Сны командора. Часть 7

КРУГОСВЕТНОЕ ПЛАВАНИЕ. КРУЗЕНШТЕРН

Всякое большое событие в жизни страны не происходит нежданно. Так было и с первым кругосветным плаванием российских моряков, начатого в период острой необходимости освоения восточных рубежей Империи, которые достигли берегов Северной Америки. Выбор лиц, взявших на себя великую ответственность, выглядит так же совершенно не случайным.

Капитан-лейтенанты русского флота Иван Федорович Крузенштерн   и Юрий Федорович Лисянский судьбой были предназначены для первого кругосветного плавания, будучи идеальной для достижения цели парой капитанов. Эти капитаны российского флота сочетали в себе большую личную дружбу, которая была начата еще гардемаринами после завершения кадетского морского корпуса, большой опыт участия в морских боевых столкновениях и длительных плаваниях под командованием как российских, так и английских и американских капитанов.

И хотя оба были глубоко преданы российскому престолу, все же происхождение капитана Ивана Крузенштерна, его крепкий характер ливонского немца, целеустремленность, пунктуальность, требовательность, трезвое отношение к обстоятельствам и себе лично, явились тем бесценным резервом, который позволил совершить труднейшее плавание, преодолевая не только природные, крайне жестокие невзгоды, физическое и моральное напряжение, но и ряд сложнейших обстоятельств, искусственно созданных легкомыслием и недальновидностью влиятельных особ,  имевших отношение к плаванию.

Есть люди, чей жизненный путь прямо прослеживается через высокое предназначение.  Жизнь таких людей схематично укладывается в формулу:

 родился- учился-готовился-сделал дело жизни-оставил наследие.

К таким людям можно отнести Ивана Фёдоровича Крузенштерна (при рождении Адам Иоганн фон Крузенштерн).
Любопытна фамилия этого человека. Если разложить её на составляющие, то получится Крузен - штерн.
Круз – это с одной стороны крест, а с другой маршрут по замкнутому кругу – иначе говоря, кругосветное путешествие – круиз. Если придерживаться толкования из английского языка [cruise], –  кругосветное морское путешествие.
А штерн – это, как известно, звезда.
Вот так – звезда морского кругосветного путешествия или кругосветного плаванья. Можно более витиевато – крест (обязанность) быть звездой (направлять) в свершении великого дела.

 Иван Федорович Крузенштерн оставил достаточно обширное наследие, как в лице шести детей, некоторые из которых отметились заметными достижениями в жизни и в направлении географических исследований, многочисленных учеников, так и в виде созданных печатных трудов и карт*.
 Иван Крузенштерн и Юрий Лисянский происходили из «сухопутных» мелкопоместных дворян. Родился Иван Крузенштерн в Эстонии, в имении Хагудис в 1770 году. Эстония тогда входила в состав Российской империи, а так называемые балтийские немцы были подданными России.

Юрий Лисянский появился на свет в семье мелкопоместных дворян в городе Нежине.
В начале 1785 года Крузенштерн стал воспитанником кадетского корпуса, а уже в мае 1787 года был произведен в гардемарины и летом ушел в первое учебное плавание по Балтийскому морю. В это время он сблизился с  Юрием Лисянским. Лисянский опережал Крузенштерна на курс, но при этом был младше на три года, что не мешало дружбе юных моряков. 

В то время русский флот был уже достаточно мощным, - за ним был ряд крупных сражений и побед на Балтике, в Черном и Средиземном морях.  Но при этом еще ни один российский корабль не пересек экватор, не совершал плавания вокруг земного шара.

В 1788 году значительная часть российского флота вела боевые операции на Черном море против турок. Используя ситуацию, шведский король сделал ставку на то, что силы русских заняты войной и слабы на Балтике с тем, чтобы вернуть утраченные ранее территории в войне с Россией.

   Для отражения шведского флота, из-за нехватки морских офицеров, ряд воспитанников морского кадетского корпуса досрочно были произведены в мичманы. Так семнадцатилетний Иван Крузенштерн и четырнадцатилетний Юрий Лисянский попали на войну. Русская и шведская эскадры сошлись в главном сражении у острова Гогланд 7 июля 1788 года. Почти весь день длилось жестокая битва с равными шансами, но победа досталась русской эскадре. Флагман шведской эскадры «Принц Густав» сдался в плен, остальные корабли обратились в бегство. Русским морякам тяжело досталась эта победа. Одним из самых пострадавших кораблей был линейный корабль «Мстислав», на котором служил мичман Иван Крузенштерн. Искалеченный ядрами шведских пушек, еле управляемый, «Мстислав» до конца вёл бой. На «Мстиславе» были убиты и ранены почти все офицеры, и поэтому самый младший из них мичман Иван Крузенштерн стал помощником командира корабля капитан-лейтенанта Георгия Муловского.
 
Провидение как бы берегло Ивана Федоровича, готовя его для больших дел.
Спасаясь от преследования, шведская эскадра укрылась в морскую крепость Свеаборг, а русский флот до поздней осени сторожил её там, не выпуская ни одного корабля из гавани.

Во время этой долгой осады, «Мстислав» без конца, днем и ночью, бороздил водную ширь, наблюдая за запертыми в крепости шведами. Георгий Муловский быстро оценил способного юного офицера и после нескольких проверок доверял ему корабль.
Однажды, когда Иван Крузенштерн стоял свою вахту, а капитан должен был отдыхать, Муловский подошёл к своему помощнику и показал карту, на которой были показаны континенты и красным старательно прочерчены маршруты, неведомые молодому офицеру.
– Смотри Иван Федорович, это маршруты дальних плаваний в Индию и Америку, Австралию, Индонезию и Китай. А вот этот маршрут на восточные рубежи Отечества мы планировали осуществить перед войной, но сорвалось. Скоро совсем не останется неизведанных мест, - сокрушенно сказал капитан.

- А Вас интересуют дальние плавания? - с большим интересом спросил Крузенштерн.
– Да, брат, мечтаю закончить эту войну и совершить большое плавание. Все плавают вокруг земного шара – и англичане, и испанцы, и португальцы, теперь вот и американцы. А мы всё только собираемся. Накануне этой войны в 1787 году уже был план, выделены средства и даже снаряжены корабли для похода на восток к Японии, Курильским островам, но война со шведами не дала осуществить эту нашу экспедицию, - ответил Муловский.

