По ту сторону Алой Реки 2. Глава 14

Север

Кастилос без труда обнаружил высокую башню у Южной стены Варготоса. Стая летучих мышей пролетела над засыпающим городом, описала круг над смотровой площадкой и спикировала на один из зубцов. Тут же из облачка тумана, зависшего над соседним зубцом, образовался Ливирро.

– Ты что, выпить по пути заглянул? – проворчал граф.

– Извини, – развел руками Кастилос. – Девочки-подростки – не самая легкая ноша. Знаешь, каково это, когда каждые три минуты тебя то мешают с грязью, то признаются в любви, то выливают на голову ушат слез по поводу близкой старости?

– Да, у меня были фаворитки нежного возраста, – усмехнулся Ливирро, глядя не на Кастилоса, а далеко вперед, туда, где у самого горизонта, за чернеющей громадой завода, начинался лес.

Кастилос проследил за его взглядом. В прошлый раз, когда он заходил сюда четыре года назад, завод светился множеством огней, теперь же, казалось, умер.

– Он все уничтожил, да?

Ветер здесь, наверху, ревел немилосердный, но чуткие уши вампиров различали каждый звук, даже слово, произнесенное шепотом, не могло умереть безвестным.

– Медленно и с удовольствием. Завод пострадал больше всего, оттуда никого не удалось спасти. Эти сволочи ударили днем, когда люди работали. А по деревням пошли ночами.

Кастилос покачал головой, даже не пытаясь представить, какую битву пришлось выдержать графу и его приближенным. Битву за то, чтобы сохранить живыми хоть немного людей.

– Соображаешь, что это – собрать такую прорву в одном городе? В первый год они жрали друг друга, пока не удалось хоть что-то наладить. Целый квартал уничтожила чума. Тогда-то Эрлот и выделил своего «помощника».

– А стена? – Кастилос надеялся сменить тему, говорить на которую графу явно тяжело, но не преуспел.

– Хуже всего людям не без еды, а без работы, без цели. Пришлось эту работу выдумать. Два года строили стену у себя в головах. Я запретил вампирам помогать. Погоди…

Ливирро воздел руку, на ладони вспыхнул огонь. Кастилос прищурился, вглядываясь в маленькие черные точки, почти не видные на фоне такого же черного неба.

Граф взмахнул рукой, и огненный шар полетел вдаль, стремительно превращаясь в крошечную искорку. Вспышка, и черных точек стало на одну меньше. Они уже почти достигли леса, когда вспыхнуло еще четыре раза.

– Пять штук. – Граф поцокал языком. – Хорошо. Ребята не подкачали, значит, чисты. А теперь о плохом.

Ливирро прыгнул, и Кастилос посторонился, уступая другу место на зубце.

– Когда ты вчера столь благоразумно рассказал о себе стражникам, Ринтер послал мышей в Кармаигс, я ничего не успел сделать. Сегодня он выслал еще пяток, а это значит, он решил что-то добавить. Не угадаешь, что это может быть?

Кастилос понурился:

– Маскарад ни к черту…

– Надеюсь, Ринтер не заметил уничтожения мышей, – кивнул Ливирро. – Ладно, не унывай, ты все сделал правильно. С принцессой Ирабиль здесь все равно пришлось бы хлебнуть больше горя, чем с твоей сестрой Ирией. Скажи лучше, что намерен делать?

Кастилос сел на краю зубца, свесил ноги над темнеющей бездной. Далеко внизу – редкие огоньки Варготоса. Четыре года назад огней было гораздо больше.

– Исполняя волю Эмариса, я шел за этими детишками половину зимы. Видел, как Эрлот уничтожает мир, и не мог ничего сделать, потому что… Потому что для меня многое значила просьба короля. Просьба Аммита. Моя собственная потребность исправить ошибки прошлого, искупить их. Но теперь Река смыла прошлое. Передо мной новая глава, и я хочу написать ее сам, так, как я этого хочу.

Кастилос повернул голову к Ливирро, который присел рядом.

– Я пришел сюда не только чтобы дать девчонке отдых. Я надеялся на тебя. Согласишься ли ты выйти из тени, если я скажу, что впереди – война. Не жалкая попытка отстоять кусочек прежней жизни, а Великая Война, итог которой перевернет все?

