Впервые в Петербурге дни 5-6

День пятый
 
Утром сияло солнце, и намытый город приглашал на прогулку.
Они вышли из дома в десять часов и теперь шли по Невскому, переговариваясь, и  любуясь дворцами, и решётками. Дошли до"Зелёного моста", что через реку "Мойка", где с двух концов моста, наперебой приглашали громко по радио на теплоходные экскурсии по рекам и каналам "Северной Венеции".
 Но Алёнка, уже привыкшая к таким приглашениям, теперь залюбовалась "Строгановским дворцом".
 - Как он красив! - восхищалась она, - теперь, - с игривой улыбкой, глядя на тётю Катю, сказала она, - я буду всем знакомым в Саранске хвалиться, что, я, стоя на Зелёном мосту, любовалась "Строгановским дворцом", и ещё я расскажу, как будто я экскурсовод, я расскажу им, что этот дворец строил архитектор Растрелли, и что Строгановский дворец очень похож на Эрмитаж, потому что Растрелли построил и Эрмитаж и его. И что "Строгановский дворец" построен тоже в середине восемнадцатого века.
- Да, - сказала тётя Катя, - ты ещё не забудь рассказать, что дворец принадлежал крупному меценату Строганову, потому что мало кто знает, для какого Строганова он строился. Он строился для президента академии художеств и тому Строганову, который содействовал развитию таланта своего крепостного архитектора Воронихина. Но есть и другая версия этой истории, будто бы Воронихин был вовсе не крепостным, а его внебрачным сыном. И не забудь рассказать, что это тот Воронихин, талантливый архитектор, который потом построил "Казанский собор" . Ты ещё скажи, что у Строганова -  президента академии художеств, часто бывали Фонвизин, Державин, Крылов...  И вообще, это очень хорошо, что ты собираешься рассказывать про достопримечательности и историю Петербурга своим знакомым. И, на всё воля Божья, а вдруг тебе приведётся жить в Петербурге.  Представь теперь, что ты уже долгое время живёшь здесь, и к тебе приехала твоя знакомая, которая впервые в Петербурге и очень интересуется этим прекрасным городом, что бы ты ей рассказала? Ну, например вон про тот  голубой дом?
- Вон, про тот? - спросила Алёнка и быстро затараторила," Голландская церковь", памятник архитектуры девятнадцатого века, где-то тридцатые годы.Архитектор Жако...
- Подожди, подожди, не так быстро, - остановила её тётя Катя, - Рассказывай медленно, чётко. Скажи, что в этом доме помещалась редакция журнала "Отечественные записки".
  Около магазина "Рыба" и "Дом мод" они остановились. Тётя Катя рассказывала: "Это бывший дом Мертенса. Построен в двенадцатом году двадцатого столетия, архитектором Лялевичем"...
- А там вон, мы проходили, там лютеранская церковь, - перебила её Алёнка. - Ой!- она встала неожиданно, - там "Казанский собор"! Она долго стояла и любовалась, потом  вдруг, как засмеётся, она не могла вымолвить не слово на вопрос тёти Кати  "Что ты смеёшься?", только что-то нечленораздельное  произносила, потом со смехом сказала "Евстигенеев" и продолжала смеяться громко, так что на неё обращали внимание прохожие. Но она, посмотрев на тётю Катю, перестала смеяться, видя, что та явно, не одобряла её, излишне громкий, смех. 
 - Ой, прости, - сказала она, - я вспомнила, как в кино хромой Евстигнеев сшиб, вон ту, колонну.
 Они перешли дорогу, и Алёнка потянула тётю Катю, говоря,
 - Пойдём рассмотрим собор поближе!
- Ты иди, а я посижу здесь на скамейке. - сказала та.
 Алёнка ходила по ступенькам, любовалась собором, его скульптурой, обошла памятник Кутузова, пришла и спросила тётю Катю,
- Кто скульптор памятника Кутузову?
- Орловский! А вон тот памятник Барклаю де Толи.
- Я пойду посмотрю памятник, а заодно и Казанский собор с той стороны.
- Иди, а я почитаю. Только не очень долго, чтобы я не пошла тебя искать.
  Алёнка ходила не очень долго, пришла, села рядом и сказала,
 - Там решётка очень красивая и фонтан какой-то.
  Она хотела, чтобы тётя Катя оторвалась от  своей "Библии" и опять спросила: 
 - А какова высота Казанского собора?
- Шестьдесят два метра, - ответила тётя Катя и, сняв очки, закрыла "Библию", положила их в сумочку.
- Это легко запомнить, - улыбнувшись, и, посмотрев на Алёнку,  сказала она, - Адмиралтейство - семьдесят два, а этот, на десять метров ниже.
  Они посидели молча несколько минут. Алёнка разглядывала "Дом книги" и произнесла,
 -  Какое высокое это здание!"
- Какое? А ,"Дом книги". Он предполагался больше, но власти не дали американцам построить на Невском небоскрёб, только глобус разрешили...
- Каким американцам? - перебила её Алёнка.
- Строили его американцы для американской компании швейных машин "Зингер"
- А там, - сказала Алёнка,- немного погодя, указав на голубой дом:"Метро какое-то. Народу  там тьма!
- Станция метро "Невский проспект". Выход на канал Грибоедова. Бывший дом Энгельгардта, - потом спросила племянницу: "Помнишь драму Лермонтова "Маскарад"?
- Конечно помню!
- Вот  именно там и происходили сцены этой драмы.
 И она начала рассказывать: "Здание это в тридцатых годах девятнадцатого столетия , стало основным концертным залом столицы, где выступали Глинка, Лист,Берлиоз, Рубенштейн, и многие другие известные композиторы, певцы и музыканты. А во время же войны , - продолжала рассказывать тётя Катя, - в это здание попала авиабомба, и его первым начали восстанавливать в Ленинграде. И при реконструкции был включён в него вот это метро, т.е. "Канал Грибоедова"  Закончила свой рассказ тётя Катя и встала, сказала,
 - Пойдём туда, постоим на мосту!
   Только перешли дорогу, Алёнка радостно вскричал,
 - Ой! "Спас на крови!"
  Они встали на мосту и любовались церковью, каналом, и всем окружающим.
 - Ой, как здесь красиво! -  восхищённо, то и дело, повторяла Алёнка.
- Но здесь очень шумно, - сказала, тётя Катя. Она улыбалась, глядя на племянницу. Алёнка будто и не слышала её замечаний и продолжала говорить с восторгом,
 - Ой, отсюда и Адмиралтейство, и весь Невский как на ладони, ой, красиво как! А "Спас на крови", смотри, как сказочный теремок!