- Я сам мечтаю совершить долгое плавание. Хотелось бы вокруг света. Еще столько неизученных мест в мире, неоткрытых островов - поведал по-мальчишески увлеченно заветную мечту Крузенштерн, с уважением глядя на капитана.
– Вот, так! Служим вместе, а не знали, что одну идею и мечту лелеем. Считай, что ты будешь моим помощником, как только я соберусь в дальнее плавание, ; заулыбался Муловский.

–  Сочту за честь! Я буду лучшим кандидатом для этой должности – не сдержав улыбки, ответил юный мичман.
Иван Крузенштерн после этого разговора очень сблизился со своим командиром, ведь они вынашивали  одну мечту – совершить кругосветное плавание, и им всегда было о чём поговорить долгими вечерами, обсуждая интересные вопросы этой темы.
Но война продолжалась, и в одном из боев при сближении с неприятелем командир Георгий Муловский был убит.
 
К окончанию войны у девятнадцатилетнего Ивана Крузенштерна была слава опытного, засуженного моряка и он, имея честь служить с Георгием Муловским, напрямую унаследовал миссию большого, кругосветного плаванья.

В Кронштадте Иван Крузенштерн снова встретился со своим другом Юрием Лисянским, тоже побывавшим во многих сражениях, выросшим и возмужавшим.
После войны на корабле потянулась будничная жизнь. Но Крузенштерн не расставался с мечтой о великом плавании и новых открытиях. Его привлекали просторы Северного Ледовитого и Тихого океанов, северо-запад американского материка, где находились теперь российские владения. Увлеченный кругосветным плаванием лейтенант Крузенштерн занимался науками, досконально изучив результаты и опыт кругосветных экспедиций. Вскоре Ивана Крузенштерна, Юрия Лисянского в числе лучших молодых морских офицеров отправляют на несколько лет за границу для усовершенствования в морском деле. Отправляясь в Англию, Крузенштерн решает обязательно побывать в Индии, которая в то время была колонией Англии.

В Англии Крузенштерн был определен на военный фрегат. Фрегат отправился в Канаду охранять английские владения на реке Святого Лаврентия от французов и их союзников американцев. У берегов Канады Крузенштерн провел почти два года, участвовал во многих сражениях.

Война кончилась, фрегат получил приказание плыть назад, в Англию. У берегов Америки корабль налетел на скалу и разбился, а Крузенштерна спасли американские рыбаки. Всего несколько лет назад Объединенные Области Америки стали самостоятельным государством после долгой борьбы за независимость. Американцы ненавидели англичан, от владычества которых только избавились, но узнав, что Крузенштерн русский (такова судьба всех российских инородцев – вне России именоваться русскими), отнеслись к нему хорошо, оценивая то, что во время войны за независимость Россия оказала поддержку молодому государству.

Иван Крузенштерн долго путешествовал по стране и даже встретился с президентом страны Вашингтоном. Президент предложил ему поступить на службу в американский флот. Но служба на американском флоте у Крузенштерна не сложилась.  Преследуя неустанно цель учиться серьезно морскому делу, он уходит со службы и отправляется в Англию, надеясь попасть в Индию, но на нужный корабль попасть не удается. В связи с этим Крузенштерн  решает самостоятельно добраться до мыса Доброй Надежды в Африке, где обычно возникает необходимость у идущих в Индийский океан кораблей в пополнении команды. Расчет оказался верным, и Иван Крузенштерн оказался на корабле, идущем в Индию.

 Однажды в доке Калькутты осматривали корабль, в днище которого была пробоина, а в дыре застрял обломок скалы, удачно исполнивший функцию пробки и не позволив кораблю пойти ко дну. Увиденное в доке все моряки долго обсуждали, подчеркивая, как неслыханно повезло морякам. Иван Крузенштерн серьезно задумался над увиденным в доке и впоследствии разработает систему защиты корабля от пробоины применением специальных накладок и пробок, проявив новаторский подход в обеспечении живучести кораблей.

Общаясь с людьми, занятых морской торговлей, Крузенштерн начинает понимать, что Россия могла бы иметь большую выгоду, если бы отправляла товары из американских владений, а нужные для деятельности колоний грузы, морем. Этот морской путь шел вокруг Африки и Евразии. Важнейшим портом на этом пути был китайский порт Кантон, и нужно было изучить условия торговли на месте, то есть побывать и в Кантоне. Крузенштерн поступил на корабль, идущий в Кантон, но ему не повезло – заболел тропической лихорадкой, а для лечения пришлось остаться в Малакке. Едва выздоровев, Крузенштерн прибывает в Кантон.

В Кантоне Крузенштерн подробно изучает торговлю мехами, приносившую баснословные прибыли европейским купцам и снова убеждается, что морем везти товары выгоднее. Не раз он видел, как приходили в порт Кантона суда с пушниной с северо-западного побережья Америки.
 
Весь путь туда и обратно корабль обычно совершал за пять недель.
Доставка же мехов в Китай из русских поселений в Америке через Кяхту занимала около двух лет. Об этих несомненных для России выгодах доставки товаров Крузенштерн решил доложить правительству незамедлительно.
Вернувшись в Россию, Иван Федорович составляет записки, пытаясь преодолеть бюрократическую волокиту и равнодушие петербургских чиновников, – но все безуспешно. Упрямый  Крузенштерн подает теперь свой проект в Адмиралтейскую коллегию, но снова получает отрицательный ответ.

В 1802 году Российско-Американская компания, ведомая теперь Николаем Резановым, приобрела значительный вес в государстве. В программе экономической политики России важное место отводилось мероприятиям по развитию внешней торговли.
Иван Крузенштерн в это время не ограничивался службой, а с присущей ему настойчивостью, кропотливо собирал ценные сведения по разным вопросам, и в январе 1802 года направил значительно расширенную записку по тому же вопросу вице-президенту Адмиралтейской коллегии Николаю Семёновичу Мордвинову.
В записке Крузенштерн написал:
«Великое отдаление и чрезвычайные в привозе всякого рода вещей затруднения, к чему употреблялись ежегодно более 4000 лошадей, возвысили цены на все товары в Охотске до крайности».
 Крузенштерн анализирует вопросы коммерции. Пишет, что в Англии, Индии, Китае он наблюдал торговлю, в которой все европейские народы участвуют, - лишь одна Россия не имеет в ней своей доли. Ему, природному россиянину, тяжело видеть, что Россия не пользуется возможностями морской торговли, имея для этого флот и умелых и храбрых моряков.
 
