Хрустальная нить

Он:
Когда осядет дым, я увижу все как есть. Этот дым одурманивал и притуплял чувства. Мы живем под одним солнцем, но оно светит всем по-разному. Иные и вовсе не поднимают глаз на него, забыв о его существовании.
Я позволял чьим-то холодным рукам лапать сердце, чьим-то стеклянным глазам оценивать наготу души, кому-то ненужному быть рядом. Мир еще кажется живым, в нем есть движение. Механическое продуманное до мелочей, ничего лишнего… так не хватает безумцев!
Когда осядет дым, я вспомню о тебе. Я всегда помнил, но часто гнал от себя твой образ. Не до того было - я думал, что жил. Твое спокойствие выбивало меня из колеи. Но дым редеет, и я начинаю понимать…
А ты заявляешь, что хочешь улететь! Я только начинаю дышать свежим воздухом правды! Мы еще так молоды… хотя бы на вид. Конечно, никому неинтересно, что творится в сердцах, но нас это не должно волновать.
Я чувствую, мы связаны незримой нитью: может быть, дым вокруг меня рассеется от дуновения ветра, которым ты скоро станешь?  Печально, но красиво. Иногда так бывает. Все мы думаем лишь о себе, что бы ни говорили наивные чудаки.
Когда наша нить была крепка, я не замечал ее, но вдруг она истерлась и стала почти прозрачной. Резко натянулась, дернулась, и… я открыл глаза и посмотрел вдаль. На другом конце нити будто звенел колокольчик, но я едва слышал. Возможно, он звенел и раньше, но в шуме и дыму я не замечал. Что-то тревожное закралось в пробудившееся сознание. Я стал просыпаться раньше звонка будильника, потерял аппетит и почему-то стал чаще вспоминать тебя. Надо бы позвонить, но… что я тебе скажу? Что ты обо мне подумаешь? А потом день закручивал, появлялись дела и уважительные причины, чтобы не звонить, но треньканье колокольчика становилось все громче, а на сердце – все тревожнее…

Она:
Я хочу улететь. Далеко-далеко, совсем одна. Туда, где воздух чист и где не захочется плакать, едва проснувшись. Туда, где оставят в покое и где никому ничего не должен.
Белое, уставшее солнце глядит в мое окно. По асфальту носится пыль. Летит в глаза и скрипит на зубах. Небо будто выцвело. Все вокруг – поблекшее полотно некогда красивого дня.
Я хочу улететь, но никто не протягивает руку. Никто не слышал, когда звала на помощь, никто не пришел, когда не хотелось быть одной. Некого винить кроме себя.
Трудно жить в мире, где каждый встречный ненавязчиво дает тебе понять, что тебе нет здесь места, но по какой-то причине ты путаешься под ногами, отвлекаешь от серьезных дел одним своим видом. Обиды не было. До сегодняшнего  дня.
Чего же не хватает, чтобы нормально жить в этом мире? И почему я усиленно ищу другие? Ощущения уместности, пожалуй… одно дело – чувствовать себя отличным от прочих. Другое – быть им, а это не всегда приятно. Иногда кажется – отдал бы все на свете, чтобы быть как все, чтобы чувствовать себя в своей тарелке, но… не получается. Слишком сложно увлечься неинтересным. Да и чего ради? Вряд ли от этого станет лучше.
Наверное, прекрасно – быть движением ветра, учиться у него свободе и легкости и всем существом стремиться к солнцу. К настоящему, а не тому, которое себе выдумала. Потом, правда, сняла его с небес, но не хватает воли растоптать. Или сложить в ящик и хранить как гербарий, изредка любоваться и вспоминать?
Вот бы улететь на необитаемый остров! Устроить себе праздник одиночества, которое не дают ощутить в полной мере, отдохнуть от всего – даже от никчемных мыслей. Хорошо бы выбраться из бетонной коробки, где со всех сторон шумы и голоса. Вокруг – мертвая лето. Затянувшаяся весна…
Я хочу улететь. Разбить собой окно и бледный купол стеклянного неба, чтобы добраться до синего - живого и настоящего. Увидеть золотое солнце, а не его посмертную маску…
Где мои крылья, которые нравились всем?

Он:
Где-то в этом же городе ты дышишь той же пылью, видишь то же грустное солнце и выжженную траву. Где-то под куполом стеклянного неба, почти рядом со мной - ты, о которой я не знал большую часть жизни, не думал, когда узнал и не вспоминал, когда потерял из виду. Но я забыл о нити, что связывала нас - хрустальной нити, которая поет от малейшего касания и которую так легко разорвать. От времени портится все. Лишь настоящее становится крепче, лучше и надежнее, а приходящее и суетное – стирается.
Жаль, мы были друг для друга лишь призраками на жизненном пути и остались воспоминанием о юности. Мы просто люди, и каждый из нас совершал ошибки. Нечасто они становились роковыми, но все же юность – опасное время, а любовь – опасное чувство. Мы так любим все опасное! Мы задыхались от обилия жизни вокруг, в нас самих. Увы, нельзя перемотать пленку жизни, вырезать какие-то кадры, убрать лишние слова, сказать те, что не сказал или промолчать, когда не сумел. А какие-то моменты просто пережить еще раз…
Со временем я забуду, что мое молчание убило тебя, а мои отговорки лишь ближе подводили тебя к черте. Я даже не попрощаюсь с тобой, но и об этом забуду. Все пройдет, а жизнь продолжится. Только мир станет скучнее и холоднее без мечтателей и безумцев, без тех, кто чувствовали себя чужаками.
Годы шли, и чувства притупились. Я свыкся с мыслью, что я – часть этого мира и что надо в нем жить. И я начал «жить», пытаясь сравняться с прочими, но ты была права – лучше не стало. Суета отняла время, отведенное на что-то более важное, и нашпиговала юность кучей непоправимых ошибок и тяжестью на сердце. В мудрой старости я наверняка задумаюсь о душе и ее спасении - стандартный путь любого смертного.
Иные уходят раньше. И лишь осколки хрустальной нити напомнят о них…