Впервые в Петербурге первый и второй день пребывыв

В ПЕРВЫЕ В ПЕТЕРБУРГЕ.   (Повесть)

         Первая Белая ночь

- Пойдём быстрее!- торопила тётю Катю племянница.
- Не торопись, Алёнка, успеем, -  улыбаясь,  ответила та,  -  здесь до Дворцовой площади пять минут пройти. Тётя Катя закрыла дверь, и заторопилась за молоденькой племянницей, которая уже спустилась на пролёт ниже, и говорила довольно громко,
- Чем  раньше мы придём туда, тем больше увидим! - Алёнка говорила и продолжала  говорить, -  и, даже то,  что, я видела из окна троллейбуса,  я никогда не забуду… Красотища, просто сказка!- так говорила она, уже с нижнего пролёта лестницы.
   Под аркой Главного штаба они окунулись в толпу. Здесь были люди разного возраста, одетые по-разному,  и, говорившие на разных языках.
   Алёнку всё интересовало, она смотрела на людей, на дворцы и вокруг себя и
громко ахала, и восклицала довольно громко: "Ах, как красиво! Ах, а они-то, смотри, смотри..." Она то и дело толкала тётю Катю и заставляла то смотреть, то слушать её.
Алёнка тёте Кате часто шептала на ушко,  как одеты окружающие, что они делают и как они  говорят.
Её всё удивляло, всё казалось ей необычной. Ей, казалось, здесь в Питере всё совсем не так, как там, в далёкой Мордовии, откуда она приехала вчера, и  откуда когда-то сюда давно приехала её тётя Катя.
Но тётя Катя, видимо,  ко всему привыкла.  Её ничего не удивляет и ничего не восхищает, она только улыбается и смотрит на неё ласково,  своими изумрудными глазами.
Алёнка, прижавшись, смотрела на тётю и думала о ней:  «Да, ей хорошо, - она здесь всё-всё знает…»
  Алёнка помнит её последний приезд в Мордовию, хотя и была совсем ещё девочкой …как тогда она хотела поехать с тётей в Ленинград… а теперь уже и город называется Санкт-Петербург…но ведь памятники, дворцы и сады не изменились», -думала она про себя. Она помнит, что тогда, тётя Катя тогда так красиво рассказывала о далёком городе, куда она попала.
 Вдруг её воспоминания оборвались, и она встала, как вкопанная от неожиданно открывшейся красоты,
 - Ах!-  воскликнула она. Она с минуту  смотрела,  не двигаясь,  а потом сказала довольно громко, - Ну это вообще! – тётя Катя заметила, что её племянница часто говорила слово «вообще». Но,  Алёнка продолжала восклицать, - я видела это на картинке сто раз,  но это намного красивей, ух ты! - добавила она, и толкнула в бок тётю Катю,  посмотрела ей в глаза,  и, улыбаясь,  сказала,  - ну ты и счастливая, тётя Катя!
 - Почему? С улыбкой спросила её та.
- Ты каждый день можешь видеть эту красоту, ответила Алёнка, - глядя на неё своими зелеными озорными глазами.
   Тётя Катя ничего не ответила, только ласково улыбнулась ей в ответ.
Алёнка, смотря на Эрмитаж,  сказала со знанием дела,  гордо подняв голову: «архитектор Растрелли. Середина восемнадцатого века. Русское барокко...!»
- Не бывает русского или китайского барокко.  Это, просто, стиль архитектуры, - тихо сказала тётя Катя.
  Но Алёнка её не слышала, она тут же спросила, не дав ей договорить,
-А ты знаешь, какая ширина Эрмитажа?
-Да, конечно, - тихо ответила та, - ширина сто шестьдесят метров;  длина около километра, а высота двадцать два метра.
- Окна, окна, окна,  - перечисляла Алёнка. Она продолжала говорить восхищённо, - колонны, колонны, скульптуры, скульптуры …
Она рассматривала Эрмитаж и восхищённо воскликнула,
 - Ну и талантище этот Растрелли! Надо же такое построить!
   Когда они подошли,  совсем близко к Александровской колонне,  Алёнка спросила у тёти,
- А почему она Александровская?  В честь царя, что ли, Александра?
- Да, в честь Александра Первого.  Вон видишь наверху Ангел крест держит, - объясняла ей тётя Катя, - черты лица у того Ангела, как у Александра. Колонна эта - памятник, победы,  над Наполеоном.  Воздвигнута она здесь, в тридцать четвёртом году девятнадцатого века, архитектором Монферраном, тем самым, который построил вон тот Исаакиевский собор.
   Алёнка посмотрела влево, куда указывала тётя Катя,  и  ахнула, хлопнув себя по лбу, сказала - Ах, я мордовка необтёсанная,  не заметить такой красоты! Она хлопнула себя по лбу и сказала,  - Мордовка невнимательная, -  и тут же спросила,
- Это тот самый Исаакий?
   - Какой ты имеешь в виду?
- Да, тот всемирно-известный!  Она смотрела на собор и громко говорила с восхищением.,
- Ух ты, громада какая!   - и продолжала восклицать, - а купол-то, купол…!  Нет, - сказала она, - на картинках он, совсем малюсенький, - заключила она, и потянула тётю в  сторону собора.
 - Пойдём скорее туда! - тянула она тётю Катю за пиджак.
 Но та, смеясь, сказала, - не сейчас,.. постой, …не тяни так … завтра пойдём Ты слышишь музыку? Сейчас концерт начнётся. 
 И они пошли туда, откуда раздавалась музыка. Там была сцена, где сначала пели какие-то группы, потом танцевали, но как-то уж очень безобразно.
 - До этого ещё в Мордовии у нас не дошли,- сказала Алёнка громко на ухо тёте. - пойдём отсюда! -стараясь перекричать музыку,  сказала она громко. Они отошли и она сказала уже тише,  - девки и парни полуголые и кривляются, тошно, такая красота кругом, а они не видят. .. впрочем, я такое, почти, каждый день смотрю невольно по телику… Светка любит торчать  у телевизора…, а я читаю и ей говорю:  «читай!»,  но она только огрызается, а я...
   Тут она заметила Атлантов и запела: «Атланты держат небо на каменных руках...»
 Подбежала к ним и оттуда кричала, - их десять!.. сколько они метров высоты?!
- Пять! – ответила, смеясь, тётя Катя
Погладила пальцы ноги у одного, сказала, - гладенький!   Она гладила Атланта и оттуда, сверху кричала,
- А из чего они, из мрамора, что ли?!
-Нет. Из серого гранита.
  И когда они дошли  до Зимней канавки,  внезапно открылась красивейшая панорама Невы, Алёнка ахнула и побежала туда. Тётя Катя не успевала за ней,
- Куда ты, постой не беги,  подожди, там много народу, потеряешься! - крикнула  она ей вдогонку. Но Алёнка торопила её,
- Ой, пойдём быстрей! Там так красиво!  Пропустим самое интересное!
- Не пропустим, - смеясь, сказала тётя Катя, - у нас до «Алых парусов»  ещё целый час…
 И, догнав племянницу, сказала уже по - тише, - я уже не такая молоденькая, как ты и не могу так быстро бегать!  -  она взяла Алёнку под руку и сказала твёрдо, - не торопись всё увидим, всё посмотрим и не надо бежать, и не надо так суетиться. Но Алёнка на это сказала, - я ведь, всего лишь,  на две недели приехала сюда,  и  хочу всё увидеть…у нас, ведь, в Саранске нет такой красоты! – и, потом  добавила, глядя на Невскую панораму, -это, наверно, самое красивейшее место города?!
- Да, это одно из красивейших мест! – согласилась тётя Катя.
- А вон там, Петропавловка, правда? – указала рукой Алёнка.
- Правда, - сказала тётя Катя,  и, улыбаясь,  глядя на племянницу спросила, - кто построил Петропавловскую крепость?
- Ну, - замялась Алёнка, - что-то связанное с основанием города,  кажется, Пётр Первый.
- Да. Вначале архитектором был сам Пётр, и  та крепость, что строили «с великим
поспешанием», на глазах у неприятеля,  была из земли и дерева. Она простояла десять лет. А потом архитектором был Трезини.  Вон та башенка, - указала тётя Катя рукой, - называется Нарышкинская. С неё, каждый день,  ровно в двенадцать,  бьёт пушка, возвещая, полдень.
