Мечты пилота

Холодно, холодно, холодно...
Печка опять не работает.
Дребезжит что-то в днище.
Холодно.
Седьмой час утра, двадцатый километр за городом - все из-за собственной гордыни, все от этого! И в 10 утра ведь можно, и в 12, да хоть ночью! Нет - надо обязательно отличаться чем-то, чёрт бы меня побрал.


- Что такое у вас, что каждые пять минут звоните?


- Да уже шестеро, хозяин...


- Ну так готовьте Его - все готово?


- Да вот сейчас только баллоны донесем...


- Подожди с газом, успеешь - рысью давай к клиентам, оформляй страховки.


- Слушаюсь, шеф.

Все из-за Него. Всю жизнь мне поломал. Шестнадцать рейсов в неделю, до восьмидесяти в месяц, без продыху, без перерыва...
А, ч-чёрт, проклятое сцепление, проклятая дорога: сколько ни плати - не сделают нормально!
Все из-за Него, будь он проклят, и трижды будь проклят - и машина, и жилье, и ... всё, всё в Него, всё туда, туда, туда.
Холодно, холодно, холодно...


Вот только и осталось что эта метеостанция в машине - ни у кого такой нет, всё вижу заранее. Грозу к часу дня вижу, но не в районе подъёма, а километрах в пяти, вижу область низкого давления, близко (что плохо), и восходящие потоки до самого конца дня (что хорошо, хо-ро-шо!).

Вот Он - уже вижу свод, уже вижу фамилию свою с припиской "-Megaballoons" и с короной, вижу... ох ты, вижу такие лимузины, которых и в городе-то не встретишь за целый год, вижу своих идиотиков, бегающих под растяжками... Не погрузили-таки газ, таскают, небось, задами, чтоб я не увидел.
Ну и мы – задами. Чтоб не увидели.
Ишь ты - лимузинщики! Ветерка захотелось? Ну, будет вам подъём сегодня, будет, на всю жизнь запомните. Старый чёрт со своими фотоуслугами без дел сегодня останется - не потребуются твои фотографии, нечего, нечего встречать меня с умильной рожей, компаньон дутый!

Господи, как же холодно-то! Задами, задами - через контору, пустыми коридорами (надо же - кто-то звонит еще... а, все равно - двери закрыты, никого нет, ясно? - нас никого нет), к ангару, через ангар...
Стоп, а что у нас статика делает на поле?

- Эй, а что у нас верёвки делают на поле?


- А мы не...


- А ты голову на место поставь и подумай, сколько они будут весить ТАМ!!!


- Простите, хозяин, больше не...


- Ладно - сколько их там?


- Шесть. Один очень толстый, можно сказать что семеро их. Толстый с девкой, девка все заблюет, сразу вижу, я вам там тряпок положил у горелки побольше.


- Ещё кто?


- Ещё из Ассоциации один, скрывается, но я его рожу помню. Шпитц, или Шмитц его фамилия - забыл, а записался он под другой, понятное дело. И с ним от страховщиков один, типа два друга полетать решили, ага. Я их за версту чую. Ничего, хозяин, все чин-чином, все проверено, уложено, инструктаж там - все нормуль, не придерешься.

Опять пожаловали, стало быть. Господи... Да, мечталось не о том. Небо в разрывах белых туч, ястребы, парящие рядом с тобой и прочая, и прочая, и так далее, и тому подобное. Чёрта какого, дьявола какого я занялся всем этим?


- Кто еще, остальные двое?


- Да не знаю - парень с девкой, вон на той желтой тачке приехали, иностранцы, говорят не пойми на чём, но понимают всё, инструктаж прошли, страховку с собой привезли - наш-то кучерявый обломился, аж позеленел весь, а-ха-ха!

Хорошо, оставайся тут развлекаться, только у меня у одного без развлечений пойдет сегодня. Как и все последние годы.
Романтика-воздухоплавание-полеты-подъёмы.
Вот Он, гордость моя, сволочь толстая, душегуб, 18 тысяч кубометров, самый большой в стране, приманка для идиотиков со всего мира, стоит, качается.
А чего он качается, собственно: низового ветра-то нет? А-а, это техники тросы крепят, фф-у-ух, слава Богу, я-то уж!..

- Здравствуйте, дамы и господа, рад приветствовать вас!