Спустя четыре месяца Иван Федорович получает, наконец, ответ от Адмиралтейства, в котором сообщается, что во многом присланные записки полезны и «достойны монаршего внимания».
В июле 1802 года Ивана Крузенштерна вызвали в Петербург.   
В Петербурге его принял сам министр по торговой части Николай Семенович Мордвинов. Разговор с ним было вести легко, поскольку чиновник сам прошёл путь от гардемарина до боевого офицера и капитана военного фрегата, а кроме этого был человеком прогрессивным, готовым к новым решениям в правительстве.
Мордвинов стал расспрашивать Крузенштерна о преимуществах морской доставки грузов и продовольствия на восток, в Русскую Америку.

Крузенштерн рассказывал Мордвинову о том, что пуд ржаной муки стоил в Европейской России 40 копеек, а в Охотске - 8 рублей, то же и по другим товарам. Часто случалось, что по дороге перевозимые товары бывали разграблены, и до Охотска доходила только малая их часть. Канаты, которые было необходимо вести в Америку из России, разрубали на куски, а в Охотске опять соединяли и скрепляли. Якоря также перевозили кусками, а потом сковывали вместе. Еще труднее было, потом все это доставлять в Америку. Крузенштерн предлагал отправить корабли из Балтийского моря через мыс Горн к северо-западному берегу Америки.

- А вот Вы пишете в проекте, что следует использовать военных моряков в мирное время на торговых судах. Насколько это разумно? И возможно ли такое? - спросил Мордвинов, внимательно, тут же при нём, изучая записку Крузенштерна.
– Отчего же невозможно, вполне возможно, если государство будет контролировать торговлю, то для экономии средств и тренировки морских навыков подобный опыт будет очень полезен, - ответил Крузенштерн.
Внимательно осмотрев Крузенштерна, Мордвинов с улыбкой сообщил ему, что принято предварительное решение о посылке корабля  вокруг света, а капитаном этого корабля все рекомендуют именно его – Крузенштерна.

- Ваше Высокопревосходительство! Осмелюсь напомнить, что в записке я указывал, что все последние успешные кругосветные плавания совершались двумя кораблями. Тому пример и Кука,  и Лаперуза. Прошу Вас рассмотреть вопрос посылки двух кораблей, поскольку в таком долгом маршруте тяжко будет одному кораблю  справиться. Следует учесть не только природные опасности, но враждебность многих держав и наличие пиратов в южных широтах. Поэтому корабли должны быть хорошо вооружены, а команды укомплектованы  военными моряками, - строго ответил Крузенштерн.

Мордвинов слегка нахмурился, мотнул нервно головой, досадуя то ли на себя, что не прочёл толком записку, то ли на Крузенштерна, на его непреклонность и обстоятельность суждений.
– Да, в Ваших словах есть здравый смысл. Мы обсудим этот вопрос, поскольку это мероприятие будет вдвойне дороже. А вот скажите, Иван Федорович, как вы относитесь к тому, что для исполнения плана экспедиции привлечь Русско-Американскую компанию, её финансовые возможности, с исполнением некоторого торгового поручения? - ответил Мордвинов, внимательно глядя на Крузенштерна.
- Я так полагаю, интересы этой компании находятся в Америке. Это нам по пути и не должно вызвать каких-либо проблем. Даже интересно будет подробнее изучить те края, мало кем исследованные - уверенно отвечал Крузенштерн, искренне радуясь, что проект начинает обретать реальные очертания и прагматичные решения.
– Отлично, Иван Федорович! Я Вас сведу с Николаем Петровичем Резановым, который будет готовить экспедицию со стороны Русско-Американской компании, и мы всё решим, - ответил ему Мордвинов.

Служа в Сенате, Николай Резанов был знаком с докладными записками Ивана Крузенштерна и, оценив их, подал встречное предложение об организации плаванья, преследуя чисто прагматические цели оживления торговли и роста прибыли компании. Записки Резанова во многом опирались на основные доводы Крузенштерна, изложенные ранее. Поэтому, в один из дней, Николай Резанов и Иван Крузенштерн встретились на приеме у Мордвинова.
- Вот, Иван Федорович, знакомься – это Николай Петрович Резанов. Он тоже стремится отправить корабли из Кронштадта в Америку. Вам  следует всё обсудить, поскольку выходит вы два самых заинтересованных лица в этом деле - начал разговор Мордвинов.

Резанов оглядел Крузенштерна, его высокую крепкую фигуру с широкой грудью атлета и отметил несколько простодушное с крупными чертами лицо, внимательными и совершенно бесхитростными глазами. Капитан производил впечатление надежного, простого и спокойного человека.
Резанов протянул руку Крузенштерну для пожатия. Пожатие морского офицера получилось крепким.

– Вот капитан Крузенштерн считает, что следует послать два корабля. Накладно это, но в этом предложении есть жесткая логика и безусловно здравый смысл. Что скажете, Николай Петрович? Мы давеча говорили о посылке одного судна, а второе-то ваша компания осилит? - спросил Мордвинов Резанова.
- Осилим. Я так понимаю, какую-то часть денег обещал министр финансов. Я думаю, совместно справимся, - ответил Резанов, продолжая внимательно изучать Крузенштерна, который был спокоен, и в то же время чувствовалась его готовность вступить в обмен мнениями, если, что-то ему покажется неправильным.
После дискуссий о стоимости посылки двух кораблей и тех рисков, которые ожидали моряков, это предложение капитана Крузенштерна было принято Мордвиновым. Было решено разделить затраты между государством и Русско-Американской компанией примерно поровну. Один корабль взяла на попечение торговая компания, а второй, флагманский, под командою самого Ивана Крузенштерна государственная казна. Как показало дальнейшее течение событий, данный вопрос имел огромное значение для успешного осуществления экспедиции.

 – Что же, тогда решено. Будем готовиться, и Бог даст, снарядим экспедицию. А вот имеются ли у нас корабли нужного типа и водоизмещения? - продолжил обмен мнениями Мордвинов.
Ответил Крузенштерн:
 - Кораблей таких у нас нет. Я думаю, следует ехать в Англию и покупать там. Желательно новые или не сильно потрёпанные штормами. Я думаю для этого привлечь капитан-лейтенанта Лисянского, которого я хотел бы взять в экспедицию.
- А кого Вы рекомендуете капитаном второго судна? – задал вопрос Резанов.
- Я рекомендую капитан-лейтенанта Юрия Лисянского. Знаю его давно, учились и служили вместе. Боевой офицер. Человек он беспристрастный, послушный и усердный к общей пользе.  Имеет значительные познания как о морях, по которым нам плыть надлежит, так и о морской астрономии в нынешнем усовершенствованном её состоянии. Прошу его принять на службу и утвердить моим помощником и капитаном второго судна, ответил Крузенштерн.

