Мастер 13. Четвёртая встреча одноклассников. Конце

Зная любовь Мастера к хорошей бардовской песне, да и свою не забывая, я старалась найти интересные выступления в Москве. Мне нравится в короткие недельные приезды зарядиться по максимуму: близкие, друзья, любимые места, выставки, концерты, театры. Я обратила внимание, что имея всё это, многие не ходят — и по денежным соображениям, и в силу какой-то инертности. Откладывают на потом, замещают телевизором, устают на работе, устают от домашних хлопот и членов семьи — причин много. Некое погружение в сон. Может быть, это самозащита от внешних раздражителей. Может быть, расплата за одиночество. Ведь можно быть окружённым кучей людей, а пойти куда-то не с кем. Даже не так: нет тех, с кем хочется делиться любимыми занятиями. С одноклассниками — всегда приятно.

Как бы то ни было, встречаться только ради застольных посиделок мне казалось недостаточным. Какая-то вылазка в свет, встряска соучастием, дополнительный повод переживаний. Конечно, здесь сказывалась и моя ностальгия по российской аудитории, той особой жадной до творческого соучастия аудитории, любителей музыки, литературы, истинных ценителей слова, мыслей и чувств. Многое можно заменить книгами, подобным в других культурах, но аудиторию с её сердечным током не продублируешь. Вы замечали, как безлики барные тусовки и модные сейшены, где бы они ни проходили и на какой уровень кошельков ни были бы ориентированы. Это другая «песня без слов», другой вкус жизни. Я не люблю безликость. Мне нужен крупный план. Мастер в его соучастии с искусством был потрясающим крупным планом. В его реакциях были сразу и битый жизнью тёртый калач, и тонкий ценитель, и умудрённый старик, и неподдельный ребёнок.

Это был традиционный концерт в ЦДХ на Крымском валу — в программе ожидались Сергей Яковлевич Никитин, Юлий Черсанович Ким и Александр Моисеевич Городницкий. В последний момент объявили, что Городницкого не будет и вместо него выступал Алексей Игоревич Иващенко. Мне нравится этот кинозал с крутым взлётом амфитеатра, люблю тёплую домашнюю атмосферу концертов. Повинна в этом Антонина Михайловна Кузнецова — замечательный мастер художественного слова, и подарившая мне выступления и талант Кузнецовой мама моего школьного друга. Да, да, та самая, с которой мы были на выставке Мастера. Есть люди, на душевную волну которых ты настроен сразу и навсегда. Когда-то я слушала здесь программу Антонины Михайловны об Александре Сергеевиче Грибоедове. До слёз. Так и остался для меня этот зал — зал катарсиса.

Пришло много наших, пожалуй одна из самых многочисленных по участию встреча.
Радость то тут, то там взрывалась смехом, объятиями, шутками, приколами. Но всё началось, конечно же, с Мастера: он явился в военной форме старого образца и при револьвере, в кобуре с портупеей, всё как полагалось — театр, одним словом, мальчишка! И конечно же его затормозили у магнитной рамки, заставили всё вывернуть, несколько раз прогоняли сквозь, он с наслаждением «собрал аудиторию», сорвал внимание рассказом о своей коллекции и счастливый общими хлопотами вокруг себя прошествовал в зал. Концерт был хороший, но особенно хорошо было на душе от лиц нашего общего детства и юности.

А потом мы поехали в небольшой ресторан напротив консерватории (Мастер тогда жил в Брюсовом переулке у друзей, для ресторана этого что-то оформлял в интерьере, так что приняли нас как своих: сверхсердечно и хорошо покормили). Он наслаждался ролью «хозяина» застолья. Подъехала ещё одна одноклассница, и разговоры журчали не переставая. Ему было на кого производить впечатление — эта одноклассница, его старая школьная любовь и вечное почитание, умела его одёргивать и осаждать полёты его фантазий. Они вступали в забавные перепалки, он галантно уступал её атакам, смешно каялся и сознавался, если его «выводили на чистую воду». Я сознательно не пишу, о чём мы тогда болтали: у каждого участника остались свои воспоминания. Мы все были счастливы в этой встрече. Мы все ещё тогда были.

А где-то через полгода или годом позже фирму, в которой работал Мастер, пригласили на международную конференцию работников музеев на ВДНХ. Программа шла несколько дней, было много интересной для него экспозиционной техники из Германии, много столичных знаменитостей, общением с которыми он гордился и наслаждался. Я была в Москве в это время, он звонил раз в день и отчитывался: где, с кем, о чём. И вдруг звонок из реанимации: сказали, что сейчас передадут трубку. Он говорил еле слышно, прощался. Что да, очень хреново, но со мной должен попрощаться. Телефон у него забрали и повисли гудки. Надо было пережить этот ужас полной беспомощности: где его искать? Что с ним? Как помочь? Я обзвонила всех общих знакомых. Ноль. И тогда, вспомнив, что одна из наших одноклассниц работала в милиции, побеспокоила её. Оперативники вычислили его быстро: увезли с конференции, резкое повышение давления, зашкаливало за 200, вычислили больницу. Там подтвердили, что жив и в безопасности.


01.11.2017 - Монтегротто