Инкубационный период желтой лихорадки 3. 2

                Часть 1.
            Глава 3. Импрессионизм клинических картин
                2.
Очередной день для Антона, сам по себе, был бы ничем не примечателен. Все те же, всё то же, всё там же, если бы не факт того, что с ним произошло. Для Полины, когда она вернулась домой с детьми, сам он не поехал к ним, пришлось придумать, что он совсем перепил, упал и его покусала дворовая собака. Реальную историю, естественно ей знать было ни к чему. Просто она не поверила бы в этот бред, да и он сам не поверил бы. А самое главное, если бы он сказал, что пустил домой какую-то девушку, которая его и укусила, то Полине можно было говорить всё что угодно. Можно было приплести вторжение иноземной цивилизации, от которой он спасал город, нападение кроликов-мутантов и тому подобное, она бы ничего уже не слышала и не воспринимала. Сведений о посторонней девушке ночью в их квартире, было бы вполне достаточно. Полина тут же забыла бы о его перебинтованном плече, устроила бы скандал и возможно сделала бы его тело симметричным, относительно имеющихся ран. Придумывать историю с дракой было тоже чревато. Жена бы сама обратилась в полицию по поводу того, что на заместителя прокурора напали.

И он ничего не придумал лучше, чем сильный перепой, падение и укус собаки. Жена конечно тут же стала настаивать на прививках от бешенства, но он её убедил, что видел эту собаку у них во дворе ни один раз и бешенством она точно не болела. Просто видимо он пьяный, сам спровоцировал её чем-то. Пообещав, что покажет ей эту, «подписавшую себе приговор», по словам Полины, псину, он избег дальнейших расспросов жены.

Вся левая рука просто изнывала от боли, и это вносило существенное разнообразие в предсказуемый напряжённостью рабочий день. После короткого совещания, Семён Альбертович попросил заместителей задержаться. Прокурор всегда держал жалюзи закрытыми, от чего интерьер порой казался выцветшим, а вот обстановка всегда нагоняла лёгкую расслабленность и какой-то нерабочий уют. Довершало картину монотонное тиканье настенных часов. Антон всегда внутренне располагался к беседе, когда заходил к начальнику, особенно если это было после обеда, так как Солнце в кабинет шефа, заглядывало лишь до двенадцати. Но обстановка домашнего уюта резко исчезала, если Семён Альбертович включал электрическое освещение. На утренних совещаниях, несмотря на то, что рабочий день только-только загорался, горели все лампы. Возникало ощущение абсолютно иного места – холодно строгого. Когда в кабинете осталось только четверо, прокурор выключил свет и на душе стало необъяснимо тепло.

- По Ясному на пару слов задержу, – начал прокурор, – по Роману Борисычу.
- Там, что-то прояснилось? – как всегда то ли серьёзно, то ли с иронией сказал первый заместитель.
- Стас! – Семён Альбертович серьёзно на него посмотрел, на что тот ответил невозмутимым молчанием.
- Что убийство всё-таки? – поинтересовался Андрей Скворцов.
- Да кого там, перепил наверно, – махнул рукой Антон, – и головой по ступенькам. Он же любитель этого.
- В смысле, – удивился Андрей, – по ступенькам любитель?
- Да нет, – сморщив от боли лицо, сказал Антон, – по перепитию любитель.
- Ясное дело, – опять невозмутимо сказал Станислав Эдуардович, – все же знают, что Ясный знаток запоя.
- Может вы помолчите, а? – прищурил глаза прокурор.
- Простите, Семен Альбертович, – серьёзно сказал Антон.
- Дак вот, – закусил губу прокурор, – на камере видеонаблюдения, она в подъезде дома Ясного на первом этаже установлена, видно, что на площадке, в то время, когда он погиб, трётся какая-то девушка.
- Обо что? – первый заместитель был невозмутим, как скала.
- Что, обо что? – недоумённо посмотрел на него прокурор.
- Обо что трётся… девушка? – уточнил Стас.
- Ни обо что, а о кого? – Андрей назидательно поднял указательный палец вверх. – О Ясного, ясное дело.

Непринуждённость слов заместителей скинула вуаль официальной серьёзности и впрыснула лёгкости в атмосферу. Антон улыбнулся. Прокурор проникся моментом, но подавил улыбку через силу.

- Да вы за…, – специально не закончил он фразу, придав лицу строгость и включив частично лампы.
- Всё, Семён Альбертович, – Антон разгладил ямочки улыбки на своём лице, – честно, больше ни одной шутки. Но вы тоже нас поймите. Ясный же.
- Я понимаю вашу иронию насчёт него, – уже действительно серьёзно продолжил прокурор, – но прошу со всей серьёзностью отнестись к моим словам. Возможно речь действительно идёт об убийстве.