   Когда они перешли дорогу и встали на середину Эрмитажного мостика, Алёнка попросила тётю Катю рассказать всё-всё о" Петропавловке",  но тётя Катя, улыбаясь, ответила Алёнке, что о ней рассказывать нужно три дня, - она сказала, -  завтра, если даст Бог, мы с тобой пойдём туда.
- Хорошо! - согласилась Алёнка и сказала ещё, -  здесь так красиво!  Будем смотреть на Неву и её берега, здесь так красиво! – сказала она снова.
Посмотрев на здание Биржи, Алёнка спросила тётю Катю, - что за  здание, там с колоннами?
- Сейчас там Военно-морской музей, а строилась она, как Биржа труда.
- Колонны, колонны и не сосчитать их. Она взглянула в глаза тёти и спросила, -  сколько их?
- Сорок четыре.
- Ах, какая громада! - любовалась Алёнка, - наверно эта биржа  больше Эрмитажа?
- Нет, не больше. Оно могло быть ещё больше, но царь уменьшил расходы на его строительство.
- А  вон там, что за красивые столбы, на которых огонь горит?
- Ростральные колонны, - ответила тётя Катя.
- Почему они так называются? - Алёнка попыталась выговорить "Ростральные", но у ней  не получалось." -Рост... Рост...Ростол... Фу! – сказала она, - и не выговорить.
- Ростральные - от слова "Ростр", - сказала тётя Катя,  смотря на племянницу. – носовые части
корабля так называются, - объяснила она ей.
- А там у них...кто-то сидит? - спросила Алёнка.
- Да , это там символы четырёх рек изображены: Волги, Невы, Волхова и Днепра.
Мы их завтра с тобой вблизи рассмотрим, а сейчас есть что другое смотреть.
- Хорошо. А то жёлтое здание, что там?
- Там Зоологический музей. Там очень интересно и тебе обязательно там надо побывать!
- А вон то, зелёное на котором глобус?
- Это "Кунсткамера".
- Это, где уродики всякие? Там мне обязательно надо побывать.
- Почем "обязательно?"- спросила тётя Катя, - если же ты впечатлительная, потом не будешь есть целую неделю, - и смеясь погладила Алёнку.
- Нет! - смутилась Алёнка, я не ради себя, но чтобы потом сказать в школе и подругам, что побывала в Кунсткамере, они лопнут от  зависти.
- Вот и не хорошо, чтобы кто-то "лопнул от зависти". Зависть - это грех, - сказала назидательно тётя Катя, - а грех - это страдание, и выходит, из- за твоего тщеславия,  будут страдать многие...
   Но Алёнка слушала её плохо и уже смотрела в другую сторону.  Она, перебив, спросила, тётю Катю,
  - А воон , там , что-за голубой купол...а рядом… худенькие два?
- Мечеть и её минареты, ответила ей тётя Катя и удивлённо спросила племянницу, - ты что, впервые видишь мечеть?
- Нет, я много раз видела по телику, но там не такие красивые.
- Пошли дальше, - предложила тётя Катя. И они шли дальше по Дворцовой набережной. Алёнка с удивлением и  восхищением рассматривала вокруг здания и Невскую панораму, то и дело она восклицала и  обращала внимание тёти Кати возгласами  «Смотри!»
  Потом она встала напротив Дома учёных и  долго-долго разглядывая его, спросила: - Тут, наверное, Ломоносов работал?
- Нет, Ломоносов здесь не работал. Это здание построили позже. Дворец этот построили для  великого князя Владимира Александровича… архитектор Резанов..
 Но Алёнка смотрела уже на Неву, мимо проплывающего корабля, откуда раздавалась громкая музыка и сказала язвительно, смотря на людей, веселившихся на корабле, - ишь,развеселились! Красиво жить не запретишь! Старики и  старухи все в шортах, да ещё и в белых! Опять эти иностранцы!  - и взглянув на тётю Катю, поняла, что та не поддерживает её и смотрит на неё неодобрительно, и она уже тихо, с виноватой улыбкой спросила, - А, правда, что наши старики так не могут позволить себе ездить и даже не всегда могут  хлеба купить, а, тётя Катя?
- Каждому своё, Алёнка, - грустно сказала та. Они заслужили такую жизнь.
- А мы чем хуже? Почему мы не заслужили такую жизнь?
-Видишь ли, Алёнка, всем даётся по вере во Христа. У них государственная религия, а у нас семьдесят лет неверия и теперь страна неверующих,- помолчав ответила твёрдо тётя Катя.
- Ты думаешь, если мы поверим в Бога, то будем жить лучше?
- Непременно, - твёрдо сказала тётя Катя и в свою очередь спросила Алёнку, - много ли молодёжи ты видишь среди отдыхающих  иностранцев?
- Нет, совсем нет их…
- Они работают и зарабатывают себе такую же старость...
- Как это? – спросила Алёнка удивлённо.
- У них пенсионный фонд и человек, работая, вкладывает проценты, а потом этот фонд покупает старикам путёвки. И у нас говорят "Кто не работает, тот не ест", но часто получается обратно, и  потом у нас говорильня сильно развита, но ты сама поймёшь всё...Посмотри лучше как спит "Петропавловка" на воде…
- И правда, будто спит. Ой! Как здорово! - весело воскликнула Алёнка, забыв серьёзный разговор. Она с минуту молча смотрела то на воду, то на "Петропавловку", а потом спросила
- А что там на шпиле?
- Ангел. Он крест держит  в руках.
Алёнка опять молча смотрела в воду , потом тихо-тихо продекламировала;
Дремлет Ангел летящий,
Крест он держит в руках
Золотой шпиль блестящий
Спит на Невских волнах.
- Откуда это? - спросила тётя Катя.
- Это я сама сейчас только сочинила. - сказала смущённо Алёнка.
- Тебе Господь дал дар. Расти этот дар, шлифуй его, пиши, пиши, как бы трудно тебе не было в жизни, - сказала тётя Катя, погладив за головку племянницу и нежно прижав её к себе, добавила, - а ты уже совсем-совсем большая, моя девочка и грамотная…
- Я и пишу, и  не могу не писать стихи, они сами так и лезут в голову. Иногда их читаю подругам или в школе, и всем они нравятся, - довольная сказала тихо, и смущённо Алёнка.
- И хорошо делаешь, что их читаешь… Господь сказал  нам: «Даром получили, даром отдавайте, а когда придёт время ,Он благославит тебя. Только верь, что Иисус всегда с тобой и помогает тебе.
- Я и верю в Бога. В душе верю, - добавила Алёнка. - Но я Его плохо ещё представляю, - призналась она.
- Всему своё время. Читай больше Библию...
- Библию? Но мне некогда, и ведь… я не собираюсь идти в монахини.
- Тебе и не надо идти в монахини. Главное Бог у тебя в сердце, а какой Он... познаешь со временем... Прислушивайся сердца своего и  пиши, пиши, и станешь поэтом...
- Ну,.. поэтом я стану не скоро, - сказала смущённо Алёнка, - мне надо ещё хорошо школу закончить  и в литературный поступить, а закончу литературный и стану,
 известным поэтом!
- Ой ли! Смотри не возгордись. Медные трубы самые опасные в жизни талантливого человека...
- Какие "медные трубы"?! - удивлённо громко спросила Алёнка.
- Те, что громко трубят, воздавая славу,- засмеялась тётя Катя, приблизив Алёнку к себе.
- А, понятно… не бойся, не поддамся! - и задумчиво, смотря вдаль  на волны, тихо сказала,  -может я приеду сюда, тут так красиво… и здесь просто, не возможно не писать, здесь жили Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Гоголь и многие известные поэты и писатели.   Алёнка умолкла и долго молча смотрела на Ростральные колонны и потом тихо прочитала новый, только что, родившийся стих.
На Бирже труда колонны стоят,
Огни на Ростральных колоннах горят.
Потом стала рассматривать дворец на набережной, спросила, - что за дворец, для кого его строили?
- Ново-Михайловский дворец...
 Алёнка перебила смеясь: "Ново-Михайловский"? а есть "Старо-Михайловский"?
- Есть просто Михайловский. Там сейчас Русский музей...
