Глава 7

Алиса пришла ко мне только под вечер. Уставшая, она повалилась на диван и заявила:

- Хочу есть!

- Я сварю пельмешки.

- И побольше.

- Ну, как дела? - спросил я, когда мы уже сидели за столом.

- Пусто, - мрачно произнесла Алиса. - Столько труда и никаких результатов. Специалисты ещё дня два будут изучать и проверять документацию, но думаю - это мало что нам даст.

- Что ж так слабо?

- Да потому, что нас там ждали! Чуть не с хлебом-солью встретили. А Мерзоянов, который мог закипеть от одной твоей подковырки, был весь такой вежливый, культурный, терпеливый, предупредительный... Тьфу - противно. Он знал, заранее знал о проверке и полностью подготовился. Я в этом уверена!

- Не волнуйся так, Алиса. Отрицательный результат, это тоже результат, - попробовал я успокоить любимую.

- Отрицательный результат - это отрицательный результат. А отрицательных результатов у нас уже столько...

- Спокойно. Кто знает, возможно, что в один прекрасный день эти отрицательные результаты, в совокупности, дадут очень хороший эффект.

- Ты это о чём?

- Когда-нибудь сама поймёшь... Слушай, Алиса, а кто сейчас владеет загородным водочным заводиком, ну тем что от триады остался?

- Я не знаю.

- Надо узнать.

- Хорошо, - устало ответила моя гостья.

После ужина, уже в моём кабинете, Алиса спросила:

- А что это за фотография у тебя на столе?

А взял со стола чёрно-белую фотографию, на которой, вместе со мной, были засняты два моих боевых друга.

- Это в Афганистане... Вот это Женька Ренц, по кличке Поэт. А справа Глеб Петров, по кличке Меченый.

- А у тебя была кличка?

- Меня называли Маркизом... Всё-таки благородные манеры, голубая кровь... Это не скроешь, - сказал я, скромно потупя ресницы.

- Ты от скромности не умрёшь.

- Это точно. Меня или из калашей грохнут, или взорвут, или... водкой отравлюсь.

- Продукцией бывшего завода дикой триады?

- Смешно.

- Слушай, Марк, а почему Поэт?

- Женька любил поэзию, сам писал стихи. Отсюда и кличка, - я протянул Алисе фотографию. - На обороте его стихотворение.

Алиса перевернула фото и прочитала:

Жить и любить - какая малость!
Любовь как воздух нам нужна.
Но моё счастье позади осталось,
А в настоящем, есть одна война.

Война сердца огнём испепеляет,
И ранит души гибелью друзей.
Кто ж хочет выжить - убивает,
Расплачиваясь совестью своей.

Как жить, коль больше уже нет
Ни совести, ни сердца, ни души,
Когда совсем не радует рассвет,
А твой закат - в чужой глуши?

Обида с грустью сердце гложет,
Что даже умереть мне не дано -
Меня убить никто не сможет,
Ведь мёртвый я уже давно...


- Это было последнее стихотворение Поэта. Через несколько часов он погиб. В тот день Женька проснулся в холодном поту, весь перепуганный. Ему приснилось, что он ведёт бой с душманами, что у него закончились патроны. Сейчас они перелезут через бруствер окопа и убьют его. Он достал штык-нож. Но вместо духов, он увидел женщину в белом платье, босую, с совершенно седыми волосами, с мертвенно-бледным лицом без глаз. Она улыбнулась ему улыбкой, от которой у Женьки чуть сердце не остановилось, и говорит: "Пойдём со мной. Тебе пора возвращаться домой. Тебя дома ждут". А днём, возвращаясь с наблюдательного пункта, он попал в засаду. Как потом выяснилось, Женька держался до конца, но у него закончились патроны... Сволочи выкололи ему глаза. И он поехал домой... в цинковом гробу.

Алиса обняла меня и прижалась. Несколько минут мы молчали. Потом она спросила:

- А Глебов, что с ним?

