Васька

Ваську в подъезде любили все. Нескладный, ушастый и костлявый, он топотливой тенью метался за каждым в надежде получить лакомство или ласку. И получал. Потому что, как уже было сказано, Ваську в подъезде любили все — ну, кроме Лёшика, конечно. Чем больше сюсюкала над хвостатым приблудой Алка, чем жирнее куски выносил на блюдечке Иван Петрович, чем чаще склонялась над миской с пакетом молока Куся — тем сильнее росло раздражение Лёшика. Но Васька, казалось, этого не замечал: он гонялся за Лёшиком, пытался играться с ним, однажды даже повис на штанине. Лёшик с остервенением скинул надоедливую тварь с себя — так, что Васька перелетел через всю площадку, врезался в стену и сел, потряхивая ушастой головой.

— Ну че, козел, допрыгался? — поинтересовался у Васьки Лёшик. — Дальше хуже будет, намотай на свой сопливый ус!

— И не стыдно вам, молодой человек, так с котом поступать? — за спиной тенью возникла Ангелина Владимировна. — Вы ведь знаете, что жестокость с животными указывает на серьезные психологические проблемы? Да? Нет? Я бы на вашем месте обязательно обратилась к психиатру! Если хотите, могу посоветовать отличного специалиста!

Ангелина Владимировна отчитывала его добрых полчаса: время свободное имела, как унижать знала и любила. Лёшик с ней не пререкался — себе дороже! — только краснел, кивал и кусал губы. А Ваську после этого случая поклялся любой ценой извести.

Первую попытку мести поганцу Лёшик предпринял в понедельник. Специально проснулся пораньше, собрался побыстрее — и пока подъезд был по-утреннему пуст, сунул Ваську в сумку и поспешил к остановке. За остановкой был огороженный пустырь, бывшая стройка, на котором обосновалась стая собак. Живущие там животные были диковатые, к людям недоверчивые, а потому тощие и голодные. И попавший на их территорию котенок должен был стать отличным перекусом.

Прибыв на место назначения, Лёшик нервно оглянулся по сторонам — и пихнул Ваську в дырку забора.

— Не благодарите, — буркнул мститель котам и резво побежал к автобусу, который как раз подъехал к остановке. — Приятного аппетита!

Оставалось надеяться, что Лёшика не засекли соседи. В крайнем случае, он запросто мог оправдаться и списать все на то, что котенок за ним увязался сам — и пусть доказывают обратное, если уж так припекло. Зато то, что с Васькой покончено, Лёшик знал твердо. И это радовало до невозможности.
 
Но вечером, стоило Лешику переступить порог подъезда, котенок бросился ему под ноги. Так опрометчиво похороненный Васька оказался жив-здоров, традиционно нагл — только хвост значительно уменьшился, превратившись в маленький обтрепанный обрубок. От неожиданности и удивления Лёшик даже уронил купленную для празднования победы бутылку пива. Что ж, честно: ни победы, ни пива.

— Мусор за собой уберите, — рявкнула проходившая мимо баба Оля, — а то насвинячат и тикают, паразиты!

Лёшик ответил бабе Оле неразборчиво — чтобы и с бабкой не связываться, потому что кому он нужен, этот старческий маразм в действии, и себя не опозорить услужливостью. Но осколки убрал и лужу подтер. И даже успел шепнуть Ваське:

— Ничего, не радуйся, все равно я тебя урою! Моя возьмет, я упрямый!
 
В среду Лёшику опять пришлось просыпаться рано: до работы надо было успеть сделать полный круг на маршрутке. Нашему герою опять улыбнулась удача: подъезд был пуст, Васька дремал на своей лежанке. Лёшик торопливо сунул котенка в сумку и бодро пошагал к остановке.
 
Всю дорогу Васька был странно тих и спокоен — Лёшик даже несколько раз проверял, не сбежал ли пленник. Но тот только начинал мурчать от случайных прикосновений, даже не пытаясь царапаться. На конечной остановке, где маршрутка делала разворот, воспользовавшись тем, что салон был пуст, а водитель вышел к диспетчерам, Лёшик выкинул котенка на улицу:

— Вали искать себе новый дом, мурчачо. Привет семье!
 
От идеальности задуманного плана и легкости его выполнения Лёшик целый день ходил счастливый — ровно до того момента, как, входя в подъезд, споткнулся о наглого кошака, уминающего творог. По сравнению с утром Васька был слегка потрепан и трехног. Правую заднюю лапку Васька старательно поднимал повыше.

— Как он молочное любит, — умилилась Тоня. — Даже рыбу не так. Где ж он лапу ушиб, бедняга?
 
С Тоней можно было не заморачиваться — и, ругнувшись, наш герой рванул к себе в квартиру.
 
В ночь с пятницы на субботу Лёшику не спалось: мучили сожаления, что придется отказаться от шашлыков с друзьями и надо будет марать руки. Но от одной мысли, что победа может остаться за Васькой, решимость увеличивалась в несколько раз.
 
В субботу Лёшик уже по привычке проснулся рано утром. Прихватил заготовленный рюкзак, поймал в подъезде еще дремавшего Ваську, сунул его в сумку и поспешил на автобус.
 
На место наш герой прибыл только несколько часов спустя. Как того требовал план, выбранное озеро было огромным, полноводным и безлюдным: слишком глубокое и достаточно далекое от трассы, чтобы не быть Меккой для праздных туристов. Убедившись, что ему не помешают, Лёшик достал специальный мешок с пришитыми грузиками, посадил в мешок мурчащего Ваську, плотно завязал, привязал к мешку еще один камень — и кинул подальше, почти на середину озера. Дождавшись, чтобы круги разбежались по воде, а озеро успокоилось, Лёшик выкурил сигарету, попрощался с Васькой и пошел домой.
 
До квартиры Лёшик добрался уже поздним вечером, уставший и измученный долгим днем. Радоваться победе сил не было — хотелось залезть в ванную, выпить чего-нибудь покрепче и завалиться спать.
 
Но планы на вечер рухнули в один момент. На коврике у его квартиры сидел Васька — мокрый, безглазый и неотвратимый, словно проклятие.