- Ой, хочу туда!
- Пойдём потом. после как-нибудь...
-  Пойдём завтра!
- Нет, завтра музеи не работают…и Русскому музею посвятить надо целый день, а мы завтра, если Богу угодно, погуляем по городу. Он как "открытый музей", и  мы, пожалуй,пойдём в Петропавловскую крепость...
- Но я же здесь всего две недели! Разве же я успею осмотреть весь город! И этот го-
род самый красивый во всём мире!
- Во всём ли мире, я не знаю, а то что город прекрасный  и за две недели ты и части его красот не увидишь,это правда, но ведь ты не в последний раз здесь...
- Не знаю, - сказала Алёнка, - одну меня, точно, родители не отпустят и ездить сейчас так дорого...
- А я буду молиться за то, чтоб ты здесь много-много раз бывала. Господу ничего невозможного нет...
 Но Алёнка смотрела " на ту сторону" так она называла другой берег Невы и спросила, -там что-за купол?
- Там...Это Литературный музей...Пушкинскя площадь...
- Там что, Мойка 12?
- Нет, Мойка 12 -  вон там, - указала рукой в другую сторону тётя Катя, и там последняя квартира Пушкина...
- Мне там надо обязательно побывать! - И она покраснела...Тётя Катя ,глядя на неё, улыбнулась и сказала; "Не делайте кумиров не на земле, не под землёй..."
- Он не кумир, он - Пушкин. Да, может я люблю его неправильно, но ведь его все любят...И ему всегда будет тридцать семь, - и она добавила, - а если бы ему было сорок семь, как ещё бы много написал...
- Если бы, да кабы бы, но, увы... Лучше посмотри на этот дворец.
- Ой!!! Какой он красивый!  Что за дворец!?- воскликнула она.
-  "Дворец молдавского господаря Кантемира" - первое строение Растрелли в Петербурге.
-"Регистр судов", - прочитала Алёнка и спросила:- Что это за "Регистр судов"?
- Регистрируют же дома и суда также регистрируют.
- Ах да.- сказала она, рассматривая, дворец.
 Потом медленно они пошли дальше. И снова Алёнка, остановившись, спросила тётю Катю, когда они дошли до Мраморного дворца и она долго рассматривала там скульптуру через решётку, и потом спросила, - что там за скульптура?
- Это памятник Александру третьему. Раньше он стоял у Знаменской церкви, перед Московским вокзалом...
- Но там нет никакой церкви! Я точно помню! – сказала Алёнка.
- Сейчас нет, - ответила тётя Катя, - её взорвали в советское время, теперь на том месте стоит обелиск.
- А что это за дворец и почему памятник сюда спрятали?
- Дворец "Мраморный", архитектор Ринальди использовал много разных видов для его построения, а памятник, видимо, спрятали от глаз за решётку, впрочем, не знаю, - ответила тётя Катя, но Алёнка уже отошла от решётки и её, видимо, уже не интересовала судьба памятника, она вдруг воскликнула остановившись:
- Ой. какая красота! - это открылась перед ней панорама Марсова поля. - Пойдём,
пойдём туда скорее! - потянула она тётю Катю за руку.
 Вопросы так и ссыпались, и тётя Катя едва успевала на них отвечать: "Марс-бог войны -  здесь  Суворов а образе Марса. Казармы Павловского полка, ныне Ленэнерго...Купола церкви"Спас на крови"...Народовольцы здесь убили Александра 11..Летний сад...Михайловский замок...Там за гранитной стеной вечный огонь..."
 Алёнка подбежала к гранитной стене и громко читала: "Не жертвы - герои лежат под этой могилой, не горе, а зависть рождает судьба ваша в сердцах всех благодарных потомков..." - Кто это написал? - спросила она обернувшись.
 - Луначарский.
 Но она уже отошла от стенки и смотрела в сторону Летнего сада. Вдруг крикнула,- А там что?
- Там Летний сад и  Лебяжья канавка.
 Алёнка стояла и молча смотрела туда,.. Потом вдруг громко прочитала
Белая ночь. И это не сон!
Марсово поле и  вечный огонь
Зелёный массив, то деревья стоят,
Лебяжья канавка за ней Летний сад
- Ах ты, моя поэтесса, -  подойдя и  обняв её сказала, тётя Катя, - пойдём-ка посидим вон на той скамейке.
- Иди ты одна, я не хочу. Я хочу  всё-всё осмотреть как следует.
 Тётя Катя сидела на скамейке и  наблюдала за племянницей, как та читала надписи, переходя от одной гранитной стенки до другой, как она смотрела вокруг с восхищеньем, как стояла у Вечного огня . Времени прошло минут десять и она, посмотрев на часы, встала и направившись к ней, сказала:" Пойдём, скоро мосты разведут." И они пошли обратно к Троицкому мосту, и Алёнка долго опять восхищённо смотрела на Невскую панораму, смотрела задумчиво на волну и наконец, выпрямившись, улыбнулась и зачитала:
Белая ночь. Петербургская ночь
Сбросила сумерки, прогнала их прочь.
Девой нарядной от тысячи глаз
Прикрылась стыдливо Нева лишь на час
И дремлет как будто бы Невская даль
Окутавшись в серую дымку-вуаль
И ночью, как днём, можно всё созерцать
Всем восхищаться, за всем наблюдать…
 И будто бы продолжение новых стихов произнесла,глядя на Дворцовый мост, - там уже движение прекратилось, и огонёк синий мерцает, наверное, сейчас раскроется...
-Да! - посмотрев на часы, ответила тётя Катя. - Пойдём вон туда, - она нежно обняла племянницу и сказала, - там тебе будет лучше видно. - Они пошли к Дворцовому мосту, и не доходя до Эрмитажного мостика, остановились у гранитной набережной. Алёнка глядела то на мост Дворцовый, то на Троицкий мост. Она нетерпеливо ждала, когда их разведут, и  боялась пропустить начало развода. И всё же она пропустила. Тётя Катя сказала ей, - смотри, уже поднимается, - и указала рукой на дворцовый, поднимающийся медленно, мост.
-Ой! - вскрикнула Алёнка,  и закричала со всеми, -Ура! Поднимается! Поднимается!!! – Она радостно смеялась громко.  - Ух ты! Как здорово!!! – восклицала она, сжав руку тёти Кати.
 Тётя Катя смотрела на племянницу и думала, "Какая она эмоциональная, молоденькая, здоровая, чистая, неискушённая, мы уже так не можем радоваться, и ничто нас уже так не всколыхнет. Радость естественная!" Вслух сказала негромко, - вт и первая баржа!
- Где? А! Вон, вон!!!  Ой, там, смотри, под мостом! Ух ты!!! Какой большой корабль! Ой! – крикнула она громко,- а как же под тем мостом она  пройдёт?! Ведь он не раскрылся!?
- Раскрылся, - спокойно сказала тётя Катя, - но он раскрывается не так, как Дворцовый, а только его правый пролёт
- Точно-точно!, - посмотрев направо воскликнула Алёнка. - Кра-со-та!!!-  крикнула она, - красотища!!! -добавила она громко. – Ой, как чудесно! Всем расскажу, какое чудо я видела!
   И тут же, через минуту, глядя на тот берег Невы, она серьёзно и обеспокоенно спросила, - как же они оттуда перейдут. Что, они там до утра будут, вон те люди?
- Не беспокойся за тех людей, они и не собираются переходить, они пришли смотреть на разведение мостов, просто гуляют в белые ночи, и  потом …они почти все с Васильевского острова и прекрасно знают, что мосты разводят на всю ночь…
   Но Алёнка уже восхищалась проплывавшей баржей.
- Ой! Какой красивый корабль!
- Это не корабль, а баржа, корабли позже проплывут...
- "Волго-Дон" и опять "Волго-Дон" –читала Алёнка надписи на бортах, проплывающих мимо барж.
 Потом они шли по набережной иАлёнка всё с восторгом говорила и говорила об увиденном.
 Лишь не доходя до Дворцового моста , они увидели первый корабль, Алёнка долго любовалась на него, восхищаясь и восклицая.
  У Дворцового моста было очень много народу. Чтобы прийти домой, хотя бы часов в шесть, они свернули к Эрмитажу, чтобы обойти эту толпу.
