Прозрение

В лучах слабой лампочки, в полутьме сидел силуэт. Перед ним стояла старая печатная машинка. Он помнил ее наизусть.  Спустя один лист в станке, начался целый ритуал:
Подправить лист по линии, выставить интервал, подмотать печатную ленту и , наконец, выставить строку.  Легонько ловя ту самую секунду жизни, которая не давала ему покоя многие годы, он принялся писать. Нажимая на клавишу, она отдавалась характерным щелчком, сообщая о том, что буква теперь навсегда отчеканена на бумаге. Из них складывались слова, из слов предложения и вот, понемногу набирая темп, писатель все больше входил в кураж.
   
   Ему уже чувствовались те образы, которые он обрисовывал. Он не брал сюжета, не выдумывал персонажа, он преследует другую цель.
   Дробь по клавишам, и вот он стоит на берегу моря, охватываемый бризом, голубая даль тянет за собой, а песок так лоснится от ветра.  Августовское солнце припекает правое плечо, делая контраст.  По небу пролетают чайки, создавая бурный аккомпанемент из воплей, а под ними о берег плещется новоприбывшая волна, которую послал прилив.  за спиной слышится шорох маленьких разбивающихся об осоку вихрей из песка, которые закручивает бриз. 
    
   Вдоволь насладившись этой картиной, он переносится в другое место. Теперь он в лесу перед закатом. В дали поскрипывают деревья, тень медленно соскальзывает по его лицу и все больше редкое покрикивание птиц сменяется нарастающем хором сверчков. Под ногами хрустит мох и высохшие иголки вперемешку с камнями, а где-то слева от малейшего ветерка шуршит молодой березняк. 
   
      Затем, как только солнце село, он вышел на большой каменистый лысый холм. Песчаник ссыпался под ногами, накрывая мелкие булыжники с мягким шипением. Небо было все затянуто, чувствовалось напряжение. Вот-вот польется дождь. ласточки, свиристя, улетали все дальше, унося за собой летний зной и стрекотания насекомых, от чего гнет неба становился все более невыносимым. Небо все темнело и опускалось, придавая тучам свинцовый оттенок. Ветер окутывал его лицо со всех сторон ведя в сторону бескрайней долины, где изредка проявлялись лучи, пробившиеся через стальной занавес.
   
     Еще шаг и сверкает молния, обозревая всю ночную поляну, где он теперь оказался. Все звуки слились в один дикий шелест дождя. По земле поползли маленькие ручейки, по которым сплавлялись травинки и высохшие цветки, уходя в один большой ручей в середине дороги.  Вся трава склонилась под тяжестью капель и растения поникли, обращая взор к земле.  Вода струится по нему, то согревая, падая на голову и протекая по всему телу, стекая в землю, то внезапно подувший ветер превращает ее в лед и тело пробирает мелкая дрожь. 
 
 Внезапно он услышал такое же шуршание за окном, перед которым он писал.
«Вот и дождь пошел, его обещали ближе к вечеру. Видимо мне уже пора» -  подумал он и, резко выдернув лист скомкал его. Медленно встав, мужчина выбросил комок к другим таким же, валившимся из переполненного мусорного ведра.
  Только здесь он мог по-настоящему увидеть красоту, он оживлял картины только для себя, рисуя все эти пейзажи. Сегодня ему захотелось побывать именно в этих местах, сегодня он решил посмотреть на природу. Эти листы никто не увидит, даже он сам, а завтра его ждет новые открытия. Он взял свою старую тросточку   и пошел искать выход из комнаты, медленно пошаркивая перед собой белым наконечником.