  Здесь, действительно было красиво, но очень шумно и многолюдно. То и дело раздавался зазывающий голос, предлагая "Петербуржцам и гостям нашего города экскурсию на теплоходе, по рекам и каналам Санкт-Петербурга. Здесь стояли в ряд торговки сигаретами, и непрерывная толпа людей проходила, громко разговаривая. Восторг Алёнки скоро кончился и она сказала тёте Кате,
- Пойдём отсюда, здесь так шумно!  Они пошли дальше по Невскому, и снова тётя Катя рассказывала Алёнке: "...костёл Екатерины, построенный в восьмидесятых годах восемнадцатого века архитекторами Валеном-Деламотом и Ринальди ..."
 - Каким Валеном-Деламотом? Тем что строил малый Эрмитаж? - прервала её Алёнка.
   - Да именно им, - ответила тётя Катя, и одобрительно посмотрела на неё. Она рассказывала дальше "Вон там Пожарная каланча, архитектор Феррари.  Рядом, вон тот портик, был построен вначале архитектором Руска..."
- А потом? - перебив её, спросила Алёнка
- А потом этот портик, не был очень долго, в связи со строительством метро "Гостинный двор" сломали. Его снова построили только в семьдесят втором году двадцатого века, и, уже конечно не архитектор Руска.  Правда он очень похож на бывший портик..."
 - А вон то здание, длинное-предлинное и есть "Гостинный двор"? - спросила Алёнка, указывая на  "Гостинный двор" рукой.
- Да, его строили долго, и разные архитекторы. Начал строить архитектор Растрелли, но потом...достроили в основном по проекту Валена-Деламота.
 И потом, в войну он пострадал сильно, был разрушен,и надо было его строить снова, и его строили уже по новому проекту...
- А это, что за прелестное здание? - перебила её снова Алёнка, указывая на гостиницу "Европейская" и вдруг воскликнула
,- Ой! А вон памятник Пушкину и Русский музей! Пойдём снова там посидим и ты мне всё-всё расскажешь!
  Они свернули  по улице Михайловской, но тётя Катя продолжала начатый рассказ о гостинице "Европейская". Она рассказывала: "...эта самая богатая и комфортабельная отель. В разные годы здесь останавливались: Штраус, Дебюсси, Тургенев, Горький, Маяковский, и другие известные лица. Гостиница эта построена по проекту Фонтана, в семидесятых годах девятнадцатого века..." 
  Но Алёнка, видимо, не слушала, она вздохнула и сказала, не отводя взгляд от памятника Пушкину,
-Как он вдохновенно читает! Нет, ты посмотри, он будто бы живой!
  Тётя катя засмеялась и сказал:"Как ты его любишь!" и погрозив пальцем улыбаясь сказала:"Не делайте себе кумиров на земле..."
 Но Алёнка, очарованно продолжая смотреть на Пушкина, добавила так же восхищённо и тихо,
 - Будто он перед слушателями, всегда будто здесь вот так стоял и читал!
- Нет не всегда, - засмеялась тётя Катя, - памятник здесь поставили только в пятьдесят седьмом году двадцатого столетия, скульптор Аникушин - добавила она, поставили его при реконструкции этого скверика.
- А Русский музей когда построили?- спросила Алёнка.
- Русский музей построили значительно раньше, в девятнадцатом столетии, в девятнадцатом году, начали его строить, а закончили в двадцать пятом году. "Но его строили для брата царя Александра, - рассказывала она, - его строили для Михаила. Вначале его называли "Михайловский дворец". Здесь все дворцы, почти, построили по проекту Росси, и Русский музей он строил..."
 Они стояли у сквера, и тётя Катя указала на противоположный дом, и говорила: "Вон тот дом, например, построил архитектор Жако, сейчас это "Филармония", а раньше было здесь "Дворянское собрание."  Тот вон дом, "Малый театр оперы и балета" построил Брюллов и так далее..."
 Алёнка восхищённо смотрела вокруг и сказала,
- Ты всё знаешь! Ой, как красиво! Кра-со-та! Прямо для поэтов! А вон и "Спас на крови"! И почему я не поэт, вот бы воспеть эту красоту!
 - А ты попытайся, - улыбнулась тётя Катя, и села на ближайшую скамейку.
 Алёнка осталась стоять, притупив свой взгляд, через несколько минут подошла к скамейке и прочитала:
Под липой скамейка, направо за ней
Малый театр и Русский музей
И словно из сказки "Терем любви"
Вырос пред нами "Спас на крови"
- Не плохо!- похвалила её тётя Катя, - но я что-то не припомню сказку "Терем любви."
- Ну,это так, для рифмы,- замялась Алёнка
- Даже так, - взяла её за руку и усадила рядом с собой тётя Катя. Но так просто не следует делать.  Улыбнувшись, она добавила - если ты хочешь писать хорошие стихи, трудись, и просто так, ничего не делай. Просто так, многие пытаются приобрести славу.
 Тётя Катя увидела, как помрачнела её племянница. Она погладила её по волосам сказала,
 - Без труда не вытащишь и рыбку из пруда, но, - добавила она, - когда-то придётся всем предстать перед Богом и ответить Ему, за каждое сказанное слово и за все дела. Бог - Судья строгий! - всегда помни об этом.
 Алёнке этот разговор не нравился и, чтобы его отвести, она спросила,
 - А вон там, что за дом?
- Это бывший дом Вельегорского-выдающегося деятеля музыкальной культуры.
 Здесь выступали; Лист, Берлиоз, Шуман, Полина Виардо... и, потом Вильегорский переехал отсюда, и здесь жила Карамзина, у которой в последние годы жизни, часто бывал Пушкин. А в середине девятнадцатого века, здесь жил Алексей Толстой.
 Алёнка с интересом слушала, но повернув голову к музею, сказала:
- Ты начни рассказывать с Русского музея, чтобы мне лучше это всё запомнилось, потому что, если я приеду когда-нибудь с кем-нибудь сюда, то обязательно начну рассказывать с Русского музея.
 - Конечно же, я тоже люблю Русский музей, - сказала тётя Катя, - а рассказывать ты начни так: "Русский музей. Архитектор Росси. Построен в тысяча восемьсот девятнадцатого-двадцать пятого года, для великого князя Михаила, брата царя Александра Первого, -ты это запомнишь?
- Да, у меня хорошая память!
 Потом, голос тёти Кати прозвучал обыкновенно мягко, и не так серьёзно, она, посмотрев на Алёнку, сказала,
-Видишь, дворец находится за чугунной  решёткой, так раньше строили усадьбы. Посмотри, какая великолепная колоннада!  Какая широкая и красивая лестница! И по сторонам её львы...
  И она  с поволокой на глазах и удовлетворённо улыбнувшись, восхищённо сказала, любуясь этим великолепием: " Один из красивейших дворцов нашего города..."
