Волны русского океана. Гл. 28

Глава 28

 

Июнь-сентябрь 1856 года

 

Восточная война закончилась в июне. «Подгадала» к 60-летию Николая Павловича. Казалось бы, хороший повод для всенародных торжеств, однако император запретил «лишние траты»: война обошлась России весьма дорого. Несмотря на то что государство, благодаря примеру Русской Америки и ее финансовым вложениям, сделало мощный рывок вперед в промышленном и военном отношении, противники России (а их оказалось немало: практически вся Европа при содействии Соединенных Штатов Америки, чуть прикрытом флером нейтральности), объединившись в испуганной ненависти к азиатам русским, смогли нанести несколько ощутимых поражений в Крыму и едва не захватили базу Черноморского флота. Главнокомандующий русскими войсками светлейший князь Меншиков не сумел скоординировать действия армий на Дунае, в Крыму и Закавказье, флот, руководимый адмиралом Нахимовым, после блистательной победы над турками под Синопом князь отправил на эвакуацию гарнизонов Черноморской линии, что позволило англо-французскому корпусу высадиться в Евпатории и Одессе и перерезать железные дороги, по которым шло снабжение Севастополя и Дунайской армии. Все могло закончиться печально, однако государь вовремя спохватился и назначил нового командующего — генерал-фельдмаршала Ивана Паскевича, прославившегося во многих военных кампаниях — заграничных походах против Наполеона, войнах с Персией и Турцией, наконец, в подавлении Польского восстания и Венгерской революции. Между прочим, своего старого друга и советника, которого не послушал лишь однажды, а именно — при назначении Меншикова, и в результате получил то, что получил.

Иван Федорович Паскевич, несмотря на свои 73 года, на следующий день после назначения уже был в Джанкое, где разместился штаб главного командования (скоростной поезд — это волшебство!), ознакомился с ситуацией и немедленно взял армию в жесткие руки. Адмиралу Нахимову по электротелеграфу отправили «молнию» о возвращении флота в Севастополь, чтобы корабельной артиллерией и бомбометами помочь его защитникам; одновременно торпедные катера должны были перерезать морской путь снабжения десантного корпуса англичан и французов. Дунайская армия князя Горчакова получила указание выбить вражеский десант из Одессы, армия князя Бебутова на Кавказе — занять Карскую область. Князь Барятинский, воевавший с имамом Шамилем, предложил противнику, по согласованию с императором, достойный мир — на территории Чечни и Дагестана создать автономный имамат.

Не сразу, но последовательно эти меры, такие, как, например, высадка русского десанта на Босфоре, привели к желанному результату. Лишенный снабжения англо-французский корпус в конце 1855-го сложил оружие. Армия Горчакова заняла Молдавию и Валахию, а турецкая отступила за Дунай. Бебутов рагромил турок на востоке Османской империи. Шамиль согласился на условия русского императора, правда, добавив свое: в состав имамата должна войти Черкессия, и тогда имамат признает протекторат России на вечные времена. Условие было принято, двадцатипятилетняя война закончилась почетным миром, и Шамиль стал главой новой автономии. Черноморский флот прошел через оккупированный Босфор к Дарданеллам, став там непреодолимой преградой для французов и англичан. При этом Россия официально заявила, что не собирается присоединять Константинополь и расчленять Османскую империю, что единственное ее требование к султану — свобода вероисповедания православных на территории империи.

20 июня 1856 года наследник престола Александр Николаевич от имени государя подписал мирный договор с османами. Союзники Турции, видимо, хорошенько поразмыслив и оценив свои потери, признали войну оконченной.

25 сентября Николаю Павловичу исполнялось шестьдесят лет. Семья собралась, чтобы обсудить предстоящее празднование. Сыновья Александр, Константин, Николай и Михаил дружно предложили всероссийский триумф. С ними согласились все остальные — кузены и кузины, дядья, тетушки и прочая, и прочая, — наперебой излагая свои мечтания по празднику. Однако глава императорской фамилии, внимательно выслушав каждого, похлопал ладонью по столу, призывая внимание, и сказал:

— Друзья мои! Отечество наше только что пережило тяжелейшую войну, унесшую жизни многих наших сограждан. Потрачены огромные деньги на армию и флот. Разрушено несколько городов, в том числе Севастополь — восстановление потребует новых колоссальных расходов. Приличествует ли при всем этом хозяину земли Русской, коим по Божьему соизволению являюсь аз грешный, заниматься увеселениями души и плоти — своей и своих родных и близких? Думаю, что нет. А потому отметим день рождения скромно, в семейном кругу, не запрещая, тем не менее, нашим согражданам выразить свои чувства к нам, как им заблагорассудится.

— Но, государь, — подал голос наследник-цесаревич Александр, — в этом году, двадцать второго августа, тридцать лет вашей коронации…

— А вот это — день, важный для всей Российской империи. Я как царь должен буду отчитаться, что принесло нашему благословенному Отечеству мое правление. Какие ошибки я допустил, что мог бы сделать, но не сделал…

— Но ведь были, батюшка, не только ошибки — были и немалые достижения, — осмелился перебить отца младший, Михаил.

Николай Павлович усмехнулся:

— Были, разумеется, были. О них тоже скажем, но все-таки главное для управителя — признать свои ошибки, чтобы ни я, ни мои наследники не повторяли их… как говорится, не наступали на те же грабли. А ошибок у меня предостаточно, взять хотя бы последнюю — назначение князя Меншикова главнокомандующим. Ведь Россия из-за того чуть было не потерпела поражение! Уму непостижимо!

Император удрученно замолчал. Члены семейства горестно опустили глаза долу. Государь не любил инакомыслия.

Потом тот же Михаил осторожно спросил:

— Так мы будем праздновать… то есть отмечать день коронации?

Николай Павлович встряхнулся, как застоявшийся конь, оглядел собравшихся и улыбнулся. И под его улыбкой семейство также встряхнулось и расцвело.

— Будем, Миша! Обязательно будем! И пригласим на торжество всех главных героев этих тридцати лет. Разумеется, тех, кто жив. Думаю, Александринский театр всех вместит.