Прокурор окинул взглядом мгновенно изменившихся замов и сняв очки, продолжил: «По записи на камере видно, что девушка эта, которая находилась в подъезде, была там непосредственно перед тем как труп Ясного обнаружил один из жильцов дома. Он заходил с улицы в подъезд. Видно, что девушка с площадки первого этажа идет по направлению ко входной двери, а затем меньше чем через минуту возвращается обратно и поднимается по лестнице наверх. И практически сразу же после этого заходит жилец дома. Он-то и вызвал полицию».

- То есть предположительная подозреваемая всё-таки есть? – Антон посмотрел на прокурора и тот кивнул головой.
- А видно откуда девушка появилась на площадке. С улицы зашла, по лестнице спустилась или на лифте? – спросил Андрей.
- Нет, не видно, – поджав нижнюю губу, слегка замотал головой Семён Альбертович. – Ясного тоже не видно. Камера там под таким углом установлена, что невидно, что там произошло. Это, в принципе, всё, что мне Станислав Владимирович сказал.
- Ковалёв? – уточнил Стас.
- Да. Поскольку девушку всё-таки видно, а Ясный часто у нас в суде был, Станислав Владимирович просил подъехать в следствие их района и посмотреть на запись. Может кто видел её. С начальником отдела их района согласованно, – прокурор посмотрел на первого заместителя. – Станислав Эдуардович, помощников соберёшь и тоже скажи, чтобы подъехали.
- А следак кто? – обратился он к начальнику.
- Солдатов Артём Степанович, – ответил Семён Альбертович, надев очки и посмотрев запись на листе бумаге перед собой.
- Выглядит то хоть как? – обратился Андрей к прокурору. – Девушка, разумеется.
- Андрей Александрович, подъедешь и посмотришь, не знаю. Я сам запись не видел. Ковалёв лишь просил помочь. Сказал только, что шорты на талии заканчиваются, да платок какой-то на плечах, – прокурор откинулся на спинку кресла. – Да, вот телефон Солдатова.

После того как Антон услышал описание внешности девушки, дыхание перехватило и сердце ушло в пятки. Он уже не слушал, что говорит прокурор и Андрей со Стасом. В памяти всплыла ночная схватка в квартире и по спине пробежали мурашки. В это мгновенье он осознал, что смерть была настолько близко, что он даже не понял этого. Чудо спасло его. Только чудо или инстинкт самосохранения, который руководил его действиями, но никак не сознание. А вот в совпадения он не верил и в этой ситуации исключение не допустил. Ещё не видя запись, он уже практически был уверен, что в подъезде Ясного ждала именно та, кто напала на него. Сомнений по поводу того, что Ясного именно убили, у него тоже не было. Логике не поддавались только метаморфозы, произошедшие с девушкой. Он не понимал куда она делась и это тревожило больше всего. «Антон, Антон Леонидович», – донеслось откуда-то из далека. В бок кто-то подтолкнул. Он посмотрел в направлении звука и увидел, что прокурор смотрит на него.

- С тобой всё нормально? – Семён Альбертович смотрел в упор, и Антон лишь закивал головой.
- Это он от описания девицы ум потерял, – улыбнулся Андрей.
- Фантазировать потом будете, сейчас давайте коллегам поможем, – резюмировал прокурор, давая понять, что и это совещание тоже закончено.
- Семён Альбертович, а у следака какой телефон? – Антон растерянно смотрел на прокурора.
Тот удивлённо взглянул на него и посмотрев на Андрея, развёл руками: «Нет, ну я сейчас для кого всё говорил». Андрей, взял Антона за руку и потащил к выходу: «Семён Альбертович, я ему скажу». «Ты ему запиши…, а то он до сих пор не понятно где», – бросил прокурор вслед.

После того как Антон записал телефон Солдатова, посмотрел текущий график работы и понял, что сегодня лишь то, что можно смело начинать и завтра, он решил не тратить времени и сразу же позвонить следователю. «Может сейчас съездим», – предложил он Андрею. «Нет, потом как-нибудь. Дел невпроворот, может к концу недели, – отмахнулся Андрей. – А тебя я погляжу и впрямь зацепили эти шорты. Ты смотри поаккуратней там, Ясный вон чем закончил». «Если бы ты знал, Андрей, как меня зацепили эти шорты и какое это чудо, что я не закончил как Ясный», – подумал про себя Антон и распрощался с коллегой. Узнав от Солдатова Артёма, что тот на месте, запись с диском у него в наличии и он готов принять, Антон сразу же поехал к нему.