 - Ну, может быть, я так не скажу, все и так увидят эту красоту,- сказала Алёнка, - ведь, ты сама говоришь: "Красота не требует комментарий.
А я просто скажу: "Русский  музей. Архитектор Росси. Построен в двадцатых годах девятнадцатого века...- и, прервав себя, Алёнка указав рукой на театр и спросила, - а про то здание мне что рассказать?
 Тётя Катя, глядя, на здание театра сказала: " Академический малый театр оперы и балета". Строил Брюллов, по проекту Росси, в начале тридцатых годов девятнадцатого века. Перестроен в шестидесятом году того же века Кавосом.
 В начале, до Октябрьской революции - это был "Михайловский театр", но в тысяча девятьсот восемнадцатом году, он стал называться "Малый оперный театр"
 И тётя Катя, посмотрев  кругом, на все здания площади, улыбаясь сказала,
 - Все здания здесь спланировал Росси. Он отдал этой красоте пятнадцать лет своей жизни. Спасибо ему!  "Спасибо ему,- добавила она и уже тише сказала, - спасибо ему, за эту красоту! Благослови его Бог! Будь с ним в вечности, дай ему покой и радость!
 - А вон там что? Что за афиша?
- Там, в подвале,  в одиннадцатом году двадцатого века, открылось литературно-артистическое кафе "Бродячая собака". Там выступали Есенин, Горький, Маяковский и Ахматова...
- Какое смешное название этого здания! Наверное потому что артисты и литераторы всегда голодные, как бродячие собаки, - засмеялась Алёнка.
 Но тётя Катя серьёзно продолжала рассказывать, указывая на другой дом,
 - Вон, про тот дом, я уже немного рассказывала тебе. Это - гостиница "Европейская". Построена в семидесятых годах девятнадцатого века архитектором Фонтаном.
  Она указала рукой на небольшой, двухэтажный красивый дом, и продолжала рассказывать:  "...театр Муз-комедии - единственный театр, который действовал в блокаду. А там вон школа, - указала она на другой дом, - построили уже в советское время, архитектор Троицкий. Школа очень удачно вошла в ансамбль площади.
- Если бы и не было вот здесь всех этих замечательных дворцов, я бы всё равно прибегала сюда, просто посмотреть на Пушкина...
- "Не делайте себе кумиров!" -  смеясь, снова сказала тётя Катя. А ты слишком любишь Пушкина и он, видимо твой кумир!
 - Но он же многих любимый поэт, - оправдывалась Алёнка, и добавила, - Пушкин вечный!
- Вот уж нет, вечный Один только Бог, - очень серьёзно сказала тётя Катя, - Господь всех предупредил; "Я,Господь Бог ваш и не будет других богов..."
   Они шли медленно к каналу Грибоедова и тётя Катя всё говорила Алёнке о Боге. 
 Дойдя до канала Алёнка слушая тётю Катю, и в то же время любуясь церковью "Спас на крови",  думала о вечности и, о красоте. Она слышала такие простые, вроде, слова, которые она уже не однажды слышала, что Бог-есть любовь! но она впервые поняла их значение.
 Потом они, не спеша, пошли в сторону церкви, и тётя Катя попросила Алёнку рассказать, что она запомнила о церкви "Спас на крови".  Алёнка рассказывала и рассказывала, пока они шли до неё.  Затем она остановилась у чугунной массивной решётки канала, и  затихла. Она медленно провела рукой по гранитному столбу и чугунному остову. Посмотрела на бурлящий от народа Невский проспект, и тихо сказала,
 - Ах, Петербург! Ты такой разнообразный! Но ты, именно таким мне будешь всегда снится!
  В голосе её была тоска. Она была сентиментальная. И Тётя Катя, зная это, и чтобы её ободрить, обняла её, и сказала,
 - Я буду молиться, чтоб ты приехала сюда ещё не раз!
 Когда они дошли до сада, Алёнка, погладив чугунный цветок, спросила,
 - Что, у решёток тоже есть архитекторы?
- Конечно, вот у этой тот же Парланд, что строил тот собор.
 И снова они, как тогда в ту белую ночь, сидели на скамейке, в Михайловском саду, и даже опять на той же скамейке. Как и тогда Алёнка то и дело убегала любоваться, то павильоном Росси, то Михайловским замком, или же стояла на берегу Мойки, и любовалась Марсовым полем, Летним садом, и всей панорамой, которую она так полюбила. Прибегала к тёте Кате, и, сама того не замечая, говорила ей стихами: "Знаешь, там так красиво! Чудесно, прекрасно, куда бы не бросила взгляд, течёт там Фонтанка, Лебяжья канавка, Михайловский замок, а там Летний сад."
 Алёнку удивляло и восхищало всё. Она всегда, когда в очередной раз прибегала, повторяла: "Ну как, как можно спокойно сидеть, вот так, на скамейке при такой красоте!
 Тётя Катя только улыбалась, и смотрела на неё. Взгляд её был ласковый и будто говорил; " Какая ты ещё девочка! Благослови тебя Бог, моя племянница!"
- Ну пойдём туда, там, ведь, Михайловский замок! - ты, ведь, обещала о нём много-много рассказать!
- Пойдём! - встала со скамейки тётя Катя, и они тихо пошли по тенистой аллеи.
  Когда они стояли у замка, тётя Катя рассказывала о прошлом, перед глазам Алёнки проплывали, словно на экране, картинки: вот она видит живого Павла Первого, щупленького в "треуголке"  взлахмоченного, такого, какого его изображали на картинах. Вот перед ним архитектор Бренна, и он ему приказывает строить дворец-неприступную крепость, со всех сторон окружённую водой...
   А тётя Катя продолжала рассказывать: "...напрасно он приказал вырыть рвы и заполнить их водой. Напрасно  он приказал сделать этот замок неприступным
и через канавы строить подъёмные мосты. И напрасно он  "заточил" себя здесь от своих врагов, и заговорщиков. Ведь, заговорщики жили с ним, были его близкими. Говорят в заговоре участвовал его сын - Александр Первый".
- Как?! Тот самый царь, что победил Наполеона?
-Да, именно он.
