Секретная тетрадь. Часть 5

Продолжаю расшифровывать записки отца. Многие факты из его биографии мне не были известны. Хорошо бы, чтобы эти записи прочитал и другие члены нашей семьи.
…Началось тяжелое военное время. Каждый день по улицам города на вокзал проходили батальоны мобилизованных на фронт. Повсюду в городе был слышен плач женщин и детей. Все меньше становилось в магазинах хлеба, не говоря уже о других продуктах. У многих магазинов скапливались огромные очереди за хлебом. Нас направляли на лошадях соблюдать порядок в очередях. Стали ежедневно поступать сведения с фронтов о гибели наших товарищей, об оставленных городах. В октябре сложилось тяжелое положение под Москвой. В конце октября моего друга Петра призвали на фронт, но по пути к фронту эшелон разбомбили немецкие самолеты, и Петр погиб. В первые же дни войны погиб и Валов. В последних числах октября 1941 года, накануне 24 годовщины Октября, всех наших коммунистов и комсомольцев, в том числе меня, вызвали в горком партии, где всем нам было предложено вступить в батальон по защите Москвы. Всем нам были вручены повестки о прибытии назавтра к 12 часам для отправки на фронт.
По приходу в кавалерийский батальон я доложил своему командиру старшему лейтенанту Горохову о том, что призван на оборону Москвы. ОН отобрал у меня повестку и позвонил начальнику Управления НКВД Наймушину. Тот приказал мне немедленно явится к нему. Полковник заявил мне, что батальон находится на мобилизационном положении, и я никуда не поеду. А наш кавалерийский батальон итак  могут бросить на  фронт в любое время.
После Октябрьских праздников меня вызвали в Облвоенкомат и направили на курсы истребителей вражеских танков. Начальник управления разрешил, и после окончания курсов я был назначен инструктором в группу молодых призывников для обучения их борьбе с вражескими танками. Занятия с ними продолжались до февраля 1942 года. В марте 1942 года с группой оперативных работников я был направлен в леса  Кикнурского и прилегающих районов   для задержания дезертиров и уклоняющихся от мобилизации на фронт. До станции Шахунья от Кирова шли пешком, а дальше в леса километров 50 шли на лыжах. Ночевали в одной из деревень Кикнурского района. Утром рано, еще не рассветало, пошли дальше в леса. Пройдя километров 10-15 мы обнаружили огромный барак. Войдя в барак, застали группу людей человек 10 -15 во главе с попом. Барак был разделен на три части: молельная с иконостасом, складские помещения, и что-то вроде столовой. Всех задержанных в тот же день отправили с конвоем из пяти автоматчиков в Киров. Остальные оперработники, в том числе и я, остались в бараке. Это было в пятницу, накануне Пасхи. А в субботу, воскресенье, на Пасху пришло еще с десяток человек из леса, которых задержали и в понедельник отправили на станцию Шахунья, а оттуда в Киров. Так прошла операция по задержанию дезертиров.
В конце апреля 1942 года меня вызвал начальник управления НКВД полковник Наймушин и сказал, что завтра 27 апреля 1942 года я должен оформить документы и убыть в Свердловское училище НКВД. Прибыв в Свердловск я разыскал училище, которое находилось по адресу ул. Чапаева, 5. Поселился в общежитии на четвертом этаже, ознакомился с городом. Через два дня приступил к занятиям. В нашей группе было 36 человек курсантов со всей Российской федерации. Предметов в учебной программе было очень много. И все было для нас новым, о чем мы до этого и не слыхали. Питались тут же на первом этаже бесплатно. Питания, конечно, было недостаточно. Буханка ржаного хлеба на рынке стоила 100-120 рублей. НЕ на наши деньги. По выходным дням нам иногда давали увольнение, и мы устривались подработать на железнодорожном вокзале. Там нас  кормили и давали по сто граммов хлеба бесплатно. Учились в училище в основном молодежь. В их числе были и молодые девушки. Занятия начинались в восемь утра, на час обеденный перерыв, и снова до восьми вечера. В субботние дни, после окончания занятий, подходили автомашины, и все училище везли на военный завод на погрузку снарядов. Работа продолжалась всю ночь. Там нас кормили. Тарелка супа и кусок ржаного хлеба. Утром в воскресение отпускали на отдых.
С 1 сентября 1942 года всех распределили по отделениям для прохождения практики.  Десять человек наших попали в первое отделение милиции Свердловска. Начальник отделения познакомил нас с программой практики, и сказал, что материал для ведения уголовных дел будем искать сами. Все были в недоумении. Тогда он подошел к окну и показал на остановку трамвая и сказал, вот вам дела. У нас много карманных краж при посадке в трамвай. Само будете задерживать карманников и вести следствии по уголовным делам. Было много и других крупных краж, в расследовании и задержании по которым мы принимали участие. Во второй половине сентября практика закончилась. Мы сдали экзамены и получили первые звания сержант милиции. В те годы носили петлицы, на петлицах кубики. Звание сержанта милиции соответствовало общевойсковому званию младшего лейтенанта. После окончания училища нас направили в те управления, откуда прибыли. Начальник управления полковник Наймушин предложил мне должность командира кавалерийского эскадрона. По какому-то внутреннему чувству я отказался от этой должности ( потом часто жалел об этом). И тогда мне предложили ехать в город Молотовск ( ныне Нолинск). И вот 22 октября 1942 года, с четырмя выпускниками, которых я даже не знал, две женщины Маслова, Чернобровкина, и парень Иванов, мы отправились в Молотовск. В то время автотранспорт до Молотовска не ходил. Пошли на пристань и сели на буксирный пароход, идущий вниз по Вятке. По реке уже шла шуга. Пароходы в то время плавали на дровах. Несколько раз по пути останавливались и на берегу пилили дрова. Через трое  сутое наш пароход прибыл на при стань Медведок. На пристани я встретил оперуполномоченного Чеснокова и он посадил нас в кузов на попутную машину  , идущую до деревни Чащино в Молотовскую МТС. От Чащино дошли пешком. У каждого был чемодан со скудным имуществом. Дошли через улицу Первомайскую, Ленина, откуда попали на улицу Фрунзе, где был райотдел милиции. Город понравился, чисто, тротуары и улицы вымощены камнем. Начался Молотовский ( Нолинский) этап в моей жизни.
На снимке: осенний Нолинск.