Лучшие ребята из ребят раньше всех уходят

"Лучшие ребята из ребят раньше всех уходят……

Это странно.

Будем же их помнить неустанно,

Как они бы помнили про нас…»

Юрий Визбор

«С меня при цифре 37…» – помните у Высоцкого «Песню о фатальности цифр и дат»? Виталик Сахн-Вальд не «проскочил» фатальный рубеж. Тот год был годом его 37-летия, но до тридцати семи он не дожил пять с половиной месяцев. Ни одной сколько-нибудь значительной круглые даты – и его 40, и нынешние 45 родные отмечают без него.

Алеша Попович, викинг, Лель из «Снегурочки» - у каждого свои ассоциации с обликом Виталия.

Знаю, что многие читатели курских газет ( и не только «Городских известий», где начиналась Виталикова карьера фоторепортера, и «Курской правды», где он тоже долго работал) помнят и его снимки, и подпись под ними: такая фамилия сама по себе - визитная карточка. Происхождение ее явно немецкое, но
 корни по отцу у Виталия прибалтийские.

Предупредительный, деликатный, мягкий, всегда готовый помочь, по определению не умеющий отказывать в просьбе кому бы то ни было. Этим часто и охотно пользовались многие, загружая Виталькину рабочую неделю до предела.

По манерам – просто аристократ, интеллигент из профессорской семьи в десятом поколении! Много вы знаете джентльменов, которые никогда не кинутся в раздевалку за своей курткой, пока не помогут одеться всем знакомым дамам? А такой изыск, как поддержать даму под локоток при переходе крошечного поребрика, – раритет, о котором наши мужчины давно и прочно забыли?.. «Излишество», но такое приятное!

Он был большим знатоком «чайных церемоний», обожал свою бабушку Настю, любил Пелевина, Кастанеду, «Битлз», романсы Козина и Лещенко, старые курские улицы и дома, его кумиром в фотографии был Анри Картье - Брюссон …

Необычайно скромный, Виталий был очень требователен к себе. С детства занимаясь фотографией, снимая много, всегда и везде, имея огромный фотоархив художественных снимков и репортерских удач, решился на персональную выставку буквально в последний год жизни. Он много лет собирал, откладывал, сомневался, снова отбирал то, что, на его взгляд, годилось для показа зрителям и взыскательным коллегам, чьим мнением Виталик очень дорожил. Выставка была замечательной, прошла с триумфом, но… случилась на 40-й день после его гибели.

Говорят, снаряды дважды в одну воронку не попадают, но… У меня в память навсегда впечатался зрительный образ: два фотохудожника, Генка и Виталька, пьют чай в Виталькиной фотолаборатории в «Курской правде». Помню, как забежала, послушала неторопливую бодровскую речь – он только что вернулся из творческой поездки и делился впечатлениями, обещала вернуться на чаепитие и… Больше я Генку Бодрова живым не видела.

Это был февраль 1999 года. Гену Бодрова убили подонки. Из-за железок, пусть и совершенно прилаженных друг к другу, - из-за аппаратуры.

Весной 2002-го трагедия повторилась: Виталий Сахн-Вальд погиб, защищая свой драгоценный кофр с фотоаппаратурой, с которой он буквально пылинки сдувал.

…И еще один настойчивый визуальный образ. 5 мая, в старый День печати, мы ходим на кладбища – поздравить ушедших из жизни коллег. Виталий в тот день фотографировал еще свежую Генину могилу… Виталикова могила сейчас напротив бодровской – он тогда стоял точно на этом месте. Два памятника с выбитым на них журналистским значком – золотым пером – двух прекрасных молодых мужчин, талантливых, добрых, до застенчивости скромных.

У Гены осталась только мама, у Виталия – родители, два сына – Никита и Филипп, жена и любимая сестра Виктория, которая до сих пор не смирилась с потерей. Тамара Алексеевна Сахн-Вальд до недавнего обширного инфаркта приходила сюда чуть ли не через день(часто встречались здесь две осиротевшие мамы, они подружились, перезваниваются). Вот уже девятый сентябрь я звоню Тамаре Алексеевне чтобы повторить евтушенковское: «Поздравляю вас, мама, с днем рождения вашего сына…»

( «Городские известия», 30.09.10г),
И ЕЩЕ…
Andromed:
– Я познакомился с Виталием Сахн-Вальдом в институтском колхозе, на
уборке яблок. Он, как и я, любил песни Александра Новикова. Мы собира-
лись в актовом зале Политеха на переменах и после занятий, пили сухач и пели, а Виталик, как тапёр с дымящейся сигареткой, играл на разбитом рояле.
Я написал стихи – посвящение Новикову, а Виталик подобрал музыку – это
была отменная песня, мы потом с ним ещё написали тройку песен для потехи студенческого люмпен-проллетариата, но мне пришла пора уходить в армию, и альбом записать не успели.
В тот трагический апрель мне попалась под руку кассета с новиковским
альбомом "Сергей Есенин". И наша с Виталькой песня вспомнилась. Знаю,
это совпадение, но вскоре позвонил мой отец, он любил Виталика Сахн-
Вальда, как и я, и сказал, что Виталика убили. Всё оборвалось в душе, померкло в голове. Как так? Золотоголового Сахн-Вальда, доброго, солнечного, который не дружил со мной, а принимал таким, какой я есть, не придумывая, не ломая под себя, просто как родной был, да как я сам… Тогда словно
меня самого убили.
Где-то в армейском блокноте есть стихи, которые я посвящал Виталию
Сахн-Вальду, надо бы найти, как и фотографию, которую он присылал мне в
армию. Но всё не могу достать эту папку, как-то отчаянно щемит сердце…
Евгений МУРАВЛЕВ:
– Виталий был очень искренен и в своей жизни, и в своем творчестве. Он
был очень мягкий, ранимый человек. И очень светлый. Никто не помнит,
чтобы он когда-нибудь кого-то осудил, кому-то позавидовал, он умел восхищаться чужим талантом, чужой красотой. Людей, которые имели с ним шапочное знакомство, он почему-то считал своими друзьями. Он был открыт
для людей и имел сердце ребенка.
"Курян моих прекрасные черты", книга первая