— Кстати, моему театру в августе будет сто лет, — капризным тоном заметила императрица Александра Федоровна.

— Вот и славно! — подхватил Николай Павлович. — Я тоже люблю театр. Вся жизнь верховного правителя подобна спектаклю. Неслучайно Шекспир хроники самодержавной власти представлял как трагедии.

— Ваше царствование, государь, никто не осмелится назвать трагедией, — немного напыщенно сказал наследник. — Россия за эти тридцать лет так шагнула вперед, что ни одна европейская страна за ней не может угнаться. Железные дороги аж до Крайнего Востока, электротелеграф по всей стране, паромобили, пароходы, самолеты, освобождение крестьян… Да всего не перечислить!

Император кивком головы подтверждал чуть не каждое слово старшего сына, на губах его играла довольная улыбка — ему явно было приятен этот перечень славных дел.

— А надо добавить, — воспользовался паузой Николай Николаевич, — и об учебных заведениях. О тысячах школ и сотнях училищ, об университетах и институтах в губернских городах…

— Спасибо, дети мои, все это так, согласен. Но пусть об этом скажут другие, те, которые соберутся на юбилей. Их слово будет самое верное и самое ценное.

 

Делегация Русама вполне могла опоздать на торжества. Приглашение от имени императора было получено еще в середине июля, но, пока решали, кого послать да как добираться до Владивостока (там можно будет сесть на поезд до самого Петербурга), время незаметно утекло. Гавайи отправили своих — правителя Павла Тараканова, адмирала Тебенькова, лейтенанта Кеоколо и капитан-лейтенанта Мартыненко — на броненосном крейсере «Баранов», а контр-адмирал Воеводский Степан Васильевич, глава Правления Русской Америки, только-только принявший дела от капитана IIранга Александра Ильича Рудакова, всего-то год исполнявшего должность правителя и бывшего попросту не в курсе истории Русама, промедлил с определением кандидатов на участие в столь значительных торжествах. Поначалу включил в список начальника Высшего военного училища генерала Павла Пестеля и его заместителя полковника Николая Бестужева, благо они были, что называется, на виду, но те отказались от «высокой чести». Поэтому делегация составилась из сугубо гражданских, которых «разбавил» лишь один военный моряк Александр Кашеваров. Зато Калифорния представила целую компанию военных — маршала империи Орегон Алексея Текумсе Тараканова (персонально приглашенного императором), генерала Эмильена Текумсе Епифанцева, полковника Алису Жданко, полковников Артема и Александра Епифанцевых (все они, служа в вооруженных силах Орегона, числились по реестру в русской армии). Это не могло никого удивить, потому что на протяжении всего тридцатилетия вопросы защиты Русской Калифорнии и союзного Орегона неизменно были главными. Конечно, развивались добыча и переработка полезных ископаемых (особенно золота), разведение морского зверя, процветали рыболовство, сельское хозяйство и виноделие, не отставало и строительство, а самолетостроение и производство управляемых воздушных шаров вообще достигли небывалой высоты, но, тем не менее, правитель Ротчев посчитал эти отрасли обычной работой и даже себя не включил в состав делегации.

В общем и целом, от Аляски и Калифорнии набралось одиннадцать человек. Группа из Калифорнии прибыла в Новоархангельск на двух самолетах, которыми управляли братья Епифанцевы. Морской путь до Владивостока — почти четыре тысячи семьсот миль — при всех благоприятных условиях должен был занять три недели, да потом поездом шесть тысяч верст — это еще десять-одиннадцать суток… Как ни крути, получалось больше месяца, а месяца этого у делегации Русама не было.

— Виноват, господа, кругом виноват, — сокрушенно сказал Степан Васильевич на сборе делегатов в Главном Управлении. — Не рассчитал. Придется посылать покаянную телеграмму с отказом от прибытия…

— Вы с ума сошли! — маршал даже вскочил с места. — Это невозможно! Вы что, контр-адмирал, хотите быть разжалованы в матросы?

— Помилуй Бог! — замахал руками правитель и схватился за голову. — Но что же делать?! Ума не приложу!

— А надо приложить! — жестко заявил маршал. — Господа полковники, — обратился он к летчикам, — Сколько времени мы летели от Росса?

— Десять часов, господин маршал, — ответил Артем.

— А морем, господин капитан-лейтенант, — вопрос был задан Кашеварову, — сколько бы мы шли морем?

— Не меньше недели, — последовал немедленный ответ.

— Во-от! Отсюда следует — что?

— Ну, Алексей Тимофеич, ты — голова, держи меня за ноги! — захохотал Эмильен Текумсе. Покрутил седой кудлатой головой и приобнял сидящую рядом Алису. — Чего наш маршал удумал!

— Это что же, мы полетим над океаном? — полюбопытствовал Антон Козырев, глава аляскинской группы. Главой он стал по случаю: предполагался Мирон Ефимович Черепанов, директор Горно-механического департамента, но сей заслуженный по всем статьям муж погиб при испытании придуманного им керосинового двигателя, а следующим по заслугам был главный геолог Управления.

— А ты никак сдрейфил, корефан? — съехидничал генерал, бывший Емелька Пугач.

— Это ты за спиной Алисы такой смелый, — не остался в долгу Антоха Козырь, тоже давно белоголовый. — Если бы не ее «калачеры», стал бы ты генералом?

— Угомонитесь, старички, — улыбнулась Алиса. — Лучше порадуйтесь друг другу и давайте решать, как лететь. Эй, мальчики-полковники, — повернулась она к сыновьям, смирно сидевшим рядком на ковровом диванчике, — что молчите? Ясно же, главное слово — за вами.

Братья переглянулись с таким видом, будто они уже все заранее обсудили. Александр кивнул, и Артем заговорил:

— Значит, так. Сначала — общие сведения. Расстояние, которое предстоит пролететь, примерно восемь тысяч верст, или пять тысяч морских миль. При крейсерской скорости наших самолетов в сто пятьдесят верст в час — это почти пятьдесят четыре часа в воздухе. Двигатели требуют дозаправки каждые четыре часа — значит, нужны посадки, нужен керосин и чистая вода. И, конечно, отдых летчикам и пассажирам. По нашим расчетам — не меньше тринадцати посадок в местах, где есть все необходимое, а кроме — площадки для посадки и взлета…

— Каков маршрут? — нетерпеливо спросил Тараканов.