О, рожи-то какие. Толстый ремня на свой мамон, я гляжу, не подыскал - подтяжками приходится штаны держать. Ага, и рубашечка-безрукавочка. Ну, ты у меня, гад, превратишься там в снежного человека. Вместе с бледной своей стервой. А чего она бледная-то такая? Уже страшно? Это хорошо, это замечательно - меньше прыгать будет, корзину шатать.

- Надеюсь, уважаемые клиенты, мои сотрудники провели должный инструктаж по правилам безопасного поведения? Позвольте представиться: ваш покорный слуга, владелец компании и гид на ближайшие несколько часов – имярек. Сам, только сам я управляю этим чудом техники (уважительный взгляд вверх), не доверяя столь драгоценный груз (взгляд на ноги бледной стервы) никому (радушная улыбка).

Да, морда знакомая, обе морды знакомые - и технаря из Ассоциации и страховой крысы. Хоть бы усы наклеили, что ли. Двое иностранцев держатся нормально - ну и ладно, хоть с двоими из шестерых не придётся возиться в полёте.
А надо было, всё же, техника с собой взять. Хотя... платить ему потом двойные лётные... Перебьюсь.
Да, дорогой, да, тварь ты моя ненаглядная, раздел ты меня до нитки, и продолжаешь раздевать! Ну что, что тебе тогда, в мае не понравилось, почему горелку пережег? Ты знаешь, сколько она стоила?!

- Обратите внимание, уважаемые Путешественники, что перед Вами не только самый большой в стране, но и самый богато оснащенный...


- ...воздушный шар!

Ну что ж ты, дура, ну всё настроение испортила. А сколь тебе лет-то, потаскуха – проходишь ли по возрасту-то?

- Нет, мадам, позволю себе уточнить: Вы, как и я, ха-ха-ха, теперь заодно - мы с Вами – воздухоплаватели (ох, с души воротит-то как!), а настоящий воздухоплаватель никогда не назовет ЭТО - воздушным шаром. Аэростат, только и единственно - аэростат. Так правильно, с Вашего позволения.

- Когда поедем-то, профессор?

Урод толстый. В морду бы тебе. В морду бы тебе, с правой, потом с левой, и потом мордой - об землю, об землю!..

- Господин... ммм... не имею чести... я, видите ли, просто называю вещи своими именами. Нисколько не собираясь учить - что вы! Просто у нас, у пилотов, на самом деле не принято говорить "воздушный шар", знаете ли...

- Когда поедем, пилот?

Во морда, а! Усмехается! Ну, я тебе покажу "лоскутное одеяло земли в лучах восходящего солнца", скот неотёсанный!

- Ну, я думаю, если инструктаж проведен и все готовы... Считаю, что можно не дожидаться назначенного времени и предлагаю приступить к посадке прямо сейчас. Мои помощники снабдили корзину термосами с горячим чаем, это очень пригодится нам, поверьте. Кстати, сегодня прохладное утро - у всех ли с собой есть теплая одежда? Компания готова предоставить бесплатные накидки из мягчайшей верблюжьей...

- Поехали, поехали, чего там. Накидки!.. У вас их хоть стирают?

Ах ты, дикобраз ты дикий, ну!...

- Простите, уважаемый, но эти накидки у нас - одноразовые: мы дарим их клиентам после полета, вместе с сертификатом воздухоплавателя, в рамке из золоченого багета, и с сувенирными часами с символикой нашей компании.
Всё, всё для вас, уважаемые клиенты, прошу, прошу пожаловать на борт!

Обратите внимание - это лучшая, и уж уверяю вас - самая дорогая корзина для аэростата в стране. У нас всё либо самое большое, либо самое дорогое, ха-ха-ха! Конструкция кабины (мы так предпочитаем ее называть) рассчитана на 26 человек, она разделена перегородками на небольшие "купе", каждое из которых предназначено для двоих-троих пассажиров. Занимайте места, пожалуйста, выбирайте купе. Кстати - поручни и верх перегородок отделаны той же кожей, которая применяется для отделки роллс-ройсов: кожа коров, выпасавшихся на пастбищах без ограждений из колючей проволоки.

- Я против использования кожи животных, это варварство!

О, иностранцы ожили. Дурища.