- Не Глебов, а Глеб, Глеб Петров, он же Меченый. С ним мы с первых дней подружились, с самого первого боя... Моя служба не только закончилась страшным боем, но и началась с такого же кошмара. Меня, Глеба, ещё несколько солдат нашего призыва вместе с двумя отделениями старослужащих отправили охранять небольшую колонну с топливом и продуктами. На полпути попали в засаду. Бой был немного затяжным, так как рацию сразу же повредило осколком и не было возможности вызвать вертушки или просто подмогу. А душманы не уходили - им были нужны трофеи. Они превосходили нас численностью, занимали удобную позицию, да и, благодаря внезапности нападения, они сразу положили половину нашего личного состава и чувствовали себя полными хозяевами положения. К концу боя в живых остались только мы с Глебом, а духов более десяти. Когда у нас осталось по одному магазину патронов на брата, мы перестали вести огонь. Духи решили, что у нас закончились патроны. Они пошли в атаку с двух флангов. Когда они приблизились к нам метров на тридцать, мы встали с Глебом в полный рост, по наглому, открыто, безрассудно, и с остервенением выпустили во врага все свои патроны. В шоке и горячке боя, мы совершенно перестали бояться, оттого и не дрогнули, а враг дрогнул - они побежали и мы положили их всех... Мы стояли и не верили своим глазам - все духи мертвы, а на нас ни царапины! Нам дали за тот бой по ордену. Вот так началась наша служба. Вскоре, в очередном бою, Глеб получил пулемётную пулю в плечо, отчего осталась серьёзная отметина и, по возращении из госпиталя, он получил кличку Меченый. А ещё через полтора года, он попал в плен. Больше о нём я ничего не слышал. Сам он родом из Одессы. Я наводил справки, но он там так и не появился. Мать его умерла от горя, а отец давно погиб - не вернулся из плавания. С развалом страны, я потерял связь даже с дальними родственниками Глеба. Если он вдруг жив, то меня тоже не сможет найти. Я призывался с временной работы сразу после интерната. А после службы я учился в литературном институте, жил в общаге, квартиру получил много позже, да и больше благодаря боевым заслугам...

- А что, писателям квартиры не давали?

- Понимаешь, Алиса, мои литературные шедевры по философии не были оценены по достоинству, коих может и не было, и меня не приняли в союз писателей. Так что, я свободный художник, а для таких государством материальные блага не предусматривались.

Помолчали. Я невольно залюбовался Алисой. Всё-таки она молодец - минимум косметики, максимум природной красоты.

- А что по убийству Никитина? - нарушил я молчание.

- Пока ничего.

- А что эксперты говорят?

- Ничего интересного. Только на ботинках у Никитина, они обнаружили конфетти.

- Конфетти?

- Да... Где он мог его подцепить? До Нового года ещё далеко.

- При чём тут Новый год. В Сириусе в стриптиз-баре все купаются в этом конфетти! - воскликнул я.

- Может быть, - Алиса задумалась. - Значит, он шёл к тебе сразу после посещения Сириуса. Но даже, если это и так, это нам мало что даёт.

- А что по убийству соседа? - спросил я.

Алиса нахмурилась. Я напомнил ей об отце. Не успев найти, снова потерять - это так больно и обидно.

- Не знаю, как маме рассказать... и стоит ли рассказывать. Доподлинно установленно, что перед смертью он ходил в магазин, купил там буханку хлеба, килограмм колбасы, пачку вермишели и бутылку водки. Скорее всего убийца или ждал его в квартире, или ворвался следом в открытую дверь, что более вероятно, так как следов взлома на замках не обнаружено.

- Неужели никто не видел этого убийцу?! - воскликнул я с досады.

- Пара свидетелей видели какого-то парня в коричневой куртке с капюшоном, но лица не разглядели. А убийца это или нет - неизвестно.

- А что у тебя на службе? - поинтересовался я.

- Что-то непонятное творится. Начальство то торопит - давай, мол, быстрей раскручивай, а то напротив - не торопись, не надо гнать волну, потом заставляют сконцентрироваться на одном этом деле - всё-таки бывший чекист, а сами подкинули сегодня мне ещё дело, в котором можно утонуть.

- Что за дело?

- По депутатскому запросу надо проверить телевидение, не используют ли они в своих передачах эффект двадцать пятого кадра, тем самым влияя на подсознание телезрителей.

Я рассмеялся.

- Не парламент, а детский сад. Могу дать тебе хороший совет - сходи в любой НИИ с физическим уклоном и возьми там справку, что такого эффекта в природе нет, и делу конец. Нету тела - нету дела! Так у вас говорят?