— Предполагаем: Якутат, Шелихов, Кадьяк, далее — вдоль Алеутских островов: Унимак, Юнаска, Атту. Потом Командоры, Петропавловск и — вдоль Курил: Шумшу, Уруп, Кунашир. Затем Сахалин и самый опасный перелет через море к материку. Ну, и на юг — к Владивостоку.

— Опасность может подстерегать на любом участке, — добавил Александр. — Там никто не летал.

— Связь с этими точками имеется? — спросил маршал Воеводского. Тот развел руками. — Да и верно, — досадливо махнул на него Алексей, — вы же еще не в курсе. Ладно, разберемся. Итак, господа, готовы ли вы пуститься в незнаемое и весьма опасное путешествие? Кто не готов, может сейчас отказаться.

— Хелки, — оглянулся Козырев на сидящую позади него дочь. — Хелки, ты остаешься.

— Нет, батюшка! — Девушка возразила столь решительно, что все присутствующие воззрились на нее, словно впервые увидели. Впрочем, калифорнийцы действительно ее не знали. Юная креолка покраснела, став еще красивей, но не смутилась и продолжила: — Я хочу увидеть нашу Родину, хочу обнять нашего Чэйтона. А доведется погибнуть — так вместе с вами!

Чэйтон как сын погибшего офицера был зачислен в Петербургский Пажеский корпус и уже два года жил в столице. Хелки была старше племянника всего на три года, росла с ним, как с братом, и очень скучала по нему. Поэтому и уговорила отца взять ее с собой в столь далекую поездку.

Горячность девушки, ее гордая осанка и красота заставили дрогнуть сердце сорокасемилетнего маршала. Возможно, не только его, потому что братья-летчики тоже как-то слишком пристально посмотрели на Хелки. А она ни на кого не обращала внимания, ее глаза умоляли отца, и тот сдался.

— Ладно, пущай будет по-твоему.

— Сколько времени займет весь перелет? — вернулся к главному маршал.

— При хорошей погоде и обеспечении дней восемь-десять, — ответил Александр. — Может быть, чуть дольше.

— Тогда за дело! Степан Васильевич, соблаговолите дать указание управлению электросвязи оповестить все подведомственные вам места наших посадок о соответствующей подготовке и опознавательных знаках. Согласуйте все с нашими летчиками. Что касается Камчатской области, Сахалина и Владивостока, следует обратиться, соответственно, к генерал-майору Завойко и контр-адмиралу Казакевичу с просьбой провести необходимое на Камчатке, Курилах и так далее.

 

Как ни удивительно, перелет прошел довольно сносно. Не сказать, что без сучка и задоринки — были и поломки, и неготовые площадки, и погода неустойчивая, и потери ориентации среди островов, а уж про скверные условия для отдыха и говорить нечего, — однако экипажи достойно выдержали все испытания. «Господь к нам благоволит», — сдержанно улыбался Алексей Текумсе, больше, чем за погодой и ориентацией следивший за настроением Хелки. Она, кстати, всю дорогу была весела и дружелюбна со всеми, а вот с маршалом смущалась — наверно, от его слишком пристальных взглядов — и даже замыкалась.

В общем, когда самолеты один за другим приземлились в долине речки Буяковки, неподалеку от бухты Золотой Рог, их встречала толпа местных жителей, моряков и солдат. Губернатор Приморской области контр-адмирал Казакевич произнес прочувствованную речь, восторженные аборигены пронесли на руках «летунов» (так их назвал губернатор) до приготовленных конных экипажей, и кавалькада отправилась в гостиницу «Золотой Рог», что находилась на главной улице Владивостока — Муравьевской. Там уже заждались группы с Гавайев и Камчатки.

По распоряжению генерал-губернатора графа Муравьева-Амурского (титул генерал получил за бескровное возвращение России приамурских земель) для делегатов был снаряжен специальный поезд из пяти вагонов: один для Русской Америки и далее по одному — для Приамурья, Забайкалья и Камчатки; пятый — ресторан; в Иркутске, столице генерал-губернаторства, и Красноярске к ним должны добавиться еще два с соответствующими делегациями. Сам граф отправился в Петербург заранее. Ему спецпоезд полагался по занимаемой должности. Остальные губернаторы — Петр Александрович Казакевич, Василий Степанович Завойко и атаман Забайкальского казачьего войска Михаил Семенович Корсаков — располагались со своими делегациями.

Ехали весело и вольготно. Собирались в ресторане или у кого-то в гостях, пели песни, рассказывали истории, в основном военные, ухаживали за дамами, которых было не так уж много — всего четыре! Супруги Завойко и Казакевича, Алиса Епифанцева и Хелки. Маршал Тараканов после братских объятий с главой Гавайской провинции обратил его внимание на скромную красавицу-креолку.

— Нравится ли тебе, брат, эта очаровательная девушка?

— Девушка чудная, однако она лет на двадцать пять тебя моложе.

— На двадцать семь.

— Не многовато ли?

— Я где-то слыхал… или читал… что при разнице в возрасте, кратной девяти, семьи получаются самые счастливые. Наша матушка была младше отца на восемнадцать.

— Ну, дерзни. Но прежде подумай хорошенько, дашь ли ты ей счастье? Ты — человек военный, через столько сражений прошел. А ну как следующее окажется последним?

— Следующего, похоже, долго не будет. Отбили мы охоту юсовцев прорваться к океану. Но ты прав — я подумаю.

 

В зале Александринского театра были убраны кресла и накрыты столы для гостей — на восемьсот персон. Здесь не делались различия между сословиями: рабочие сидели с дворянами, крестьяне с аристократами, купцы с военными и духовными лицами разных конфессий. Естественно, все были в праздничной одежде — да в иной бы сюда и не пустили, невзирая на наличие приглашения.