 На Дворцовой площади Алёнка на мгновение остановилась и с возмущением сказала:  "Ну и грязь! Какая помойка! И такую красоту в помойку превратить! Как так можно?! И смотри, тётя Катя, почти все пьяные! Девки все курят и не стесняясь, целуются! У нас бы родители убили за это! Ах молодёжь, молодёжь!" - качала укоризненно она головой.
- Хорошо, что эта "цивилизация" до вас не дошла, - сказала спокойно тётя Катя, - а молодёжь... прости их,… Господи! - тихо, не смотря на Алёнку, как бы сама с  собой разговаривая, сказала она,  -  они  же, это… по неразумению… по не знании Твоего Слова делают…
Она, обратясь к племяннице, сказала, - не осуждай их строго… эта молодёжь сейчас ослеплена дьяволом… они его рабы…и он над ними властвует…а у дьявола только три цели – украсть и, убить и погубить…и он погубит их, если они  не обратятся к Богу. Только Бог и никто другой не сможет их спасти от дьяволских сетей-пут.      
 Но Алёнка всё качала головой и говорила:"Как можно, такую красоту..."
- Они сейчас не видят  никакой красоты,"что легко даётся, то не ценится". О, если бы они осознали безмерную милость Бога к ним, говорила тётя Катя, -триста лет лучшие художники и скульпторы работали с благословения Бога и творили для них эту красоту. Лучшие архитекторы со всех уголков земли были собраны сюда, чтобы творить  для них...
- Они не благодарные. Они же знают, что здесь жили Пушкин, Гоголь! –говорила возмущённая Алёнка. – А поэты, писатели… разве же они не читали Достоевского, как он любил этот город!?...А из этой молодёжи,  разве кто станет писателем или поэтом?!
- Возможно и станет, если кто-нибудь обратится к Богу. Он даёт таланты. Бог,ведь, Всепрощающий... - и тётя Катя обняла Алёнку и сказала, улыбаясь, -ну, хватит о них! Ты ведь сюда не на пьяную молодёжь приехала смотреть.
  Алёнка  подняла голову, и посмотрев на Адмиралтейство, успокоилась и восторжено сказала, - ух ты! Как красиво! Пойдём скорее туда!
- Пойдём, прогуляемся там по саду и домой, шестой час уже, надо поспать и ....
-Зачем спать? Я вовсе не хочу спать! Давай гулять подольше...Как можно уснуть в таком прекрасном городе, - возразила Алёнка.
- Но ведь ты хотела на "Петропавловку", - сказала смеясь тётя Катя, - если "вовсе не спать", как же ты будешь созерцать её красоту? И она добавила, - я понимаю твою духовную жажду, но Господь создал нас так, что мы  должны чередовать сон и бодрствование…
- Я не успею всё осмотреть! – сказала озабоченно Алёнка.
    Тётя Катя шла по аллее медленно, задумавшись.  Алёнка, же  в это время, отстав от  неё и задрав голову, рассматривала шпиль и кораблик. Когда она опустила голову и посмотрела в ту сторону, куда ушла тётя Катя, то увидела, что та уже была далеко.
Но Алёнка не сразу побежала за ней, а захотела рассмотреть памятники. Она обошла все четыре памятника: Гоголю, Горчакову, Глинке  и Лермонтову и затем, побежав за тётей, она, догнав её, запыхавшись от бега, спросила - кто такой Горчаков ?
- Политический деятель, дипломат, - ответила ей тётя.               
- А, понятно! А я ещё хотела спросить -  какова высота Адмиралтейства?
-Семьдесять два метра, - ответила тётя Катя и она улыбнувшись, глядя на племянницу сказала, - Ты сейчас стоишь прямо на канале.
    Алёнка отскочила в сторону и воскликнула, - но здесь нет никакого канала!
- Здесь и вправду был канал, - засмеялась тётя Катя, - раньше, но его
засыпали. По нему проходили те корабли, которые строили здесь на Адмиралтейской верфи. И не было здесь этих вот деревьев и зданий, вплоть до самой реки Мойки...
- А что здесь было?- перебила торопливо Алёнка.
- Обширный луг,- ответила тётя Катя и добавила: Вся местность далеко проглядывалась, чтобы неприятель не мог напасть внезапно и  посмотрев на Адмиралтейство она продолжала рассказывать, - это третье здание Адмиралтейства…
- Но здесь только одно, а где же два?- спросила Алёнка, с интересом рассматривая
Адмиралтейство.
- Первое, - объяснила тётя Катя, - оджноэтажное здание было построено сразу же после основания Петербурга. Во дворе того здания были разные склады, мастерские и строили суда. Второе  построили уже по проекту архитектора Коробова, через тринадцать лет, после основания, а это, третье, по проекту Захарова...
- Пойдём назад и рассмотрим всё снова, как следует, - сказала Алёнка, взяв её за руку и добавила, -ты расскажешь мне всё-всё, а я потом, может быть, когда-нибудь кому-нибудь из подруг расскажу!
- А ты запомнишь? Тогда, пожалуй, пойдём посидим на скамейке и я тебе расскажу много, но всё-всё не смогу, потому что это надо часа четыре подряд рассказывать, а у нас нет столько времени, потом как-нибудь придём...
 Они шли по тенистой аллее, Алёнка рассматривала скамейки и, смеясь, сказала, -Нет там свободного места, нам не удастся посидеть. Вон, смотри, даже  девки на коленях у парней сидят.
 И всё-таки они нашли место, тётя Катя попросила одного парня подвинуться и
села в уголке скамейки. Алёнка осталась стоять. И тётя Катя стала негромко рассказывать:"Видишь девушки держат глобус? Это - Нимфы…тот барельеф
изображает"Заведение флота в России" Видишь вон там, Нептун вручает трезубец Петру Первому. Та статуя изображает Александра Македонского. Вон там Ахилла,там Аяска и Пирра. Там, над верхней колоннадой, всего двадцать восемь статуй, но, к сожалению, я не все их знаю, знаю только, что некоторые изображают четыре времена года, четырёх стихий, четырёх ветров, покровительницу кораблестроения богиню Изиду, музу астрономии Уранию и других...
 Рядом парень и ещё пара, видимо, тоже слушали, потому что они разглядывали Адмиралтейство и  скульптуру и смотрели на них, особенно на тётю Катю, а парень, который сидел рядом с улыбкой спросил, -А а кто построил здание?
 -Там есть доска, - улыбнувшись, глядя на него, ответила тётя Катя.
   А потом, они снова пошли по той же аллее. Они шли медленно по аллейе, но Алёнка побежала вперёд и на другую дорожку , что поближе к Адмиралтейству, и  рассматривала здание, иногда останавливаясь. Тётя Катя видела, что Алёнка, видимо, что-то измеряла, потому что она широко раставляла ноги и при этом, смотрела направо. Потом она постояла, подумала и, обернувшись, крикнула, -какая у него длина?!- и показала рукой на здание Адмиралтейства.
- Четыреста семь метров, - громко ответила тётя Катя, - а вообще иди сюда, чтобы мне не кричать, - добавила она и встала, чтобы племянница увидела
памятник Пржевальскому.  Та прибежала, увидела памятник и крикнула, - ой, памятник! А кому это, Сталину, что ли?!
- Нет, Пржевальскому.
- Кому-кому? А кто такой Прижевальский? И верблюд здесь какой-то лежит...
- Пржевальский исследователь, востоковед, а верблюд -  его друг, - пояснила Тётя Катя...
    Но Алёнка уже сидела верхом на верблюде и оттуда кричала, - ну, как я смотрюсь? Сфотографируй меня!
- Ну ладно, Алёнка, уже шесть часов, - посмотрев на часы, сказала тётя Катя,- Пойдём домой!
 И они пошли по аллее, но Алёнка, побежав вперёд, обняла берёзку, покрутилась и замерла.    "Стихи сочиняет"- улыбнувшись подумала тётя Катя и встала на аллее, не захотев мешать ей. Наконец Алёнка, словно очнувшись, встряхнула головой и улыбаясь, глядя на неё сказала, - а  я стихи сочинила! Вот послушай! И она прочитала:
Белой ночью в парке все деревья в ряд,
Но меня берёзки белые манят.
Обниму берёзку и спрошу её: -
Много ли поэтов знала и кого.