- А если и в самом деле кто-то пытается влиять...

- Алиса! Ты ведь взрослый человек. Эффекта двадцать пятого кадра нет и быть не может!

- Как так, - удивилась Алиса. - А как же...

- Это обычная афёра, - улыбнулся я. - То есть, сначала, это не было афёрой. Один писатель-фантаст придумал этот эффект. Потом на эту тему начали снимать фильмы и в Штатах и у нас в Союзе. А когда начались эти предвыборные катавасии, то иммиджмейкеры, чтобы больше нахапать денег, стали использовать этот мнимый эффект в предвыборных технологиях. Они убеждали глупых кандидатов в том, что если врезать в рекламный ролик двадцать пятый кадр с определённой информацией, то воздействуя на подсознание зрителя, он заставит его голосовать именно за рекламируемого. И напротив, показывая своих оппонентов на экране с негативным двадцать пятым кадром, можно отвратить от них избирателей, чем лишить соперника поддержки своего лектората. На самом же деле, чтобы неразличимый для глаза кадр мог попасть в сознание зрителя и повлиять на его, необходимо чтобы зритель имел кроме глаз ещё и подглазники с особой фильтрацией визуальной информации. А такими нас природа не наделила. Эти аферисты всё это знали, но, как они сами говорили, просто разводили лохов на бабки.

- А эффект звуков низкой частоты?

- Ты говоришь об инфразвуке или, как любят говорить некоторые мои коллеги, об иерихонских трубах, которых не слышно, но... Это тоже выдумки. Атмосфера вокруг нас насыщена излучениями самой различной частоты, в то числе и самой низкой, которые создаются разломами земной коры, перемещением воздушных фронтов, движением воды в морях и океанах, ну и так далее, однако никаких фатальных эффектов нет.

- Марк, а как же Летучие Голландцы? Некоторые учёные утверждают, что команды кораблей-призраков бросались за борт именно под воздействием звуков низкой частоты.

- Полностью с ними солидарен.

- Не поняла! Ты же только что утверждал обратное...

- Не совсем. Понимаешь, Алиса, губительна не частота излучения, а её напряжённость, то есть сила электромагнитных колебаний. Сильные электромагнитные волны губительны и даже смертельны для человека. Как, например, с радиацией. Все её боятся, но ежедневно облучаются радиоактивным излучением, особенно на солнце. Только сила таких излучений очень маленькая и поэтому практически безвредна. Другое дело, если залезть в атомный реактор... Так и со звуковой частотой. Если прямо над головой пролетит реактивный самолёт, то от его звуков могут лопнуть барабанные перепонки. А представь, что ты плывёшь на корабле, и на тебя начинают со страшной силой давить звуковые колебания, которые твоё ухо даже не воспринимает, но они есть, они бьют по тебе, а ты ничего не видишь и не слышишь, потому что они идут от далёкого шторма, отражаются от каких-то скал, а потом сходятся на тебе и вступают в резонанс, отчего ещё более усиливаются. Тебе очень плохо, а отчего не понятно - это рождает страх, животный страх. Ты, естественно, хочешь спастись, убежать прочь от этого страха... и прыгаешь за борт.

- Откуда у тебя такие познания?

- Я иногда балуюсь сочинительством... Я сам уже придумал столько всяких небылиц, что могу и чужие выдумки отличить от реальности.

- Какой ты молодец! - полушутя резюмировала моя любимая.

- Мур-р-ррр... - заурчал я, ласково потираясь головой о её плечо.

- Брысь, подлиза! - сказала Алиса и жеманно передёрнула плечиком.

Я угрожающе зарычал на женщину и, подхватив на руки, унёс её в спальню...


С утра Алиса отправилась на работу, точней сказать - на службу, а я, отвезя её к зданию прокуратуры на их ведомственных "Жигулях", поехал к "Сириусу". Я не уведомлял Алису о своих планах, так как не хотел её волновать, а сам до невозможности хотел ещё раз посетить этот "элитный бордель". Никитин наверняка побывал в "Сириусе" в тот день - я это чувствовал. Надо ещё раз присмотреться к этому заведению.

Мы, порою, не замечаем очевидного, сбиваем ноги в поисках, умничаем, хитрим, строим мудрёные теории, а правда лежит где-то рядом, ждёт тебя - только руку протяни. А бывает, что уже ты был возле неё, и не раз, но не разглядел очевидного, а значит - надо вернутся к уже пройденному и посмотреть на всё по-новому. Может сегодня мне удастся увидеть очевидное...