Столы были разного размера — на четыре, шесть, восемь персон, самый длинный — для царской фамилии — стоял на небольшом возвышении; справа от него поставили пюпитр-трибунку для выступлений.

Торжество началось с выхода императорской семьи. Затем выступил с подробным докладом Председатель Государственного совета князь Алексей Федорович Орлов. Назначение на этот пост любимец императора получил всего лишь за два месяца до юбилея. Ходили слухи, что государь не был уверен в том, что светлейший князь Александр Иванович Чернышев, восемь лет возглавлявший Государственный совет, справится с подготовкой доклада об итогах тридцатилетия. Сей документ должен быть весьма дипломатичным, а князь Орлов неоднократно показывал остроту и гибкость ума, особенно на дипломатическом поприще.

Алексей Федорович блестяще справился с этой сложной задачей, сумев найти «золотое сечение»: не слишком ревностно выставить немалые достижения царствования и не слишком выпятить ошибки, промахи и провалы, коих тоже было достаточно.

Закончив под бурные аплодисменты и восторженные крики в честь императора, князь поднял тост за «благороднейшего хозяина Земли Российской от берегов Балтики и Черного моря до Скалистых гор Америки и вулканов Гавайев», с чем и сошел в общий зал.

…Делегаты Русской Калифорнии расположились за шестиместным столом и только поддержали тост князя, как подошел распорядитель в сопровождении дамы, лицо которой было прикрыто вуалеткой, и попросил принять в свою компанию иностранную журналистку.

— Милости просим, — маршал указал на свободное место.

Распорядитель усадил даму и удалился. Дама подняла вуалетку — открылись миловидные черты, слегка подпорченные увядающей кожей, — и тут случилось невероятное.

— Джейн!

— Оксана!

Два возгласа — Алексея Тараканова и Алисы Жданко — слились в один, заставив даму испуганно вскочить. Но уже в следующую секунду она овладела собой и сказала почти спокойно, обращаясь к Алисе Васильевне:

— I am an accredited correspondent of the Washington editions of the magazine «Democratic Review» and newspaper «The New York Weekly Sun» — Jane Casno. And who, Madam, are you? I don't know you46.

 

 

## 46. Я — аккредитованныйкорреспондентвашингтонскихизданий — журнала «Democratic Review»игазеты «New York Weekly Sun» — ДжейнКазно. А кто, мадам, вы? Я вас не знаю. (англ.)

 

— Знаешь, Ксанка, знаешь. И очень даже хорошо. Вернее, знала когда-то. — Алиса встала и взяла журналистку за плечи. — Ну-ка, вглядись в меня, вглядись!

— Лисичка! — охнула Джейн, то бишь Оксана Филиппова. — Алиска!

И бывшие подруги обнялись под изумленными взглядами четырех мужчин.

— Это мой муж, — представила Алиса. — Емельян Епифанцев. И мои сыновья — близнецы Артем и Александр…

— Хорошая компания! Я смотрю: у всех орден Святого Георгия.

Все русские калифорнийцы действительно были накануне награждены этим боевым орденом Российской империи. Вручал лично император.

— …А это — наш маршал Алексей Текумсе Тараканов, — закончила Алиса.

— Кое с кем я уже знакома. — Губы Джейн дрогнули то ли в улыбке, то ли в гримаске.

— Встречались, — усмехнулся Артем. — Мисс Джейн однажды пыталась нас убить, когда мы с Алексеем Тимофеичем были на охоте. И потом в разведке…

Тараканов тронул полковника за рукав мундира: вроде как остановил. Артем замолчал на полуслове. Алиса непонимающе уставилась на журналистку.

— Это было так давно! — воскликнула Оксана. — Я же не знала, что вы — дети моей подруги! А я так вжилась в роль американки, что стала одним из авторов «Миссии Предназначения».

— Так это тебе мы обязаны десятилетиями войн с юсовцами! — покачала головой Алиса.

— Я тогда выполняла задание. Надеялась вернуться в наш мир.

— А теперь?

— А теперь не надеюсь, да и не хочу. Кто я была в том, оставленном мире? Неудачницей-спортсменкой, террористкой. А тут меня знает вся Америка! И не только Америка. Вот пригласили на торжество. Меня, персонально.

Бывшие подруги сидели рядом, беседуя и не обращая внимания на мужчин. А те все еще не могли выйти из ступора.

Первым очнулся от потрясения маршал.

— Алиса Васильевна, — произнес он, улучив момент, — объясните нам, наконец, кто же эта дама в действительности? Когда-то она была баронессой Ксенией Филипповой, теперь американская журналистка….

— Долгая история, — вздохнула Алиса. — Не стоит вспоминать. Но мы были ровесницами и подругами. Сейчас, конечно, в это трудно поверить: мне уже шестьдесят два, а тебе, Оксана, сколько?

— На пятнадцать лет меньше. Так нас раскидало по времени.

— Ты кого-нибудь еще из тех, «наших», встречала?

— Нет. Но показалось, что видела здесь Мэттью Ланга.

— Где? Когда?! — вскочила Алиса, оглядывая зал, где за столами сотни людей слушали выступающих поднимали тосты, закусывали, говорили… говорили… Шум, смех, звон бокалов, вилок, ножей…

Заразившись тревогой матери, встали Артем и Александр. Порывался и Емельян, однако Алиса Васильевна одним жестом усадила всех на место и снова обратилась к Джейн:

— Ты уверена, что это он?

Та пожала плечами:

— Может, он стал дипломатом и приглашен…

— Каким дипломатом?! — взорвалась Алиса. — Он же упертый фрушник! Я уверена: императору грозит смертельная опасность! Надо предупредить!

— Да тебе-то что за дело, Лисичка? — вяло возразила Оксана. — В каждой избушке свои игрушки. У императора есть охрана…

— Это у президентов полно охраны, а у нашего монарха ее нет, — оскалилась Алиса, не переставая следить за тем, что происходит за царским столом. — Он в одиночку гуляет по набережной Невы.

— Так зачем его тут убивать? Там-то куда проще.