– Хорошо. Я знаю его – сильный капитан, талантливый человек и на службе себя зарекомендовал выше всяких похвал. Так и решим. Готовьте бумаги для финансирования покупки кораблей, - ответил Мордвинов.
Мордвинов и Резанов, согласились с предложением Крузенштерна, не высказав ни замечаний, ни иных кандидатур.
  Проект Ивана Крузенштерна появился, таким образом, в очень подходящее время. Возникло встречное движение предложений – со стороны мореплавателя и заинтересованного чиновника, представлявшего интересы крупной торговой компании.
О подготовке первой кругосветной экспедиции русских знали не только в России, но и далеко за ее пределами и теперь ревностно, особенно англичане, наблюдали за подготовкой к плаванию.

 «Экспедиция наша», - писал Крузенштерн, - «казалось мне, возбудила внимание Европы».
  В сентябре 1802 года Крузенштерн направил Юрия Лисянского в Англию для закупки судов. В этом деле Юрий Федорович знал толк, и казалось вполне надежные корабли пришли в Кронштадт 5 июня 1803 года.
Иван Крузенштерн дал названия судам: «Надежда», которым должен командовать он сам и «Нева» - командиром назначался капитан-лейтенант Юрий Лисянский.
Корабль «Надежда» был принят «на казенный счет, так как и двугодовое жалованье» Крузенштерну, офицерам и всему экипажу.  Поэтому на момент отправления экспедиции Крузенштерн формально не состоял на службе компании, что подтверждали и сами её директора:
«…. вы отправляетесь не так как вовсе партикулярный Компанейский начальник, но как в службе Его Императорского Величества состоящий чиновник, с Высочайшего дозволения и для пользы всего Отечества».
Забот перед отплытием было много: корабли оснащались современными геодезическими инструментами, осуществлялся подбор команд, закупалось и грузилось продовольствие, одежда, медикаменты и ещё многим, – всем тем, что потребуется в долгом плаванье.

Иван Федорович Крузенштерн обратился в Петербургскую Академию наук с просьбой оказать содействие в предстоящей научной работе. Ученые охотно откликнулись. Академик П. Б. Иноходцев провел с будущими участниками экспедиции занятия по астрономии, академик В. М. Севергин написал для них «Инструкцию предполагаемого путешествия около света по части минералогии и в отношении теории Земли», академик А. Ф. Севастьянов составил инструкцию «по части зоологической», а профессор Т. А. Смеловский – инструкции по ботанике. Петербургская Академия наук избрала Крузенштерна своим членом-корреспондентом, хотя научных трудов у него тогда еще не было. Впоследствии Иван Федорович оправдал доверие: в течение всего плавания он поддерживал переписку с учеными, посылал в Академию наук коллекции и свои записки с наблюдениями.

   Содействие экспедиции было оказано и по официальным каналам. Государственный канцлер граф А. Р. Воронцов предписал российским представителям в Англии, Испании, Франции, Португалии и Нидерландах просить соответствующие правительства оказать необходимое содействие экспедиции, если она посетит территориальные воды их владений.
 
Команды кораблей составлялись исключительно из добровольцев и лично Иваном Крузенштерном и Юрием Лисянским. Первым своим помощником на «Надежде» Иван Крузенштерн назначил опытного моряка Макара Ивановича Ратманова, с которым они учились в кадетском корпусе.
 
На «Надежде» оказались и совсем молодые офицеры: мичман Фадей Беллинсгаузен** и кадет Отто Коцебу***. Никто тогда, конечно, не мог предвидеть, что этим двум самым младшим спутникам Ивана Крузенштерна предстояло в будущем прославить свои имена и стать гордостью русского флота. Здесь очевидна, столь важная преемственность поколений, о которой можно говорить не менее как о мудрости управления процессами развития общества.
Матросов  Крузенштерн выбирал особенно тщательно. В те времена русские матросы были крепостные и посылались на корабли чаще всего против своего желания. Иван Крузенштерн знал, что подневольные матросы для трудного и долгого плавания не годятся. Он брал только желающих, и назначал им жалованье, что для России было невероятно  – 120 рублей в год.

А желающих было много.
Всех осмотрел судовой врач «Надежды» и выбрал только самых здоровых.
На очередном приеме у Николая Семеновича Мордвинова Крузенштерн докладывал о подготовке к плаванию. Затронули вопрос формирования команды.
Крузенштерн доложил министру о том, что от желающих плыть вокруг света, отбоя нет, и если бы была нужда, можно укомплектовать не два, а десяток судов.
-   А кого берёте, Иван Федорович, кому предпочтения отдаёте? – поинтересовался Мордвинов.
- Берём россиян. Были просьбы принять в команду иностранных офицеров и матросов, имеющих опыт подобных плаваний, но я думаю качества российских моряков таковы, что лучшего желать нет надобности. Я предпочитаю российских моряков, даже в сравнении с истинными английскими мореходами.
-  Я согласен с Вами, Иван Федорович. Российский человек, а особенно моряк российского флота, уникален по своим качествам характера, терпению и выносливости, – поддержал Крузенштерна Мордвинов.
- На наших кораблях только ученые  -  астроном, натуралисты и врач иностранцы, а остальные россияне. А при отборе кандидатов смотрим на здоровье матросов, оцениваем их нрав, чтобы спокойные были и работящие. Все они с наших кораблей российских, а потому мы о них всё заранее разузнать можем. Вот этим и руководствуемся, – ответил Крузенштерн.

Иван Крузенштерн сам отличался отменным физическим здоровьем.
Над совершенствованием своего физического состояния он работал постоянно, не менее получаса ежедневно занимаясь гимнастикой с двумя двухпудовыми гирями, которые он неустанно вскидывал, покряхтывая с усердием и удовольствием. Огромные ручищи и широченная крутая грудь резко выделяли его среди офицеров и матросов на корабле. Глядя на Ивана Федоровича, мало кому хотелось в его присутствии шалить и браниться.