Зазвонил мобильник. Нехотя, я ответил:

- Слушаю.

- Марк Владимирович, здравствуйте, - услышал я знакомый голос. - Вы уже успокоились?

- Послушайте... как вас зовут? - нервно спросил я.

- Меня не зовут. Когда настаёт время - я прихожу сам, - банально пошутил голос. - Никогда не пытайтесь узнать больше, чем это необходимо для спокойной жизни. Излишние познания очень сильно сокращают жизнь и удлиняют душевные страдания, а порой и телесные мучения, которые совершенно не изменят к лучшему ни вас, ни окружающий вас мир.

И этот философствует! Как всё это уже надоело!

- Итак, Марк Владимирович, как насчёт диска?

- А как насчёт полмиллиона зелёных?

- Вы бы так не жадничали, господин Юрьев. Мёртвому деньги, как ёжику перхоть.

- Это вы к чему?

- Деньги вам могут и не пригодиться.

- Я не собираюсь умирать.

- Никак не могу разделить ваш оптимизм.

- Слушайте, - начал я хамить, - а у вас в голове, часом, тараканы в футбол не играют?

- Что?!

- Я говорю: готовьтесь - скоро финал!

Мы ещё минуты две поиграли друг у друга на нервах и разошлись, каждый при своём. Я начал замечать, что наши телефонные разговоры становятся всё больше и больше бессмысленными, а значит - скоро меня опять начнут убивать.


В "Сириусе" всё было как и в прошлый раз: роскошь и великолепие для "хозяев жизни", которые сумели наворовать больше, чем это было нужно им для биологического существования. Люди, честно зарабатывающие деньги, сюда не ходят. Честно заработанный хлеб, он низкокалорийный - не пожируешь. Даже те, кто честно зарабатывают серьёзные деньги (а таких крайне мало), также не посещают подобные заведения, - у них просто нет на это времени - большие честные деньги требуют большого честного труда. Поэтому в игровой зал я даже не пошёл. Решил посидеть в стриптиз-баре. Взяв бутылку "Чинзано", я подсел к лысоватому мужчине в очках и стал смотреть как стриптизёрши, обливаясь потом, зарабатываю свой, не самый вкусный, хлеб.

Табачный дым и винный перегар здесь смешивались с экстазом сексуально-озабоченных посетителей. Всё в этом элитном притоне подчинялось пробуждению животно-половых инстинктов в посетителях, которые частично удовлетворялись за большие деньги. Люди в такие моменты теряют то, что принято называть "человеческим лицом". Конечно, надо уметь отдыхать и развлекаться, даже пускаясь в любовные игры, но ведь не так по-скотски. Чем-то ведь мы, люди, должны отличаться от недоразвитых приматов. К чему мы так придём? Уже и чемпионаты по стриптизу устраивают (спорт нашли), а что дальше - чемпионат по проституции? И как тогда определять победителя - по количеству обслуженных клиентов за одну единицу времени, или по качеству обслуживания одного среднестатистического индивидуума? Устроители таких мероприятий называют стриптиз искусством, что является довольно спорным заявлением. Так мы докатимся до присвоения званий работницам шеста - "народная стриптизёрша" или "заслуженная укротительница шеста" - звучит! Увы, сейчас у нас все, - и постановщики скабрёзных спектаклей, и режиссёры порнографических фильмов, и создатели гнусных телевизионных ток-шоу, - все они называют созданную ими мерзость искусством.

Коль и дальше мы так будем развивать нашу культуру, то не за горами будет то время, когда мы снова полезем на пальмы или переселимся в пещеры. Вот тогда будет беда, так как для решения продовольственной проблемы уже не будет ни мамонтов, ни динозавров...

- Извините, можно вас спросить? - обратился ко мне, уже изрядно выпивший, мужчина в очках. - Вам нравится всё это? А...

- Нет, а вам?

- Мне тоже... Мерзость это!

- Что же вы здесь делаете? - резонно заметил я. - Почему вы здесь?

- Потому что я тоже мерзавец... Да, меня зовут Максимом, Максимом Лазаревичем, - представился мой собеседник. - Я доктор физико-математических наук... и химических тоже. А в миру - мерзавец и трус... А вас как зовут?