— Дура ты! Как была тупой бегуньей, так ею и осталась. Ланг по-американски хочет остаться в истории. В России смертная казнь запрещена — отсидит сколько-то лет и выйдет. Зато слава какая! — Алиса вдруг замерла: ей пришла в голову неожиданная мысль. — Слушай… а может, и того хлеще: Ланг знает, как вернуться и хочет поймать двух зайцев сразу.

Мужчины за столом слушали диалог с приоткрытыми ртами: они все еще не могли понять, что происходит на их глазах.

— Император вышел из-за стола! — вскрикнула Алиса. — Куда-то направляется! Ксанка, за мной!

Такой сцены Александринский театр еще не видел. Между столами, резко меняя направление, одна за другой мчались две дамы. Седовласая в шотландской шапочке, с Георгиевским крестом с бантом на груди, бежала первой, за ней — более молодая в шляпке-капоте с упавшей на лицо вуалеткой. За ними поспешали трое мужчин — два средних лет полковника в серо-голубых мундирах с серебряными орлами на правой стороне груди и крестами на левой и генерал, весь в аксельбантах, с золотыми парадными эполетами на плечах и большим количеством орденов на груди, выше которых красовался на черно-оранжевом банте скромный рубиновый крестик.

Вся компания пронеслась через зал и скрылась в дверях фойе, провожаемая сотнями любопытных глаз. Проводил их взглядом и генерал Эмильен Текумсе Епифанцев: у него был поврежден позвоночник и последнее время ноги то и дело мучительно болели; во всяком случае бегать он уже не мог.

В просторном фойе было довольно многолюдно: приглашенные оторвались от яств, чтобы передохнуть, познакомиться друг с другом, пообщаться, повспоминать. Неожиданное появление Николая Павловича вызвало всеобщий восторг. Императора окружили, хотели поднять на руки, однако государь повелительным жестом остановил верноподданнические поползновения, начал спрашивать о впечатлении от торжества, не перегнули ли палку с панегириками (а они лились весьма обильно), нет ли чего-то срочного насущного... Кто-то крикнул: «Шампанского!» — и добровольцы побежали в зал за бокалами и бутылками.

Влетев в фойе, Алиса и Оксана разделились, чтобы охватить собравшуюся вокруг императора толпу с двух сторон, и внимательно всматривались в лица. Вроде бы никого знакомого, люди, хоть и тянулись к государю, в общем были просто взволнованы, но вдруг Оксана заметила какое-то направленное движение. Найдя взглядом Алису, она показала ей кивком: вот он! Алиса заработала локтями, расталкивая сгрудившихся, в основном мужчин; те оглядывались на настырную седую даму, но, заметив орден Святого Георгия, почтительно сторонились. Одновременно Алиса сунула правую руку в незаметный на юбке разрез и нащупала рифленую рукоять «стечкина», того самого, с которым прибыла из двадцать первого века. Она всегда его носила с собой в специальной, легко открывающейся кобуре, прикрепленной на ремне с правой стороны в низу живота.

Артем и Александр не понимали, куда стремится мать, но следовали за ней, готовые прийти на помощь в любую секунду.

Маршал с Оксаной находились с другой стороны толпы, они было замешкались, но тоже начали проталкиваться к императору, правда куда менее успешно, чем Алиса.

— YourMajesty!47 — услышала она знакомый хрипловатый голос, перекрывший на мгновение общий шум, и еще энергичнее рванулась вперед. «Стечкин» уже был в ее руке, но как назло запутался в складках нижней юбки, и Алисе приходилось действовать одной левой рукой.

 

 

## 47. Ваше величество! (англ.)

 

Николай Павлович тоже услышал английскую речь и повернулся в ту сторону:

— IhearYou, — произнес он своим «летучим» офицерским баритоном. — WhatdoYouwant?48

 

 

## 48. Я слышу Вас… Что Вам угодно? (англ.)

 

—   I want to kill You49.

 

 

## 49. Мне угодно Вас убить. (англ.)

 

Никто, кроме Николая Павловича и Епифанцевых, ничего не понял, но окружавшие государя люди увидели, как он отпрянул, и автоматически отпрянули тоже, невольно образовав свободное пространство, на одном краю которого оказался побледневший император, на другом — высокий широкоплечий человек в темно-коричневом фраке с эмалевым значком в виде флага США на левом лацкане. Из внутреннего кармана фрака человек выхватил небольшой пистолет и почти в упор выстрелил в императора.

Но пуля не достигла цели.

За мгновение до выстрела Алиса каким-то невероятным чутьем поняла, что не успеет ни вытащить «стечкин», запутавшийся в складках юбки, ни остановить Ланга, но ей хватило этого мгновения, чтобы сделать рывок, как когда-то в лагере «молодых львов», и закрыть императора своим телом. Жгучее жало вонзилось ей в левую грудь, и время остановилось. Между ударом жала и остановкой времени прошли, наверное, тысячные доли секунды, но их хватило, чтобы успела просверкнуть мысль: «Странные эти параллельные миры: я заброшена сюда, чтобы убивать, а выходит — спасаю…»

Ей не довелось узнать, как страшно ошибся Мэттью Ланг. Он рассчитывал по-американски, что его будут осаждать журналисты, что в тюрьме он напишет книгу о том, как убивал русского императора, и станет знаменитым…

Разъяренная толпа растерзала его на клочки.

 

Интерлюдия шестая

 

4-5 июля 2020 года

Аляска. Шелихов

 

Бывший Генеральный инспектор РАК, а ныне заместитель начальника Службы безопасности Тимофей Никитич Тараканов не мог оторвать глаз от большого парного портрета, только что повешенного в зале заседаний Правления компании. До этого времени ему как-то не довелось лицезреть изображений нового императора СНЕГа с супругой ни в газетах, которые он не читал, ни по телевизору, который предпочитал не смотреть. Знал доподлинно, что и там, и там многое перевирается, был убежден, что событие истинно лишь в тот момент, когда совершается, а любое его преподнесение априори не может быть объективным — поэтому свое не столь уж великое свободное время — в основном перед сном — занимал либо чтением книг, либо просмотром скачанных из интернета фильмов. Из книг предпочитал познавательные (раньше очень веселился, постигая труды альтернативных историков, но после того как понял, что альтернативные варианты могут реализоваться в параллельных мирах, стал относиться к ним более серьезно), из фильмов — хорошие триллеры и боевики с хитрыми интригами и изощренными приключениями.