 Они подошли к памятнику Петра Первого, который стоял у Михайловского замка, и Алёнка узнала, что этот памятник пылился долго в подвале, пока Павел не поставил его здесь, и, что первоначально заказала его Екатерина, что этот памятник должен был стоять на месте нынешнего "Медного всадника", и то, что этот памятник не удовлетворил "высочайшую особу" то.есть Екатерину, и тогда вместо этого памятника, сделанного скульптором  Растрелли,отцом того Растрелли, который строил Эрмитаж, она, Екатерина вызвала из Франции скульптора Фальконе с ученицей  Марией Колло, которая и вылепила величественное лицо Петра Первого, потому что лицо у Фальконе никак не получалось, и, что, в итоге, теперь на площади Декабристов стоит не этот памятник Петру, а Фальконевский Пётр, которого Пушкин назвал "Медный всадник", и, что этот, Растреллевский памятник, Павел поставил здесь и приказал сделать надпись "Прадеду от правнука", так как Павел и был правнуком Петра Первого".
 Они сели на скамейке недалеко от замка, и рассказ о временах Павла продолжался. Потом, через некоторое время, шагали у Зимнего стадиона и рассказ перешёл на архитекторов и архитектуре, о вельможах, живших в этих домах на улице Итальянской и на Садовой улице.  И снова они, незаметно пришли в сквер перед Русским музеем, и сели недалеко от памятника Пушкину. Тётя Катя открыла сумочку и достала Библию, а Алёнка встала и пошла осматривать знакомую местность. Она любовалась памятником.  Потом ещё ходила за мороженным и булочками. Так и прошёл этот день. "День отдыха"-назвала его Алёнка. Они пришли домой уже в девятом часу, и уже до полуночи никуда не ходили.
 А в полночь тётя Катя спросила племянницу,
 - Ну как ты пойдёшь гулять?
- Пойду! - ответила Алёнка, - вот немного ещё полежу и пойду!"
- Ты так снова уснёшь! Вставай на ноги!
- Куда пойдём?- спросила Алёнка, вытираясь полотенцем.
- На Фонтанку, - ответила тётя Катя, - ты же туда просилась. Но вначале мы покушаем, -добавила она и вышла на кухню.  Когда она вошла с дымящей кастрюлей  картошки. то застала племянницу быстро-быстро пишущую в блокнот.
 "Стихи"- успела  подумать тётя Катя, и Алёнка это подтвердила тут же, сказав; " Вот послушай!" и прочитала;
Святой Михаил, Архангел-хранитель
Что ж плохо, ты, Павла хранил?
Дворец неприступный, царь-повелитель
Напрасно водой окружил.

Враги, Павел Первый, тебя окружали
Ты прожил в замке сорок дней
С тобой во дворце заговорщики жили,
Противники жизни твоей.

О тех временах и легенду о Павле
Михайловский замок хранит,
Но главное важно, что в городе славном
Прекрасная память стоит.
 - Ну хорошо, пускай пока память постоит, а ты иди кушать, сказала тётя Катя.
   +    +   +   +   +   +   +   +   +   +   +   +   +   +   +   +   +  +

(Пятая Белая ночь)

 Немного постояв на Зелёном мосту, тётя Катя сказала Алёнке: "Ну, рассказывай, что запомнила!"
- Вот это "Строгановский дворец", - начала Алёнка, - построен по проекту Растрелли в середине восемнадцатого века. Вон там, Голландская церковь, по этой стороне дальше, "Дом Мертенса". Дальше, вон там, улица Большая конюшенная. За тем, вон, домом - лютеранская церковь Петра и Павла, дальше...
там памятник Гоголю и...
  И незаметно Алёнка стала рассказывать в стихотворной форме: "А вон там изящный Казанский собор, костёл Катерины, Армянская церковь и длинный-предлинный Гостиный там двор, а вон "Европейская" сразу за ней памятник Пушкину, Русский музей..."
- А вон библиотека,- смеясь в такт ей сказала тётя Катя.
- Ой!  Забылась, извини! - сказала Алёнка, а дальше ты рассказывай! - сказала она выйдя из подземного перехода.
 Тётя Катя, нарочно, сделала серьёзное лицо, и тоном экскурсовода начала: "Публичная библиотека имени Салтыкова-Щедрина, архитектор Соколов. Александринский театр, архитектор Росси. Памятник Екатерине второй, скульптор Опекушин..."
- Ой! Опекушин!? Как Аникушин. Это же легко запомнить!
- Пойдём, вон там скверике посидим! - уже своим обычным мягким голосом сказала тётя Катя.
- Ой! Кра-со-ти-ща! Постой, тётя Катя, давай немного постоим! Я хочу рассмотреть всё здесь как следует.
  Почти час они стояли у Публичной библиотеки, и Алёнка узнала много-много из достопримечательностей этого прекрасного места. Она узнала кто и когда из знаменитых людей посещал библиотеку, узнала кто изображён на скульптурах, что украшали здание библиотеки. Она с восторгом рассматривала и Александринский театр и близлежащие дворцы.
 А тётя Катя объясняла всё, что её интересовало. Она говорила: " ...это лишь часть площади Островского. В восемнадцатом веке эту территорию занимало усадьба Аничкова дворца. Здесь стоял парковый павильон, приспособленный под Малый театр, а Росси построил здесь два симметричных павильона с фигурами русских витязей, скульптором которых являлся Пименов..." 
 - Знаешь, -  сказала тётя Катя, - пойдём, посидим там в скверике, и я тебе ещё многое расскажу, а то я устала.
 - Ой, - спохватилась Алёнка, - конечно, пойдём! - я и забыла, что мы здесь долго стоим. Ты,конечно же, устала! Пойдём, пойдём скорее!
 Они сели на пустую скамейку, и тётя Катя продолжала рассказывать: "Росси работал здесь двадцать лет. Он начал вот с этих павильонов, в шестнадцатом году девятнадцатого века, а закончил всю площадь в тридцать четвёртом году..."
- Восемнадцать лет! - уточнила Алёнка.
  Тётя Катя посмотрела на племянницу, ничего не сказала, только улыбнулась, хотя ей не нравилось, что Алёнка очень часто перебивает её. "Александринский театр" продолжала она, -  переименовали Пушкинским, но для многих петербуржцев он так и остался Александринским..."
- Расскажи про этот памятник. Кто и когда его здесь поставил ?
- Памятник Екатерине Второй, поставили в начале семидесятых годов девятнадцатого века.  Фигуру Екатерины вылепил Чижов, а фаворитов - деятелей России - скульптор Опекушин...
  Алёнка встала со скамейки и начала читать надписи на памятнике, "Суворов, Румянцев, Державин, Бецкой, Дашкова, Орлов, Безбородко, Потёмкин, Чикагов..."
 Она читала вслух, потом устремила свой взгляд на театр и спросила,
- А кто там на театре?
- Там... Колесница Аполлона, а вон там статуи муз; Тепсихоры и Мельпомены.   Алёнка долго рассматривала театр, а потом медленно пошла за ограду к Невскому проспекту.
Тётя Катя вначале наблюдала, как племянница  долго-долго смотрела в сторону Фонтанки, и потом повернула голову в сторону Адмиралтейства.