- Меня зовут... - я задумался, как ему представиться.

- Не трудитесь, я вас узнал, - уставивши в меня свой помутнённый взгляд, сказал мужчина. - Вы Марк Юрьев! Я читал... почти всё прочитал о Малиновском... Какой бред! А мне нравится... Извините, я не хотел вас обидеть. Вы пишите хорошо. Читать интересно, но ведь это всё... извините, для недоразвитых.

- Тогда зачем вы это читаете? - спросил я уязвлённый, хотя мне самому, если говорить честно, в последнее время всё больше нравятся люди, которых тошнит от моего Малиновского.

- Потому что... лучше все равно нет. А я, как и все, деградир... деграду... деградирую! Вот и сейчас, вместо того, чтобы бить в колокола, я трусливо спиваюсь... А ведь я в двадцать пять лет стал доктором наук. Да... Работал в ящике... над секретными проектами. Выбросили... Забыли! Гады...

Я поначалу решил, что зря сюда пришёл, и начал думать как бы отделаться от разговорчивого пьяного непризнанного гения, но, когда он начал рассказывать свою историю, то с каждой минутой становилось всё интересней и интересней.

Когда Максим Лазаревич работал в "ящике" одного оборонного предприятия, то придумал броню для танков, и не просто броню, а просто идеальную броню. Он сделал диффузный сплав из титана и молекулярно-модифицированного бериллия, который, после специальной обработки в углеродной среде, становился непробиваемым даже для новейших реактивных снарядов, которые с лёгкостью прожигали любую броню. Назвал он этот сплав "бронебитом". Бронебит имел коричневый цвет с ярким голубым оттенком, который, в косых солнечных лучах, получал зеленоватый оттенок. Лазаревич был на седьмом небе от счастья - двадцать пять лет, доктор наук, престижная работа, гениальное изобретение, - а ведь жизнь ещё только начинается...

Но, увы, как говорил капитан Врунгель: "Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт". Карта Лазаревича оказалась бита, точней сказать: бронебит оказался бит. Во время очередных испытаний на полигоне пошёл дождь и, спустя двадцать минут нахождения в водной среде, бронебит взорвался, взорвался весь, без осколков, без остатка, создав взрывную волну огромной силы. Разнесло половину полигона. Погибли люди. Изобретатель чудом уцелел, но из него сделали "козла отпущения". Комиссия по расследованию происшествия установила, что при относительно длительном соприкосновении с водой молекулярная структура бронебита разрушается, накапливая при этом огромное количество энергии, которая, достигая критического состояния, освобождается и превращается в взрывную волну колоссальной силы. Продолжать работы по бронебиту комиссия запретила, а Лазаревича обвинили в должностной халатности, которая повлекла за собой гибель людей, и просто выгнали.

Он начал прикладываться к бутылке. Жена ушла. На работу по профилю не брали. Перспективный молодой учёный начал откровенно спиваться. Квартиру пропил. Сейчас перебивается случайными заработками. И вот, пару дней назад, разгружая на какой-то загородный склад новенькие мусорные баки, он узнал свой сплав. Мусорные баки были сделаны из его бронебита! В любой момент их могут выставить на улицы столицы, а там уже до первого дождя...

Максим Лазаревич конечно бредил, но делал это, он очень убедительно, даже талантливо, несмотря на сильно заплетающийся язык. К концу рассказа, он начал клевать носом, пока совсем не уснул. Я подумал, что это замечательный сюжет для книги. Да, надо будет его использовать...

- Привет, котик!

Передо мной стояла стриптизёрша, свесив свои прелести над столиком. Что-то было в ней знакомое...

- Ты что, не узнаёшь меня? Я Вика. Этот танец я посвящаю тебе, а потом мы сможем с тобой побаловаться.

Эта пышногрудая блондинка была одной из двух стриптизёрш, которых я встретил во время своего первого посещения этого борделя с поэтическим названием "Сириус". А ведь Сириус, по давним поверьям, считается звездой несчастья. Что ж, очень может быть.

