Как я начал пить пиво

Как я начал пить пиво




Это было в 1980 году. В одна тысяча,сука,девятьсот восьмидесятом году. Я поступил в институт. В Уфимский Авиационный Институт. Отец говорил:иди в нефтяной…Нет, же…Мне представлялась актриса Белохвостикова которой на голову нефть льют из пробирки . Какой то тогда фильм был…
Сейчас бы в Лукойле работал или убили бы уже.
В общем, я пришел на занятия. Зашли в аудиторию. Помню только двоих –Рафаэля Ризванова и Володю Полякова. Сейчас хочу о втором…
Он, для меня, человека приехавшего из военного городка, несомненно представлялся истинным горожанином. На нем был кожаный коричневый пиджак, удлиненные волосы и дипломат. Был он достаточно высок и несуразен. На доску он смотрел как-то искоса, как бы повернув голову на 45 градусов, а глаза передвигал в сторону предмета, который рассматривал. При этом, он слегка подергивал головой. Какая – то болячка у него была. Это, кстати, сильно помогало ему списывать. В тетрадь он смотрел также, вывернув голову. А, на экзамен приносил не шпаргалки, а сразу учебник. Клал его между ног и сдирал. Когда преподаватель  спрашивал: «Поляков, Вы что, списываете?» Он поднимал голову косил на преподавателя и изумленным голосом спрашивал;: «Я!?» И тряс головой еще сильнее. «Простите- простите» -говорил обычно преподаватель…
Володя был уже женат, жена училась у нас же в институте, на пятом курсе. Была глубоко беременна. Он был для меня очень взрослым человеком. Очень занятым и деятельным. Он возглавлял ансамбль «Башпотребсоюза» У него был ключ от каморки с инструментами музыкальными, которая находилась на самом верхнем этаже углового здания Ленина –Коммунистическая. Была тогда еще такая практика – иметь собственную группу, или ВИА при солидной организации. Еще у него была полуаккустическая электрогитара..Красная..На которой он с удовольствием играл. Володя был на четыре года старше. Казалось – пропасть… Когда вырастаешь на закрытой отгороженной территории, столкновение с реальной жизнью сулит много открытий, хороших и не очень. Я имею ввиду, что пиво я до Полякова не пил… Пробовал пару раз, но, мне казалось невкусным. Он то меня и научил…Привет, диабет..
В те далекие времена существовал натуральный обмен. Деньги, конечно, ходили, но не имели такого социального значения, как сейчас..Наоборот, наличие богатьства подспудно осуждалось, как, априори , невозможного для приличных людей. Поэтому в ходу, особенно для решения вопросов, существовали различные товары, которые обменивались на услуги или возможность приобрести другие товары. В распоряжении моего папы имелось две таких субстанции: спирт и вяленый лещ. Спирт в ракетных частях( где мой папа был замполитом), как впрочем и в других, выдавался по итогам месяца. Я сам присутствовал при их подведении. Командир говорил; Капитан Цыганков  - баламут, месяц раздолбайничал – два литра. Капитан Старовойтов – молодец. Пять литров! Спирт хранится у капитана Саталкина, как непьющего..Когда мы куда- нибудь ехали в отпуск, с нами всегда была белая канистра литров на десять. Вагон быстро становился дружным и веселым..
Леща же поставляли в Военторг, привозили рыбаки и еще каким -то образом он поступал к нам с озера Зайсан. В Уфу мы привезли большую коробку. Как то я обмолвился об этом в присутствии Володи Полякова. Он повернул ко мне свою голову, как обычно на 45 градусов, глаз косил с полным возмущением.
-Саталкин! Завтра принесешь леща и идем пить пиво.
- Я не люблю пиво!
-Ты че, с ума сошел? – он от возмущения даже начал смотреть на меня в фас.- Как можно пиво не любить???!!!!
Мне стало стыдно. Леща я выбрал самого жирного, с икрой. Он светился золотым сиянием. В тот день поляков всем его показывал и отказывал отломить кусочек. Говорил всем:
Леща не дадим. Мы с Саталкиным идем пиво по- крупному пить…И , довольно улыбался…6
 Я немного робел. Пива предполагалось выпить много. Опыта не было…
Испытание проходило в стекляшке напротив института. Возле прилавка с краном толкался народ. Не скажу, что его было много, но они все равно при этом толкались и лезли без очереди. Потом , пристрастившись к напитку, я часто наблюдал возле пивных ларьков такую картину. Очередь из тех, кто лезет без очереди..Пахло чем то кислым.