- Я тоже, мадам, я тоже, но такова традиция, увы. Итак, согласно полётной легенде, начинаем с подъема на 1000 футов, движемся с преобладающими ветрами, потом поднимаемся еще на 2000.

- А скажите, пилот - корзина снабжена чем-нибудь для безопасности пассажиров? Тут, я смотрю, птицы у вас нагадили, да и вообще - не прибрано как-то, леера не натянуты. Мы с приятелем уже летали как-то на аэростате, видели условия и получше. Да. Честно-то говоря.

И аж напыжился весь, урод, аж подбородок прижал к груди от собственной значимости! Где птицы, какие птицы, к дьяволу? А-а, вижу голубь на диагоналях. Проклятие, полудохлый какой-то, его и не сгонишь и не достанешь, ну вот непруха! А леера мы закрепим. Леера-то мы закрепим, а технику не видать премии за весь квартал, и пусть хоть с плакатами ходит вокруг профсоюза - не видать и точка.

Ладно, помоляся...
Продув нормальный, а левое сопло так и не подтянул с одного бока, бездельник прыщавый. Ну, ничего: без премии, без жратвы халявной - всё у меня научишься делать и запоминать, что сказали сделать.
Уши заложило что-то. Что там с барометром - ага, ну так и есть, скакнуло давление - заложило уши. Ничего, меньше будет болтанка на верхней точке. Ну, пожалуй, пора и запускать, что ли.

- Дамы и господа, приготовьтесь, запускаю горелки - это несколько шумно, не пугайтесь. Все агрегаты в норме, всё прошло сертификацию (взгляд по касательной на двоих педиков), просто горелки работают громко. Сами понимаете - крупнейший в стране аэростат наполнить - дело непростое.

Рев, безумный, с двухметровыми факелами из всех четырех горелок, толстяк присаживается от страха, техники на земле сработали вовремя и сейчас стоят, задравши головы. Надсаживаю еще, появляется реактивный свист, закладывает уши, у иностранки уносит шелковый платок куда-то в сторону рощи и - подъём! Идет подъём!

Горелка работает как часы, чёрт из Ассоциации неуклюже роняет фонограф из внутреннего кармана куртки, лихорадочно его прячет, зыркая на меня, замеряет уровень шума; делаю вид, что не заметил этих обезьяньих манипуляций.

- Господа, мы на трёхстах футах, две горелки из четырех я выключил - они нужны были только для продувки и начального подъема. Извините за некоторый шумовой дискомфорт, но без него никак.



А с голубем надо что-то делать. Одна идиотка защитница природы уже есть, сейчас полезет наверх спасать "бедную птичку", снимай их потом оттуда, ползай мартышкой по верёвкам... Хорошо хоть не видит пока.

- Скажите, пилот, а вы выдадите нам парашюты?

Идиотка.
Инструктаж-хренструктаж - всё тебе, дуре, по боку. Что говори, что насери - один чёрт, как бабушка говорила.

Десять лет собственного бизнеса, пять лет перед этим - на дядю: собирал, копил, откладывал каждый медяк - мечты, мечты, полёты, свободное парение, шум ветра в ушах, развевающаяся шевелюра (седая уже шевелюра-то теперь!) - ради вот этого?
Ради вот этих дур, с одинаковыми вопросами, с вопросами, которые задают ВСЕ, задают КАЖДЫЙ раз, на протяжении этих десяти лет.
Почему так сладко мечтается в юности и почему так горько оказывается в жизни? Юность, детство - это не жизнь, это издевательство над собою же взрослым, это самая сладкая и самая проклинаемая потом пора...

- Нет, мадам, парашюты в наших путешествиях не нужны. Вас инструктировали.

Что мне все это дало? Где всё то, что мне было нужно? Оно здесь - и его нет! Оно вокруг - и эта нейлоновая туша над головой, и небо, и скрип ротанга, и земля вокруг - но почему я не добавляю эпитета "прекрасный" ко всему этому? Почему я не добавляю его даже в мыслях?

- Да, ещё насчет нашей гондолы, господа. Я забыл отметить, что сделана она не из лозы и не из ивовых прутьев - я говорил, что у нас тут все самое дорогое, ха-ха-ха! - она сделана из ротанга! Из настоящего, вымоченного в специальном растворе, редчайшего ротанга – волокна, как вам известно, ротанговой пальмы с острова Бали. Вот так. А по низу - чтобы вы не беспокоились - дно гондолы укреплено перекрёстными стальными тросами, исключающими какие бы то ни было вопросы о парашютах, а? Ха-ха-ха!