"Много наблюдла за свою, ты жизнь?
Расскажи какие тайны ты хранишь?...
Может быть, ты, видела даже и царей...
Ночь, скажи, какая всё ж была белей?...
Кто из знаменитостей, здесь когда прошёл,
Ветви твои помнят, помнит белый ствол?"
 Алёнка замолчала и снова, покрутившись у берёзки, взглянула на её верхушку и выше и вдруг  ойкнула от неожиданности, вскрикнув, - ой! Крест на дубе растёт!
- Это не на дубе, это Исаакий, - засмеялась тётя Катя.
 Алёнка  вышла на дорожку и с интересом смотрела на Исаакий, потом медленно произнесла, - ну и громадина! Пойдём, рассмотрим поближе, и ты всё-всё о нём расскажешь!"
 Но тётя Катя твёрдо сказала, - потом, а теперь, домой!
  И они пошли, но Алёнка всё время оглядывалась назад, рассматривая Исаакий.



день второй

- Ну, а кто хотел вовсе не спать?! - смеясь, стаскивая одеяло с Алёнки, сказала тётя Катя. - Вставай! - будила она племянницу. -Время уже первый час! проспишь самое интересное!...
- Что, уже первый час? - вскочила с кровати Алёнка, - пойдём, пойдём скорее, - затараторила она, - пойдём Исаакий посмотрим, нет сначала Петропавловку или Эрмитаж, или...нет, пойдём Адмиралтейство посмотрим. - Она быстро натягивала своё новое платье.
- Сначала надо помыться и поесть, - сказала, смеясь, тётя Катя, - Марш в ванную!
 Алёнка вернулась с ванной румяная, чистая, села за стол и начала взахлёб говорить, глотая картошку, рассказывала быстро, смеясь, над увиденным вчерашним или уже сегодняшним, так как они вернулись домой с прогулки в седьмом часу. Она не замечала, как тётя Катя подкладывала ей, она всё ела и смеясь рассказывала.
- Ну как,- перебила тётя Катя, - ноги у тебя не болят на каблуках-то?- Одень-ка мои туфли, они, конечно, не такие модные, но как тапки!
- Ладно! - ответила Алёнка, - А куда мы сегодня пойдём? Ой! и правда такие удобные! - глядя на свои ноги, сказала она.
- Прогуляемся до "Петропавловки" пешком, увидишь красоту города днём.
   Они вышли в половине второго и сразу же окунулись в толпу на Невском. Как и ночью здесь были люди разного возраста, говорили на разных языках и одеты по - разному. Проходила группа негров, и Алёнка шепнула тёте Кате тихо, указывая на одного: "Ух ты! Смотри, а тот какой чёрный!"
   Вышли с арки Главного штаба на Дворцовую площадь, и Алёнка снова, как и вчера, встала и рассматривала всё с восторгом.
  -Ух ты! А Эрмитаж ещё красивее, чем вчера! – громко воскликнула она.
  И правда, Эрмитаж был великолепен и сиял под солнцем всеми окнами.
- Ой! Как окна горят! - восхищалась Алёнка, - наверное мильёон!
- Нет, всего две тысячи, - со смехом ответила тётя Катя, глядя на племянницу.
- Да?!  Ты и это знаешь? Может  ты знаешь, почему называется Эрмитаж?
- Знаю, слово "Эрмитаж"- французское и означает павильон, то есть место уединения, - объясняла тётя Катя. - В России, как и в Европе, стали модными такие павильоны и вельможи любили уединяться в них. А годом основания нашего Эрмитажа считают шестьдесят четвёртый восемнадцатого века, то есть через два года , после построения Зимнего дворца. Екатерина Вторая покупала заграницей;картины, скульптуру и всякие художественные изделия из дрогоценных камней, серебра и фарфора. Их стало так много, что в Зимнем
дворце просто их было не вместить и тогда Екатерина решила построить дом для них и для своего уединения среди этой роскоши, вот тогда и построили вон тот, светло-зелёный дом и назвали Эрмитажем. Его долго петербуржцы называли "Ламотов дом" в честь архитектора, который его строил , Деламота. -А теперь мы пойдём, вон, через тот  мост. Как он называется, помнишь?
- Дворцовый! - крикнула Алёнка и побежала было на красный све
- Постой! Куда ты?! Подождём, горит зелёный! - удержала  её тётя Катя.
   Они встали на середину моста у гранитной перегородки и любовались Невской далью и обозревали окружающую красоту. То есть любовалась-то одна Алёнка, а тётя Катя спокойно глядела вокруг и не выражала никаких эмоций. Она была всегда спокойна и только улыбалась, глядя на свою краснощёкую, здоровую племянницу.
- Ах!!! - то и дело восклицала  та,- кра-со-ти-ща!!! А, смотри, как блестят купола!!!
А Исаакий-то, Исаакий, как блестит! Из всех куполов выделяется его купол!
  И, уже обернувшись в другую сторону, она восклицала, -ляди,там "Петропавловка!" Правда ведь, там "Петропавловка?!"
- Да.
- А там мечеть! И её минареты?!
- Да. А тот мост Троицкий. Помнишь ночью ты ещё напугалась,что он не развёлся и кричала, что баржа совсем близко, но его-то забыли раскрыть.
А ещё что ты запомнила?  Ну-ка расскажи!
  И Алёнка стала перечислять  всё, что она запомнила, она говорила: "Кунсткамера, Зоологический музей, Биржа..." Она перечисляла и перечисляла, а тётя Катя смотрела довольная на неё и  улыбалась... Но вот Алёнка,обернувшись, спросила её: " А как вон тот мостик называется?"
- Биржевой. Мы по нему пойдём сейчас.
-А это Нева на две реки разделяется? - спросила она, - А как теперь та река называется?
- Малая Нева. Мы сейчас пойдём там, по Стрелке Васильевского и всё посмотришь "как следует"
 Но Алёнка уже задумчиво смотрела вниз на волны, и что-то глубокомысленно думала. Так она в молчание была минут пять, и тётя Катя, конечно же зная, что она сочиняет стихи, отошла в сторону и наблюдала за ней. Наконец Алёнка подняла голову, улыбнулась и сказала: "Я  стихи сочинила. Вот послушай:"
Вот Васильевского стрелка
Зоологический музей
Мостик, маленькая Невка
Петропавловка за ней
- Ах, ты, моя поэтесса! - обняла её тётя Катя. - Ну ладно, пойдём сейчас, мы туда должны хотя бы за полчаса дойти, а в шесть мы вернёмся домой, поспим и потом снова пойдём на Неву.
   И они пошли. И когда шли  по Стрелке Васильевского острова, Алёнка спросила:"Почему это место называют Стрелкой?
 - Она, как вытянутая стрела, если глядеть сверху,- ответила тётя Катя и добавила: А берег здесь "подвинули".
- Как подвинули?- удивилась Алёнка.
- Берег здесь насыпной, раньше было здесь болото. Болото засыпали и часть реки.
"Подвинули" на сто метров.
  Когда же они шли через Биржевой мост, Алёнка далеко отстала от тёти Кати, всё любовалась панорамой Невы. Тётя Катя шла медленно, останавливаясь, изредка наблюдая за племянницей. Та. наконец, насмотревшись, догнала её и сказала:"Ну 
и красотище! А Эрмитаж отсюда, как на ладони! Прелесть! - Восхищалась она.
 Они вошли в ворота "Петропавловки", пройдя по горбатому деревянному мосту.
Алёнка и здесь, удивляясь на толщину стены, воскликнула: " Ну и толщина!"
 Она вернулась, измеряя их широким шагом, а потом воскликнула: "Десять метров!"  Ну, рассказывай что знаешь! - сказала она тёте Кате.
- Вот здесь, в Трубецком бастионе, томились узники, и, к сожалению, крепость эта носила печальную славу политической тюрьмы...
- Что её и строили как тюрьму? - спрсила удивлённо Алёнка.
- Нет, её строили, как крепость, неприступную крепость для врагов, но она стала тюрьмой для своих соотечественников. Первый узник был царевич Алексей и его приближённые, через два года, после построения каменой крепости, то есть восемнадцатом году восемнадцатого века, здесь в крепости Алексея и умертвили, а потом...позже здесь были высшие карательные учреждения, сначала "Тайная канцелярия", потом "Тайная экспедиция сената". После здесь был заключён автор книги "О скудости и богатстве" Посошков. Потом...Радищев за свою книгу "Путешествие из Петербурга в Москву", а потом ещё тысячи и тысячи неугодных царизму людей... Крепость была мощной, и ни один из заключённых никогда не убежал из неё...