-Староуфимское, - поводив носом и со знанием дела сказал Поляков. В Уфе было два завода: Черниковский и Староуфимский. Черниковское ценилось выше, ибо на протяжении многих лет, как говорили, там пивоваром работал человек немецкого происхождения, который не позволял ничего буторить. Пиво получалось темным, ароматным. Настоящее Dunkelsbier. Нам же досталось пить творение пивоваров, уж не знаю каких мастей, но явно не пробовавших настоящего…
- Лещ твой, я угощаю, - сказал Поляков. Он с явным удовольствием всегда подчеркивал наличие у него денежных  средств. С характерным ему поворотом головы Володя вгляделся в свой бумажник и вытащил оттуда замызганный рубль. Демонстрируя большой опыт он начал втискиваться в толкающихся мужиков, держащих в руках кружки, чтобы «повторить». Хорошо, что в те времена еще не было закона о запрете пропаганды гомосексуализма. Да, мы об этом и толком ничего не знали. Плотность прижатия мужских тел была выше , чем при соитии. Можно было легко снять фильм о групповом сексе двух десятков мужчин на фоне пивного крана. Жаль, что  не было телефона с камерой тогда. Движения оего однокурсника и наставника были уверенными. Жесткими фрикциями он прокладывал себе дорогу к стойке. Что интересно, толкались все молча, по правилам. Потасовок не возникало. Почти, как «схватка» в регби, где приз не мяч парадоксальной формы, а кружка с непонятным напитком. Наконец Володе удалось сунуть руку с рублем под нос пивнику.
- Два, с закуской-, объявил он. На закуску полагалась сельдь иваси, которую, полагаю , в те года истребили полностью, порезанная вместе с чешуей и кишками на несколько кусков. Нам досталась порция с головой. На грязной тарелке. Поляков очень ловко вылез из толпы балансируя этой селедкой в тарелке в одной руке и двумя кружками в другой. Даже никого не облил. Правда сильно вспотел. Вид у него был радостным и довольным.
- Ну, чо, Саталкин…Давай! –при этих словах он взял кружку в руку, прицелился, недовольно скривившись на явный недолив и, с явным предвкушением предстоящего наслаждения, поднес ее ко рту. Более органичного действия трудно было представить. Граненая стенка посудины легла ему на нижнюю толстую губу, как влитая! Половину кружки он выпил за один глоток. Почмокав губами он взглянул на меня:
-Чего ждешь?
Я взялся за ручку кружки обильно смазанную селедочным жиром. Надо заметить, что посуда мылась радикальным способом. Полная женщина в сером халате брала по две кружки в каждую руку и споласкивала их в огромном чане. Секунды по две.
Я потянул кружку ко рту. Очень сильно пахло кислятиной. Примерно так пахло в Черниковке по ночам на выходные, когда сбрасывали на нефтезаводах какую то хрень в окружающую среду.
Свои полкружки пил я долго и настойчиво. Что удивительно, сразу дало по голове. Поляков уже закончил со своим пивом и с нетерпением поглядывал на меня. Я влил в себя вторую половину, которая уже не показалась такой уж отвратительной.Володя подхватил кружки и двинулся в новую атаку.
- Повторять без очереди!- зычно возглашал он. И ,действительно, получилось у него в этот подход быстрее. Или обеденный перерыв кончился.
Закурили. Мне уже похорошело.
- Теперь леща давай,-…
Я вытащил рыбину завернутую в газету. Выложил на стол. Гул, стоявший в пивнушке, смолк. Неожиданно я оказался в центре внимания. Лещ горделиво светился на газете презрительно наблюдая за происходящим сушеным глазом. Со знанием дела я начал разделывать эту, практически, мумифицированную рыбу.
Обитатели пивнушки деликатно продолжили свое занятие, лишь изредка следя за моими руками. Моя уверенность их успокоила. Леща я практически филетировал.
Поляков мной гордился.
Не могли же все эти прекрасные люди представить , что предыдущие несколько лет это было моей обязанностью во время отваривания картошки, собственно с которой он  потреблялся, безо всякого пива…
Поляков еще несколько раз нырял к крану. Я не отставал. Уже стемнело . Соображалось плохо. Лещ кончился. Пиво больше не вмещалось. По нужде ходили за угол. За заведение. Надо заметить, что первый раз пошли после третей кружки, а потом, бегали непрерывно. При последней процедуре Поляков сказал:
- Ну, вот, а говорил, что пиво не любишь.
-Люблю, люблю!, - целясь в угол откликнулся я. Мне казалось, что это круто. Пить пиво и попасть струей в угол.
Домой я поехал на автобусе. 29э, который шел через весь город. Конечно, сразу уснул. Проснулся перед остановкой Горсовет. Попасть в какой -нибудь угол хотелось так сильно, как никогда в жизни. Автобус остановился. Я выскочил на улицу. С обеих сторон была площадь, освещенная радостными фонарями. Пристанища не наблюдалось. Я ломанулся за дома, предполагая обычную темень и кусты. Короткий спурт с дипломатом в руке. Картина безрадостная. Кусты подстрижены, иллюминация, бабушки у всех подъездов. Я заметался. Зубы сводило по -взрослому. Не видя другого выхода, пристроился в тени дерева, которое было раз в двадцать тоньше меня.
- Совсем обалдели, алкаши!- услышал я у себя за спиной.
- А, ну , вали отсюда, а то сумкой как врежу.
Остановиться не представляло никакой возможности. Спровоцированные, видимо моим молчанием, бабушки явно готовились к боевым дествиям.
- Как не стыдно, молоденький такой, а уже бухой. Ты смотри, какую лужу нассал!- за спиной послышались угрожающие шаги. Ну, не мог же я им рассказать романтическую историю про леща. И, про невозможность отказаться от приглашения товарища, сделанного с такой иронией.
Я не стал дожидаться контакта с воинственными старушками. Подхватил дипломат и стремительно ретировался.