О царе Перуне, богатыре Илье...

 
Сказки ведической Руси

О царе Перуне, славном богатыре Илье и скверном разбойнике Соловье

   Эта история случилась-приключилась в такие старые времена, что про них и песен не осталось, только сирый ветер в ночи под окном их мне сказывал.
   Сказывал, как пахал небесный Царь Перун пашенку на облаке, готовился сеять белоярую пшеницу. По зорьке звёздных коней своих выпасывал. По праздникам в гости к Сварогу да Даждьбогу хаживал.
   Жил в те лета заклятый враг русичей тощий Царь Гермонарих. И были у Гермонариха сыновья, а меньшой сын Соловей был чисто разбойник. Выйдет из замка отцовского, свистнет в какую сторону, там горы сдвигаются, стены рушатся. Побоялся Гермонарих, что Соловей замок царский порушит, сказывает сыну:
   - Воевал я прошлым лето русичей, добычи много взял, людишек много пригнал. Совсем победил, да только они с полянами и древлянами дружбу завели, накинулись все на нас. Иди, сын мой, в землю русичей, будь там царём.
   Отправился Соловей в землю русичей, воевать не стал, а на Дубе Перуна, что стоит на дороге прямоезжей в стольный Киев-град, гнездо сделал. Кого на дороге увидит, того свистом страшным остановит и на дуб далекий забросит, а добро себе в гнездо затащит. Из путников и дух вон. Не жалеет он ни девицу красную, ни калику перехожего, не боится ни богатыря, ни дружинника.
   Слезет с дуба, да пойдёт по земле, встретится ему посад, так с одного свиста Соловей избы по брёвнышку раскатает, посадских на части порвёт и далеко разбросает.
   Снова на дуб влезет и, знай себе, посвистывает. Чёрная слава по земле русичей пошла про дорогу прямоезжую, белыми костями усыпанную, про Соловья-разбойника.
   Стали конные и пешие ту дорогу стороной обходить, по болотам новую торить. Через глушь и топи в Киев-град идут, Соловья клянут, а побороться с ним боятся. На развилке камень сторожевой поставили, про соловья на нём сказывали.
   Уж совсем затравела, зачернела дорога прямоезжая. Ни зверь там не прорыскивал, ни птица не пролётывала.
   Доволен Соловей, что русичей победил и войска не приводил.
   На ту пору Царь Перун с пахотой управился, поставил сошку дубовую сушить, сел отдохнуть от трудов. Глянул для порядка на земь: всё ли там ладно, всё ли добро и нет ли какого лиха.
   Видит идёт по дороге старец слепой с мальчиком поводырём, спрашивает старца:
   - Здравствуй, человек, всё ли в мире добро?
   - Тут добро, Царь Перун, - отвечает старец, - и у тебя всё добро, а там на дороге прямоезжей худо.
   - Что же там худого?
   - Сидит на твоём дубе, на дороге прямоезжей, что ведёт в стольный Киев-град, страшный разбойник Соловей. Никто не ведает, откуда он взялся, только он свистом страшным, посвистом чёрным коня с ног валит, избы по брёвнышку раскатывает, путников насмерть расшибает.
   Глянул Перун в сторону Киевскую, осерчал.
   - Неужто на земле русичей богатыри перевелись, не кому с разбойником Соловьём сразиться, живота не жалея?
   - Не гневайся, Царь Перун, - качает головой старец, - кости богатырей по дороге киевской разбросаны.
   - Неужто больше богатырей не родила земля наша?
   - Как не родила? – сказывает старец. – Живёт в Муромской стороне в селе Карачарово Илья сын Иванов. Только он тридцать три года как обезножил.
   - Пошто обезножил? Какая беда приключилась?
   - Родился таким. Сам во благе, а ноги плетьми висят.
   Подумал Перун, да и молвит:
   - Пойдём отец, выручать землю русичей.
   - Как я пойду Царь Перун, если Соловей разбойник мои глаза выбил, хожу по земле с поводырем.
   Провёл рукой Царь Перун по незрячим глазам старца и велит:
   - Открой глаза.
   Поднял веки старец, понял, что снова видит мир, как прежде, упал на колени перед небесным Царём.
   - Пойдём, Царь Перун.
   - Веди меня в землю Муромскую.
   Надел Перун одежду волхвов, взял в руки черёмуховый посох, спустился на земь и отправились они искать Илью сына Ивана.
   Долго ли коротко они шли, но пришли в село Карачарово. Смотрят стоит изба Ильи, старик отец корчует лес под пашню. Измаялся старый, а помочь не кому, Илья на печи лежит, зубами скрежещет.
   Входят Перун со старцем в избу и просят Илью напиться.
   - Прости, добрый человек, немочь меня одолела. Отец старый пашню корчует, я помочь не могу.
   - А ты спустись с печи, - говорит ему Перун.
   Послушался Илья, ползком сполз с печи, на лавку заполз кое- как. Зачерпнул в ковш воды, подаёт волхвам и плачет.
   - Не гоже богатырю слёзы лить, как девица глупая, - хмурится Перун, - выпей-ка Илюша этой водицы.
   Глотнул Илья, и тут его огнь небесный прошиб, в каждую ногу воткнулся, в каждую руку. Чует Илья боль великую в ногах, руках и в голове, но не застонал, не вскрикнул. Только поглубже вздохнул, да пальцами пошевелил.
   Возрадовался Илья, на ноги поднялся, в ноги волхвам кланяется.
   - Спасибо, добрые люди, на ноги поставили, пойду отцу подмогну, вот радость ему.
   - Не торопись, Илья, - остановил его Перун, - глотни-ка ещё водицы. Что ты теперь чуешь?
   - Могу земь перевернуть, могу избу на небеси поднять.
   - Это будет лишним, пусть земь весит, где висела, а изба стоит, где стояла. Будет тебе другая работа, Илья, землю русичей от ворогов защищать, да для потомков хранить.
   Погладил Перун богатыря по плечику, поубавил у него силушки и молвит:
   - Вода родниковая тебе силу дала, быть тебе её защитником. Сидит на прямоезжей дороге в стольный Киев-град разбойный сын Гермонариха, Соловей. Посвистом разбойничьим разбивает насмерть всех прохожих и проезжих. Нет с ним сладу, заколодил всю дорогу прямоезжую. Справишься ли с ним.
   - Спасибо, волхвы, за помощь и науку, - ответствовал Илья, - будь по вашему, пойду искать Соловья-разбойника, но допрежь помогу корчевать пашню отцу-батюшке.
   Вышел Илья к отцу, повыдергал все деревья на пашне с корнем, да побросал их в топи. Поклонился отцу и матери в ноги и отправился в путь неблизкий.
   Сколько прошёл, а видит на дороге стоят волхвы. Один под уздцы держит коня богатырского, второй доспехи богатырские и меч-кладенец.
   Взвился конь богатырский под самые облака и понёс Илью к стольному граду Киеву, Соловья разбойника воевать.
   - Добрый богатырь, - сказывал ему во след Перун, - не о славе своей будет печься, а о благе и мире для русичей.