 Потом тётя Катя вытащила Библию, но читать долго не могла, было темновато, хотя, и белая ночь. Она устремила взгляд в одну точку и "увидела" снова прекрасное лицо Христа, ни с чем не сравнимое, и небо голубое-голубое, а может быть синее, но очень чистое и, наверное, святое. Тогда, ведь,с ней была Сама Любовь! О, сколько раз она видела эту картинку мысленно! И разве можно сравнить с чем-нибудь ту совершенную радость, которое она испытала тогда. Она всегда испытывала подобное чувство радости, когда вспоминала это. Ради того "мгновения" стоило жить. То, что она "увидела" и испытала однажды, никогда и ни с чем не сравнить. Разве есть на земле слова, чтобы рассказать об "этом"!? Разве есть на земле краски, чтобы изобразить "это"!?  Да и зачем и кому "это" рассказывать? Ведь все воспринимают по - своему развитию всё! По своему мышлению. Кто поймёт её? И кто поверит виденное? Сочтут, пожалуй, за ненормальную. Люди считают нормальным то, что они сами понимают. А то что она "видела" сверх-понятия. Это и есть Бог - Любовь!
Разве же опишешь, расскажешь или нарисуешь Любовь!? "Спасибо Тебе Господи!  За то, что Ты так любишь меня! Господи полюби так же, и мою племянницу!"
- А я стихи сочинила, - вернула её в действительность, Алёнка.
- Прочитай!
 Алёнка начала читать:
Театр Пушкина. Площадь Островского
Тут Росси творил красоту.
Вон книжная лавка, а там вон Фонтанка
Четыре коня на мосту.

Скверик.Скульптура.Стоит Катерина
Вокруг фавориты сидят.
Царица застыла, свой взор устремила,
Глаза неподвижно глядят...
- Это пока всё! Остальное наброски. Дома допишу! - Потом она  потянула тётю Катю за руку, говоря,
- Пойдём туда! Там так красиво! Я хочу узнать всё!
 - Но это невозможно, - вставая со скамейки и, улыбаясь, сказала тётя Катя.
- Но ты же знаешь!
- Я не знаю и тысячной доли того, что может знать человек! Но историю своего города я знаю неплохо.
- А я своего не знаю, - призналась Алёнка, когда они переходили Невский, потом глядя игриво на тётю Катю, со смехом спросила, - Может ты и историю Саранска так же хорошо знаешь?
- Да! Когда я там жила, то интересовалась. Я тогда была, наверное, в твоём возрасте. И тебе пора бы уж знать историю Саранска, и эрзянского народа. Немало талантливых людей вышло из нашего народа. Господь любит нас. Он одарил мордовский народ талантами. Вот только уж очень бедно  живут в Мордовии, и из за этого многие не могут развивать свой талант...
- Как ты думаешь, можно что-то изменить в лучшую сторону?
- Можно, но только поверив в Иисуса!
- Ты снова о Боге, а я тебя серьёзно спрашиваю.
- Серьёзней, чем Бог, ничего нет! Всё в Нём и всё для Него! - сказала тётя Катя.
- Ты опять? А куда мы сейчас идём?   
- В сторону Московского вокзала.
- Московского вокзала, разве это здесь? - удивилась Алёнка, - я думала это совсем в другой стороне... Постой-постой, а коней таких больше в городе нет?
- Нет.Ты  именно здесь и ехала.
-  Да?!
- Да, это Фонтанка!
- Ах да, да. Помню, что ты о ней рассказывала. Вон и дворец Белосельских-Белозерских, ведь правда? Ты ещё говорила, что его построили в сороковых годах девятнадцатого века...
- Да, память у тебя хорошая, и ты всё быстро запоминаешь,- похвалила Алёнку тётя Катя, - но а сейчас мы свернём вот сюда, и погуляем по Фонтанке. Вот этот дом, тоже имеет свою историю,- показала она на  дом, где они свернули.
 Тётя Катя рассказывала; "Он тесно связан с историей декабризма. В нём в десятых - двадцатых годах девятнадцатого века жили декабристы Никита и Александр Муравьёвы. Семью Муравьёвых,  славившиеся своим гостеприимством, постоянно посещали литераторы, художники и многочисленные друзья. Приезжая в столицу, здесь останавливался поэт Батюшков, который в одном из своих стихотворений  упоминал "...Фонтанку...этот дом и столько милых лиц...". Здесь у Муравьёвых некоторое время жил художник Кипренский. Бывали здесь Жуковскй, Вяземский, Крылов, Гнедич, Пушкин...У них часто собирались декабристы Рылеев, Муравьёвы-Апостолы, Пестель, Трубецкой и другие декабристы. Из этого дома, после поражения восстания, уехала в Сибирь жена декабриста Муравьёва..."
   Они шли дальше по Фонтанке.  Алёнка любовалась красивейшими дворцами и часто спрашивала у тёти Кати о том или о другом из них, а тётя Катя рассказывала и рассказывала. Она говорила: "...вот этот дом вначале принадлежал Нарышкину. На приёмах и балах у него можно было встретить Вяземского, Крылова, Жуковского...и даже иногда Пушкина. А в сороковых годах девятнадцатого века, владелицей дома стала, графиня Шувалова и дом был перестроен архитектором Симоном...А с шестьдесят пятого года двадцатого века, здесь находится "Дом дружбы"...
   "Итальянская улица" - прочитала Алёнка.  "Вон и"Зимний стадион", -узнавая местность  сказала она. "Ой, я теперь знаю,где мы! Вон там зелёный скверик у Русского музея и памятник Пушкину, правда ведь, тётя Катя?"
- Да, иди полюбуйся, Алёнка.  "А я пока здесь постою,у решётки."
   Когда Алёнка полюбовавшись, вернулась к тёте Кате, та указала ей на дом, который стоял на другом берегу и рассказывала о нём: "...в пятидесятых годах девятнадцатого века, там снимал квартиру Тургенев, там он написал роман "Рудин" и, там возник замысел романа "Дворянское гнездо". В доме том часто собирались литераторы и велись горячие споры об искусстве. У Тургенева бывали Некрасов,Панаев, Писемский, Алексей Толстой. А ещё там останавливался, приехавший из Севастополя, Лев Толстой.  Вон, в том доме, сейчас библеотека, филиал Публичной библиотеки, но он строился в начале девятнадцатого века, архитектором Кваренги, для Екатериненского института -привилегированного женского учебного заведения..."
 - А там, что за дворец? - перебила её Алёнка, указывая на прекраснейший дворец за красивой решёткой.