– И что за силы столкнутся? – Ливирро смотрел равнодушно. – Нет, про Эрлота можешь не рассказывать. Я знаю, что он за три года сделал из оравы бесполезных баронетов настоящую армию. Знаю, что лучшие бойцы разлетелись по графствам и обучили баронетов там. Знаю, что все перворожденные графы, каждый из которых может уничтожить легион, встанут за короля. Единственное, чего я не вижу, дорогой друг, так это силы, которая может ударить в ответ. Или ты надеешься решить все поединком с Эрлотом?

– Я мечтаю о поединке с Эрлотом. Его кровь и отрубленная голова снятся каждую ночь. Но ты прав, армия нужна. Поэтому я к тебе и обращаюсь.

Ливирро извлек из кармана пробирку и осушил ее. Повертел пустую склянку между пальцами, бросил вниз. Разбилась, не долетев до земли – порыв ветра брякнул ее о башню.

– Двадцать четыре графа, Эрлот и прекрасно обученная армия баронетов, – сказал Ливирро. – Добавим еще берсерков, от которых никто не знает, чего ожидать в случае войны. И ты обращаешься ко мне. Я польщен. По-твоему, у меня в подвале завалялась сотня перворожденных вампиров, недовольных режимом Эрлота? Дорогой друг, ты, боюсь, не понимаешь. Вся моя «армия», даже возглавь ее мы с тобой, не справится и с одним Эрлотом.

– Я дважды дошел до Реки, – напомнил Кастилос.

– А он родился из нее. И уже был стар, когда император Киверри изнасиловал невинную девчонку на глазах у родителей. Да, Кастилос, я сейчас говорю о своей матери. Говорю о себе, о наивном дурачке, что надеялся отомстить императору так же, как ты сейчас. Но я пал. Так же, как пали Эмарис, Атсама, Каммат, Варрэл, Аммит – сильнейшие из сильнейших. И только Эрлот, схватившись с Киверри, смог выстоять и повергнуть его в прах.

– Если все настолько плохо, то ради чего же ты играешь с ним в жмурки? Надеешься, он забудет и простит?

– Нет, – покачал головой Ливирро. – Видишь ли, я хочу бежать. Трусливо и подло бросить западный мир на растерзание господину Эрлоту и бежать на солнечный Восток, со всеми своими людьми. У нас есть знания и силы, думаю, мы сможем поладить с тамошними владыками. А со временем – как знать? – быть может, сумеем создать армию, способную противостоять Эрлоту. Впереди вечность.

Когда Кастилос опустил голову, графу показалось, будто он плачет. Но ветер подхватил и завертел вокруг башни заливистый смех.

– Прекрасно, Ливирро, великолепный план! – Кастилос несколько раз хлопнул в ладоши. – Мне правда очень нравится. Только вот… Видишь ли, если я все правильно понимаю, Восток сейчас идет сюда.

***

– Иногда судьба просто раздает нам плохие карты, – заметил Роткир, когда принцесса бросила на стол внушительных размеров веер. – Ничего не попишешь. Семь-ноль.

– Дурацкая игра! – Надулась принцесса. – Больше играть не буду. Никогда.

– Да ладно! – Роткир собрал карты и ловко перетасовал. – Ты так злишься, будто на щелбаны играли. Ну не хочешь гулять – не надо, ладно, забыли. Долг, конечно, платежом красен, но девчонкам простительно.

Спрятав лицо в ладонях, И боролась с желанием крикнуть: «Не хочу! Не надо!» Зачем только согласилась? Сама ведь настояла, чтобы сразу желание загадать, сама и согласилась на «часик погулять». Как будто кто другой вместо нее брякнул «да», а как опомнилась – поздно, первый раз уж продула.

– Я не обижусь, вот честное слово! – Голос Роткира стал еще мягче. – Слушай, моя задача – за тобой присматривать, пока твой брательник дела решает. Я могу вообще молча в углу сидеть и присматривать, хочешь – угол выбери, только про бутылку больше ужасов не рассказывай.