— Ты чего так уставился на их величества? — с усмешкой спросил его Николай Васильевич Пестель, непосредственный начальник, пра-пра-пра-правнук незабвенного генерала Павла Ивановича, следовательно, тоже россамер. — Запоминаешь, кого следует охранять?

— Мне кажется, Васильич, что я их давным-давно знаю, — задумчиво ответил Тимофей Никитич. — Ты не знаешь, сколько ему лет?

— Ну, на портрете они, само собой, моложе, а на деле… его величество твоих лет, пожалуй…

— Вот и я того же мнения… Когда я служил в армии, был у нас в роте один весельчак, остряк-самоучка, Васька Шеремет. Хвастался, что фамилия его переводится с турецкого как «человек львиной храбрости». Ну… я посмеивался над ним, но мы дружили. Он, между прочим, помог мне избавиться от акрофобии, боязни высоты.

— Ты, спецназовец, боялся высоты?! — изумился Пестель.

— А что особенного? Это же не трусость, в некотором роде — болезнь, поддающаяся лечению.

— И как же твой друг тебя вылечил?

— Прыгнул с парашютом вместе со мной, взяв меня за руку.

— Помогло?

— С третьего раза… Так я не договорил. Пока служили, завелась у Васьки подружка Настя. Такая славная девчушка! Васька мне сразу сказал, что, как дембельнется, непременно женится на ней. Выходит, не врал, — по-прежнему задумчиво проговорил Тараканов и встряхнулся: — А-а, ладно! У каждого петушка свой насест. Когда, Васильич, их величества прибывают?

Пестель посмотрел на большие часы на одной из стен зала:

— Через три часа с минутами их подлодка должна швартоваться у третьего причала. Но там буду я. Ты же во главе эскадрильи Су-50 вылетишь навстречу имперскому экранолету, идущему сюда из Петропавловска в сопровождении эскорта истребителей. Время вылета сообщат дополнительно, но будь наготове. Не напрасно же ты полгода тренировался в пилотаже «сушек».

— А кто летит на «экране»? Премьер?

— Никто не летит, — сердито сказал Пестель. — Больно любопытный! Это имитация имперского корабля. На самом деле — летающая крепость. На случай непредвиденных обстоятельств. Хотя их, непредвиденных, не должно быть в принципе.

— Что-то есть, чего я не знаю?

— Есть данные разведки Орегона. ФРУ готовит какую-то пакость. Сюрприз новому императору СНЕГа. Название операции «Наш Пёрл-Харбор».

— Вот оно что! — не сдержался Тараканов.

— В чем дело? — насторожился Пестель.

— Главарь террористов, которые в прошлом году нападали на институт на Гавайях, поминал Пёрл-Харбор. Говорил: «У нас будет свой Пёрл-Харбор». Уж не эту ли операцию он имел в виду?

— А что такое «Пёрл-Харбор»?

— Это Жемчужная бухта на Гавайях. В тысяча девятьсот сорок первом японцы разбомбили там американский флот. — Тимофей увидел изумленное непонимание в глазах начальника и пояснил: — Это было не в нашем мире.

— А в каком?

— Потом расскажу. Не бери в голову. Тут ключевые слова: «свой Пёрл-Харбор».

— Ну ладно. Так, может быть, прошлогодняя акция и нынешняя операция — звенья одной цепи?

— Не исключено. В любом случае, Васильич, надо объявлять ЧП и привести в боевую готовность всю нашу военную авиацию и флот. Готовится не пакость, а мощное нападение с воздуха и моря. Нужно предупредить Гавайи и Форт Росс — удары могут быть и там. Но здесь-то будет точно!

— Хорошо. Я докладываю Председателю и в соответствии с полномочиями начальника Службы безопасности объявляю ЧП. Лично займусь флотом. Ты, Тимофей Никитич, свяжись с командующими ВВС и ПВО. Обеспечьте перехват атаки крылатых ракет и авиации. И не забудь про встречу имперского «экрана». Давай действуй!

 

В 12.00 дня по Шелихову, или 0.00 по Москве, в двухстах милях к юго-востоку от острова Кадьяк всплыли три подводных авианосца высшего класса, и в воздух один за другим поднялись восемнадцать истребителей-бомбардировщиков F-126, несущие каждый по четыре крылатых ракеты AGM-109PMRASM. Спустя несколько минут с палуб авианосцев взлетели шесть истребителей и направились навстречу приближающейся к Аляске группе во главе с имперским экранолетом. Эти события немедленно зафиксировал висящий над Русским океаном геостационарный спутник, и видеокадры тут же попали на экраны Службы безопасности РАК, Службы охраны высшей администрации и Министерства обороны СНЕГа. В соответствии с расписанием действий по сигналу ЧП

— «Маразмы» пущены в двенадцать двадцать, — сообщил ведущий оператор НБ ПВО дежурному офицеру. «Маразмами» на своем слэнге военные называли американские крылатые ракеты. — Количество — тридцать шесть, курс — Шелихов. Время подлета — тридцать две минуты.

Информация ушла в Штаб ПВО, а оттуда в Центр радиоэлектронной защиты поступил приказ: в 12.40 включить радиоэлектронную защиту на полную мощность. «Своим» перейти на защищенное управление.

— Внимание! — объявил один из операторов. — Вижу два гражданских экранолета. Идут параллельным имперской группе курсом с опережением в десять минут.

— Вот черт! — выругался ведущий. — Это же гостевые, на юбилей. А у них нет защищенного управления. Пусть немедленно поворачивают на север!

— Поздно! Они вошли в зону РЭЗ.

— Грохнутся ж! — Ведущий торопливо набрал на пульте номер. — Служба безопасности? На связи Центр РЭЗ, старший по смене Анкудинов. Мне Тараканова! Срочно!.. Тимофей? Это Анкудинов. Два гражданских «экрана» вошли в зону.