Вика мне подмигнула и полезла на небольшую круглую сцену, в центре которой возвышался блестящий металлический шест. Я понял, что пока мой собеседник спит, а Вика доводит до экстаза своей неподражаемой грудью присутствующих "бабуинов", мне пора сматываться. Требовать "продолжение банкета", я был не склонен. Поставив перед спящим доктором наук почти полную бутылку итальянского винного коктейля (проспится - надо будет похмелиться), я ретировался на улицу.

Всё-таки надо больше встречаться с разными незнакомыми людьми. Сколько интересного можно от них узнать. Какие невероятные истории, какие фантазии и глупости можно услышать, в коих очень мало правды, но очень много материала для новых книг. Да, чтобы не "исписаться", писатель должен черпать сюжеты для своих очередных творений именно у своих читателей, которые впоследствии станут "потребителями" уже "готового продукта". Вот такой круговорот литературы в природе.

Но это всё в витиях, а в реальности - опять пустота. Я опять ничего не узнал, не нащупал ни одной ниточки, которая могла бы привести к убийцам Бегунова и Никитина. Я себя ощущаю совой, которая летает при дневном свете и не видит ничего. Совы видят ночью. А ночью мои враги спят - у мерзавцев, как правило, очень хороший аппетит и удивительно крепкий сон...

Так, начались аллегории, потом пойдут видения и будет уже недалеко до белой палаты в жёлтом доме, где на стенах висят портреты психиатров, а по коридорам ходят мордатые санитары вместо симпатичных медсестричек. Да, очень опасны для душевного здоровья эти пушные зверьки - сначала тебя хватает "зайчуха", потом приходит в гости "белочка", а в конце наступает "полный песец"...


Вечером я встретил Алису возле здания прокуратуры, и мы поехали к ней в гости на сациви и хачапури, да и к традиционному, мной обожествляемому, шашлыку было обещано прекрасное, пятилетней выдержки, красное вино "Мукузани". Разве у меня был выбор? А заодно имело смысл продолжить знакомство с родителями Алисы, так как в голове у меня уже созревали серьёзные намеренья относительно дальнейшего нашего сосуществования.

Дом Реваза Гурамовича был больше похож на музей, чем на частную квартиру . Сюда можно с большим успехом экскурсии водить. Скульптуры, картины, эстампы, мозаика - всё радовало глаз. Неудивительно, что здесь живут такие хорошие люди, ведь среди такой красоты просто невозможно оставаться чёрствым и бездушным.

Вновь я увидел Тамару. Ещё в своё первое посещение этого дома, я угадал в ней большой темперамент, но, к моему удивлению, вела она себя на редкость тихо и спокойно. Возможно, что это национальные традиции грузинской семьи - дочерей воспитывают в большой строгости. Это очень неплохо, так как, при таком воспитании, они вырастают замечательными жёнами - надёжными, послушными и верными. Всё-таки я упрекнул Тамару в нежелании общаться со мной. Она смутилась, опустила голову, но так ничего и не ответила. Чуть позже, Алиса отвела меня в сторону и всё объяснила.

- Понимаешь, Марк, у Тамары дефект речи, она не выговаривает букву "эр", оттого и комплексует. Ты с ней полегче, не упрекай в молчании. Это чуть ли не трагедия для нашей семьи. У Тамары нет друзей. Она всех сторонится, всё больше и больше замыкается в себе, стесняется разговаривать. Сверстники её дразнят... С каждым годом ей всё тяжелей и тяжелей. А представь, что будет, когда она вырастет и влюбится...

Да, нелегко жить девочке с дефектом речи, в четырнадцать лет, среди сверстников непонимающих её боль. Юность часто бывает жестока, не от зобы, не от корысти, а от обыкновенного непонимания.

- Ты не представляешь как мы все измучились, а особенно Тамара, - продолжала рассказывать Алиса. - Мы водили её по врачам, отец нанимал самых лучших логопедов, даже посещали экстрасенсов, потратили кучу денег - всё без толку. Один знакомый профессор от медицины мне сказал, что теперь, после всех этих бесчисленных попыток лечения, у Тамары произошёл психологический надлом, и теперь ей сможет помочь только логопед-психотерапевт высокого уровня. Вот только, где его взять...

- Профессор прав. Девочка психологически зажалась и теперь, при любой попытки лечения, у неё будет возникать защитная реакция - самоизоляция от окружающего мира. С этим надо быть поосторожней.