Не поднимая головы, И прикусила губу. Отчего же так стыдно? Никогда так стыдно не было, как сейчас. Будто к ней как ко взрослой отнеслись, а она себя как малышка несмышленая ведет. Ну что такое, в самом деле, этот «часик»?

Принцесса показала Роткиру ставшее пунцовым лицо. Роткир, правда, смотрел куда-то в сторону и хмурился, будто вот-вот разревется и убежит. От этой мысли сердце принцессы дрогнуло.

– Ну и где мы будем гулять? – Она попыталась улыбнуться.

Ответа Роткира она сперва не расслышала. Вернее, не захотела в него поверить. А когда вновь раскрыла рот, он повторил громче:

– Заткнись.

Ветер обиды налетел и стих, уступив место испугу, когда стол вместе с картами и бутылкой отлетел к окну. Роткир вскочил на ноги, двигаясь быстро, быстрее, чем положено человеку. Стремительный бросок, и его пальцы сжимают запястье принцессы. Рывок – спиной она ударилась в стену, каким-то чудом перелетев через спинку кресла.

– Что… – Возглас превратился в писк. Роткир прижался спиной к принцессе так плотно, что она не знала, от чего же кружится голова – от того, что сдавленной грудью почти не получается вдохнуть, или от этой немыслимо-дерзкой близости.

Вскинула руки – оттолкнуть, отбросить! – но замерла, коснувшись плеч Роткира. Руки задрожали.

Из-за экрана, отделившего основную часть комнаты от спальни принцессы, поверх него, под ним просачивались густые, как вата, струи тумана. Роткир шевельнулся, и в правой его руке блеснул большой, хищно изогнутый нож. Пока еще бесполезный.

***

– Так. – Ливирро выпил еще одну пробирку и с силой бросил ее вниз. На этот раз она долетела до земли, проскользнув между порывами ветра. – Значит, вот какой ваш великий план. Притащить Эрлоту столько жратвы, чтобы он лопнул. Попробую найти слабое место. А что если он… Ну, не сразу все съест? Оставит на черный день?

– Я понял. Ты не собираешься вступать в войну. Оставим это.

– Кастилос! Я хочу, чтобы ты проснулся. Никакой войны нет и быть не может. Приди с востока Тысячи Тысяч, они падут, не дойдя до Кармаигса, или сдадутся. Ну как мне тебе объяснить, что вампиры не ведут войны подобно людям? Несчастные даже не успеют понять, что их убивает.

Но Кастилос уже смотрел в сторону гостиницы, всем видом показывая, что утратил интерес к беседе.

– Любопытный у тебя паренек, Ливирро. Я его сегодня чуть-чуть испытал. Складывается впечатление, будто он не знает.

– Не знает. И не узнает, пока я не сочту нужным.

Кастилос покачал головой, обдумывая ответ.

– Удивительные дела творятся в Варготосе. И что, никто не догадывается? Ринтер?

Ливирро улыбнулся.

– Ринтер слишком прямолинеен, чтобы раскусить подобную интригу. К тому же я стараюсь не оставлять их наедине. Роткир – мое секретное оружие, на всякий случай. И я надеялся скоро его использовать. Но теперь появилось оружие посильнее.

Кастилос взглянул на графа с любопытством.

– Да-да, дорогой друг. Речь о тебе. Я хорошо вас принял, вы сыты и одеты, облачение, подобающее статусу, поспеет со дня на день. Не хочешь оказать ответную услугу?

– Все зависит от того, что это за услуга.

– Отличный способ для тебя испытать силы. Видишь ли, Ринтер – явный, он в открытую шлет отчеты в Кармаигс. Но я точно знаю, что в Варготосе присутствует несколько шпионов. Эти твари прикидываются людьми, суют нос не в свои дела… Настоящими делами заведует Роткир, а он не позволит проникнуть туда ни одному вампиру. Но, как ты понимаешь, снявшись с места, я не потащу за собой этот груз. Нужно раскрыть их как можно быстрее, в идеале – вообще одновременно, чтобы задуматься не успели.

– Есть какая-то приманка, чтобы всех выманить?

– Есть. – Рука Ливирро похлопала Кастилоса по плечу. – Очень скоро Ринтер получит «ответ» от своего «господина». Повеление уничтожить мятежника Кастилоса. На тебя начнется охота, дорогой друг. Потому что наградой будет – лордство.