- Заросли ротанговых пальм на Бали исчезают, пилот - да будет вам известно. И с ними гибнет уникальная фауна.

Ч-чёрт... Опять иностранка.

Как я был горд четыре года назад, покупая Его! Как я носился с этой идеей - построить самый большой, самый лучший!

Год ушел только на проект, месяц, целый месяц ушел на сборку, проклеивание и сваривание швов, месяц на испытания баллона, три, три безумных месяца на корзину! Месяц на доставку! Месяц работы только на то, чтобы оплатить страховку на Него, на ответственность перед пассажирами и на себя. Каждый год - один месяц на это!
А в итоге?
Один, всего один полет без пассажиров - тогда, давно, в самом начале, и то - с двумя инструкторами и четырьмя представителями кровопийской Ассоциации. И ни разу - один. Один - ни разу!!!

- Мы проплываем над... тру-ля-ля... лоскутное одеяло полей нашего региона расстилается... тру-ля-ля... там вдали виднеется величественная стена гидроэлектростанции, но над ней, к сожалению мы не в праве... тру-ля-ля и тру-ля-ля... обратите внимание - справа стая пролетных журавлей...

Одна и та же речь, одна пластинка, да и не журавли это вовсе, а какие-то здоровенные чайки - но им ведь безразлично! Они запомнят этот полет, и, как нас учили (ха: меня - учили!) на пилотских курсах - запомнят его навсегда, и наша пилотская задача в том и состоит, чтобы этот полет остался самой яркой страницей... тру-ля-ля...

- По правому борту - вот там, там... нет - чуть левее, ага - вот, вы можете видеть гордость нашего района - крупнейший лютеранский храм высотой 287 футов, но отсюда, с высоты втрое большей, он кажется спичкой, воткнутой в землю. Поздравляю, дамы и господа, мы достигли отметки в 1000 футов и вы, можно сказать, сдали экзамен на звание бесстрашного воздухоплавателя!
Как показывает наша метеостанция - вот, можете убедиться - сейчас мы в зоне уверенного юго-юго-западного ветра силой 6,7 метра в секунду и, могу вас уверить, нам необычайно везёт с погодой. Сейчас тепло но, учитывая ветер, я настоятельно рекомендовал бы вам облачиться в теплые вещи. Около получаса мы будем дрейфовать по ветру, постепенно набирая высоту 2000 футов.

- Я бы на вашем месте, пилот, не стала сравнивать культовое сооружение со спичкой - это некорректно.

Тьфу, провались ты, дура!

- Пилот, подайте ваши одеяла - здесь у вас холодно. Разве нельзя было сделать закрытую кабину? Пусик, милый, ну я же тебе говорила - надо взять мою шубку - ту, белую, ну что же ты, хотел, чтобы я страдала, ты специально, да?

А эта девка, я погляжу, вертит своим боровом как куклой! И бледность её - не более чем слой краски; она нас тут всех переживет. А какова, а! С такой фигуркой, с такой зеленью в глазах...

- Слышь, водитель? Или не слышишь? Пассажирам холодно - давай одеяла сюда.

Боров проклятый. Тварь. Толстая, тупая, дикобразная тварь.

- Минуту, я должен снять показания... Еще минутку... так... поднимемся чуть выше - уйдем из зоны бокового потока. Вот, мадам - прошу - теплые накидки вам и вашему супругу. Господа, дамы - разбирайте накидки - это небольшой презент от нашей...

- Пусик, слышишь: ты - супруг. Понял? Милый, ты, я погляжу, совсем не рад, а? Ну, ну, не отворачивайся, повернись, повернись - почему ты не взял с собой священника сюда - это было бы так романтично: обвенчаться на воздушном шаре! Все бы просто сомлели от восторга, слышишь, милый?

- На аэростате, мадам.

Что на меня нашло? Аж зубы скрипнули.

- Что такое? Ты чего лезешь в наши разговоры, деревня? Ты знаешь кто рядом с тобой?!