- Дворец Шереметевых, построен в середине восемнадцатого века Чевакинским и Аргуновым. Чугунная ограда, выполнена по проекту Корсини. На арке ворот герб Шереметевых, а вон тот флигель, пристроил Бенуа, там жила поэтесса Ахматова.
 Там вон Пушкин позировал Кипренскому. Знаешь, наверное, известный портрет Пушкина?
- Да, да, конечно, но я не задумывалась и не знала историю этого портрета, задумчиво и тихо ответила Алёнка, смотря, на дворец и, уж совсем тихо, сказала: "Александр Сергеевич, ты и здесь бывал?"
- Он тебе, как Бог. Я же говорила тебе Библейские слова, "Не делайте кумиров..."
- Это я так! - оправдывалась, улыбаясь, и чуть краснея, Алёнка. Она тут же изменила разговор. "А что сейчас в том дворце?"
- Арктический и Антарктический научно-исследовательский институт, усталым голосом, негромко, ответила тётя Катя и добавила зевнув:"Пойдём-ка домой,
время уже шестой час." Потом спросила:"Как ты думаешь, где пойдём?"  Если по Невскому, то посидим немного у театра Пушкина, - добавила она
- "Там прекрасно, спору нет!" - ответила Алёнка словами любимого поэта, но мы пойдём у Русского музея и посидим у Пушкина...

  +   +   +   +   +   +   +   +   +   +    +   +   +   +

           день шестой 

 Пообедав,пошли на Петропавловку загорать, как и договорились утром. День был солнечный. Небо голубое-голубое, не облачко не виднелось на нём. Всё было залито солнцем. Они прошли по красивейшим местам. Ослепительно сияла Адмиралтейская игла, блестел в небесной голубизне её золотой кораблик.  Дворцовая площадь была залито солнцем и казалась прекрасней обычного и Эрмитаж сиял всеми окнами и был прекрасным в своём солнечно-зелёном наряде.
   Алёнка то и дело приостанавливалась и восхищённо восклицала. Она хотела бы всюду постоять и полюбоваться этой изумительной красотой, но тётя Катя окликала и торопила её, говоря: "Если решили загорать, то пойдём быстрей!"
  Она и сама-то сегодня немного рассказывала и не отвлекалась.
 Они шли быстро и прошли уже через Дворцовый мост и Стрелку Васильевского острова. Алёнка уже хорошо знала эти места, но часто останавливалась и восклицала: "Ах, красотища! Ах, как чудесно!"
   На пляже было многолюдно и Алёнка тихо сказала тёте Кате: "Здесь и яблоку негде упасть!" Но вот, наконец, они нашли свободное место у самой воды и  легли там. 
   Ласково и тепло согревало солнце, оно как будто нежно целовала лицо и тело. И
лёгкий ветерок чуть рябил невскую гладь. А на том берегу Невы, во всей красе, виднелся Эрмитаж и великолепные дворцы, справа виден изогнутый чугуный Дворцовый  мост, чуть дальше в голубизне сияла Адмиралтейская игла, а ещё чуть дальше, блестел огромный золотой купол Исаакиевского собора.
 Алёнка лежала и любовалась этой чудесной красотой. "Сказка! Ну прямо сказка, - думалось ей. Вот бы описать всю эту красоту, жаль, что я не умею!"
 Она привстала  и с интересом спросила: "Скажи, тётя Катя, кто- нибудь, когда-нибудь описал эту красоту? Ну, там, поэты или художники?
- Многие пытались, Алёнка, но никто и никогда не опишет эту красоту.
- Почему?
- Потому что, получится лишь карекатура, а не сама красота. Красоту каждый человек видит по своему, данными ему Богом духовными глазами.  Многие, ведь, говорят: " Красота понятие растяжимое." или "На вкус и цвет товарищей нет."
Так что просто смотри на красоту и любуйся! То что созданно Богом не повторит ни один человек!
 - Вот ты и ошиблась! Эту красоту создавали люди, а не Бог!
-Да, эти дворцы строили люди, но с благословения Божьего. Бог есть любовь! Я это тебе не раз говорила. Эту красоту люди создавали с любовью. Но ведь ты не опишешь -  даже не опишешь эту красоту, а уж создать что-нибудь подобное ,ты вовсе не сможешь. Тем людям, которые это создавали, Господь дал дар и помогал его развивать или как говорят: "Шлифовал талант". Они не продавали этот дар за деньги в самом начале развития. Не променяли на "Чечевичную похлёбку", не
смотря на все препятствия, на все трудности, они "точили и точили" этот дар, а Господь их благословлял. Он любит трудолюбивых и даёт им силу и здоровье, чтобы они любое дело довели до совершенства, и чтобы плодами их труда  пользовались, и любовались через столетия. Так что, ты любуйся этой красотой, и благодари Бога за то, что Он дал тебе возможность любоваться этим. Ты только подумай, сколько людей хотели бы поглядеть на это и не могут. А если даже ты попытаешься воспеть или изобразить это, то только зря потратишь драгоценное время...
 - А Пушкин?  Как же его помнят через столетия и повторяют на разных языках его замечательные стихи о Петербурге?
   Тётя Катя улыбаясь и нежно глядя на племянницу сказала, - Я согласна с тобою, да Пушкина читают многие, но скажи, нужен ли Пушкин той молодёжи, которая "Хламит и поганит" эту красоту? Ты, ведь, сама возмущалась тогда на Дворцовой в свою первую белую ночь. Скажи, многие ли стремятся к прекрасному, духовному?
- Не очень, - призналась Алёнка. Да, верно, той молодёжи не надо Пушкина, им подавай зрелища, вина и хлеба и теперь...наркотики,... и ...секс. - Последнее слово Алёнка стеснялась даже выговорить и, чуть-чуть покраснела и опустила голову.  Но тётя Катя, вроде бы, это и не заметила, и  продолжала говорить свои мысли вслух;  "Они этим сами себя губят."
 -Как губят? Им же нравится это. И по "телику" всё время рекламируют "свободу".
- Погубят. Так и должно быть, Алёнка.
- Как? Ведь, если так, то погибнет, почти, всё человечество. Нет, так не должно быть!  Мне их жалко.
- И мне их тоже жалко, Алёнка, но так должно быть. Они сами решили так, они сами поддались дьяволу, у которого только три цели -  украсть, убить и погубить.