- Вот поэтому, мы и прекратили водить её по врачам. Только проблема-то осталась. Тяжело ей будет в жизни.

Я немного поколебался и сказал:

- Знаешь, Алиса, мне кажется... я смогу ей помочь.

- Ты только ей этого не скажи. Как мне показалось ещё в прошлый раз, ты ей очень понравился, и если ты её обманешь...

- Да нет, я серьёзно. У меня большой жизненный опыт, я умею общаться с людьми...

- Но ведь ты не логопед!

- Много помогли Тамаре логопеды? К тому же, честно говоря, у меня когда-то была совершенно анологичная проблема - я до десяти лет не выговаривал "эр". Сколько врачи меня не мучили, но толку никакого.

- И как же ты научился? - заинтересовалась Алиса.

- В одно прекрасное воскресное утро, я посмотрел  детскую развлекательную передачу, в которой объяснили доступный метод обучения произношения буквы "эр". Где-то за полчаса, по этому методу, я научился довольно сносно произносить этот, новый для себя, звук. И не спорь. Я прекрасно знаю, что чувствует твоя сестра и каково ей всё это. Я не собираюсь на неё давить. А объясню ей этот метод, если только она сама попросит. Мне бы пообщаться с ней наедине.

- Хорошо, но прошу тебя, Марк, будь поаккуратней.

Алиса сказала Тамаре, что будет помогать родителям готовить ужин, а она должна занять гостя, то есть меня. Девочка повела меня в свою комнату, а Алиса, тяжело вздохнув, отправилась на кухню.

Комната Тамары мне понравилась: чисто и уютно. Небольшая (относительно других комнат), она производила впечатление умиротворённого пристанища для усталого путника. Да, здесь вполне можно отдохнуть душой, особенно рядом с таким понимающим и молчаливым человеком, как Тамара. Больше всего в глаза бросалось обилие в комнате мягких игрушек - от маленьких пушистых котят, до огромной обезьянки, которая почти не уступала в размерах своей хозяйке. Войдя в комнату, девочка сразу схватила обезьяну в охапку и прижала к себе, но вдруг вспомнив обо мне, стыдливо положила её на мягкое кресло. У меня просто сжалось сердце. Я понял, что у неё, кроме этих игрушек, нету других друзей, а обезьянка, без сомнения, её самая лучшая подруга.

Смущение Тамары было понятным - дети, в её возрасте, очень хотят казаться более взрослыми, чем есть на самом деле, и уязвлённо переживают, если к ним относятся как к детям. Так что общаться с Томой (как я стал её называть) надо на равных.

Понемногу мы втянулись в диалог. Обсуждение проходило по самым разнообразным темам - от нарядов для Барби и до проблемы создания антигравитационного двигателя. Тома оказалась умной и очень эрудированной девочкой. Из-за недостатка общения со сверстниками, она много читала и была открыта для впитывания самой разнообразной информации. Найдя прекрасного собеседника в моем лице, который совершенно не обращает внимание на её произношение, она расслабилась, и даже стала делиться небольшими женскими секретами. Бедная девочка! Ей так не хватает друга! У неё прекрасные родные, понимающая старшая сестра, но надо кого-нибудь ещё, кому можно было бы рассказать по секрету то, что нельзя разделить даже с близкими родственниками.

В один момент, она вдруг вспомнила о своей проблеме и, посмотрев мне в глаза, серьёзно спросила:

- А вы меня не плезилаете за то, что я не выговаливаю все буквы?

Ком подступил у меня к горлу.

- Бог с тобой, Тома! Презирать  за это могут только дураки или очень нехорошие люди. А тем более, кому, как не мне, тебя понимать - я сам долго не выговаривал букву "эр". Потом научился. Если захочешь, я и тебя могу научить.

Собеседница внимательно посмотрела на меня. В её глазах мелькнуло недоверие, которое сменилось тлеющей надеждой. У меня опять сжалось сердце.

- Вы не обманываете, - спросила Тамара.

- Посмотри в эти глаза, - сказал я и одел свои зеркальные солнцезащитные очки. - Разве они могут врать?!

От смеха девочка повалилась на мягкое кресло и, взяв свою обезьянку за лапы, начала ими аплодировать. Я почувствовала, что между нами возник полный и доверительный контакт.