Другой личной особенностью капитана было то, что его в путешествиях сопровождал  спаниель, ставший любимцем всей команды. Эту традицию он перенял с английских судов, на которых служил. У англичан считалось очень полезным для психологической разгрузки иметь на борту судна любимую командой собаку и чаще всего именно спаниеля, может быть по тому, что спаниели хорошо плавают.
Перед каждым отплытием вошло в добрую традицию каждому члену экспедиции потрепать спаниеля за длинные висячие уши.  И действительно путешествия проходили на удивление гладко. Известны  были буквально, анекдотические ситуации, когда дикари, в жизни, не видевшие животных с настолько длинными висячими ушами, в ужасе разбегались при виде безобидной собаки.
Но, с таким трудом организованное кругосветное плаванье, стало испытывать внутренние проблемы еще в Петербурге.
 
*В 1809–1812 гг. И. Крузенштерн издал три тома своего «Путешествия вокруг света в 1803–1806 гг. на кораблях «Надежда» и «Нева» (переведен на все основные языки Европы). Труд этот, переведенный во многих европейских странах, сразу завоевал общее признание. В 1813 г. вышел «Атлас к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна»; большая часть карт (в том числе и генеральная) была составлена лейтенантом Ф. Беллинсгаузеном. В 20-х гг. И. Ф. Крузенштерн опубликовал «Атлас Южного моря» с обширным текстом, который и теперь является ценным литературным источником для историков открытия Океании и широко используется советскими и иностранными специалистами. Сын Павел Иванович и внук Павел Павлович стали также морскими офицерами, участвовали в путешествиях и географических открытиях;
**Фадей Белинсгаузен (Фабиан Готлиб Тадеус фон Белинсгаузен). Знаменитый российский мореплаватель, первооткрыватель Антарктиды;
***Отто Евстафььевич Коцебу  – российский мореплаватель. Совершил три кругосветные плавания.

ПОСОЛЬСКАЯ МИССИЯ

После горестных событий в семье Николай Резанов отшатнулся от дел, но император Александр предложил в ответ безутешному вдовцу принять участие в первом кругосветном плавании, а также взять на себя миссию посла в Японию с тем, чтобы наладить с ней торговлю и дипломатические отношения.

К этому времени Николай Резанов не планировал участия в экспедиции, а компания собиралась ограничиться посылкой только своего представителя, который бы сопроводил грузы и продукты в колонию. Но дело повернулось так, что вспомнили о незавершенном деле налаживания отношений с Японией, а поскольку экспедиция финансировалась Русско-Американской компанией, более всех заинтересованная в торговле с восточным соседом, то решение созрело достаточно быстро.

Предложение от правительства дошло до Александра I, и после обсуждений было решено отправить во главе посольства действительного статского советника Николая Резанова, как лицо, лично заинтересованное в развитии торговли на востоке Империи.
Узнав о настроении Резанова отойти от дел, Александр I пригласил его для разговора и начал встречу с выражения искреннего сожаления о кончине Анны Григорьевны, завершив свои соболезнования словами:

- Я думаю, Николай Петрович, тебе следует развеяться, пережить сей горестный эпизод твоей жизни. Потеря супруги – тягостное испытание. Думаю лучшего способа, чем путешествие в далекие пределы, тут быть не может. Готовим мы, да и ты сам принимаешь участие в организации этого мероприятия, плавание по ту сторону света. Интересы наши государственные теперь столь далеко простираются, что чтобы добраться до мест отдаленных нам приходится организовывать целую кругосветную миссию. И тут вспомнили мы о том, что был интерес у наших купцов и миссионеров навести общение и торговлю с Японией. Тебя же, Николай Петрович, мы видим в качестве посла в эту дикую страну. Прошу тебя возглавить посольство в Японию.
- Ваше Величество, я пожалую, откажусь. Здесь я должен быть. Дела компании и семейные проблемы, дети мои, -  всё это требует моего присутствия. А охотников отличиться на службе посольской у нас много найдется. Прошу дать мне возможность отказаться от высокой миссии, – отвечал на это Резанов нетвердо.
- Николай Петрович, мне уже доложили, что ты  уклоняешься от плавания в Японию. И мы искали другое способное и заинтересованное лицо, но, знаешь, видим, что кроме тебя лучшего кандидата не сыскать. Ты уж возложи на себя сей подвиг. Мы со своей стороны не забудем твоих детей, возьмем на попечение, да и ты наградами, да милостями будешь обласкан.
- Государь, не унижайте моих усилий и моего подвига на благо Отечества наградами. Я готов служить и верою, и на совесть, и не щадя жизни своей. Что касается моих детей – спасибо, это для меня важно. Жизнь для меня теперь тягостна и только для детей моих она нужна. Тем и живу.
- Так, что с посольством, Николай Петрович? Возьмешься?
- Не смею отказать своему Государю. Возьмусь и постараюсь не разочаровать Ваше Величество.
- Ну, что ж, славно! Я знал, что ты согласишься. В добрый путь. Румянцев тебя просветит о тонкостях посольской миссии. С Богом! – закончил аудиенцию Александр I.

Граф Николай Петрович Румянцев, возглавлявший министерство иностранных дел, пригласил Николая Резанова к себе, и в беседе, которая более напоминала встречу старинных приятелей, заговорил с ним о том, как было начато некоторое время назад дело о налаживании дипломатических контактов и торговли с Японией:
- Николай Петрович, еще к императрице Екатерине обращались иркутские купцы и среди них твой покойный тесть с просьбой о необходимости налаживания отношений с Японией. Даже посольство было направлено и получен достаточно хороший ответ от японской стороны. Тогда поручик Адам Лаксман добился значительного прогресса в отношениях с  закрытой от внешнего мира страной. Мы хотели бы направить тебя в Японию в качестве посла для развития этого начинания, ибо Япония наш сосед и как всякий сосед должна знать, где наши берега и острова, а где её территория.
– Сочту за честь, Николай Петрович, но это дело для меня новое. И потом, я уже было решил отойти от дел, посвятить себя детям - ответил Резанов, приятно удивленный столь высокой миссией, предлагаемой ему.

- Сам император на Вас указал, когда обсуждали эту тему. А вот, относительно того, что собрались на покой, - думаю, спешите Вы, Николай Петрович. По Вашим годам, умениям и способностям, я думаю, карьера  у Вас только начинается, - ответил с улыбкой граф.