Они, сами не хотят знать, как избежать сетей дьявола. Они не читают Слово,
а Бог говорит им через "Библиию" для их же пользы. Его Слово-истина, но молодёжь смеётся над Словом и над Самим Богом.  Они отвернулись от Него и Он отвернулся от них. Вот так, добровольно, люди сами идут на уловки дьявола и становятся его рабами. Как только  человек отворачивается от Бога и не хочет читать советы, данные ему Богом, для его же пользы. Вот от того у нас разные грабежи, изнасилования, венерические болезни, наркотики, и, просто непослушания родителей. Вот и как только человек отворачивается от Бога, дьявол  тут как тут, и он забирает человека. И ничто, никогда его не спасёт от  пут дьявола, которые всё крепче и крепче его запутывают, а потом и совсем умертвляют. Дьявол  всё использует и действует всеми средствами. Он и радио  использует, и  прессу, и телевизор.Он кричит отовсюду, разными рекламами.
- Что же  делать людям, чтобы спастись от гибели?
- Человекам это невозможно, лишь Богу всё возможно. Потому очень важно призвать на помощь Христа, пригласить Его в своё сердце. Отдать себя в Его Святые руки. И Бог будет управлять человеком, отводить от него всякое зло.
Человеку не надо надеяться на свои силы, лишь Господь сильнее дьявола. Лишь Господь - Бог даёт разум, открывает духовные глаза, и одаривает разными талантами. Лишь Он Один может дать человеку мудрость, как обходить грех, так как последствие греха - страдание. Лишь Бог есть Совершенная Любовь и Милость! И как можно Его не благодарить, ведь, всё на земле и небе происходит по Его воле! Ты посмотри, Алёнка, вокруг, сколько здесь загорает людей. Многие ли из них благодарят Его, за то, что Он дал им такую великолепную возможность, загорать среди этой красоты. И вряд ли, многие благодарят Создателя за то, что Он триста лет благословлял лучших людей и собрал их со всех уголков земли сюда, в Петербург, чтобы  вот эти загорающие любовались плодами их труда...
- Да, вряд ли многие благодарят, ведь среди них немного  верующих. -  Алёнка замолчала, смотрела вдаль и думала. Потом вдруг спросила:  "А Пушкин был верующим?"
 - Не знаю, Один Бог знает, что в сердце каждого.  Потом тётя Катя вздохнула и как-то загадочно посмотрела на племянницу, как бы не решалась что-то сказать. Наконец, после колебания она тихо спросила Алёнку.
- Ты не задумывалась, почему Пушкин жил всего тридцать семь лет? Как ты думаешь, почему?
- Потому что его убили на дуэли! - Алёнка смотрела удивлённо на тётю Катю.
"Разве же ты этого не знала? По моему каждый ребёнок знает, что Пушкина убили на дуэли."
- Правильно, убили на дуэли. Убийство-зло. Зло - от дьявола. Но Бог допустил это, отдал твоего Пушкина в руки дьявола...
- Как?! Почему?! - вскочила Алёнка на ноги. " Вот это любовь! Твой Бог - убийца, а не Любовь. Но какая же любовь, - возмущалась Алёнка, - если отдал дьяволу такого великого человека?"
-Да, - улыбаясь, усадила рядом, взволнованную Алёнку, тётя Катя, - Бог есть Любовь! Но Бог есть и Ревнитель, и Он Свою славу никогда и никому не отдаст!
А Пушкина стали прославлять, как Бога. Разве же Пушкин допустил своё прославление, зная Слово Божие? Он не знал Слово и не хотел знать. Ему же было некогда.  Когда же он тогда написал бы свои стихи, которые и до сих пор читают? "Между прочим, " твой любимец" продавал эти стихи, как только успевал их написать. Это был источником его дохода. Он продавал талант, даденный ему Богом и принимал на себя славу. Вот он и поплатился за это. Что- нибудь одно, или живи хорошо, зная слово Божие или умирай, считая себя талантом."  Тётя Катя замолчала, наблюдая за притихшей и  задумавшейся, племянницей. Через минуты три она спросила её:"Как ты попала сюда?"
- Как? - не понимая, почему так её спрсила тётя, она удивлённо посмотрела на неё. "Села на поезд и приехала" - ответила она.
- Что ж ты раньше не приезжала? - спросила опять тётя Катя.
- Родители не отпускали.
- А почему теперь отпустили?
- Случайно,- улыбнулась Алёнка. "Всё так устроилось хорошо, и деньги нашлись, и твоё письмо..."
- Случайного ничего не бывает. - сказала тётя Катя. Всё происходит по воле Бога.
Я тебе скажу и  ты поймёшь, что это не случайно. "Я  долго молилась Богу, чтобы Он дал тебе эту возможность вовремя и  очень благодарна Ему за тебя!"  Тётя Катя взяла за руку Алёнку и повела в воду. Они вскупнулись. Потом пошли на своё место и легли на своё место, на тёплый песок. Несколько минут они слушали, как тихо - тихо плескаясь,  нежно целуют волны прибережные камни.
Затем тётя Катя продолжила начатый разговор: "Видишь ли, Алёнка, Бог избрал тебя и дал тебе дар. Он помогает тебе преодолевать все трудности. Он ведёт тебя по жизни, не сворачивай с этой прямой дороги. Ты только слушайся Его и исполняй Его волю...
- Как же мне узнать Его волю?
- Я же говорила тебе, "Дам тебе Библию". Читай его каждый день и  ты узнаешь Его волю.
- А я думала ты просто так, от нечего делать, читаешь Библию.  Потому что ты верующая. И мне казалось, что верующими становятся от нечего делать."Что эти люди просто "тёмные", они просто не хотят радостей жизни. Я не понимала, почему ты так долго молишься..."  Алёнка посмотрела на тётю и произнесла последние слова убавляя голос. Потому что, она заметила, что тётя Катя зевнув, прикрыла глаза. Алёнка сама надолго замолчала, опустив голову и подперев её коленями, обняв свои колени она смотрела вдаль и думала. Прошло довольно много времени.  Алёнка подняла голову и обвела взглядом Неву и её берега. И  мысленно сказала: "Боже, как здесь, всё же, красиво! Спасибо Тебе, Боже, за возможность всё это видеть!"
 Тётя Катя спала с час. Алёнка уже вскупнулась, ходила попить, бегала по воде у берега, и поиграла с девочкой, которая возилась в песке.Она увидела, что тётя Катя привстала и ищет её глазами. Подошла к ней и сказала: "Шесть часов уже и  люди потихоньку уходят. Может и мы пойдём?"
 -Пойдём! - встала тётя Катя и одеваясь сказала,
 - Теперь, пойдём не торопясь, и я тебе порасскажу немного.
 Они отправились по песку босиком, мимо Трубецкой башни и вошли в крепость по Невским воротам.  Алёнка снова, немного постояла у доски наводнений, как и в первый раз, представляя, вышину поднявшейся воды, и снова чувство ужаса охватило её.
 Но она быстро пришла в реальность, увидев, как далеко ушла тётя Катя и побежала её догонять.