Кастилос вскочил на ноги, повел плечами, разминая суставы. Следуя старой привычке, он запустил ненадолго сердце, позволив крови разнести все услышанное по телу, впитав новые сведения. Один холодный разум – прекрасно. Только иногда нужно прислушиваться и к сердцу.

Сердце билось ровно, только одно его беспокоило:

– А ты сможешь обеспечить принцессе безопасность? Если я соглашусь?

– Мы уже готовим великолепный спектакль, – кивнул Ливирро. – Если не ошибаюсь, Роткир сейчас должен изо всех сил пытаться с ней подружиться, потому что именно он будет за ней присматривать. Не переживай, так все будет выглядеть для нее. За Роткиром присмотрят другие. Итак, какой будет ответ? Прежде чем скажешь, добавлю: я приглашаю вас с собой. Уйдем вместе, начнем все с самого начала.

И снова Кастилос пропустил мимо ушей последние слова. Он остановил сердце и сейчас прислушивался к смутной тревоге, что вмешалась в размеренное течение мыслей.

– Я согласен помочь. Девчонке нужно время, чтобы отдохнуть, примириться со своим новым состоянием. Кроме того, пока мы никуда не торопимся.

– Мое предложение останется в силе навсегда.

– Ясно, – кивнул Кастилос. – Раз мы все решили – мне пора.

Он закрыл глаза, готовясь обратиться в стаю, но помешкал. Повернулся к Ливирро.

– Еще кое-что. Я обещал ей показать башню звездочетов. Не возражаешь, если…

– Завтра ночью, – кивнул граф, и его лицо впервые осветилось искренней улыбкой. Впрочем, она тут же померкла. – Позволь мне слегка облегчить твою голову. Вы, должно быть, гадаете, отчего так вышло с принцессой. А ответ до смешного прост. Река не дарит подарков. Она вкладывает в тех, кто достоин, и так же легко отнимает.

– По-твоему, Ирабиль не достойна вечности?

– Мое мнение здесь ничего не решает, дорогой друг. Нет-нет, не думай плохого, я чту законы, и если бы меня спросили, сказал бы, что на трон сейчас должна взойти новая королева Ирабиль. Но зачем Реке тратить дар на вампира, влюбившегося в человека, а значит, – и во всех людей разом?

Кастилос молча смотрел на Ливирро, лицо которого, с черными глазами, оставалось бесстрастным.

– Не очень-то справедливо…

Граф расхохотался.

– Справедливость! Кто говорит о справедливости, дорогой друг? Есть Река, есть люди, а мы – посередине, пытаемся оправдать свое существование между молотом и наковальней. При Эмарисе все было безупречно. Эрлот опустил чашу весов, и с соседней теперь гроздьями валятся те, у кого не хватило ума перепрыгнуть.

– А сам-то ты где?

Ливирро погрустнел.

– Сам задаю себе этот вопрос. А в ответ – тишина.

***

Когда-то давно, когда Левмир еще был странным мальчишкой, спасшим попавшего в западню волчонка, а король Эмарис правил Западом, принцесса Ирабиль сидела ночью на каменной скамейке у пруда и болтала ножками, пытаясь дотянуться до земли. Это занятие увлекло ее так сильно, что слова учителя, прохаживающегося напротив, исчезали, не достигнув ушей. В чувство принцессу привел легкий подзатыльник.

– Ай! – Она с обидой воззрилась на оказавшегося сзади Аммита. – За что?

– Мы тут как раз говорили об искусстве незаметного приближения к противнику, – улыбнулся тот. – Я решил показать наглядно. Как вы успели заметить, юная госпожа, туман – безупречный способ сбить врага с толку. Разумеется, вампир почувствует присутствие вампира, но если ночь туманна, ему это мало чем поможет. Сегодняшняя ночь прозрачна, как стекло, но я сумел обойти вас незаметно, и теперь вы мертвы. Я оторвал вам голову, ваше высочество. Уж простите.

Ирабиль поежилась, потрогала шею.