- А теперь известный музей-памятник. Когда же она стала музеем?- спросила заинтересованно Алёнка.
- Последними " узниками царизма" были солдаты Павловского полка, когда они приняли сторону народа. А в ночь, когда штурмовали Зимний, сюда привезли министров Временного правительства...Вот пожалуй и всё с заключёнными и с тюрьмой, а музеем крепость стала в тысяча девятьсот двадцать четвёртом году.
   Они вошли в "Петропавловку" со стороны Монетного двора и сразу же открылась вся площадь "Петропавловки". 
   Алёнку, конечно, поразила высота собора. Рядом с высоким собором "Ботный домик" выглядел игрушечным. Она с удивлением и восторгом смотрела то на высокий собор, то на красивый игрушечный "Ботный домик" и, смотря, задрав голову на Ангела, что на шпиле собора, она спросила:
- Какая высота собора , и вон того Ангела?
- Высота Петропавловского собора сто двадцать два с половиной метра. Высота Ангела больше трёх, а размах его крыльев почти четыре метра.
  Алёнка смотрела немного ещё вверх, потом опустила голову и стала тупо смотреть вниз. "Стихи сочиняет", - подумала тётя Катя и отошла в сторону.
 Алёнка  будто проснулась, стряхнув, головой, улыбнулась и прочитала;
Высоко в синем небе
Держит Ангел свой крест,
А под солнцем июньским
Петропавловки  блеск.
Золотой шпиль сияет,
Нестерпимо блестит
Как костёр, среди дня
Полыхает, горит...
- Остальное дома допишу! - сказала она, смотря на "Ботный домик". И тут же спросила:"А кто в этом доме жил?"
- Никто здесь не жил. Это "Ботный домик". Он построен специально для "Дедушки русского флота".  Первый ботик Петра, он на этом ботике постигал "азы" корабельноо мастерства, то есть учился,- объясняла тётя Катя. - Теперь сам ботик Военно-Морском музее, а здесь только копия.
 Они подошли к домику, и тётя Катя продолжала рассказывать: "Ботик привезли из Москвы, когда праздновали Ништадский мир - победу над Шведами.
Домик построил архитектор Виста. А вот этот собор, - указала на Усыпальницу тётя Катя, - был построен специально как усыпальница царей. Здесь покоится прах всех царей, начиная с Петра Первого. Только последнего царя Николая здесь
нет, так как он был убит большевиками в Екатеринбурге..."
 И тётя Катя рассказывала и рассказывала о всех домах, которые там были построены, когда и кем и для чего предназначались, она рассказала также о Камендатском кладбище. Они постояли и у скульптуры Петра , Алёнке не понравилась скульптура, и она сказала про неё "какой-то уродик". Потом они
шли к Невским воротам и тётя Катя рассказывала, что они назывались  "Воротами смерти", потому что от них увозили заключённых на казнь. Она говорила;"Вот и Нарышкинская башня, с неё стреляет пушка в каждый день."
  Когда же они входили в ворота, Алёнка, постояв у доски "наводнений", сказала:
- Ужас! Четыре метра! Это же гораздо выше человека!
Они вышли из ворот на Неву, и Алёнка пошла, постояла, созерцая панораму Невы с пристани.  Потом она задумчиво, долго смотрела в воду, пока наконец тётя Катя не окликнула её. Они тихо брели по пляжу, и так как ноги увязали в песке, сняли туфли и шли по краюшке воды босиком. Вода была тёплая, и день был чудесный.  Алёнка захотела позагорать, но тётя Катя сказала, что загорать они придут в другой раз, а сейчас надо идти домой и немного поспать, потому что они пойдут ещё гулять и смотреть красоту города в белую ночь. Вот и горбатый мостик, по которому они прошли в ворота "Петропавловки" и Алёнка узнав местность, сказала, что на той стороне Петропавловки они не были, и снова услышала " В другой раз."
- Но ведь ты сегодня хотела "как следует" рассмотреть Стрелку Васильевского острова, - сказала тётя Катя. И они пошли дальше.
  Когда они пришли на Стрелку Васильевского, все скамейки были заняты,
 но вот с одной скамейки встала и ушла пара и они сели на их место.
 Алёнка не могла долго сидеть, ей захотелос, непременно, узнать сколько колонн у Биржи. Тётя Катя разрешила ей, сказав что она должна перейти дорогу по светофору и Алёнка ушла. Сначала она бегала по ступенькам Биржи и тётя Катя могла наблюдать за ней, но рассматривая здание, она постепенно ушла на другую сторону Биржи и её не было довольно долго. Тётя Катя хотела уже встать и пойти
её искать, но она  появилась сияющая и сказала, - А там, ой, как красиво и вообще здесь такая красотища! Бесподобно! - и добавила, садясь рядом на скамейку, - и чего я не художник и не поэт, я бы воспела эту красоту!?
 - Да, действительно красота, но кем бы ты не была, ты бы никогда не сумела "как следует" воспеть эту красоту!
- Почему?
- Потому что триста лет люди, с благословения Бога, создавали эту красоту. А ты лишь можешь созерцать и благодарить Бога, что Он позволил тебе любоваться тем, что создавали талантливые люди, которых Он собрал здесь и благословил  их. Почти все из них были верующие люди. И все они твёрдо знали, что Бог есть любовь, и творили с любовью для тебя и других потомков. И важно благодарить Бога за дар, которым Он наделяет всякого, кто поверит в Него,- тётя  Катя ласково посмотрела на свою племянницу и добавила,- вот, Он и тебе дал дар стихосложения, и ты, пытаешься, написать хорошие стихи, но ты же не знаешь Его Слово и пока, не осознаешь, что дар-то дал тебе Господь. Ты думаешь, что это просто так...но просто так ничего не бывает, всё происходит по воле Божией, и всё в Его руках. Ты напрягаешь свой мозг, но мало кого заинтересуют твои стихи, все воспринимают всё по - своему развитию, и некоторым твои стихи совсем не интересны, потому что многие не любят стихи. Но Божие не воспеть и не повторить, получится лишь смешная карикатура...
 Тётя Катя, когда начинает говорить о Боге, она увлекается и может  говорить
без конца, и Алёнка, зная это, отвлекла её, сказав,
 - А я была у того столба и рассматривала скульптуру, там изображение каких-то старика и девки!
- Это не столб, а ростральная колонна и изображение двух рек...
- А вон там, что на Бирже изображено, ты знаешь?
- Знаю, "Нептун с двумя реками и Навигация с Меркурием и с двумя реками".
А у колонн сидят не "девки и старики", но там аллегорические изображения четырёх русских рек; Волги, Невы,Волхова и Днепра
   Помолчали с минуту, потом Алёнка сказала,
 - А можно, я пойду постою там, внизу у воды. Я там у спуска уже постояла, но не осмелилась пойти без твоего разрешения.
- Можно, иди! - разрешила тётя Катя.
  Алёнка шла вниз к воде, но в ушах ещё звучала "проповедь" тёти Кати. Она не могла понять, почему папа и многие родные считают тётю Катю "отбившим от всех" и говорят, что она "не от мира сего". А тётя Катя всё говорит правильно и умно. Ох, если бы они знали, как тётя Катя любит и знает Петербург, у них бы изменилось о ней мнение. "А и правда, здесь так красиво, что нельзя не полюбить вот это всё!"- продолжала думать Алёнка. Она стояла у самой воды и восхищалась, глядя то направо, то налево. Стояла довольно долго. Она потеряла счёт времени и сама не заметила, что она мысленно разговаривает с кем - то очень родным и великим имя  Которому Бог "О, Боже! Как же Ты меня любишь! Ты привёл меня сюда! Я восхищаюсь этой красотой! Спасибо Тебе Бог!"
- Пойдём! Пора! - окликнула её тётя Катя
   
(Вторая Белая ночь)

  Ночью того же дня они шли по Невскому. Было жарко, хотя было полночь, так что Алёнке пришлось снять шерстяную  кофту .
