Декабрьский подснежник 6 часть, 5 глава

5. «АРТЁМ, ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ?»

Артём сидел напротив Маши, смотрел на неё безумными горящими глазами и прижимал руку к сердцу.
– О моя чернокрылая голубица! Никогда не прощу себе этого!
– Чего?
– Что я показал Владу стихотворение Рябчикова.
– Рябчиков стал писать стихи? – удивлённо приподняла бровь Маша.
– О нет! Рябчиков никогда не был поэтом. Стих написан мною. Я выразил в нём все чувства несчастного человека. Ведь я теперь вижу всё то, что не видел раньше.
– Что же ты видишь?
– Я вижу, сколь ужасно сосуществование двух людей, которых ничего не связывает кроме их общего ребёнка и кроме любви к одному умершему человеку, моему юному лирику. О, если бы ты знала, Маша, как горько возвращаться каждый день домой и видеть в зрачках своего сожителя одиночество. Да, именно сожителя! Потому что разве могут зваться супругами те, кто не испытывают друг ко другу ровным счётом ничего – одно лишь совместное разочарование в надеждах юности! Рябчиков очень несчастный человек, о моя чернокрылая голубица! Он не может упрекнуть Лиду в том, что она плохая жена, но лучше бы она была плохой женой и при этом любила его хоть минуту! За одну минуту порой можно отдать собственное сердце. Веришь ли ты мне, о моя чернокрылая голубица?
– Верю. Ведь когда-то и ты заставил моё сердце биться. Я тебе очень благодарна за это. Когда наши чувства стали походить на любовь, мне было трудно поверить, что они уже на пути к любви. Ты часто совершал безумные поступки, и одним из самых безумных твоих поступков было то, что ты показал мне путь к любви.
– О моя чернокрылая голубица! Как схожи наши мысли! Я и сам считаю любовь величайшим на свете безумием. Но каждый человек должен испытать это безумие! О-о-о! – Артём запрокинул голову и провёл пальцами по своему лицу с таким видом, словно хотел растерзать свои щёки.
– Я с тобой согласна, Артём, – ответила Маша. – Каждый человек должен испытать любовь.
– А Рябчиков её не испытал! – исступлённо воскликнул Артём. – О, зачем, зачем я показал Владу стих! Ведь в нём говорится о его матери и отце! Как должно было болеть его сердце от этих строк! Я должен, должен исправить положение!
«Исправить положение» в понимании Шашкина означало отправить стихотворение Лиде. Он не стал писать его от руки, вместо этого распечатал, чтобы почерк не был узнаваем, и отправил по почте. Когда Лида получила стихотворение и прочитала его, она громко расхохоталась.
– Что с тобой, мама? – испуганно спросил Влад, настолько материнский хохот был демоническим.
– Какой-то идиот решил подшутить! Думает, я поверю. Рябчиков никогда не писал стихи. И кому это пришло в голову?
Влад быстро взял листок, прочитал стихотворение и медленно покачал головой.
– Кто бы это мог быть? – произнесла Лида.
– Понятия не имею, – будничным тоном ответил сын и мысленно прибавил: «Артём, зачем ты это делаешь?»
– Не будем показывать Рябчикову, – решила Лида, порвала листок и бросила клочки в унитаз.