- Милый, милый, Пусик, ну не надо, ну не заводись, в самом деле. Ну ладно, ладно, не надо перелезать. Да, пилоты бывают грубыми, ну что с них возьмешь? Господа, и вы мадам - вы слышали, как неуважительно пилот позволил себе разговаривать с нами, верно? Пилот, что скажете? Вы ведь подумаете о своем проступке, правда? Почему бы вам не компенсировать его, скажем... ну, например - отменой оплаты нашего полета, а? Милый, правда? Ну, ты же всегда говорил, что я умная, верно. Как считаете, господа, пилот?

- Д-да, мадам, да, я... я приношу извинения. Я... я подумаю над вашим предложением.

- Ну вот и славно. Милый, ты видишь - все хорошо, всё разрешилось в нашу пользу, и пилот оказался душкой. Пилот, а что за птичка там у вас? Ручная? Она не больная, надеюсь?

Что, что, какая птичка, где? Проклятье - голубь уже перебрался ко мне в отсек! Помирает, видно, нахохлился, бедный. Это точно уже - видно сразу, не жилец.
И что-то... Что-то непонятное у меня тут в отсеке. Чего-то - не хватает чего?.. Не возьму никак в толк.

- Позвольте, сударь... Извините, не стоит перегибаться в мой отсек - это, ккхмм... это техническое помещение. Да, это голубь, мой ручной домашний голубь, я часто беру его с собой. Собственно - всегда беру, да. Это, знаете ли, примета, невинная такая примета: воздухоплаватели часто берут с собой... Ну, на счастье. Как, знаете - шахтёры, с канарейкой... Д-да...

- Не лучшее сравнение, пилот. У шахтёров канарейки погибали от рудничных газов, для этого их, собственно, и брали в забой.

Впервые очнулся иностранец, спутник этой отмороженной активистки-защитницы природы и всех угнетённых. Ну что ты лезешь, что ты лезешь сюда, ко мне, дебил!

- Пилот, а вы уверены, что с вашим... э-э-э... голубем все в порядке? Какой-то больной у него вид.

Ну тебе-то, страховой чернильнице, какое дело? Ишь - вдвоем вызверились, смотрят, ищут чего-то. Да чёрта с два - не найдете, всё в полном ажуре, а голубь жив пока и точка. Да-а, что-то сегодня совсем. Совсем уж. О белой стерве даже думать не могу - ну надо же! Это же верные, верные!.. Даже считать не хочу, сколько из-за нее потерял. И ведь попробуй не отдай - она ведь не поленится шепнуть своему жирному бобру, а он...
Нет, надо что-то делать. Надо как-то это прекращать. Невыносимо. Сегодня? Сегодня - прекращать? Нет, брось, ты боишься, ты трус, трус.

- Пилот, а что это под нами - расскажите.

Ага, Ассоциация проверяет познания пилотов и умение общаться с пассажирами. Хорошенький сегодня отчет он предоставит, чувствую.

- Извольте видеть - в километре от нас на севере расстилается наше любимое всеми водохранилище, воды которого сдерживает - вот там, еще немного левее - плотина, возведенная 25 лет назад и ограждающая расположенную ниже долину от затопления. Я с удовольствием показал бы вам отблески зари на бетонной глади плотины, но увы! - пролетать над водохранилищем с пассажирами на борту нам запрещено законодательством. Справа - кстати, высота уже 2000 футов - справа, у самого горизонта мы можем видеть наш прекрасный город со всеми его шпилями и небоскребами, но подойти ближе мы не сможем - на это тоже есть соответствующее указание в Правилах.

- Ну, пилот, не будьте таким занудой - я хочу полетать над озером - смотрите как блестит вода, какая красота. Пусик, милый, уговори этого несносного человека, будь добр, а?

- Эгкхрррм... Ну что? Полетели. Давай, давай, никто тебя здесь не заложит - видишь девушка хочет.

Ага, сейчас! Чувствую, как напряглись эти двое, сразу вперились мне в затылок, роботы, близнецы-неудачники. Штраф в десять тысяч монет и лишение лицензии на год - вот что у них в голове сейчас крутится, ждут. Не дождетесь!

- Нет, сударь, с сожалением вынужден вам отказать. Правила слишком строги, проверяющие следят за пилотами с земли, да и, наверное, с воздуха тоже, поэтому... Не вините меня в строгости правил. Я лучше поднимусь на максимально разрешенную высоту - 5000 футов, хотя это и не входило в наш прайс - в качестве компенсации. Это позволит сэкономить вам массу денег, вы ведь всегда не прочь, верно?