  Они вошли под арку Главного штаба, там звучала музыка и прохожие на некоторое время останавливались, чтобы послушать и посмотреть. Там парень играл на гитаре, перед ним лежала перевёрнутая шляпа, куда изредка кто-то бросал деньги. Напротив него сидели на корточках группа молодых парней и девушек, видимо  "поддерживали своего" . Алёнка и тётя Катя немного постояли и затем направились к середине площади. Тётя Катя говорила Алёнке негромко;
" Таланты... вот они таланты... выбиваются "в люди" таким образом...продают свой талант за деньги...ну, что они соберут? ..как нищие...им же Господь дал этот талант...посвети ты Богу, то что Он дал, и Он благословит тебя, и тебе не надо собирать эти копейки...и не надо быть нищим... Господи, вразуми их!"
-Ты что там ворчишь? - спросила смеясь Алёнка.
- Да, я про этого парня и про молодёжь, который не знает слова Господа, - сказала тётя Катя, - "Даром получили, даром отдавайте!"  Ну хорошо, если этот парень поймёт когда-нибудь, что этот талант от Бога, и отдаст Божье Богу, получит Божие благословение...
- Ой! Сколько опять народу! - воскликнула Алёнка, перебив её.
 Они прошли мимо фонтана, где сидели уйма народу, и окунулись в толпу у набережной, любовались Невской панорамой. Алёнка взобралась на одного из "гривастых львов" и оттуда  смеясь кричала,
 - Мне сверху видно всё, ты это знай!
Она восхищенно воскликнула,
 - Ой, какая красота! Как называется то здание рядом с Кунскамерой?!
- Академия наук! - громко сказала тётя Катя, чтобы услышала племянница.
- А дальше? То,красное с белым! - указала рукой Алёнка!
- Университет! - вскричала тётя Катя.
- Хочу туда!
- Не сегодня! глядя наверх на неё, смеясь сказала тётя Катя,- спустись сюда, я не могу так кричать!
 Алёнка спустилась и, рассматривая всё вокруг, спросила,
 - А что первей построили; мост или Адмиралтейство, или вот этих львов?
- Первым построили Адмиралтейство, а мост построили только в шестнадцатом году двадцатого столетия, а через пол-века поставили тут львов...
- Так этот  мост, выходит, недавно построили? А как же тогда люди перебирались на ту сторону?
- Вон там, - указала рукой тётя Катя вниз по течению реки, - был наплавной мост.
 Они шли медленно по набережной, в сторону "Медного всадника". Там с корабля-ресторана гремела музыка. Алёнка сказала на танцующих,
 - Кривляются, кто во что горазд, -и добавила, - пошли отсюда! Не могу видеть эти пьяные рожи!
- "Не судите, да не будете судимы!" - смеясь, сказала тётя Катя, и ещё сказала, глядя на Алёнку,
 - Ты знаешь, молодым людям, посвящённым в Римские солдаты, устраивали зрелище, напоив рабов, и они, глядя что творили те, никогда потом не напивались. А вообще, мне приятно видеть, что моя племянница, ненавидит грех.
 Они шли медленно по набережной, обходя толпы людей, которых становилось всё меньше по приближению к памятнику. Тихо между собой переговаривались, хотя Алёнкин голос иногда слишком резко высоко повышался. Она смеялась восклицала, и рассказывала что-то взахлёб. Тётя Катя нежно смотрела на свою племянницу и в мыслях вспоминала себя, совсем молоденькую мордовочку, которая, приехав тридцать с лишним лет назад в Ленинград, так же восхищённо и  удивлённо глядела на всё.
- Смотри налево, - вдруг остановилась тётя Катя.
- Ой! - побежала к памятнику Алёнка, крича,
 - Красотища! Исаакий, Медный всадник!" и громко зацитировала, прибежав к памятнику;
Люблю тебя Петро-творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой её гранит...
 -Да, - сказала подходя тётя Катя, теперь  многие, благодаря Пушкину, называют этот  памятник Петру первому "Медный всадник"
   Алёнка очарованно рассматривала памятник, потом она перевела взгляд на Здание  Сената и Синода и сказала, - Здесь так красиво, наверно это самое красивое место в Петербурге?! А "Исаакий" он, просто бесподобный! А вид на ту сторону, ну просто чудо!
 И спросила тётю,
 - Неужели у тебя дух не захватывает от этой красоты?!
- Нет, не захватывает,- смеясь, ответила та, и, в свою очередь спросила Алёнку,
 - А,ты, знаешь, что дышишь воздухом?
- Да, вдыхаю кислород, выдыхаю углекислый газ! - громко, смеясь, сказала Алёнка, потом немного подумав, спросила,
 - При чём тут кислород, ведь я тебя о красоте спрашиваю?
- Просто, когда ты дышишь не задумываешься, чем ты дышишь и не замечаешь,
что ты дышишь воздухом, так и я не восторгаюсь этой красотой, так как ты.
- Ну, с тобой всё ясно! Расскажи-ка мне об этом памятнике всё-всё!
- Всё-всё я тебе не смогу рассказать. Во-первых, у нас нет для этого времени.
Во-вторых о нём я всё-всё не знаю, но кое-что расскажу.
 И тётя Катя начала рассказывать; "Установлен памятник восемьдесят втором году восемнадцатого века. Скульптор Фальконе - француз, голову Петра лепила ученица Фальконе Мария Колло. Пётр первый здесь изображён благотворителем России. Он поднял Россию на дыбы, как вот этого коня. Вот этот камень-монолит изображает взметнувшую волну и весит тысяча шестьсот тонн..."
- А змея, что означает?
- Змея, всегда означало зло. А здесь Пётр-всадник попирает зло ногою своего коня, так Россия победило Шведов. Это аллегорическое изображение...
- Змею тоже Фальконе лепил, или Мария Кло?
- Мария Колло, - поправила тётя Катя, - нет, змею лепил скульптор Гордеев. Троих мы знаем, но многих-многих мы не знаем, тех кто работал над памятником.
   Алёнка смотрела-смотрела на памятник, потом вокруг и спросила,
 - Это и есть Петровская площадь?
- Нет, - улыбнулась тётя Катя, - Эта площадь называется "Декабристская".
- Почему?
- В память восстания декабристов, которая была двадцать пятого года  девятнадцатого века в декабре...
- Да, да, да... я помню из истории, но не помню из-за чего они восстали.
- Они не хотели присягать новому царю Николаю.
- А, - вспомнила Алёнка, - а как площадь до этого называлась?
- Раньше эта площадь называлась "Сенатская", переименовали её в столетия события - восстания. Вон там здание Сената и Синода...
- Ой! Можно я туда сбегаю и поближе рассмотрю скульптуру... И тут же побежала, тётя Катя не успела ничего даже сказать. Алёнка бежала через дорогу, пропустив автомобиль.
- Куда ты!?- вскричала тётя Катя, - вон перекрёсток!
 Но Алёнка уже была на другой стороне улицы, и взбежала по ступенькам здания. Она побегала по ступенькам, встала и долго рассматривала скульптуру на здание, оттуда крикнула; "Что означают вон те женщины!?"
- Перейди дорогу, вон там, по светофору и иди сюда, я тебе объясню! - сказала громко тётя Катя.
   Алёнка перешла дорогу по светофору, и, улыбаясь, подбегала к тёте Кате.
 Но она перестала улыбаться, когда тётя Катя серьёзно сделала  ей выговор, чтоб она больше не переходила дорогу, где попало, а для этого существуют светофоры. Она строго говорила,
 - Светофоры для людей, чтобы они соблюдали порядок. А, если все так будут переходить, где им вздумается, какой же порядок тогда будет?
Ты же вчера сама возмущалась, осуждая молодёжь, что они превратили город в помойку, а сама ты...лучше ли той молодёжи?!"
 Алёнка понуро опустила голову и виновато сказала: "Прости! прости..."
- Что я? Не переходи дорогу где попало, это же для тебя нужно! Ну, что ты хотела спросить? - мягче сказала тётя Катя.
- Да я, - тихо, ещё виновато сказала Алёнка, - хотела спросить,  вон о тех женщинах.
- Вон та "Вера", а та "Закон". Аллегории;правосудия, веры, мудрости, благочестия. А арка очень умело переброшена над "Галерной" улицей...