— Вижу, — отозвался Тараканов.

— Через три минуты включение защиты. У них выйдет из строя вся электроника, на ручном они не дотянут и упадут! Что молчишь?

— Думаю. Спектакль с имперскими придется отменить.

— Да он и так юсовцам не пригодится. Шесть их «ястребов» против наших четырех плюс «экран». Нормально.

— Конец связи, — сердито сказал Тимофей и переключился на свою эскадрилью. — Ребята, имперские справятся без нас, наша задача — спасти гражданских. По три «сушки» на «экран». Делай, как я.

Тимофей связался с командирами экранолетов и приказал идти на снижение в сторону берега с углом наклона глиссады до двадцати градусов.

— Электроника будет вырублена через полторы минуты. Переходите на ручное управление и ничему не удивляйтесь. После перехода на ручное УНГ от четырех до двух градусов.

За минуту экранолеты успели снизиться до восьмисот метров. Береговая полоса, на которую приходилось садиться, широкой серо-желтой лентой опоясывала заросшие тайгой возвышенности природного парка Аникачак. До нее оставалось не больше десятка километров.

Центр РЭЗ включил свои генераторы точно в указанное время. «Сушки» автоматически перешли на защищенный режим. Гражданские экранолеты на паузе между потерей автоматики и переходом на ручное управление затрясло, но пилоты удержали машины от сваливания в «штопор». Однако их усилий могло хватить ненадолго, максимум на две-три минуты. У этого типа экранолетов ручное управление предполагалось лишь в экстремальных условиях. Впрочем, они сейчас и попали в такие условия.

На двухсотметровой высоте Тараканов повторил команду «делай, как я», осторожно поднырнул под левое крыло экранолета так, чтобы не смять свое хвостовое оперение, и как бы «прилип» под ним, принимая на «сушку» тяжесть лайнера и переведя свои двигатели на вертикальную тягу. Первый его ведомый повторил маневр под правым крылом. Второму ведомому пришлось решать задачу посложней — он должен был «прилипнуть» под хвостом и отрегулировать тягу так, чтобы не завалить «экран» на нос.

Тимофей перевел дух — вроде бы все штатно. Молодцы ребята! — подумал о своих и попытался найти взглядом второй экранолет. Не нашел и вышел на связь:

— «Первый» «второму»: как приняли груз?

— Груз приняли, — почти с кряхтеньем отозвался командир второй тройки. — Только слишком тяжел. Тянем на максимуме.

— Держитесь, ребята! На минимальной высоте уходите, иначе вас раздавит.

Тимофей и сам ощущал тяжесть огромной машины, как будто тащил ее на собственной спине. Трещало бронестекло кабины, самолет проседал, опираясь на ревущие из сопел огненные струи, индикатор горючего, трепеща, неумолимо приближался к красной линии.

До береговой полосы оставались десятки метров. Тимофею казалось, что он уже различает отдельные камешки гальки. Скорость спуска сошла на нет… Еще немного, еще чуть-чуть, последний бой, он трудный самый… — мелькнуло в голове…

— Уходим!..

Однако уйти Тимофею не удалось. Экранолет внезапно выпустил закрылки, заклинив хвост таракановской «сушки», накренился на левое крыло, разворачиваясь вдоль берега, и рухнул на землю. Крыло с заклиненным самолетом оказалось в воде. Бронестекло кабины выдержало, вода не проникла в кабину, но Тимофей от удара потерял сознание.

 

Тем временем события на боевых направлениях происходили своим чередом.

Крылатые ракеты на высоте десять-пятнадцать метров достигли залива Кука, когда поле РЭЗ накрыло их и две тройки F-126, идущие следом. Тридцать шесть ракет разом «клюнули» носом и в одну секунду скрылись под водой, не взорвавшись: взрыватели также работали на электронике. Самолеты падали дольше, так как шли на пяти тысячах метров. Летчики смогли спастись, благодаря чисто механическим катапультам, а машины грохнулись в тайгу, устроив красочное огневое зрелище. Остальные двенадцать успели развернуться и уйти, но на подлете к авианосцам оставшиеся под их крыльями двадцать четыре ракеты неожиданно сорвались с подвесок и в считаные секунды разнесли в клочья один из авианосцев. Второй уцелел и принял на палубу все F-126, пилотам которых теперь предстояло объяснить причины таких своих действий. Что эти действия были не «свои», а операторов русамовской ПВО, вряд ли устраивало командование ВМФ США. Но — что поделаешь!

История шести истребителей, ушедших на перехват авиагруппы, в которой, по сведениям ФРУ, шел экранолет императора СНЕГа, оказалась также весьма короткой: в бою, длившемся около пяти минут, все шесть машин были уничтожены; два летчика погибли, четверо катапультировались и ждали помощи на надувных плотах.

Подводная лодка императорской четы благополучно ошвартовалась в порту Шелихова в 13.27 по местному времени.

 

Тараканов открыл глаза и увидел белый потолок, на котором сидела, изредка взмахивая крыльями, большая цветастая бабочка. Ее названия Тимофей не знал, но она напомнила ему детство, летние каникулы, которые он проводил в усадьбе деда Анкалин на берегу одного из фьордов Кадьяка. Усадьбу окружала тайга, куда маленькому Тиму было запрещено ходить в одиночку, потому что поблизости нередко появлялись медведи-кадьяки, огромные бурые звери. «Самые большие на Земле сухопутные хищники, — говорил дед. — Если кадьяк встанет на задние лапы, он будет в два раза выше нашего Умканавуна». Умканавуном звали эскимоса, который многие годы был сторожем усадьбы. Маленький, жилистый, цепкий, вечно ходивший в тюленьей парке, он и впрямь напоминал Тимофею медвежонка, только не белого, как следовало из его имени, а серого с желтыми пятнами.

— Ну здравствуй, Тим, — вдруг услышал Тараканов долгожданный голос. — С возвращением в наш мир.