 У камендантского кладбища, рассказав племяннице о похороненных здесь комендантах. Потом тётя Катя обратила Алёнкино внимание на усыпальницу, сказав, что там похоронены  все цари, от Петра Великого до Александра третьего.
Она рассказывала: "...когда Пётр Первый умер, его похоронили, в ещё недостроенном соборе, у южной стены. Вот с тех пор собор стал царской усыпальницей. Позже построили специальное здание, но эти два собора объеденёны. Тут тридцать надгробий царей и цариц. Уникальны надгробия Александра Второго и его жены из камней яшмы и орлеца..."
 - Интересно,- перебила рассказ Алёнка, - Пётр первый умер в двадцать пятом году восемнадцатого века, а когда же построили эту усыпальницу? Ты сказала "позже". А надгробия всё время были в соборе и люди, которые приходили сюда молиться, они что,не боялись мертвых царей?
 - Не боялись, все люди в Боге живые. Тётя Катя рассказывала дальше; "Усыпальницу построили только в самом начале двадцатого века, по проекту Гримма, а руководили работами зодчие Томишко и Бенуа. Вот и эту решётку создал Бенуа..."
 - Ой, где же я видела такую же решётку? Дай, Бог, мне памяти! Кажется вспомнила , сказала Алёнка, - у Летнего сада!
- Да, эта решётка подобна той.
 Они шли дальше. Подошли к памятнику Петра. Алёнке не понравился этот памятник. Она сказала, что Пётр здесь "какой-то уродик" на что тётя Катя сказала: "Каждый художник имеет право на собственную индивидуальность" Но Алёнка ответила, что необязательно это насильно "пичкать" людям. Они заспорили. Алёнка отстаивала своё мнение, она сказала: "Я привыкла видеть Петра действительно Великим, а здесь голова, какая-то маленькая, руки и ноги маленькие, вообщем, уродик!" Но тётя Катя сказала, что Пётр, действительно, имея огромный рост, имел маленькую головку, и обувь носил не то тридцать восьмого, не то тридцать девятого размера, и руки, говорят, совсем маленькие были у него.
  Алёнка долго рассматривала Петровские ворота, когда они прошли через них, а потом спросила: "Что изображает этот барельеф? " На вопрос любопытной племянницы тётя Катя ответила: "Низвержение Симона-волхва Петром,"- апостолом, конечно, - улыбаясь сказала она и добавила: " Аллегория победы России над Швецией".
   Пройдя ворота Ианновского равелина, Алёнка прочитала: " Тысяча семьсот сороковой" и спросила: "Это что, дата, когда построили ворота?"
- Не только ворота, но это дата, когда закончили строительство всех укреплений.
    А когда шли  через деревянный мостик, Алёнка долго рассматривала решётку, фонари и игриво улыбаясь, спросила: "Неужели мостик сохранился таким вот с времён Петра?"
- Конечно же нет, - ответила тётя Катя. "Во время Петра, здесь был деревянный мостик, но его потом перестроили, в тридцатых годах ,того же века и затем много раз перестраивали, а в пятидесятых годах здесь двадцатого века, через Кронверский пролив, при реконструкции моста, установили эту красивую решётку и  вот эти фонари."
Посмотри, Алёнка, вон туда! Видишь тот обелиск, там, в июле двадцать шестого года девятнадцатого века, были казнены декабристы: Пестель, Рылеев, Каховский, Муравьёв-Апостол и Бестужев-Рюмин. А вон там артелерийский музей, а вон там памятник "Стерегущему"...
- А кто такой  стерегущий? - спросила Алёнка.
- Эсминец, защищал Россию от японцев на Дальнем востоке. "А вон там мечеть. Но всё это мы посмотрим как-нибудь в следующий раз, а сейчас пойдём домой по Троицкому мосту."
   Идя по мосту, они то и дело останавливались и негромко переговаривались, обычно любопытная Алёнка с прашивала, а тётя Катя отвечала.
- Что там за корабль? - спрашивала Алёнка.
- Это "Аврора" на вечной стоянке.
- А вон там?  Ну вон там, где много зелени?
- Там деревянный домик Петра, возведённый всего за три дня, в мае семьсот третьего. Пойдём на середину моста и ты увидишь снова панораму Невы, но уже днём и расскажешь мне всё, что запомнила."
   Алёнка перечисляла, видимые, достопримечательности  Петербурга, а тётя Катя слушала с радостной улыбкой, она  была очень довольна своей племянницей, которая, казалась, совсем недавно игривой девочкой, и вот теперь она будто взрослая, серьёзная девушка-экскурсовод. "...а вон там, - продолжала  рассказывать Алёнка,- Биржа труда.  Там Трубецкой бастион, в котором томились узники , а  вон тот мост называется "Дворцовым". Он разводится посередине. Петропвловский собор - самый высокий в городе, имеет высоту сто двадцать два с половиной метра..."- и рассказывала далее.
  Перейдя мост, Алёнка хотела на Марсово поле, но тётя Катя сказала, что на сегодня хватит, а Марсово поле они посмотрят в следующий раз. И  поэтому они пошли по Дворцовой набережной. 
- Ты помнишь, как называется этот дворец? - спрашивала тётя Катя, идя у Мраморного дворца.
- Помню, -  говорила Алёнка, - "Мраморный". Вон там, за решёткой Александр Третий на коне. Кажется,этот дворец строил архитектор Ринальди.
- Да, Ринальди! - подтвердила тётя Катя, - восемидесятых годах восемнадцатого века."
 - А эта, какого-то господаря дворец, да?
- Да! Но какого? Вспомни!
- Что-то на "К" -пыталась вспомнить Алёнка.  "Напомни!"
- Кантемира. Первая постройка Растрелли в Петербурге.
- А это?
- Ново-Михайловский дворец.
- Ах, вспомнила, - засмеялась Алёнка. "Тогда ночью я ещё спросила: "Есть ли Старо-Михайловский дворец?"  А вот этот дом, где жил Одоевский, - сказала она, когда поравнялись с двухэтажным домом. "А это"Дом учёных" . Эрмитажный театр, а там Новый и Старый и главный - эрмитажи."
- Давай постоим здесь, на середине мостика, - и Алёнка рассматривая невскую панораму вздохнула радостно и легко: "Ох и красотища! Самое-самое красивое место Петербурга! Я бы, никогда-никогда, не привыкла к этой красоте! Всё бы любовалась и любовалась!"
- Привыкла бы, живя,эдак, двадцать-тридцать лет.
- Нет-нет! - говорила Алёнка, любуясь на дворцы, соборы и, просто проплывавшиеся мимо катера.
   Так прошёл шестой день пребывания Алёнки в Петербурге, повзрослевшей девочки из далёкого Саранска, приехавшей погостить к тёте Кате.