в вашей Новой капелле, — вдруг ляпнула Стеф так громко, что все вздрогнули и повернули к ней головы. — Той, что на холме, помните? Как вам это удается, мистер Медейрос?
      — Что именно? — вежливо уточнил монах в наступившем гробовом молчании, прерываемом только жужжанием камер видеозаписи под потолком.
      — Так рисовать ангелов, и небеса, и все это...
      Боб отчаянно затряс головой, но было поздно, Стеф уже вышла из-за стойки, подошла к монаху и присела на корточки рядом с его креслом, глядя на него снизу вверх собачьими глазами. Со стороны это выглядело похожим на преклонение колен, и Медейрос отложил в сторону книжечку, которую держал в руках, неловко повернул в ее сторону некрасивое длинное лицо.
      — Я просто рисую, — сухо ответил он. — У меня нет никакой тайны.
      — Вы не держите в голове плана будущей картины? — жадно спросила Стеф. — Не делаете раскадровку или эскизы? Не ищете модели?
      — Нет. Все это приходит само при правильном состоянии духа.
      — А в этом мистеру Медейросу помогаем мы, — Мелани подошла и носком туфли ощутимо пнула подругу в ляжку, не снимая лучезарной улыбки. — Точнее, наша корпорация, которая может воссоздать в трехмерной реальности любой мотивирующий момент из его памяти. Простите ее, мистер Медейрос. Она новенькая.
      — Ничего, — кивнул тот. — Я понимаю.
      — Для вас все готово, Тильда проводит.
      Медейрос встал и направился за Тильдой к двери, не взглянув больше на Стеф. Сказать, что Мелани была в ярости — значило бы ничего не сказать, но как только она посмотрела в лицо подруги, все слова моментально испарились у нее из головы. По щекам Стеф катились слезы, оставляя за собой дорожки туши.
      — Ты чего? — испугалась Мелани. — Чего ревешь? Вытри сейчас же, все записывается.
      — Ох, Мел, — всхлипнула та, размазывая тыльной стороной черный потек. — Это так прекрасно, то, что он делает. Меня там накрывает такое умиротворение, такой покой… Ради этого стоит жить. Я ведь и сама рисую, но даже близко не могу вот так. Сижу вот вместо этого на ресепшене, как дура. А если бы хоть одним глазком...
      Мелани открыла рот и снова закрыла, когда до нее дошла суть вопроса.
      — Боюсь, тебе его рецепт не поможет, — покачала она головой. — Он воссоздает похороны. Каждый раз одни и те же.
      — Похороны? — безмерно удивилась Стеф, точно не она секунду назад плакала. — Чьи?
      — Насколько я поняла — ректора духовной семинарии, своего наставника. Снова и снова проживает его смерть со всей доступной реальностью.
      — Как можно использовать смерть близкого человека? Это же такая боль.
      — Это для нас боль, мы простые люди со своими комплексами и страхами, скорбим, горюем, а он другой. Ему над могилой могло открыться что-то важное и вечное, потустороннее, чего нам не понять.
      Стеф упрямо мотнула головой.
      — Мне только на пару секунд, — умоляюще попросила она подругу. — Клянусь, я больше никогда не попрошу тебя об этом.
      Мелани вспомнила, как сама жадно смотрела записи особо именитых клиентов на заре своей карьеры и кивнула. Чем быстрее у Стеф пройдет этот интерес, тем лучше для работы.
      — Ладно, возьмешь его запись, когда он уйдет, — разрешила она. — Только не очень-то увлекайся.

      Стеф она нашла в операторской, прокуренной маленькой комнатке, где давно уже не осталось персонала в связи с окончанием рабочего дня. Кондиционер сердито гудел, вымывая из воздуха сизые клубы табачного дыма, которые висели над головой подруги. Мелани размела их рукой и присела на соседний стул, бросив взгляд на работающее виртуальное кресло.
      — Ну как? — осторожно поинтересовалась она. — Видела сонмы ангелов? Есть контакт?
      — Да, есть, — Стеф затушила сигарету в электронном аннигиляторе. — Я пять раз прошла его запись, чтобы не ошибиться. Она воспроизводит не целиком похороны, а только один их фрагмент. Один-единственный. Когда во время прощальной речи какая-то баба из приглашенных его по заднице погладила. Как раз когда гроб опускали. Красивая женщина, молодая. Наверное, чья-то родственница.
      Мелани опустила руку с только что прикуренной сигаретой, и дым ровной струйкой потек к потолку, пока она смотрела в лицо подруге.
      — Ну и какая разница? — наконец спросила она.
      Стеф подняла на нее задумчивые глаза.
      — Получается, никакой. Абсолютно.