– Основное достоинство тумана – его неопределенность, – продолжал Аммит, усевшись рядом с принцессой. – Он окружает, и нельзя предсказать, где именно образуется враг. Лучше всего зажечь огонь. Пусть медленно, но он пожирает плоть тумана, и врагу придется либо отступить, либо напасть. Но вот вопрос. Что если вам нужно защитить от вампира человека?

Ирабиль не сумела скрыть испуга. Посмотрела на Аммита широко раскрытыми глазами, рот приоткрылся. Почему он так говорит? С чего бы ей спасать человека? Неужели знает что-то о ее визитах в Сатвир?

В голове будто захлопнулась дверь. Никаких больше ночных прогулок, хватит подглядывать за людьми. Должно быть, не зря отец так злится даже на ее разговоры с прислугой.

Дверь эта оставалась закрытой долго, до тех самых пор, пока однажды ночью очередной урок не прервался появлением стаи летучих мышей, навстречу которой из дворца вышел сам король Эмарис. Стая превратилась в хорошо одетого баронета, который тут же принялся кричать. На короля.

Принцесса впервые слышала, чтобы с ее отцом говорили в таком духе. С изумлением взглянула на Аммита, но тот и сам, хмурясь, наблюдал эту сцену, тогда как правая рука лежала на эфесе меча.

– Да что он вам такого сделал? – кричал вампир, и принцесса вдруг поняла, что он едва сдерживает слезы. А еще поняла, что отец совсем не злится, и не будет никакого сражения.

Эмарис протянул руки к гостю, взял его за плечи, и до принцессы донеслись его тихие слова:

– Освик не должен был умирать, я скорблю не меньше твоего. И если ты не намерен умирать за него сейчас, прошу, будь моим гостем, Санат. Отдохни. А утром мы обсудим твою судьбу.

Весь этот клубок воспоминаний развернулся в голове принцессы именно сейчас, в затопленной туманом гостинице, потому что она вспомнила те давние скучные слова учителя. Чтобы защитить человека от тумана, его нужно прижать к стене или дереву, и самой прижаться к нему так плотно, как только возможно, чтобы не дать туману возможности просочиться между, чтобы слиться с подзащитным в единое целое.

Осознанно или нет, но Роткир сейчас защищал ее именно так. Дышать почти не получалось, перед глазами все плыло, и, чтобы спастись от страха удушья, Ирабиль мысленно металась по воспоминаниям.

– Не твой брат? – процедил Роткир сквозь зубы.

«Брат? Санат?»

Она вспомнила его лицо той давней ночью, искаженное яростью, но все равно довольно красивое.

Моргнула, прогоняя видения, и вновь перед глазами туман. Разделившись на несколько струй, он постепенно окружает. Белые сгустки приближаются к лицу. Ах, если бы зажечь огонек…

– Нет, – прокряхтела принцесса. – Прическа другая. Издеваешься?!

– Ну, вдруг ты его как-то отличаешь?

Отличила бы, наверное, не забери Река дар. Впрочем, была еще возможность. Ирабиль прислушалась к своим чувствам. Страх одолевал, мешал мыслить трезво, но все же это был страх, самый обычный. Она прекрасно понимала, что может последовать дальше. Знала, что защитник из Роткира так себе, и что умереть они могут в любую секунду. Знала и боялась смерти.

Однако яд Кастилоса, все еще гулявший по венам, молчал. Будь рядом он, желай он напугать, простой страх превратился бы в ужас, терпеть который невозможно.

– Это не он, – шепнула принцесса.

– Эй, умник! – крикнул Роткир, будто лишь этого и ждал. – Ты меня знаешь, я быстро бегаю, и убить меня непросто. Прикончишь рыжую – граф узнает прежде чем успеешь салфеткой губы промокнуть. Она под защитой, понял? Сделай вид, что просто гуляешь, и уходи.

Щупальца тумана отползли назад. В очередной раз с трудом вдохнув, Ирабиль задержала дыхание. Неужели правда уйдет?

На полу образовалось семь сгустков, похожих на пушистых овечек. Прежде чем они изменили цвет, принцесса поняла, что сейчас будет.

– Волки! – выдохнула в ухо Роткиру.

Но тот и сам уже сообразил.

– Окно! – рявкнул он.

