Ситуация. Часть восьмая

На шумном базаре под пылающим июльским солнцем народ стремился спрятаться в тень навеса у продуктовых палаток. Птицы прилетали поклевать семечек, продавцы их шугали, над мёдом жужжали осы.

Вера искала палатки с одеждой. Увидела вешалки с пёстрыми блузами и подошла. Разбитная продавщица тут же отозвалась:

- Подсказать что-нибудь? Что ищете?

- Да я хотела курточку…

- Себе или ещё кому?

- Дочери.

- Так у меня всё есть, сейчас покажу…

И она скрылась в глубине палатки, стала вытаскивать что-то из мешков. Принесла Вере две курточки:

- Вот ветровочка для девочки, а эта на первые холода, утеплённая. Глянь, красота какая.

И правда, обе курточки были красивые. Одна, как и хотела Марья Ильинична, небесного с переливами цвета, а вторая, потолще и подлиннее, разрисована как павловопосадский платок. Верочка растерялась:

- А сколько же они стоят?

- Для почина отдам обе за тысячу. Нет у меня сегодня торговли, жара стоит, народ ещё об осени не вспомнил.

Вера очень удивилась и обрадовалась, заплатила и взяла обе курточки, заботливо упакованные продавщицей в большой синий пакет. Она шла домой и радовалась удачной покупке, мысленно примеряя на дочку обновы. Своим ключом открыла мамину дверь, и на неё пахнуло ванильной выпечкой – значит, мать на кухне, улыбнулась Вера. Скинула босоножки и с удовольствием босичком прошла по прохладному линолеуму на кухню. Марья Ильинична, увидев дочь, приложила палец в муке к губам, зашептала: 

- Она там что-то пишет, разложила какие-то бумаги на полу, я уж не мешаю. Ты как? Купила?

Вера кивнула и вынула из пакета курточки. Марья Ильинична всплеснула руками:

- Красотища! Ну ты молодец! Дорого?

- Обе за тысячу отдали.

- Да ты что? Обычно три шкуры пока не сдерут – не отпустят, а тебе прямо повезло.- И стала разглядывать швы, изнанку: - Да вроде всё в порядке… Странно. Ну что? Пойдём к ней? Подожди только, огонь выключу, а то печенюшки сгорят.

Взяв по куртке, они пошли в комнату к Марине. Открыли дверь, а девочка, стоя на коленках, что-то чертит на листе ватмана, заглядывая в какую-то книгу.

- Мариш, привет, - нарушила тишину Вера.

- Ой, это ты, мам… С причастием тебя! - Увидев куртки, расстроилась: - Зря  тратилась, такие мне не понадобятся теперь. Ты же видела, там другие носят.

- Наступит осень, ты пойдёшь на занятия в институт. В чём-то ведь ходить надо…

- Ма, ты забыла, что обещала отпустить меня, когда я выздоровею? Я уже почти здорова…

- Но ты говорила о десяти днях. Или я путаю?

- Я уже попробовала и решила. Мне там спокойно, понимаешь? И радостно. А здесь я постоянно на нервах. Я не хочу так жить.

- Когда ты успела попробовать? Двух дней там не пробыла и уже всё поняла?

- Да, поняла. Так что отнеси эти куртки назад, я их носить не буду. Если хочешь мне сделать подарок, купи длинную чёрную юбку и чёрную куртку, там это пригодится, пока меня не облачат…

Марья Ильинична заплакала:

- Смерти моей хочешь?