Он перевел взгляд в сторону и увидел Сашу, доктора Корнееву, сидящую возле кровати. В белом халате и белой шапочке, из-под которой выбивались золотистые завитки, она показалась ему невыразимо родной, сияющие глаза на озабоченном милом лице — прекраснейшими в мире, а то, что любимая женщина оказалась рядом в может быть самые тяжелые часы, так сжало сердце, что Тимофей невольно шмыгнул носом. Прям, как мальчишка, успел устыдиться он, прежде чем горячие губы Саши прижались к его шершавой от небритости щеке.

— Спасибо тебе!

— Мне-то за что?! — искренне удивился он. — Это тебе спасибо, что прилетела. Я так скучал!

— Я — тоже. А спасибо — за наше спасение. Я была в том экранолете. Вот собралась и полетела.

— Спасибо, — сказал Тимофей. — Честно: не ожидал, хотя все дни ждал и надеялся. А кто меня спас?

Из сбивчивого рассказа Саши Тимофей понял, что при ударе закрылки выпустили хвост его «сушки», и истребитель просел в воду глубже. Где-то через час прибыла спасательная команда, «сушку» вытащили на берег и тогда разрезали кабину. Иначе вытащить пилота было невозможно: тяжесть экранолета намертво заклинила замки колпака кабины. От удушья летчика спасла кислородная маска, которую он забыл снять, уйдя с большой высоты.

— И какого черта ты оказался на месте пилота?! — закончила рассказ Саша. На глазах ее блестели слезы. — Что, у вас нет профессионалов?

— А мы и есть профессионалы, — улыбнулся Тимофей, поглаживая ее руку. — Ты ведь тоже пилот. Ну и в Службе безопасности должны быть универсалы. Я прошел подготовку. Было время — больше полугода.

Дверь открылась, в палату заглянула мужская голова в белой шапочке и испуганно произнесла:

— Тараканов, к вам посетители.

Голова исчезла, а в дверях появились две фигуры — мужская и женская, обе, как полагается, в халатах, правда, накинутых на плечи.

Саша встала и отошла к изножью кровати.

Мужчина, высокий, широкоплечий, сграбастал руку Тимофея и сильно тряхнул:

— Здорово, брат!

— Василий! — Тимофей приподнялся и обнялся с посетителем. Потом откинулся, всмотрелся и захохотал: — Так ты и вправду стал императором! А это кто? Настена?! Здравствуй, Настенька!

Императрица Анастасия с улыбкой приобняла Тимофея, затем монаршая чета дружно посмотрела на Сашу.

— Сандра Жданко, — представилась та и кивнула удивленному Тимофею: — Да, я развелась и вернула девичью фамилию.

— Как — Жданко?! Ты — Жданко?! — У Тимофея закружилась голова, и он рухнул на подушки.

— А что тебя так удивило? — обеспокоился император Василий. — Обычная фамилия…

— Саша, милая! Так ведь одна из ушедших тогда террористок была Алиса Жданко!

— Да, — растерянно сказала Саша, — мою прабабушку из девятнадцатого века звали Алиса Васильевна Жданко, она была женой орегонского генерала Эмильена Текумсе.

— Точно! Алиса Васильевна! Значит, она выжила и попала в тот век! И это все перевернуло!

Василий и Анастасия смотрели во все глаза, и непонимание происходящего было ясно написано на их лицах.

— Что же получается?! — возбужденно продолжал Тимофей. На него снизошло вдохновение. — Выходит, ты проводила свою прабабку и одним нажатием кнопки, создавшим хроноколлапс, сотворила наш мир?! Именно этот, в котором мы живем! Не будь тебя, Аляску бы продали американцам, не было бы империи Орегон и Русама, в конце концов не было бы СНЕГа, и Васька Шеремет не стал бы императором Василием?! А?!

— Нну, виновата не только я. — Саша неуверенно оглядела монархов. — И не только Алиса. Были, очевидно, и другие... деятели и события…

— Были! Конечно, были! Но не случайно Алиса Жданко осталась в истории Орегона. Я теперь припоминаю… читал когда-то ее знаменитые слова: «Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно»… Постой, постой… А те, другие террористы, которые расползлись? Твоя Капилевич говорила, что аттракторы размножились… Они ведь хотели создать мир, в котором Русскую Америку продали Штатам!

— Выходит, создали. Только тот мир — не наш, он — другой.

 

Ноябрь 2015 года

ПРЕДЫДУЩИЕ ГЛАВЫ:
Глава 1 http://www.proza.ru/2016/03/20/1617
Глава 2 http://www.proza.ru/2016/03/20/1639
Глава 3 http://www.proza.ru/2016/03/20/1643
Глава 4 http://www.proza.ru/2016/03/30/1270
Глава 5 http://www.proza.ru/2017/03/04/127
Глава 6 http://www.proza.ru/2017/03/04/136
Глава 7 http://www.proza.ru/2017/03/04/139
Глава 8 http://www.proza.ru/2017/03/12/2036
Глава 9 http://www.proza.ru/2017/03/16/201
Глава 10 http://www.proza.ru/2017/03/17/1891
Глава 11 http://www.proza.ru/2017/04/10/2233
Глава 12 http://www.proza.ru/2017/04/13/687
Глава 13 http://www.proza.ru/2017/04/19/1932
Глава 14 http://www.proza.ru/2017/05/18/890
Глава 15 http://www.proza.ru/2017/05/30/1305
Глава 16 http://www.proza.ru/2017/05/30/1327
Глава 17 http://www.proza.ru/2017/05/30/1335
Глава 18 http://www.proza.ru/2017/05/31/2154
Глава 19 http://www.proza.ru/2017/09/26/858
Глава 20 http://www.proza.ru/2017/10/01/23
Глава 21 http://www.proza.ru/2017/10/03/68
Глава 22 http://www.proza.ru/2017/10/04/155
Глава 23 http://www.proza.ru/2017/10/12/2031
Глава 24 http://www.proza.ru/2017/10/14/6
Глава 25 http://www.proza.ru/2017/10/25/2006
Глава 26 http://www.proza.ru/2017/10/28/18
Глава 27 http://www.proza.ru/2017/10/29/20