На улице было хорошо. Солнце освещало неспешную безмятежность уличной жизни, которая резко контрастировала, с порой излишне усложнённым, а порой и крайне жестоким её отражением в рабочих кабинетах. Из-за этого казалось, что реальная жизнь проходит там, за служебным окном и как иной раз хотелось выйти и сделать свежий глоток всего жизненного спектра, чтобы потом вновь окунуться в его крайности. Хоть нападение и показало, что и заоконная жизнь тоже реально опасна, Антон, именно из-за этого, жаждал наслаждаться каждой её секундой, пока не вдыхал её бумажную пыль. Смерть, как доказывали следы укуса на его плече, может приключиться очень внезапно. Сейчас он решил ни о чём не думать и поехал на общественном транспорте, оценивая каждое мгновенье, а не следя за дорогой.
Когда он вошёл в кабинет к Солдатову Артёму, тот сложил разложенные дела и предложил чай и кофе. Антон, поначалу было решив согласиться, вспомнил, что следователь предлагает их не только ему, а кружек у него мало. Мыл же он их явно из-под крана в туалете. Отказавшись, он сразу прошёл за стол. Артём уступил ему стул и достав диск из сейфа, вставил его в компьютер и включил воспроизведение.
Как только Антон увидел её на экране, ему сразу сделалось дурно. Она, это без сомнения была она. Тот же смертельно соблазняющий наряд, те же волосы и то же лицо, рот которого в одночасье может прервать любую жизнь. Антон справился с накатывающим страхом и стал внимательно смотреть. Было понятно, что она зашла с улицы и несколько секунд постояла на лестничной площадке, а затем снова пошла по направлению к выходу. Меньше чем через минуту она спешно вновь поднялась на площадку и дальше по лестнице наверх.

- Считаем, что она его ждала, – сказал Артём, выключив запись. – Зашла перед самым приходом Ясного. Значит планировала заранее и ключ от домофона был.
- А звук на записи есть? – Антон, исходя из личной встречи с ней, сделал предположение, что звука от приложенного к домофону ключа и открывающейся двери вообще может не быть.
- Нет, камера только пишет, – Артём скривил рот.
- А её изображение как-то можно отдельно распечатать? – Антон думал, что делать. Молчать было не резон, но и говорить правду абсурдно.
- Уже забрал у эксперта, – Артём достал из одной папки скоросшивателя несколько фотографий девушки. – Вот, смотрите.
- Артём Степанович, я конечно могу ошибаться, но мне кажется я её видел буквально на днях, рядом с нашим судом, когда мы с Романом Борисовичем из одного процесса выходили, – Антон сделал вид, что рассматривает её лучше. – Да, точно она.
- Уверены? Я не сомневаюсь, что такую не заметить, невозможно. Ходячая жертва износа, но вы уверены, что именно её видели перед судом?
- Да, это она. Но она не перед самим судом, а около него была, – медленно ответил Антон, потирая указательным пальцем над верхней губой.
- Антон Леонидович, я дело ещё не возбудил, но думаю сегодня-завтра сделаю. Сможете ещё раз подъехать, допроситься и опознание оформить?
- Да, конечно, – тут же ответил Антон.
- Вы говорите с Ясным из одного процесса вышли? Не подскажите, что за дело?
- Да-а, узбек один по сто тридцать четвёртой, – бегло сказал он и тут же пока ещё не сформировавшаяся, но ищущая выражение мысль, стала тревожить его.
- Так, и эта вроде на русскую не тянет…, хотя кто его знает, может накрасилась. Вы внимание не обратили тогда, она славянка или нет?
- Вы знаете, возможно даже и нет…, – обдумывая каждое слово, ответил Антон, после нескольких секунд раздумья. – Что-то в ней было, то ли таджичка, то ли узбечка, но точно не славянка.
- Так, возможно стоит побеседовать с вашим узбеком, – Артём оживился. – Дело же у вас в районе, да, и он за судом я так понимаю числится? Там приговор ещё не вынесли?
- Нет ещё, – опять медленно ответил Антон, обдумывая план своих дальнейших действий в чём ему существенно помогал, не осознавая того, следователь.
- А кто судья? – Артём открыл папку, из которой достал фотографии.
- Максимова Инга Александровна, – ответил Антон, зная уже что будет делать и посмотрел на часы.
- Спешите? – Артём записал данные судьи и закрыл папку.
- Да, пора, – Антон неспешно встал и стал медленно выходить из-за стола.
- Антон Леонидович, спасибо. Очень помогли, – Артём протянул руку.
- Да не за что, – Антон протянул свою и невзначай бросил взгляд на фотографию девушки. – Сможете вот эту дать?
- Ну-у… в общем-то да, – медленно начав и быстро продолжив сказал Артём, отведя взгляд в сторону. – Вы особо только её не показывайте, пока всё официально не оформим.
- Хорошо, – Антон сам взял фотографию, убрал к себе в папку и пошёл к выходу.
- Я вам позвоню на днях, – сказал вслед Артём, – по поводу допроса и опознания.
- В любое время, – Антон слегка улыбнулся и вышел из кабинета.

