Декабрьский подснежник 6 часть, 3 глава

3. ИНСУЛЬТ

Влад часто ходил к Вике и к Олесе. Девочка очень любила старшего брата и из комнаты бежала к нему навстречу, когда он приходил. Он приносил ребёнку фрукты, сладости, игрушки, и они шли гулять. Влад звал на прогулки и Вику, но она очень редко ходила. В основном она оставалась дома и продолжала смотреть в одну точку, как случалось с ней всё чаще и чаще. На примере этой несчастной женщины вполне можно было бы опровергнуть расхожую поговорку о том, что время – хороший лекарь. В случае с Викой было совершенно наоборот – казалось, что время не только не исцеляет её кровоточащую рану, но ковыряет её острой иглой, вызывая ещё более обильное кровотечение.
Однажды Влад принёс Олесе ворох воздушных шаров, конфеты, ананас, посадил девочку на колени и стал читать ей пушкинскую «Сказку о рыбаке и рыбке»:

Жил старик со своею старухой
У самого синего моря;
Они жили в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года.

Олеся слушала затаив дыхание.
– Влад, Влад, а золотые рыбки существуют?
– Конечно, солнышко. В морях очень много золотых рыбок, только лучше их не ловить, а то они обидятся и не будут исполнять желание. Рыбы ведь очень любят воду, а без воды они начинают задыхаться.
– А я подумала, вдруг золотых рыбок не бывает…
– Почему ты так подумала?
– Катя сказала, что Деда Мороза не бывает.
– Кто такая Катя?
– Девочка, с которой мы гуляем. Она сказала, что ей мама говорила, что Деда Мороза не бывает.
– Ну, наверное, Катя просто нахулиганила, вот ей Дед Мороз и не хочет приносить подарки, а её маме надо это как-то объяснить. А так Дед Мороз очень даже существует.
– А скоро зима?
– Нет, пока не скоро. Сейчас только весна. А ты соскучилась по Деду Морозу?
– Да, очень! А в прошлом году Дед Мороз был очень похож на дядю Тёму.
Влад так рассмеялся, что у него даже слёзы выступили на глазах. А Вика по-прежнему сидела, глядя в одну точку. Парень то и дело косился на неё, не зная, что делать, стоит ли с ней заговаривать или нет. Наконец он робко спросил её, можно ли ему что-нибудь поесть, на что Вика, не поворачивая голову, ответила:
– Поешь, поешь, сынок! Еда в холодильнике.
Олеся слегка дёрнула Влада за рукав и шёпотом спросила:
– Влад, а почему мама называет тебя сынком? Ведь ты сын тёти Лиды.
Вика услышала эти слова, сглотнула слёзы и глухо проговорила:
– Олеся,  я назвала Влада сыном, потому что он сын Шуберта. А мы с Шубертом – одно целое. Значит, Влад и мой сын тоже.
– Пойдём, пойдём на кухню, Олеся, – быстро сказал Влад, – я тебе что-нибудь приготовлю. Вика, вам приготовить что-нибудь?
– Не надо, сынок. Я не хочу есть.
Когда Влад открыл холодильник, он увидел десять бутылок вина на верхней полке и сразу всё понял. По ночам, когда Олеся ложилась спать, Вика в полной мере предавалась своему горю и в одиночестве опустошала бутылки. Владу стало не по себе. Он живо представил, как седая Вика с красными глазами наливает себе бокал за бокалом и пьёт их, бессмысленно глядя перед собой, а потом засыпает прямо на кухне, упав головой на стол. Дома он рассказал об этом Лиде и Рябчикову. Вскоре об этом узнала Маша и сразу приехала с Артёмом к Вике.
– Во что ты себя превратила? – Маша подошла вплотную к сестре и слегка встряхнула её за плечи. – Олеся, иди пока поиграй. Я знаю всё про твоё пьянство. Посмотри на меня. Я свежая, бодрая, у меня ни одного седого волоска. Посмотри на Артёма. Он может похвалиться тем же. А ты думаешь, у нас такая уж простая жизнь? Ты просто не умеешь справляться с трудностями. У многих людей беды гораздо сильнее твоих. У кого-то мужья из окон выкидываются, разбиваются в лепёшку, – Маша покосилась на Артёма и слегка усмехнулась.
– О моя чернокрылая голубица! – воскликнул Артём. – Не будь такой жестокой, прошу тебя! Неужели ты не видишь, как Вике плохо?
– А о ребёнке она подумала? – Маша даже сжала кулаки. – Ты замкнулась на своём горе, а Олеся брошена. Ты плохая мать, Вика. Убиваешься по Шуберту, а о его же ребёнке забываешь. Грош цена твоим переживаниям!
Маша посмотрела на безжизненное лицо Вики, потом на скорбные глаза Артёма и решила, что перегнула палку.
– Ладно, – тихо сказала она. – Эти бутылки мы заберём, Артём отнесёт их в театр, там пригодятся. А тебя и Олесю мы забираем к себе.
Вика испуганно посмотрела на Машу и прошептала:
– Но мне и здесь хорошо.
– Вижу я, как тебе хорошо. А даже если бы было хорошо, повторяюсь, что Олесе не хорошо. Собирайся. А ты, Артём, положи вино в сумку.
Вика начала собираться. Она ослабевшими руками укладывала вещи.
– Артём! Артём! – сипло позвала она. – Возьми гитару Шуберта, пожалуйста. Я не знаю, куда её положить. Я не могу с ней расстаться.
И вдруг произошло страшное: Вика, стоявшая посредине комнаты, рухнула на пол. Не теряя ни минуты, Маша вызвала скорую помощь. У Вики случился инсульт, её забрали в больницу, где она провела двадцать один день, и её хотели выписать, но Маша с Артёмом дали взятку, и больную оставили ещё на две недели. Когда её выписали, Маша с Артёмом забрали её к себе, где всё это время уже жила Олеся. Вика почти ничего не понимала, её приходилось кормить из ложки, причём еда лилась и сыпалась мимо рта. За Викой приходилось всячески ухаживать, так как она стала совершенно беспомощна. Маше пришлось временно оставить работу, но так как она была очень уважаемым человеком, ей обещали, что возьмут сразу же обратно, когда она сможет вернуться. Маша не стала требовать от Артёма, чтобы он тоже бросал работу, потому что кто-то должен был зарабатывать деньги, да и к тому же Артём не мог жить без театра, – Маша это прекрасно знала. Единственное, о чём она попросила Артёма, это чтобы он вёл себя потише в присутствии больной, и Артём покорно исполнил просьбу. Маша даже заметила, что он стал уходить в дальнюю комнату, когда там никого не было, и оставался там долго. Это показалось странным Маше, ведь Артём не любил долго оставаться наедине с самим собой, и она в один из таких разов зашла в комнату посмотреть, что делал Шашкин. А Шашкин стоял на коленях на сухом горохе и молился перед иконой.
– Артём, зачем тебе горох?
– Чтобы мне было больно, чтобы Господь от моей боли скорее услышал мою молитву.
– Причинять себе специально боль – глупо, – категорично заявила Маша.
– Ты не понимаешь меня, о моя чернокрылая голубица! Столько лет я жил в невежестве. Только теперь я понял, насколько я грешен. Как я мог сомневаться, что Бог есть? Как я мог? Дай же мне каяться так, как я умею.
Маша вышла из комнаты, но через какое-то время всё-таки забрала горох, потому что у Артёма стали от него сильно болеть колени. Артём не стал сопротивляться, но продолжал так же усердно молиться, а в свободное от спектаклей время он пошёл в храм подрабатывать алтарником.