– Я право смущен. Думал, уже не нужен вовсе я при дворе. Но коли меня позвал на эту должность сам император, то разве я мог отказаться. Надеюсь, просветите меня, чтобы верный тон взять в разговоре с японцами - ответил Резанов,  понимая, что взваливает на себя серьезную ношу и ответственность.

Но, в то же время, Николаю Резанову показалось, что миссия с одной стороны не так сложна, а с другой участие в налаживании морского пути и торговых отношений с Японией будет чрезвычайно полезно не только для торговой компании, но и ему самому лично могут принести авторитет и славу.

- Конечно, я согласен. Я уже дал согласие Его Величеству, - выдержав паузу, ответил Резанов и уловил в глазах министра легкую усмешку, восприняв её как одобрение.

– Вот и славно. Вы еще послужите Отечеству, Николай Петрович. Вникайте в дела посольства. Морскую часть мы поручили опытным и знающим людям. Иван Крузенштерн не так прост, гнёт свою линию, спорит по каждому вопросу, но нам нужно с ним находить общий язык, ибо ему вести корабли через моря, а не нам. Поэтому нужно сделать всё для приготовления к экспедиции в согласии, всё предусмотреть, - ответил удовлетворенный беседой граф Румянцев.

Уже через несколько дней Николай Резанов принимал у себя дома своих нескольких друзей, коллег и компаньонов. После приятной вечерней трапезы, расположившись в уютной гостиной, угощались вином и Николай Резанов на вопрос Ивана Дмитриева о том, что он собирается делать, чём заниматься на поприще государственной службы, поведал присутствующим о своих ближайших планах.

 - Теперь готовлюсь, друзья, я к походу в края столь далекие, что дух захватывает, ведь дальше уплыть просто невозможно.  Два корабля купеческих, купленных в Лондоне, отдаются в мое начальство. Они снабжены приличным экипажем. В миссию со мною назначаются гвардии офицеры, а вообще для путешествия учинена серьезная экспедиция. Путь мой из Кронштадта в Портсмут, оттуда в Тенериф, потом в Бразилию и, обойдя кап Горн, в Вальпарезо, а оттуда в Сандвичевы острова, и, наконец, в Японию. Это всё уже нынче летом начнём, и весь следующий год будем в плавании. А на 1805 год – зимовать буду на Камчатке. С Камчатки весной пойду в Уналашку, в Кадьяк, в Принц-Виллиам-Зунд и спущусь к Ноотке, от которой возвращусь снова в Кадьяк и, нагрузясь товарами компании нашей, пойду в Кантон, в Филиппинские острова торговать…
Возвращаться буду уже через Индийский океан кругом мыса Доброй Надежды. На всё плавание три года отводится, так как еще император меня просит посольство в Японию возглавить. Уговорим японцев на торговлю, тогда будет очень удобно нам снабжать нашу российскую колонию в Америке всем нужным и для постройки кораблей и продуктами, которые для нас сейчас очень дорого обходятся. В Японию должны поспеть мы еще до зимовки.

Вот, такие планы, дорогой Иван Иванович, - закончил Резанов, с удовольствием отмечая, как удивились многие присутствующие, не посвященные в планы организации столь необычной для России экспедиции.
– Так что, это? Вокруг света собрался, Николай Петрович? - изумленно воскликнул Иван Дмитриев, и по-мальчишески зарделся, представив бушующий океан и долгие месяцы плавания через неизведанные морские просторы, мимо таинственных островов, преодолевая огромные глубины и гигантские расстояния.

- Да, брат, Иван Иванович. Так и задумана экспедиция как кругосветная, – довольный заданным вопросом и произведенным эффектом, ответил Резанов.
– Так ты теперь как Колумб для нас будешь! Наш первый морской герой, открыватель новых земель! Молодец! Завидую! - воскликнул в ответ Иван Дмитриев, горячо, со всем пылом души поэта, откликнувшийся на известие от Резанова.
- А еще, если убедишь японцев на торговлю, огромное дело свершишь, – в разговор подключился угрюмо молчавший весь вечер Гавриил Державин.

– Они обет полного ограничения торговли и внешнего сношения блюдут уже лет двести. Странная, в своем упорстве, нация. Мало о них известно в Европе. Сказывают шибко характерные, если что не так, за сабли свои хватаются, честь рыцарствую – самурайскую, соблюдают свято. Угрюмый, даже свирепый в своих проявлениях и очень хитрый народец. Трудно тебе будет с ними диалог вести, Николай Петрович. Объегорят они тебя,– уж больно простоват ты для них. С ними нужно хитростью тягаться, почитание и уважение демонстрировать, важность свою показывать, но вовремя уметь и спину согнуть. Сложно это будет для тебя – продолжил размышлять вслух Державин.

- Ничего, Гавриила Романович, с божьей помощью всё преодолеем. Сказывают Адам Лаксман, покойный ныне, с ними уже договорился о возможности торговли. А я что, неспособнее Лаксмана буду? Думаю, побаиваются они нас, ведь велика Россия. Если с нами не дружить, тяжким бремя государственности япошкам может показаться,  – ответил своему старому другу и наставнику Резанов.

– Легкомыслие своё, Николай, ты отложи для общения в нашем кругу. К японцам нужно ехать со строгим настроением и хитринкой в запасе. Послушай знающих людей, посоветуйся, как себя с ними вести следует. А сноровки твоей, я думаю, будет достаточно, – напутствовал товарища Гавриила Романович.

После назначения в экспедицию Николай Резанов задумался о том, что получает шанс войти в историю как руководитель крупного плавания исторического значения, о котором будут помнить потомки. А уже если и Японию удастся убедить наладить торговлю, то кроме выгоды в торговых делах, еще и слава дипломатическая достанется ему. А там и карьера может быть уже высочайшего уровня. Например, Николай Резанов – государственный канцлер Российской Империи, – звучит очень гордо и чин высок. Он этой мысли у Резанова закружилась голова.

В один из дней, Николая Резанова пригласили в коллегию иностранных дел и предложили ознакомиться с инструкцией по ведению переговоров. Сам граф Румянцев пояснял послу линию его поведения и возможные варианты ответов на возможные вопросы японцев.
- Вы скажите японским сановникам, что Россия есть первейшее пространством своим государство в Европе, и объясните обширные границы Империи. Нужно отметить, что климат в нашем государстве различен, потому что оно занимает полсвета и что Россия могуществом своим содержит в почтении и равновесии всю Европу, Китай, Турецкую империю и Персию. А войска она имеет достаточно: пехоты и конницы до миллиона солдат.  Управляется земля наша Самодержавным Государем, а так как японцы имеют предпочтение к единому самодержавию, то опишите самодержавную Российскую власть во всем ее достоинстве.