Возвращаясь обратно в прокуратуру, он уже не обращал внимания ни на солнечные лучи, заливавшие шумные от транспорта улицы, ни на людей, вообще ни на что. Он размышлял, что могло ещё, кроме дела Эрметова, связывать его и Ясного. По вопросам службы они встречались не сказать, чтобы часто, но Антон на вскидку вспомнил ещё два текущих дела, правда не уголовных, где Ясный был представителем стороны. Убийство по ним Ясного и покушение на него самого были маловероятны. Полу девушка, полу не понятно что, совершила на них нападение именно в связи с общим аспектом их работы, в этом Антон не сомневался. Солдатов первым подтолкнул его к этой версии, сам не зная того и Антон решил немедленно проверить эту ниточку. Но сначала надо было заехать в прокуратуру и посмотреть надзорное производство по Эрметову. Он хотел посмотреть, кто из следователей вёл по нему дело. Сам же он, хоть убей, не помнил фамилии того, кто составлял обвинительное заключение по Эрметову.

Вот сейчас Антон спешил и жалел, что не поехал на машине. Размеренность и неторопливость, которыми он так хотел наслаждаться до посещения Солдатова, сейчас встали «костью в горле». Его раздражало абсолютно всё, любая заминка, ожидание транспорта при пересадке, медленная езда и постоянное торможение. В довершении всех этих факторов, две пожилые женщины, беспрестанно тараторящие о своих пенсионных проблемах, мгновенно вскипятили его, когда они попали в небольшой затор на одном из участков дороги.

Антон посмотрел на часы и решил, не заезжая в прокуратуру, сразу ехать в следственный изолятор. Фамилию следователя он узнает хоть как, а вот навестить Эрметова ему не терпелось. До обеда время ещё было и он решил рискнуть. Антон выскочил из маршрутки, какое-то время искал такси, попутно вытянув руку поперёк движению машин. Буквально тут же нашёлся парень, с которым он договорился о сумме до следственного изолятора. «Так явно будет быстрее, – решил он, – а денег для такого случая, не жалко».

Водитель домчался мигом и Антон, как заместитель прокурора, быстро прошёл в помещение изолятора и попросил привести Эрметова. До обеда оставалось минут сорок. Часть следственных кабинетов были свободны, и он остался ждать заключённого в одном из них. Он столько раз заходил в изолятор за время своей работы, что уже привык к его мрачно-холодным стенам и атмосфере ограничения во всем. Привык он только потому, что мог свободно войти и, самое главное, выйти. Но несколько раз он задумывался над тем, что чувствуют входящие сюда не по своей воле. Оставляют ли они упования, как путники Дантова ада или наоборот только этим и живут, надеясь чудом покинуть эти стены без срока. Но сколько раз он задумывался над этим, столько же раз он не хотел бы узнать ответ на личном опыте. Со временем годы службы отложились на нём профессиональной деформацией, и он уже заходил в эти кабинеты почти с такими же ощущениями, как и в любые другие места к которых он бывал не в первый десяток раз. Время не только лечит раны, но и делает людей бесчувственными и социально слепыми.

Ввели Эрметова. Антон продолжал смотреть перед собой. Небольшого роста узбек, склонив спину и опустив голову подошёл к столу и боялся присесть. Конвоир оставил их. Антон посмотрел поверх глаз заключённого. «Присаживайтесь, Эрметов», – властно сказал он. Тот, слегка кивнув, сел. Антон, не теряя времени и мягко взглянув на собеседника, достал фотографию, которую он взял у Солдатова и быстро положив перед ним, спросил: «Кто она»?