Шагнул вперед, повернулся. Ирабиль не успела даже понять, как и за что он ее схватил. Неприятный рывок, прошедший сквозь все тело, перед глазами завертелась комната, в уши рванулся звериный рык…

Ирабиль снесла бумажный экран, упала вместе с ним на кровать, которая, скрипнув ножками по полу, прокатилась от удара не меньше метра. Ветерок из окна коснулся кожи прохладными пальцами.

Страх гнал принцессу прочь. Скатилась с кровати, поставила ногу на подоконник. Одно движение – и…

Принцесса замерла. Кричит Роткир, рычат волки, но за ней никто не гонится. А если бы погнались, разве убежать человеку от волка? Разве скрыться ночью от летучей мыши?

Ирабиль опустила ногу на пол, повернулась к Роткиру. Зрелище семи волков со вздыбленной шерстью, нападающих на человека в гостиничном номере напоминало скорее нелепый сон, чем реальность. Роткир запрыгнул на спинку кресла, что-то швырнул в одного соперника, а когда прыгнул другой – свалился кулем и перекатился. Вот снова на ногах, встречает ножом следующую атаку.

Взгляд принцессы опустился. Из-под отодвинувшейся кровати, поблескивая золотым навершием, выглядывает рукоять сабли. Возможно, показалось, но Ирабиль почувствовала то, что Аммит называл «зовом крови». Сабля просилась в руку, пусть и могла служить лишь обычным оружием. Разве отец, король Эмарис, убежал бы сейчас? Да, он просто поджег бы всех волков разом и, не отрываясь от беседы, позвонил бы в колокольчик, вызывая прислугу. Да, его дочери и в былые времена такое могущество даже не снилось. Но все же… Разве можно просто сбежать, когда враг убивает твоего…

«Друга», – само собой выпрыгнуло слово. Времени с ним бороться не нашлось. Принцесса Ирабиль подняла саблю отца.

***

У вампира есть разные способы, чтобы подумать. Большинство предпочитает не запускать сердца, чтобы всегда принимать разумные решения, но лишь немногие понимают с годами, что решения эти становятся поверхностными.

Можно запустить сердце, позволить крови разнести мысль, разогреть тело, рассмотреть те мелочи, которые скрывались из виду раньше.

А еще можно разбить мысль на осколки, доверив каждый летучей мысли, и жонглировать ими, как клоун на площади Варготоса. Именно этим занимался теперь Кастилос.

Он неспешно кружил восьмерками над городом, перебирая осколки разговора с графом, выискивая скрытые смыслы и делая выводы. Эрлот, война, Река, бегство на восток… Но во главу стаи выбилась мышка, несущая совсем другую мысль, которая и в разговоре-то мелькнула как бы вскользь.

Роткир. Вот где проблема, решить которую, не обидев графа, нельзя. Вампир, который не знает, что он – вампир, но стихийно пользуется всеми преимуществами вечного. Кастилос не упустил ни одного взгляда, брошенного на него принцессой, но лишь теперь, перебирая осколки, смог осознать, почему его эти взгляды тревожат.

Начиная свой путь, он искал двоих: отчаявшегося мальчишку и высокомерную принцессу, но там, на черном берегу Реки, нашел нечто иное. Нашел целое, союз, в который они умудрились соединиться, и ощутил ту страшную силу, что явили они, взявшись за руки посреди алых вод.

Сами того не сознавая, веря в глупые сказки, вчерашние дети превратились в Судьбу целого мира. Не потому ли Река разделила их? Не потому ли забросила Левмира в те места, о которых даже легенд почти не осталось, а силу принцессы сокрыла? Именно сокрыла, а не украла, ведь Кастилос слышал, чувствовал ее в тот миг, когда воскресала память о Левмире.

Он мог спасти принцессу от чего угодно в этом мире, мог, стиснув зубы, убежать с ней от любой опасности. Но вырвать ее сердце из рук другого? Заставить третьего лишнего отойти в сторону? Здесь потребуется что-то похитрее взмаха мечом. Это вампир способен любить вечно, а человеческое сердце пропускает через себя слишком многое. Человеческий разум ищет спасения от боли. И находит.