Проклятие, что, что я говорю?!

- Чего?! Да ты!.. Вы слыхали, а? Да я тебя!.. Да ты у меня будешь прощения на коленях просить, молокосос, за это! Нет, вы слыхали, а? Ты хоть знаешь, кто с тобой...

- Хватит, сударь, хватит. Я в первый раз принес вам извинения, во второй раз; не надо винить меня в нечаянной оговорке. Господа из А... из соседнего отсека подтвердят мои слова: я предложил вам бонусный маршрут, не включенный в программу полетов - это достаточно щедрая компенсация.

А гори оно все огнем. Ишь, бушует... А голубь, однако, сдох. Как бы его выбросить, что-ли? Заметят... Всё заметят, всё запишут в блокнотиках - антисанитария, грубое обращение с пассажирами, недостаточная укреплённость средств пассивной защиты (леера!), незапланированное изменение полетной легенды... На штраф не тянет, но помаяться придется. В принципе - на полторы тысячи монет, почитай - несколько дней отработать бесплатно: катать их толстозадых жен с детишками.
Или - всё-таки?..

- А что у нас с так называемой ручной птицей, приносящей удачу, пилот? Мне кажется - дорогой, загляни, пожалуйста - мне кажется, что удача ей самой изменила.

Проклятая баба. Проклятая, высушенная, с незамазанными морщинами, зубастая, плоскогрудая мойва! Ну, давай, давай, подонок, подними его, предъяви свое рыбе - пусть обследует.

- Антисанитария на борту.

Ишь, пискнул, наконец, действительный член президиума Ассоциации... Не пойму - что-то с баллонами не так. С газовыми баллонами.

- Дамы и господа, не стоит волноваться, не трогайте, пожалуйста, бедную птицу - она всегда засыпает на этих высотах. Предлагаю переключить своё внимание на альтиметр - рекордная высота для пассажирских аэростатов - 5000 футов, господа! Я поздравляю вас! Компания поздравляет вас, дамы и господа! Только с этой высоты мы можем вполне насладиться красотой и величием природы, окинуть взглядом просторы нашей прекрасной страны.

- Спускайся давай, я тебя не оставлю, ублюдок. Я тебе покажу красоту земли. Спускайся - видишь, девушка замерзла!

- Пилот, вы превысили максимальный потолок для воздушных судов, установленный Ассоциацией Воздухоплавания. Уже 7000 футов - это неслыханно! Уведомляю вас, что на вашем борту, согласно пункту 4.б. производилась негласная проверка силами уполномоченных поверенных Ассоциации и были выявлены следующие нарушения...

- Нет, жирная скотина, уже не спущусь! И ты, Штутц, тупая гадина, слышишь - нет. Не спущусь. Вон из моего отсека, боров, если не хочешь, чтобы я тебя выкинул.

Молчать! Всем молчать!!!

Слушайте своего командира, ... крысы, жалкие, ублюдочные крысы...
Не семь - восемь с половиной уже, слышишь, Штутц, восемь с половиной - и у меня заклинило альтиметр, так что уже больше.
Слышишь ты, рыба - я к тебе обращаюсь?! Голубь СДОХ! И вы все тут сдохнете. Ты, иссушенная злобой идиотка - ты не видишь мира вокруг, ты хочешь только поучать, находить изъяны, указывать на них перстом... Тебе не нужна красота. И поэтому ты не нужна миру.

Штутц, тварь, ты знаешь, почему от меня ушла жена? Молчать! Она ушла из-за того что ты придумал это правило: шар такого класса может управляться пилотом, имеющим налет не менее 8000 часов - а где я такого возьму? Где? Я летаю сам, трижды в день, меня нет дома с пяти утра и до девяти вечера - и от меня ушла жена.
Поэтому ты сдохнешь.
А ты, крыса, сдохнешь потому... Куда, куда, боров, на тебе, получай, скотина, на тебе!..
А ты, страховая крыса, сдохнешь потому что мы все отстегиваем вам, крысам 14 процентов от каждой сделки, а вы не выплачиваете нам вообще ничего, ничего! И поэтому тоже, и поэтому, слышишь - от меня ушла жена.
Я нищий. Я, владелец компании с пятью судами - нищий!