Не заметить изменений в лице, было невозможно. Он мог ничего не говорить о том, что он её знает и как он к ней относится. Ужас округлил его глаза и скривил полуоткрытый рот. Эрметова затрясло. «Значит он не только её знает, но и знает, что она такое», – понял Антон. Эрметов не долго пребывал в оцепенении. Он вскочил из-за стола и чуть не крича затараторил что-то на узбекском языке. Антон не шелохнулся. В кабинет со встревоженным лицом заглянул сотрудник. Антон быстро повернул к тому голову и сказал, что всё в порядке. Конвоир закрыл дверь и Антон вновь перевёл взгляд на Эрметова. Спокойно и в то же время властно он скомандовал: «Эрметов, сядьте на место, это фотография, её уже нет. Эрметов, ЕЁ нет»! Повышенный тон и акцент на слове произвели своё впечатление и Эрметов, с открытым ртом и недоумевающим взглядом во все глаза посмотрел на Антона. «Сядьте, Эрметов. Сядьте и расскажите, чего она хотела»? Собеседник заместителя прокурора пристально смотрел в глаза тому. Антон обратил внимание, что во взгляде того стало прослеживаться что-то бешенное из-за выкатывающихся из зрачков глаз. От этого, он на мгновенье смутился и отвёл взгляд. Эрметов буквально пару секунд пожирал глазами представителя власти, после чего резко смахнул со стола фотографию и понёс что-то вновь на родном языке, но уже с оттенками агрессии. Антон понял, что допустил маленький, но стоящий ему превосходящей в беседе позиции, промах. Эрметова было неостановить.

Антон резко встал и повысил голос: «Вы понимаете, что вы в безопасности, вам тут нечего бояться»! Через пару секунд до Эрметова дошёл смысл слов заместителя прокурора. Он прекратил тираду, посмотрел на Антона и, как-то странно улыбнувшись, расхохотался, после чего вновь зашёлся в национальном монологе, насыщенном экспрессивностью. Антон решил, что на этот раз лучше прервать встречу и нажал на кнопку у стены.

Конвоир зашёл в кабинет и выяснив, что заместитель прокурора закончил, увёл Эрметова. Антон подобрал с пола фотографию и внимательно изучив контуры её лица, подумал: «Почему Эрметов ты её боишься, я пониманию, но почему именно ты»? Выходя из кабинета, он так же отметил для себя, что Эрметов не верит в то, что её нет.
Решив не тратить время на прикрытие своего визита, якобы прокурорской проверкой и выборочной проверкой условий содержания заключённых и беседами с отдельными из них, он сразу же покинул стены изолятора. Вернувшись в прокуратуру после обеда, он обдумал дальнейший план действий. Несмотря на то, что он изучал дело Эрметова и утверждал по нему обвинительное заключение, он не помнил кто был следователем и не вспомнил, что оно чем-то зацепило его. Обычное преступление, совершённое обычным трудовым мигрантом. Антон взял из секретариата надзорное производство по делу Эрметова. Просмотрев документы, он выписал для себя, что дело по нему вели поочерёдно три следователя, сначала Меркулов Олег, потом Костенко Павел, затем Каратаева Елена. Последняя приняла дело по Эрметову к производству буквально перед ознакомлением того с материалами дела и составлением обвинительного заключения. «Странно, – подумал Антон – зачем передавать дело другому следователю, если там оставалось всего ничего? Хотя всякое бывает». Решив, что неплохо бы побеседовать с этими следователями о возможных странностях по делу Эрметова, он позвонил в канцелярию отдела следственного комитета их района и представившись, спросил, как можно услышать Меркулова, Костенко и Каратаеву.

- Никого из них услышать нельзя, – ответила ему женщина приятным голосом и в то же время официально-строгим.
- А когда можно? – спросил Антон.
- Каратаева в отпуске. Её вроде бы даже в городе нет, а Меркулова и Костенко вы вообще не сможете услышать, – также ответила та.
- Почему? – внутри Антона всё натянулось.
- Меркулов не так давно умер, а Костенко пропал без вести, – официально-сухо сказала женщина.
- Давно? – Антон практически был уверен, что тот пропал, когда вёл дело Эрметова. – Пропал давно?
– Нет, не особо, но до сих пор не нашли.
- А с Меркуловым что стряслось? Несчастный случай?
- Нет, просто сердечный приступ, – не изменяя тона ответила та ему.
- Ясно, – ответил он, опуская трубку. – До свидания.

«Значит от сердечного приступа, – задумался Антон. – А вот в чём его причина, вот это вопрос»? И тут он вспомнил, что когда он с адвокатом Эрметова выходил из суда по делу того, Ясный обмолвился, что дело это странное и один из следователей по нему умер от сердечного приступа, хотя и был молодым. Он не пояснил ему всех деталей по какой-то причине и Антон сейчас жалел об этом. Молодой Меркулов умер от сердечного приступа, Костенко пропал без вести, Ясный скорее всего убит, подытожил про себя Антон. У него перед глазами вновь всплыл образ беснующегося Эрметова и ему снова стало страшно.