«Так что ты здесь делаешь? – зародилась в стае мысль. – Оставив их в гостиничном номере с бутылкой крепкого – что ты делаешь?»

Стая, выйдя из очередной петли, устремилась к гостинице. Обогнула десяток фонарей, всполошила пьянчугу, распевавшего веселую песню.

Вот и раскрытое окно, остался какой-то миг. И тут стая ощутила присутствие чужого. Этот отзвук, напоминающий отраженный от предметов писк летучей мыши, у Роткира был совсем слабым, но уверенным. То, что ощутил Кастилос сейчас, «звучит» гораздо сильнее.

Стая ворвалась в комнату. Беспорядочные картинки собрались в подобие целого. Перевернутая мебель, мечущиеся силуэты – в номере идет битва. Кастилос различил длинноволосую тень с изогнутой палкой – это, видимо, принцесса взялась за саблю. Еще один силуэт в другом конце комнаты – Роткир. И несколько серых пятен, не похожих на людей.

«Волки!» – Эта мысль уже не принадлежала стае. Кастилос образовался стоящим на коленях у своей кровати. Рука нащупала лежащий на полу меч императора Киверри.

– Кас! – истошно завопила принцесса. – Скорее!

Похоже, волки, увлекшись атакой, его даже не заметили. Пятеро зажали Роткира в углу и, судя по взгляду принцессы, именно они ее и обеспокоили, а вовсе не тот, что стоит перед ней, колотя хвостом по бокам. Не нападает, а скорее отрезает путь.

Кастилос в один прыжок оказался рядом с ним. Черный меч рассек воздух, затрепетала в груди и вырвалась на свободу чудесная сила. Древняя кровь клинка отозвалась на зов, лезвие вспыхнуло за миг до того как разрубить волка на две части. Рука даже не ощутила сопротивления. Взметнулся огонь, и через мгновение от волка ничего не осталось.

«А это довольно просто!» – удивился Кастилос. Но кажущаяся простота оказалась очень тяжелой. Сила, даже будто бы сама жизнь, утекала в меч. Кастилос остановил поток, огонь пропал.

Пятеро волков отступили от Роткира, явно растерявшись. Парень тут же воспользовался ситуацией и, быстрый, как ящерица, полоснул ножом по шее ближайшего. Волк взвыл, попытался снова напасть, но рука с ножом вошла в разверстую пасть. Роткир не ждал спасения, он убивал врагов – в меру сил и возможностей.

Кастилос шагнул к стае, поднимая меч. Волки сбились в кучу, оскалились. Раненый прятался посередине.

Меч рассек туман. Белые струи потекли к окну, покидая поле битвы. Прежде чем Кастилос сообразил зажечь огонь, туман покинул гостиницу. Захлопали крылья снаружи, и через секунду все стихло.

Кастилос бросил меч на кровать, подошел к принцессе.

– Ты как? – спросил, заглядывая в глаза. – Не ранили? Испугалась?

Видимо, не в силах сказать ни слова, девушка сперва мотнула головой, а потом закивала. Кастилос на миг задумался о том, чего от него сейчас требует момент, и, мысленно пожав плечами, привлек принцессу к себе. Стукнула, упав на пол, сабля. Дрожащие ручонки вцепились Кастилосу в спину.

– Сука, – прошипел Роткир из угла. – Мразота скотская. Ну ничего, тварь, я тебя еще найду. Рекой клянусь, выродок, мой будешь. Посмотрим, как под солнышком затанцуешь, шавка.

Кастилос повернул голову. Роткир, отрезав лоскут от своего плаща, перевязывал глубокую рану на бедре. Укусы и царапины по всему телу, но многие уже перестали кровоточить. Неужели он и сейчас ничего не заподозрит?

– Так ты обеспечиваешь безопасность? – холодно спросил Кастилос.

В ответном взгляде Роткира ничего, кроме раздражения, а вот принцесса трястись перестала, всхлипывания тоже сошли на нет. Пора бы. Хоть и человек, а должна помнить, что и пострашнее пережить доводилось.

– Ну так она и не пострадала. – Роткир отмахнулся и, хромая, подошел к разломленному надвое столу. Пинком отшвырнул обломки, и Кастилос увидел издохшего волка с перерубленным хребтом.

