Декабрьский подснежник 6 часть, 2 глава

2. ВЕНЧАНИЕ

Артём Шашкин и Маша сидели на кухне в своей квартире и советовались.
– Нет, так больше не может продолжаться, – твёрдо сказала Маша. – Я много думала и решила: я забираю Олесю к нам. Вика совсем совесть потеряла.
– Не кори её, о моя чернокрылая голубица! – горестно воскликнул Артём. – Скажи, ты бы убивалась так же по мне?
– Я, конечно, знаю, что ты был бы рад умереть уже ради того, чтобы я по тебе убивалась, но ты этого не дождёшься. Я не дам тебе умереть.
Артём исступлённо упал на колени перед Машей и стал горячо целовать её руки.
– О моя чернокрылая голубица! О, как много любовного недуга в твоих словах! О, как я счастлив, как я счастлив быть любимым тобой! О, как я счастлив любить! О, как я ошибался! Как ошибался!
– О чём ты? – удивлённо спросила Маша.
– Я ошибался в том, что был атеистом! Непоправимая ошибка! Непоправимая ли? – вдруг воскликнул он, ударяя себя кулаком в грудь. – Нет, нет и ещё раз нет! О моя чернокрылая голубица! Завтра же мы с тобой пойдём венчаться! Как много лет потеряно! О, как много лет! Но впрочем, раз я тогда был другим, то я не мог бы тогда стать таким, каким стал сейчас. Всему своё время в этом бренном мире. Путём ошибок и непонимания открываются наши глаза, и никак иначе. О, никак иначе, никак иначе, моя прекраснейшая голубица! Скажи мне! Скажи, согласна ли ты выйти за меня замуж, обручиться со мной теперь уже на небесах путём венчания? Только не говори нет, о свет моей жизни! Соглашайся, даже если храм, где мы обвенчаемся, находится в глухом лесу, за тридевять земель!
– Я удивлюсь, если он находится ближе, чем за тридевять земель, –улыбнулась Маша. – Я согласна.
– О-о-о! Свет вновь зажёгся в моей душе! О, благодарю тебя, любимейшая голубица! Я счастлив, что наши дети увидят это мгновение, самое главное в нашей жизни! О моя чернокрылая голубица! Нам надо будет крестить наших отроков!
– Не беспокойся, – невозмутимо ответила Маша, – я об этом уже позаботилась.
– Что ты хочешь сказать?!! – исступлённо воскликнул Артём, выдирая клок своих волос, как шерсть гималайского медведя.
– Они уже крещены. И Олеся тоже.
– О-о-о!!! – и Артём от избытка чувств упал на пол.
– Артём, советую тебе подняться. Я пролила сегодня масло и не успела вытереть.
Шашкин, хохоча, вскочил на ноги.
– Неужели ты думаешь, что я поверю в это? – воскликнул он, обнимая Машу и пускаясь с ней в пляс. – Чтобы ты пролила масло? Да ещё и не вытерла? Никогда не бывало такого!
– Тебя не проведёшь, – улыбнулась Маша и вдруг нахмурилась: Артём громко зарыдал.
– О моя чернокрылая голубица! Меня терзает и гложет, что мой юный лирик не успел венчаться в Викой! Если бы я раньше понимал, как важно сочетаться не только на земле, но и на всевидящих небесах, я бы сам буквально силой повёл их обоих к алтарю, чтобы увидеть, как просияют их лица, когда священник прочтёт над ними божественную молитву! О-о-о!
На следующий день они действительно обвенчались, так как Артём заранее договорился со священником. А потом Шашкин написал такой стих:


В моей душе настало утро,
Но сколько в ночи я прожил!
Не знал я истинную мудрость,
Хоть на земле я – старожил.

Не сто мне лет, и очень странно
Себя мне старожилом звать,
Но есть и те, кто слишком рано
Спешат на свете умирать.

Я знал такого человека –
О, человека ль просто? Нет!
Он был мой друг, мой друг навеки,
Он был и песнь мне и сонет.

Ах, сколько раз мы говорили
С ним обо всём до темноты.
Зачем ушёл ты, друг мой милый?
В каких селеньях нынче ты?

Я плачу горько! Этот жребий
Тебе достался, словно рок,
Но знаю я, что ты на небе,
Где для тебя поёт сверчок.

О провидение людское!
О смутный глас из темноты!
Мне никогда не знать покоя,
Ведь мне, как прежде, дорог ты.

Ты жив! Ты жив! Ты жив навеки!
Ты юный лирик, о поэт!
Как больно жить без человека,
Чей остаётся лишь портрет.

О голубица! Нам спасенье
Пришло сегодня навсегда,
Когда в малиновом свеченье
Мы обручились в небесах.

О послесловие! О бремя!
О небо, небо! Обручи,
Хоть поздно нынче и не время,
Хоть солнце меркнет средь ночи,

Но обручи, молю я, друга,
С его любимой навсегда.
Не в силах мы избегнуть муки,
Не в силах скорби побеждать.

И человек избегнет разве
Ошибок юности своей?
Пусть солнце лёд тугой расплавит,
Чтоб стала радуга светлей!

Я плачу горько, плачу страстно,
Готов сырую землю грызть!
Но сберегут века то счастье,
Как бережёт рисунок кисть.

Ты не умрёшь, мой юный лирик!
А коль умрёшь – сойдёт с оси
Земля, и тьма наступит в мире,
Как будто солнце погасив!