18

Когда Джейн впервые увидела Остина, то сразу же отвела взгляд – он был красив, и потому ей страшно хотелось посмотреть на него снова, и потому же она не смогла заставить себя сделать это. Она даже покраснела – или ей вдруг просто стало жарко? Она не знала.
Темные, почти черные волосы, и такие же темные глаза, – нет, они были светлее, и теперь Джейн видела это. Странный цвет. Худое, бледное лицо – ее мама назвала бы эту бледность «нездоровой», как она всегда говорила о Джейн. У него были красивые скулы – такие бывают только у мальчишек. Выразительные черты лица и несколько отрешенный, спокойный взгляд – и немного…добрый? Ей не показалось?
И теперь он смотрел на нее, и Джейн подумала: «ох, черт», и это было чем-то невообразимым.

После этой мерзкой, отвратительной, совершенно невыносимой ночи Остин не вернулся. Что, если он больше никогда не вернется? Что я сделала – почему? Зачем? Нет сил, совсем нет сил…ни для чего, кроме слез. Но уже и плакать не хочется, ничего не хочется. Что я? Для чего? Я – ничто, никто… и просто так.
Все эти мысли – от них мне только хуже. Все, хватит – нет, мне нужно подумать еще, еще чуть-чуть. Снова эти бедные, несчастные  люди – как больно думать о них. Я читала в газете, слышала по телевизору, видела на улицах – и теперь мне не хочется ни читать, ни видеть, ни слышать. А мир, оказывается, ничтожен – и нет никакого, никакого смысла для существования. Зачем так много боли этим несчастным людям? Мне жаль всех, всех в этом мире – я могу извиниться перед всеми Вами? Простите.
Джейн слышала песню, которая играла совсем рядом, – в соседней комнате. Слова звучали громче, чем обычно, она впервые поняла их смысл: «Нашим тщательно продуманным планам, – конец  / Всему, что имеет значение, – конец  / Нет ни безопасности, ни неожиданности, – конец / Я никогда не взгляну в твои глаза снова».