Вы можете сказать, между прочим, что многие Азиатские Цари и владетели, какие как Сибирские, Грузинские и Калмыцкие, покоряясь Императору Российскому, ныне находятся в числе знатных Его подданных.
Нужно отметить обязательно, что Государь Император Российский, приняв престол и отметив обширность границ своего государства, славными победами предков Его приумноженных, принял решение царствовать в тишине и мире со всем светом, а государство Его есть прибежище наук, художества и законов.

Немного поразмыслив, граф Румянцев продолжил:
– Особо обратите внимание на необходимость быть максимально точным, действуйте с большой осмотрительностью, на все вопросы отвечайте просто и без притворства. Японцы любят всяческие ритуалы. Для достижения результата нужно обязательно следовать их просьбам в соблюдении традиций. Большую роль может сыграть впечатление, которые Вы лично создадите у японцев своими манерами и поведением. Они уважают спокойных, рассудительных, строгих в желаниях и поведении людей. Важных вопросов очень много. Я надеюсь на Вашу благовоспитанность, Николай Петрович.
Министр Румянцев замолчал, задумался и продолжил свой монолог, сверившись с инструкцией:
  - Вас будут весьма подробно спрашивать и о разных вещах, даже и о тех, которые им известны, и ответы Ваши велят записывать, и всё будут проверять. Между прочим, будут любопытствовать: какая земля Россия? Как она обширна? Каковы ее границы? Что растет в России? Самодержавен ли Государь оной? Какие он содержит войска? Против кого воюет? Какие его союзники? Какая у него полиция? Какой закон? Какие обычаи, и множество вопросов Вам зададут подобных. Спросят Вас, что Вы за человек? Будучи посланником императора, в каком Вы качестве и достоинстве? Какая Ваша должность? В каких Вы чинах? И ещё много подобных вопросов.

 Касательно духовного закона страны нашей скажите, что российский закон совершенно противен Гишпанскому и Голландскому, разделен от оных и догматами, и обрядами. Спросят Вас, не зависит ли Государь Российский от Папы Римского по примеру некоторых известных им монархов?

Вы дадите ответ, что Государь наш от Папы нимало не зависит, даже не признает его за духовную особу, а сносится с ним как со светским малоземельным владетелем.
Это важный вопрос, поскольку уже имели японцы конфликт с представителями Папской конфессии. Наведывались духовники католические на их земли и сильно смутили своими проповедями и верой, которую навязывали айнам. Калёным железом выжгли тогда японские власти все ростки христианской католической веры. Нам важно показать, что православие, хоть и является христианством, но с католической верой общего имеет мало.
 
 Государь наш  непосредственный начальник духовенства своей земли. Он соединяет кротость с мужеством и имеет власть неограниченную, а со всем сим любит мир и тишину.
 Радея не только что о своих подданных, Государь наш и японских моряков, которые злосчастною судьбою были выброшены на берег Его владений, возвращает на родину в дар Японскому Императору.
Закончив наставления, Румянцев изложил главную цель посольской миссии:
- Важнейший предмет обязанности Вашей – в открытии торга с Японией. Вам надлежит показать японцам, насколько выгодной может торговля с Россией. От нас они, из первых рук, будут получать пушные товары, мамонтовую и моржовую кость, рыбу, кожи, сукна и прочее. Мы же от них сможем получать пшено, штыковую медь, шёлк, рис и прочие товары.
  Николай Резанов, получив ответственное поручение и ощутив серьезную поддержку от правительства и императора, сразу решил, что как человек высокого  генеральского чина и посол императора в далекую страну он и должен быть начальником кругосветной экспедиции. А это означало, что и честь первопроходца должна достаться ему.
 
 Вскоре новости, связанные с экспедицией и посольством посыпались как из рога изобилия.
В июне 1803 года император Александр I подписал «Рескрипт о назначении Н. П. Резанова руководителем посольства в Японию», в котором в весьма туманных выражениях определяется его миссия посла и организатора американских колоний:
«Господин действительный камергер Резанов! Избрав вас на подвиг, пользу Отечеству обещающий, как со стороны японской торговли, так и в рассуждении образования Американского края, в котором вам вверяется участь тамошних жителей, поручил я канцлеру вручить вам грамоту от меня к японскому императору назначенную, а министру коммерции по обоим предметам снабдить вас надлежащими инструкциями, которые уже утверждены мною. Я предварительно уверяюсь по той способности к усердию, какие мне в вас известны, что приемлемый вами отличный труд увенчается отменным успехом и что тем же трудом открытая польза государству откроет вам новый путь к достоинствам, а сим вместе несомненно более еще к вам же обратит и мою доверенность.
 Александр».
В этот же день становится известно о присвоении Николаю Резанову титула камергера двора Его Величества и награждении  орденом Святой Анны I степени.
Император, лично вручая награду, вспомнил о постигшем Резанова горе и словно в утешение о безвременно ушедшей из жизни жены Николая Резанова Анны, награждает его орденом Святой Анны.
- Эта награда и новый титул Вам даются нами как ознаменование Ваших заслуг и утрат, и как посыл к свершению на Вас возложенной высокой миссии – заключил процедуру вручения ордена и атрибутов титула Александр.

 Очевидно, что награждение и присвоение титула камергера означало поднятие статуса и наделение Николая Резанова полномочиями государева посланника.
Для официального закрепления своих начальствующих позиций, Николай Резанов добивается составления особой инструкции от министерства иностранных дел.  В подробной «Инструкции графа Н. П. Румянцева Н. П. Резанову в связи с плаванием его в Русскую Америку», утвержденной в июле 1803 года Александром I, появляется та основная фраза, которая Николаю Резанову была нужна для документального закрепления его начальствующего положения. С её помощью он мог объявить себя начальником экспедиции, беря управления над судами и их командами:
«…сии оба судна с офицерами и служителями, в службе компании находящимися, поручаются начальству вашему».
И далее: «Предоставляя флота гг. капитан-лейтенантам Крузенштерну и Лисянскому во все время вояжа вашего командование судами и морскими служителями яко частию, от собственного их искусства и сведения зависящею, и поручая начальствование из них первому, имеете вы с вашей стороны обще с г-ном Крузенштерном долгом наблюдать, чтоб вход в порты был не иначе, как по совершенной необходимости….».
Из инструкции следовало, что управление морской частью поручается капитанам кораблей и общее Крузенштерну, а относительно выбора маршрута инструкция требует согласованного решения Ивана Крузенштерна и Николая Резанова.
При обсуждении инструкции граф Румянцев вспомнил, что было принято решение вести корабли через океаны и континенты под морским военным Андреевским флагом. Это было необходимо, так как в мире было крайне неспокойно, и статус военных судов был значительно более высок, чем торговых.

