Заключение

      Один мой знакомый, узнав, что я собираюсь писать об отце Таврионе, но боюсь приступить к работе, так как считаю себя недостойной по скромным масштабам своей личности, обругал меня, заявив, что «маюсь дурью».
      – Из-за этой нерешительности, – добавил он, – из-за страха показаться нескромными, хвастунами, мы, русские, производим на западный мир впечатление малорелигиозных, непросвещенных, недалеких людей, у которых за душой пусто, которым нечего сказать, нечего показать, разве что ножки балерин Большого Театра и грозное оружие.
      – А почему, – продолжила я вопросы, – русские не сообщают в прессе, периодических изданиях об исцелениях, о священных источниках и о других свидетельствах Духа Святого, а если и информируют общественность о таких предметах, то чересчур робко? Ведь теперь другие времена, и никто не посмеет обвинить в мракобесии и церковности.
      Разве нам нечего сказать! Разве мало в современной России светлых душ и примеров высокого духовного опыта! Ведь мы страна страданий, а где страдания – там Христос. Христос запечатлевается в страждущем сердце с большей силой, чем в не страждущей.
      То, что случилось в России в начале двадцатого века, не случалось ни в одной христианской стране на протяжении всей истории христианства.
      За несколько лет был уничтожен тысячелетний институт церковного служения: разрушены храмы, преданы смерти и тюремному заточению почти все священнослужители, разогнана и рассеяна паства.
      Во мгновенье ока русские люди обратным ходом были выдворены в безнадежные времена язычества. Возродился культ плоти с еще большим размахом, чем в античные времена. Вместо храма – стадион, прославляющий силу мускулов и возможности тела. Вместо благоговейной молитвы в тиши храма – площадной громкоговоритель гремел, оглушая души песнями о войне, о превосходстве общественного строя и о вожде, о свободной жизни без Бога.

                Октябренок у порога
                Заявил: не верю в Бога,
                Хлеб дает нам не Христос,
                А машина и колхоз.

      Святая Русь позабыла свое высокое предназначение. Как в далекие библейские времена, иудеи презрели Синайские заповеди, отвратились от Единого, поклонившись истукану, то же самое сделали и православные.
      Размах сатанинской акции, учиненной бывшим семинаристом Иосифом Джугашвили, поистине космический. Жители России лишились спасительной привычки, передаваемой из поколения в поколение, призывать имя Божье.
      Те, кто томился в застенках, кто погиб от руки безбожников, оказались, как бы это и ни звучало кощунственно, в более благоприятном положении, чем те, кто стал иудами. Мученики получили награды: святые венцы и воцарились в Царствии Небесном.
      Судьба всей нации оказалась трагичной. Отлученные бесовской властью от церковных таинств, люди не имели возможности крестить детей, венчать молодых, исповедоваться и причащаться годами и умирали не примиренные с Богом. Их ожидала вечная мука в вечных адских лагерях! Сколько же их было за полстолетия?!
      Россия была принесена в жертву, и этот жертвенный венец, думаю, Господь возложит на всех страдальцев сталинских времен, верующих и не верующих поневоле.
Православная церковь прославляет новомучеников, мы имеем возможность, если не всех, то многих поминать в своих молитвах.
      Но почему светская культура, наше искусство, наша общественность так робко участвует в деле прославления цвета нации, ее светлопобедных мучеников?
      Почему об одном дне советского заключенного создано потря-сающее свидетельство о выживании простого человека в тех неимоверных условиях, и весь мир. Сострадал невинному, выслушал писателя со слезами на глазах, а о стойких, мужественных, сохранивших свою душу и свою веру наших святых отцах, просидевших в лагерях, тюрьмах и проживших на поселениях много лет, никто еще не отважился написать так, как А.И Солженицын?
      Целомудренное молчание, «золотые уста»?.. Да они хороши только в затворе.
А ведь жития святых, рассказы о подвигах во имя Христа насчитывают колоссальное количество таких произведений, их немало было и в нашей светской литературе XIX века, такие произведения – витамин души для каждого верующего.
      Прошлое – это не просто нечто, закатившееся за наши плечи, ставшее ненужным, мешающим настоящему и будущему, ряд ошибок, которые мы осознаем, а чаще и не осознаем, позволяя прошлому оставаться в нас не расшифрованным грузом воспоминаний. Но ведь только прошлое, по определению, можно «вспомнить».
      Вспоминая, мы воспроизводим прошлое, питаемся им. Память – один из величайших даров, полученных нами от Бога.
      «Царство Божие, – пишет один священник, наш современник, – надо ощущать не эмоциями, не восторгами, а угадывать его по движению событий вокруг нас».
      Я постараюсь собрать нектар событий прошлого, чтобы, вспоминая, превратить его в мед, потребный для существования и окормления моей души.
      Я назвала себя «неофиткой». Заглянем в словарь: «неофит» – значит «новообращенный», «новичок». Я именно таковой и являюсь и хочу до конца жизни оставаться «новичком» и «новоначальной», тем самым не ставя себе предел возрастания в духовном делании.
      Трудно представить себе, что отец Таврион или мой крестный заявили бы, что они – «опытные», «продвинутые», «достигшие совершенства». Нет, в собственных глазах они оставались недостойными грешниками, находящимся еще в самом начале пути.
      Так что «поездка» моя к старцу продолжается до сих пор.