Долой! Рассказ

               
               
                ДОЛОЙ!

        Начать хотя бы с того, что утром Галина опять встретила оперного певца. Ну что такое! Тощий, в черном плаще – взмахом крыла ворона – он мелькнул от подъезда к своей машине. Хлопнула дверца, певец уехал. «Наглый, – подумала Галина, – с утра куда-то намылился». Вот уже несколько недель, как оперный певец делает нескончаемый ремонт, наверное, покрывает брильянтами стену. Каждый брильянт прикреплялся отдельно. Невыносимый визг электрической дрели пронзал этажи.
    «А сколько богатых сосут из страны последние гроши, – вздохнула Галина, – кровавый режим не позволяет провести честную статистику».
    Если вы окажетесь за городом, то – ахнете. Трехэтажные коттеджи за бетонными стенами громоздятся друг над другом, будто гроздья переспелого винограда, и все эти башенки, все эти колоннады и декоративные трубы над черепичными крышами – в своей безликой  и  бездушной пестроте напоминают чудовищный оскал. А где-нибудь на обочине ютится полуразрушенный домик нищей старушки, которая только и знает, что утром пасет свою единственную козу, а вечером поливает грядки и слушает дребезжащий старомодный приемник с выкинутой в бок тонкой антенной. И ничего у нее нет, кроме козы и вот этого приемника, потемневшего от времени. Пока богачи купаются в своих бассейнах и в золоте, она сидит так тихим вечерком перед окном, подперев голову рукой, и думает, думает… кто знает о чем!
   «Страна нуждается в реформах! –  чувствовала Галина до того удушающе-явственно, что чуть не споткнулась, когда подходила к офису. – Ямка! У… асфальт не могут починить! П-п-п-равители».
    – Добрый день, Галя, – равнодушно поздоровался охранник Леша.   
    – Как жизнь?
    – Как? – он пошел плечами. – Честно, ничего хорошего.
    – Ну, еще бы, еще бы. У кого сейчас все хорошо? Только у дегенератов.   
    – С женой я поругался, про развод думаем.
    – Вон как.
    – Надоела мне вся муть. Бабство. Один хочу жить, сам себе хозяин.
    – В этой стране по-другому и нельзя, – согласилась Галина, – пока у нас такой президент – так все и будет. Ведь почему вы ругаетесь? Потому что жизнь вокруг такая. Поганенькая. Ресурсы исчерпаны, образование для простого человека недоступно, цены взвинчены. А про медицину лучше вообще не говорить.
    – Тебя послушать, – обрадовался Леша, – сразу легче. Умный ты человек. Смотришь в корень, в самую суть. Колбаса-то ведь и правда дорожает!..
    В маленькой комнате офиса, как Галя и предполагала, за компьютером уже сидел Валентин, он всегда приходил первый; много курил и мало ел, кислым голосом разговаривал по сотовому телефону, любил откидываться на спинку кресла, здоровался, не поднимая глаз. Вот все, что знала Галя про этого Валентина. И до чего же он ей нравился! Худой и загадочный, словно узкая замочная скважина, с пергаментным лицом и непроницаемыми зеленоватыми глазами!
    – Валентин, – спросила Галина, – ты собираешься завтра на митинг?
    – Нет.
    – Что так?
    – А зачем?
    – Ох, зачем, зачем, во всем тебе цель нужна, какой-то смысл ищешь. А по-моему,  все понятно! Пора менять систему. Государство прогнило. Так-то, Валентин, так-то.
    Он ничего не ответил. Потянувшись, встал и шагнул к двери:
    – Пойду на перекур.
    – Ты не найдешь счастливых людей. Взять хотя бы нашего охранника Лешу… – почти жалобно закончила Галина.
     Включила компьютер. Уткнулась в документы…
     И так каждый день. Пресная, точно бездрожжевой хлеб, жизнь. Дрожжи. Вот чего не хватает! День пухнет событиями, не дающими никакого результата. Собираясь в единый ком, будто грязное белье, дела нагнаиваются, стиснутые невидимой оболочкой.
    Утро, которого ты не видишь, не чувствуешь, не знаешь, как светит солнце, этот бледный клубочек, спеленутый  тучами. Ты бежишь, спускаешься в метро, ты увязаешь в людях, в духоте чужих лиц, жарко разлитых вокруг твоих плеч. Как в общей могиле, глубоко под землей, сжатый такими же, как и ты – телами. В метро нет людей. Только тела, застывшие в муке ожидания.
   Работа. Охранник Леша и скучный Валентин с  невидящими, ватными глазами. Племянница Ирочка, ярко накрашенная, в платье, похожем на гирлянду, стоит у подъезда с подругой. Веселые девушки шепчутся и хихикают, прикрыв ладошкой рот. Кто-то курит в подъезде, присев на ступеньку. Кто-то вышвыривает из квартиры кота. 
  Стареющие друзья, сливочный торт на день рождения, бесконечный сериал по выходным и соленый крекер, от которого уже тошнит. Изо дня в день. Из года в год.
  И задача общества – разорвать оболочку, стянувшую сердце, вылупиться, как в далекое время пытался царь Петр, в Европу или еще куда-нибудь. Россия – гигантское твердое яйцо. Дед бил, баба била… ничего не вышло. Галина всего лишь хотела «вырваться к свету, к разумному государственному устройству»,  так, чтобы и охранник Леша был счастлив, и у Валентина сухие щеки порозовели бы.
    … Поздно вечером в своей квартире она разогрела на постном масле поела вялые, слипшиеся макароны и включила телевизор. В новостях опять показывали президента, куда-то он поехал, толи на переговоры, толи на конференцию, толи отдыхать. Экран трещал, изображение слоилось – и президент походил на перевернутое корыто. Галина  усмехнулась.  «Долой правительство!», – провозгласила она, зевнув. А за стеной послушно раздался протяжный скрип. Должно быть, оперный певец прикрепил очередной брильянт на стену.


Рецензии
Не жизнь, а постное масло, на котором Галина разогрела слипшиеся макароны.
Всего доброго!

Наталья Караева   27.09.2020 14:12     Заявить о нарушении