 – Есть одна проблема, господа. Это особо касается Вашей миссии господин Резанов. Дело в том, что суда полностью комплектуются командами из военных моряков и суда идут под военным флагом Империи. В этом случае во время плавания действует морской Устав, согласно которому полностью отвечает и принимает командование на себя капитан судна. Во избежание недоразумений прошу Вас господин Резанов понимать в этом случае субординацию верно и быть в подчиненном положении. Я думаю, это Вам при вашем воспитании и такте будет нетрудно, поскольку по реям Вам не скакать, вахты не стоять. Что касается общего руководства и намерений куда идти и где делать остановки, я думаю, с капитаном Крузенштерном вы вместе всё решите миром - заключил Румянцев, с некоторой осторожностью и сомнением оценив фразу в инструкции о начальстве над кораблями камергера.

При этом самому Крузенштерну каких-либо распоряжений, прямо указывающих его подчинение посланнику, сделано не было. И это не мудрено. Существовал морской Устав, принятый на русском военном флоте еще при Петре I, в котором было установлено абсолютное единоначалие капитана на корабле, который в плавании мог  карать и миловать, и уж точно решать все встающие на пути следования вопросы и задачи по своему усмотрению. Тем более, морской Устав являлся основным для всего флота, а значит главенствующим документом, если учитывать, что корабли шли под военным государственным флагом России, а руководитель экспедиции был военным морским офицером и находился на государственной службе.

Свита посланника императора Александра I в Японию, во главе с Николаем Резановым, оказалась чрезмерно и неоправданно многочисленной. Капитан Иван Федорович Крузенштерн сразу потребовал часть её оставить на берегу, мотивируя крайне стесненными условиями на кораблях.
Недоразумения начались во время размещения свиты посланника камергера Резанова на «Надежде». 
Макар Ратманов, занимавшийся этим хлопотным делом, отмечает:     «… прибыли к нам Двора Его Императорского Величества Действительный Камергер и кавалер Резанов, который назначен чрезвычайным послом и уполномоченным министром в Империю Тензин-Кубоскаго величества, в Японию и с довольным числом свиты, и весьма корабль стеснили; о чем известясь Его Императорское Величество через графа Строганова и мыслящий как отец о своих подданных, прислал немедленно коммерц-министра графа Румянцева и товарища министра морских сил Чичагова, которые, найдя излишества, донесли Государю и резолюция последовала – излишних отослать по своим командам…»
 
В конфликт вмешался граф Николай Петрович Румянцев, курирующий экспедицию как министр иностранных дел, и на корабле остались только некоторые из свиты, но команде все же пришлось изрядно потесниться. Так самому капитану «Надежды» и руководителю экспедиции Ивану Крузенштерну пришлось пригласить посланника Николая Резанова к себе в крошечную – шестиметровую – два на три метра каюту и терпеть крайне стесненные условия долгие месяцы плавания.
 
В свиту посланника вошли молодой гвардейский офицер граф Фёдор Толстой, надворный советник Ф. Фоссе, майор Е. К. Фридерици и другие сопровождающими камергера лица, функции которых в походе были совершенно не определены, а репутацию они имели явно не превосходную. Так Фёдор Толстой слыл в Петербурге отчаянным кутилой и дуэлянтом,  Фоссе по отзывам был склонен к пьянству, а Фридерици зарекомендовал себя мотом и человеком с наклонностями афериста.
Складывалось впечатление, что назначая отдельных лиц в посольство, в столице хотели от них просто избавиться.

 Камергер Николай Резанов был назначен в качестве посла в Японию для развития уже складывающихся торгово-экономических отношений с этой страной, то есть он не был первопроходцем. А дело было в том, что в 1782 году на алеутском острове потерпело крушение японское судно и его команда, подобранная русскими купцами, была привезена в Иркутск. В Иркутске японцам пришлось жить почти десять лет. Екатерина, прознав об этом приключении, приказала сибирскому генерал-губернатору отправить спасенных японцев на родину и воспользоваться этим предлогом для установления торговли с Японией. Избран для исполнения этого поручения был гвардии поручик Адам Лаксман. На транспорте «Екатерина» под командою штурмана Григория Ловцова Адам Лаксман отправился из Охотска в Японию и зимовал в гавани на восточной оконечности острова Хоккайдо. Во время переговоров Лаксман, благодаря дипломатическому искусству, демонстрируя свою бесконечную лояльность, добился успеха. В заключенном между представителем России и Японией договоре было означено:
«В переговоры о торговле японцы вступать нигде не могут, кроме одного назначенного для сего порта Нагасаки и потому теперь дают только Лаксману письменный вид, с которым один русский корабль может придти в помянутый порт, где будут находиться японские чиновники, долженствующие с русскими договариваться о сем предмете».

Это был значительный качественный успех, который следовало теперь развить посольству Резанова. С этой целью императору Японии везли подарки, письмо от Александра I и четырех японских моряков, подобранных в море после кораблекрушения.

Перед отправкой кораблей в плавание возникла достаточно двусмысленная ситуация. С одной стороны, в документе, который получил Николай Резанов за подписью императора, указывалось о назначении его руководителем двух кораблей, команды которых передаются ему в подчинение.

С другой стороны, сам Крузенштерн никаких указаний о таком распоряжении не получил, а следуя морскому Уставу и ранее сделанными распоряжениями именно капитан «Надежды» Иван Федорович Крузенштерн являлся фактическим руководителем плавания. Именно на этих условиях капитан Крузенштерн готовил экспедицию и  был полон решимости её выполнять.

Таким образом, вопрос взаимоотношений между камергером Резановым и капитаном Крузенштерном должен был решаться уже в процессе плавания на основе здравомыслия и доброй воли, прежде всего Резанова, который, по сути, был только пассажиром в этом многотрудном плавании-испытании, а Иван Крузенштерн реальным ответственным командором экспедиции.