Когда Тома успокоилась, я стал ей ненавязчиво объяснять:

- Видишь ли, для правильного произношения звуков, самое главное, это правильное расположение языка во рту. Каждой букве соответствует определённое размещение языка и артикуляция губ. Если ты правильно установишь свой язык, то сможешь усвоить новый звук, то есть произносить нужную букву. Есть ещё одна буква в нашем алфавите, при произношении которой язык ставится примерно в такое же положение, как при произношении буквы "эр". Это буква "тэ". Поэтому имеет смысл попытаться произнести букву "эр" сразу после произнесения буквы "тэ", то есть: тр-р-р, тр-ракт, тр-рек, тр-руба, тр-рамвай, тр-рамплин... Постарайся, произнеся букву "тэ", не забирать и не отрывать кончик языка от верхней полости рта, точней сказать, от внутренней стороны верхних зубов, и сразу пытайся произнести "рэ", при этом, очень важно заставить кончик языка вибрировать.

Девочка начала пробовать. Ничего не получалось. Да и глупо было надеяться на быстрый результат в её возрасте. Я начал показывать всё наглядно, лицом к лицу, произнося нужные звуки и демонстрируя правильную артикуляцию губ.

- Спокойно, Тома, не части,- начал я давать советы.- Жестче держи язык. Представь, что ты в гневе. Скажи: "тр-р-руба"! Ещё. Ещё...

Только спустя несколько минут в голосе девочки начала появляться нужная вибрация. А когда с её губ неожиданно слетело, впервые в жизни, жалкое подобие звука "рэ", Тома замерла, ещё не веря, что это произнесла она.

- Не останавливайся. Повторяй. Спокойно... Постарайся запомнить положение языка...

Умная, послушная девочка, - таких учить, одно наслаждение. Ошибка многих наших врачей заключается в том, что, общаясь с детьми, они или начинают сюсюкать с ними, или давить на них в приказном порядке. С детьми надо общаться на равных и спокойно, как со своим старым другом. Дети, они ведь те же люди, только маленькие...

Спустя минут пятнадцать, Тома уже довольно сносно выговаривала "эр", сама в это ещё не очень веря. Чтобы перейти к следующему этапу обучения, я решил немного разрядить напряжение ученицы.

- Тома, скажи: рак!

- Лак! - произнесла девочка и растерялась.

Я рассмеялся.

- Не пугайся, ты не разучилась. Просто, ты ещё не умеешь произносить букву "эр" без буквы "тэ". Для того, чтобы научиться, надо представить, что ты хочешь произнести "тэ", но, не издавая звука, или мысленно произнеся "тэ", сразу произносить "эр".

Не сразу, но и с этим заданием Тома справилась блестяще. На всякий случай, я её предупредил, что завтра утром, когда проснётся, она не сможет сразу произнести эту "трудную" букву, но пугаться не стоит - повторив весь урок снова, она в два счёта опять научится и больше уже никогда не разучится "р-р-рычать". Вдруг осознав, что у неё больше нет проблем с произношением, счастливая девочка начала кружиться по комнате, без конца повторяя слова с ещё недавно ненавидимой буквой.

- А можно, я Алисе расскажу? - неожиданно спросила она.

- Нужно! И папе с мамой тоже, - весело ответил я.

Тома побежала делиться радостью со своими родными, а я остался наедине с думами, которые вдруг нахлынули на меня. Всё-таки приятно доставлять людям радость, приносить пользу, делать кого-нибудь счастливым. Почему мы все не можем так жить? Почему мы творим зло, которое, рано или поздно, но возвращается к нам обратно. Как закон сохранения энергии, также существует и закон сохранения зла. Творимое нами зло не исчезает в никуда, а напротив - накапливается и растёт, пока не превращается в войны, этнические или религиозные конфликты, в мерзкие революции. А если зло порождает зло, то и добро вполне способно рождать добро, и правильно говорят: "Спешите делать добро!"

В последние дни, я явственно осознал и другую мудрость - добро должно уметь себя защитить от зла. Зло прячется в мыслях и в закоулках наших душ, растёт там, питаясь всеми человеческими пороками, крепчает от нашей подлости, жадности, лицемерия, алчности, ненависти... И если не противостоять злу, то оно, непременно, вытеснит добро и мы все погибнем, ища удовлетворения своим звериным инстинктам. Добро, оно должно быть с кулаками...