- Бабушка, родная, видит Бог, я не хочу твоей смерти, но и ты не толкай меня в могилу. Если здесь останусь – я точно умру. И не потому, что сделаю что-нибудь с собой, а потому что мне тут тошно, невыносимо, я не хочу жить так, как вы. И учиться не хочу, ничего не хочу. Я устала всё время бояться, что получу двойку и вы будете меня пилить. Меня эти экзамены преследуют в ночных кошмарах. Я отдохнуть хочу, а здесь мне всё напоминает о моих мучениях…

- Каких мучениях? Да ты как сыр в масле катаешься, всё для тебя, только бы Маришенька училась. В музыкальную захотела – мать вместо кожаного пальто для себя пианино чешское доченьке купила: учись, детка. Я же не виновата, что тебе такая садистка учительница попалась, издевалась над учениками. Сама знаешь, какая у неё жизнь была и как она умирала. Но зато как ты научилась играть! В Мерзляковку брали без разговоров, а ты не пошла… Школа – не школа, на тебе, детонька, спецшколу с английским. Вспомни, сколько я тебе помогала с уроками!

- Так ты для себя старалась, мам. Чтобы тебе не стыдно перед людьми было. А обо мне ты подумала? Каково мне было так учиться, чтобы не было ни одной четвёрки! Я же думала, с ума сойду, если принесу тебе не пятёрку. Я устала, мам…

- Что ты тут вычерчиваешь?

- Родословную Богородицы. Все колена израильские. Разобраться хочу, чтобы всё в голове разложить по полочкам. Ты сама меня этому учила…

- Марина, я ведь хотела как лучше. Чтобы всё у тебя было как по маслу. И своим умом, а не по блату – блата у нас нет. Я тоже сама всего добивалась, но из-за твоего папочки моя жизнь под откос пошла. Хотела, чтобы у тебя сложилось так, как только ты сама захочешь. Чтобы могла поступить в любой институт или в консерваторию.

- Ты помнишь, как водила меня на фигурное катание? И что из этого вышло?

- Помню, конечно. Ногти на ногах вросли, пришлось операцию делать.

- А помнишь, как ты отдала меня на бальные танцы? И я закружилась, упала и обе руки сломала? А бассейн? Тебе тренер сказала, что нельзя мне в закрытом помещении, мне воздуха там не хватает… Мне воздуха здесь не хватает. Если вы хотите, чтобы я жила, не держите меня, отпустите, оставьте меня в покое… Мне там хорошо. Почему вы мне не даёте жить там, где мне хорошо? Сначала закончи школу, теперь закончи институт, потом роди нам внуков… Почему я должна жить так, как хотите вы, а не я? Я не знаю, как у меня там сложатся отношения, но дайте мне попробовать хотя бы, я же не ваша собственность. Вот ты, бабушка, уехала от своей мамы, когда тебе было сколько? Да-да, пятнадцать лет…

- Но я уехала учиться.

- И выучилась?

- Так сложились обстоятельства, что…

- Вот и я хочу попробовать жить самостоятельно. Если что не так, я всегда к вам вернусь, вы же не будете возражать.

- Мы можем от такого горя умереть, Марочка…

- А вы за меня молитесь, и вам легче станет. Господь поможет и вам, и мне. А если вы будете противиться, оплакивать мою судьбу, то у меня там тоже будут сплошные искушения и напасти… Давайте будем жить, друг другу помогая, тем более что жизнь короткая такая, - напела она мудрые строки Булата Окуджавы…

- Ну и денёк у меня сегодня, - вздыхала Вера, сворачивая куртки и складывая их в синий пакет. – Обзавидоваться можно…

Марья Ильинична тихо плакала, вытирая слёзы платочком, вынутым из кармашка кухонного фартука.

- Мариш, я сегодня узнала, что у тебя есть брат Владик. Ему скоро семь, и он пойдёт в школу, - попробовала перевести разговор Вера.

- Меня бабушка уже обрадовала. Что ж делать, мам. Мужчины по-другому устроены, наверно. Мальчику нужен отец, может, папа одумается, изменится и будет счастлив в новой семье. Нельзя никому навязывать свою волю. Ничего хорошего из этого не получается…

- Мальчику нужен, а тебе, выходит, нет?

- Мам, не начинай. Ты же только причастилась…