Когда у меня в мае полетела горелка, твои, желтая носатая крыса, твои дружки не выплатили мне ни медяка, хотя гарантийный срок еще не прошел - и я продал машину, я заложил почти все что имел, чтобы купить новый агрегат.

И ты, выбеленная лярва, подстилка толстомясых стариков - ты тоже сдохнешь - просто потому, что таким как ты не стоит жить. Ты никому не нужна, слышишь? Молчать! Не двигайся, толстая сука, пока я не повернул горелку в твою рожу. Так вот, девка - смотри мне в глаза!!! Такие как ты - отрава, яд, а ты ведь считаешь себя солью земли. Ты - соль, ядовитая соль, ты разъедаешь всё вокруг, подчиняешь себе. И поэтому ты сдохнешь.

Дайте отдышаться, сволочи, сволочи, уроды... Что, испугались... Дайте отдышаться. Стойте смирно, я сейчас, сейчас. Скажу. Самое главное.
Птичка... Бедная птичка. Я на тебя, оказывается, наступил. Это ты, жирный... жирный... олигофрен, жирная мразь, поганый необразованный скот, это ты полез сюда и наступил на него!

Баллонов нет, вы поняли?
Штутц, разъясни им, что бывает, когда техники забыли обеспечить аэростат баллонами, а высота... о, господа и дамы, м-мать вашу - поздравляю! Высота невиданная для гражданского воздухоплавания - 11000 футов! Поздравляю; вам полагается свидетельство о смерти в рамке из золоченого багета, ха!
Ну что, Штутц, молчишь? Подсказываю: имеется один баллон, остаток в единственном баллоне 20 процентов, высота одиннадцать тысяч, а судно - без пилота. Реши задачку, тут все тебя ждут. А знаешь почему без пилота? А потому что у пилота - парашю-ю-ю-ют, хе-хе-хе!
Управишься, Штутц? Или?.. Господи, Штутц, дорогой ты мой, любимый экзаменатор - ты никогда не управлял? Нет, правда???
А-ха-ха-ха... дорогие мои упыри и кровососы, я вам расскажу, что будет.

Итак, действие первое: пилот уходит, помахав вам на прощание. Рации у вас нет.
Действие второе: восходящий поток уносит вас еще тысяч на десять, где становится очень трудно дышать. Вы в панике. Толстожопый бьет свою сучку - ведь это именно она хотела "полетать, ну право же, милый". Штутц, срывая ногти и закусив губу, пытается разобраться в приборах. Страховщик обмочился. Семейная чета дебилов - в глубоком ступоре.
Действие третье: на высоте в 22000 шар начинает трепать - ох как сильно трепать - это же простое, не рассчитанное на такие ветра судно. Рвутся верёвки, в корзине ужас и стон, страховщик лежит с сердечным приступом. Куда, куда, тварюга, лезешь - а н-на тебе еще раз в рыло! Лежать!!!
Действие четвертое, самое интересное: Штутц напряг куриную память, что-то вспомнил, но к этому времени закончился газ.
Совсем!
Мало того - купол провис из-за порванных крепей и вы начинаете снижаться со скоростью свободного падения, хотя вам кажется, что впереди вас ждет мягкая (хе-хе!) вода или ветки гостеприимного дерева.
Занавес.
Пятое действие описать?
Не стоит? Ну и ладно. А, кстати - мне ничего не будет. Ни-че-го. Сядут мои техники, сядет кое-кто из руководства Ассоциации - за недостаточный контроль - слышишь, Штутц, а я - я чудом выживу, якобы упав на те самые гостеприимные ветви, о которых вы будете молить уже через полчаса.
А парашют я, конечно, спрячу - его не найдут просто потому что не станут искать, ведь иметь его на борту, тем более пилоту, не положено.
Да, пострадает мой бизнес - ко мне станут относиться как к пилоту, загубившему шестерых пассажиров, но и чёрт с ним, я все равно банкрот, я работаю уже только за еду.
А вы сдохнете, и я этому очень, очень рад.
Потому что вы мне отвратительны, все, до единого.
Не о вас я мечтал 20 и 30 лет назад, не о вас, о свободном, слышите - СВОБОДНОМ полете!
Прощайте. Удачи не желаю.

Это я им хорошо - про свободный полет. Вот и он. Надеюсь, они поверили и в парашют...
Прощайте.