- Ах, там улица? А я то думала просто так, для красоты, и не заметила, - говорила снова с хорошим настроением Алёнка.
- Теперь пойдём снова туда и уже перейдём по светофору. Мы ещё можем немного погулять и полюбоваться там, мосты разведут лишь через  час.
 Алёнка  снова побежала вперёд и оглядывалась на "Медный всадник". Потом  она снова любовалась Зданием "Сената и Синода", а у перекрёстка, пока ждала тётю Катю, опять с восторгом рассматривала "ту сторону", то есть - Университетскую набережную Васильевского острова. Когда они перешли дорогу по-светофору, она снова убежала вперёд, и рассматривала скульптуру на Здание "Сената и Синода".
 Потом она обернулась, и долго-долго смеялась, показывая вперёд. На тёти Катино "Что тебя так развеселило? она не могла выговорить не слово, а только смеялась, и всё так же показывала вперёд. Наконец тётя Катя догадалась, что она показывает на "Диаскуров" у Манежа.
- Ой, не могу!- смеялась Алёнка, - голые парни на виду у всех! Ха-ха-ха...
- Эта же скульптура, - ,тоже смеясь, сказала , смотря на неё, тётя Катя.
- А что они тут голые стоят? - смеялась Алёнка, - И даже кони смеются над ними!
- Ах, ты, мордовочка, неразумная и смешливая, - продолжая смеяться, ласково сказала тётя Катя, - они, вовсе не над этими братьями-близнецами смеются.
 "Это, - объяснила она  - "Диоскуры" - греческие мифологические братья-близнецы, которые укрощают коней. Здесь раньше был кона-гвардейский манеж, а сейчас это Выставочный зал. Центральный. И ничего смешного тут нет! Ну, хватит смеяться!
 Алёнка перестала смеяться, и побежала вперёд прыгая по ступенька Манежа, потом она дождалась тёти Кати и поднявшись на цыпочки рассматривала одну из скульптур,
 - Жаль ,-сказала она, - рассыпается. Срочно нужна реставрация."
 Она продолжала разглядывать здание Манежа, потом сказала,
  - А здание большое и  красивое.
 Тут она поглядела на Исаакиевский собор и добавила,
 -  А Исаакий больше!  И замолчала, глядя на Исаакий. Через несколько минут она прочитала только что сочинённые стихи;
Удивляя величьем пред нами встаёт
Мощь России Исаакий громадный.
Петербургу почёт он, и славу несёт
Неве славу, и этому саду...
Она закончила читать, замявшись.
- Эх ты, моя нескладуха! - обняла её тётя Катя. - Пойдём-ка к Неве, скоро разведут мосты!
   Они стояли у гранитного берега, у спуска к воде. Алёнка побежала по ступенькам вниз к воде, опустилась на коленки, и стала купать в тёплых волнах свою руку. Она оттуда крикнула: "А вода-то, как парное молоко! Вот бы искупаться в ней!
 И прибежав, к тёте Кате, она весело со смехом начала рассказывать ей, как они купались в Инсарке, и как выследили их парни, и спрятали их платья. Рассказывая она громко и весело смеялась, но вдруг умолкла, посмотрев, как вдруг побледнела тётя Катя и провела рукой по груди. Но рука тёти Кати указала на мост и она тихо сказала,
 - Смотри, Алёнка, Дворцовый мост поднимается!
 Алёнка подумала: "Наверное мне показалось."  Раздался отовсюду крик "Ура!" и она тоже закричала. Она весело кричала "Ура!". Потом обернулась тёте Кате схватила её за рукав и громко, весело говорила,
 - Смотри, смотри, поднимается, поднимается!
 А потом восхищённо добавила,
 - Ух, ты! Красотища-то какая!
 Затем, помолчав, добавила,
 - Сегодня не так сильно кричат, и народу по-меньше, чем вчера!"
- Это здесь меньше, потому что мы стоим на Адмиралтейской набережной, тихо спокойно ответила, улыбаясь, тётя Катя,
 Алёнке,  наверное показалось,что в её голосе грусть. Посмотрев на тётю Катю она убедилась, что ей показалось, потому что та спокойно говорила,
 -Мост Лейтенанта Шмидта открыт.
- Где, где?- вытянув шею, смотрела в ту сторону, куда показала ей тётя Катя, спрашивала Алёнка. - А, вон там...Ой! Пойдём туда!
- Пойдём, но не так быстро, я ведь, не молоденькая так бегать. А ты можешь затеряться в этой толпе. И потом, нам некуда торопиться. - добавила она.
 Они шли по набережной, не торопясь. Останавливались. Рассматривали дворцы и Алёнка говорила, что здесь каждый дворец и каждое здание имеет историю.
- Это так, вот этот дворец, например, бывший дом Ловалей. Памятник архитектуры начала девятнадцатого века. Архитектор Тома де Томон.
- Вот этот дом, где лежат каменные львы? - спросила Алёнка.
- Да, дочь Ловалей, - продолжала тётя Катя, - была женой декабриста Трубецкого. Она отправилась за своим мужем в Сибирь, на каторгу. Но до этого здесь, в этом доме собирались декабристы члены "Тайного общества". А ещё; здесь Пушкин читал своё произведение "Борис Годунов". А ещё в этом доме, возникла ссора между Лермонтовым и де Барантом, закончившаяся, дуэлью.
  Они медленно шли дальше, спокойная тётя Катя и любопытная, и восхищённая Алёнка. Напротив одного дворца, они, опять, остановились, и тётя Катя рассказала:
 - Этот дом был описан Толстым в романе "Война и мир". Здесь, в этом красивом доме с колоннами, был первый бал Наташи Ростовой. Будто бы здесь был..."
- Почему " будто бы"?
- Потому что исследователи, на чьи произведения я опираюсь, не совсем уверенны, что описан именно этот дом...
 Но Алёнка уже смотрела на проплывающую мимо баржу, и на Невскую даль,
 - Ой!- вдруг воскликнула она; "Сфинксы!"
- Да. Сфинксы у Академии художеств. Вон тот дом, с куполообразной крышей - известная Академия художеств. Там учились Репин, Брюллов, Суриков, Серов и многие другие художники...
 Алёнка уже рассматривала дом здесь на Английской набережной. "Двадцать восемь!" А здесь, что было? - спросила она.
- Это первый дворец Бракосочетания. Здесь всегда радостное оживление...
- А этот дом?
- Здесь когда-то была Иностранная коллегия. В нём проходили службу, в разное время, Фонвизин, Грибоедов, Пушкин, Тютчев...
 - Я решила твёрдо, что, когда окончу школу, буду экскурсоводом!
 Они шли по набережной и Алёнка спросила, - а мы постоим у моста? Я хочу всё здесь "как следует" рассмотреть.
 Они постояли у моста "Лейтенанта Шмидта". Посмотрели корабли и всё вокруг.    Всё было таинственно и красиво, и всё было одето в дымку, словно в серый туман. Потом медленно отправились домой по площади Труда. Алёнка долго любовалась Николаевским дворцом. Ухватившись за решётку, она долго-долго  смотрела во внутрь в садик и  на скульптуру дворца, потом спросила,
 - А кто строил дворец?"
- Архитектор Штакеншнейдер, для царя Николая Первого в середине девятнадцатого века. - Рассказывая, о времени царствования Николая Первого, тётя Катя , как всегда увлеклась, и говорила будто вовсе не племяннице, но словно всё это происходило вот сейчас, при ней, а она только комментировала это вслух. Алёнка заметила это свойство в ней, и, даже, завидовала ей.
Она внимательно слушала тётин рассказ и будто всё это видела...
 Было уже свежо. Наступило утро, но Алёнка этого не замечала. Они шли по-бульвару, между двумя рядами лип, которые своими кронами оттеняли и ещё больше освежали тихое ясное утро. Было всё словно в сказке. Так и шли по Бульвару Петербурга две мордовки, одна уже в возрасте, степенная, спокойная, видевшая много в своей жизни, и, жившая в этом прекрасном городе больше тридцати лет,и любившая его, как свой родной Саранск. Вторая Алёнка, молодая шаловливая, весёлая и любопытная племянница тёти Кати, приехавшая увидеть
красоту Петербурга в Белые ночи.