– Славный удар, сестренка, – улыбнулся он.

Ирабиль отстранилась, и Кастилос заметил на ее губах слабую улыбку.

– Ну же, малыш, не заставляй меня ждать вечность! – Роткир пощелкал пальцами. – Покажи, что у тебя там?

Кастилос подошел к нему как раз вовремя – тело волка подернулось серой дымкой, очертания растаяли. Будто и не было никакого волка, будто всегда здесь лежала эта мятая тряпка.

Наклонившись, Роткир поднял плащ.

– Ваше благородие барон Ринтер, – усмехнулся он. – Словами не передать, как я буду рад наконец-то с вами разделаться.

– Ринтер? Сам? – Кастилос нахмурился.

– Самее не придумаешь. Плащ – это статус, из засланцев Эрлота плащ тут может носить только Ринтер, остальные под людей косят. Это я отнесу графу.

Роткир быстро смотал плащ в рулон и двинулся к выходу. Хромота уже исчезла.

– Погоди, – окликнула его принцесса. – Постой, как же ты ночью пойдешь?

– Ногами, как обычно, – фыркнул Роткир. – Впрочем, шучу. Меня повозка ждет.

– А этот? – Ирабиль кивнула в сторону окна.

– Тревожишься за меня, рыжая? – Роткир подмигнул, стоя на пороге. – Все будет хорошо, не волнуйся. Хотя, конечно, провести ночь, дрожа под крылышком твоего брательника, очень заманчиво, спасибо за предложение. За беспорядок извините, пришлю уборщиц. Пока.

Он почти выскользнул за дверь, когда раздался голос Кастилоса:

– Передай Ливирро, что я недоволен, – сказал он. – Передай, что если ему нужна моя помощь, он должен убедить меня в том, что способен ответить за свои слова.

– Так и передать? – Роткир вскинул брови.

– Слово в слово. Если не держишь псов на привязи, от гостеприимства мало проку.

Вскоре после ухода Роткира пришли три девушки в передниках. Они много охали и ахали, приводя комнату в порядок, но не задали ни одного вопроса. Кастилос тем временем сделал перестановку. Кровать И задвинул в угол, свою поставил рядом, впритык. Заметив недовольную рожицу принцессы, развел руками. Ирабиль, поморщившись, кивнула. Не до возмущений теперь. Сама боялась остаться наедине с темнотой.

– А зачем Ринтеру убивать Роткира? – шепотом спросила принцесса, когда погасили свет.

– Не знаю, какие у них тут дела, – отозвался Кастилос, которого И почти не различала в темноте. – Но если связать все с нами, думаю, план был – подставить меня.

Ирабиль приподнялась на локтях.

– Это как?

– Просто. Свора волков раздирает мальчишку на куски. Потом приходит Ринтер, качает головой. Летит к Ливирро, рассказывает, как все было. Отличный план, если ума нет. Этот придурок даже не удосужился узнать, где я нахожусь. Видимо, рванул сюда сразу, как отправил мышей.

– Мышей?

Кастилос махнул рукой.

– Ливирро с ними разобрался. Кажется, тебя раскрыли, но это мало что меняет. Ну, помимо расположения кроватей.

Ирабиль повесила голову.

– Я что-то лишнее сказала…

– Нет, не думаю. Дело в твоем лице. Ты с каждым днем все больше походишь на мать. Ее помнят все. Она была… не знаю… Наверное, каким-то божеством вампиров. Самая красивая женщина, которую только можно представить.

Ирабиль тщетно пыталась уловить в голосе Кастилоса мечтательные нотки, соответствующие моменту. Нет, тон его спокоен и даже холоден, как всегда.

– Жаль, от папы мне ничего не досталось, – вздохнула принцесса, опускаясь на подушку.

– Досталось. Его знаменитый взгляд. Когда ты не на шутку разозлишься, хочется убежать. Ну и его смелость, пожалуй.

Глядя в темное окно, И улыбнулась.



Продолжение: http://www.proza.ru/2017/11/03/308

Хотите читать в удобном формате? Полную версию романа, а также бумажную книгу можно приобрести здесь: https://vk.cc/7aSvsF