Попытка не пытка

Никогда ещё приближение к родным и до боли знакомым ступенькам не вызывало такую дрожь в коленях. Неужели он и правда такой нерешительный? Не раз слышал он шутки друзей о своей хронической неуверенности, но не до такой же степени! Нет, надо обождать, надо успокоиться. Так нельзя. Иначе всё станет ясно сразу, как только он войдёт. Всё ближе подходил он к зданию, за спиной оставался киоск флориста, а дрожь становилась всё больше. Нет, ну детский сад, честное слово, как мальчишка! Так, всё, нужно остановиться, перекурить. Да-да, сигарета успокоит нервы, надо привести себя в порядок, не мальчик всё же.
Привычным жестом Неверов извлёк из кармана пиджака пачку сигарет, зажигалку и нервно прикурил, надеясь успокоиться. Да где там? Мысль о неизбежно приближающемся буквально сводила с ума. Так, где же эта чёртова бумажка, – Неверов пошарил левой рукой в кармане и нащупал её – вот, кажется, не забыл. Он затянулся в очередной раз и окинул взглядом вечереющий город, листву, будто застывшую в ожидании чуда, которая будто вопрошала: ну когда же? Когда ты уже туда зайдёшь? Неверов перевёл взгляд сперва на фасад двухэтажного здания, окрашенного в зеленоватый цвет, окаймлённого тёмной лентой отмостки, затем на черные мраморные ступеньки, по которым предстояло взойти и сделать всё же роковой шаг. Почему роковой? Почему же ему не даёт покоя мысль о полном провале всего задуманного? Откуда такая уверенность, что всё пойдёт не так? Вот и подстраховался, бумажку эту злополучную написал... Неужели это всё? Неужели конец? Даже если так, то это будет конец его мучениям. Самое худшее зло – неизвестность, ведь так? А теперь же всё наконец прояснится, а затем прекратится. Как же не вовремя кончилась эта сигарета! Зато, кажется, дрожь в коленях всё же унялась. Неужто пора?
Неверов снова посмотрел на родное здание, то самое, которое он так часто с надеждой встречал взглядом, но сейчас от него как будто веяло чем-то нехорошим. И зачем только он проговорился? Теперь вот даже лучший друг со смехом заявил ему, что если он этого не сделает – перестанет его уважать! И почему же он вот так, едва ли не пинками погнал его на это безрассудство, как будто что-то знал. Откуда было знать Неверову, что друг сподобил его на этот шаг именно потому, что знал больше него самого? Ну ничего, хватит уже оттягивать, он итак потерял много времени и мог опоздать. Ну, была – не была. Попытка – не пытка, надо уже идти. С первыми же шагами по ступенькам вернулась дрожь в коленях. Да сколько ж можно? Ну как ребёнок, который нашкодил, а теперь идёт признаваться во всём родителям. Нет, всё, надо идти. Внезапно странная решимость охватила его – хватит! Он не станет больше ждать.
Неверов поднимался по ступенькам, едва переставляя непослушные ноги, вдруг сделавшиеся ватными, и вспоминал советы своего друга. Он говорил: «это же просто маленькая девочка, пойми, ничего страшного, совсем ничего». «Да, точно – подумал вдруг Неверов – маленькая девочка, чего это я вдруг так разволновался»?
Узкий пол коридора, покрытый истоптанным линолеумом тускло освещался единственной лампочкой, по которому Неверов доплёлся наконец до лестницы наверх. Сердце снова ёкнуло, он вздохнул, и снова зашагал вверх по ступенькам. «Да-да, маленькая девочка – повторял он про себя – ничего страшного, маленькая». Ступеньки наконец кончились и он с небывалым волнением переступил порог приёмной. Секретарши уже давно не было, рабочий день закончился почти час назад. Сделав последние неуверенные шаги к открытой нараспашку двери, он сглотнул, и опустив голову, заглянул наконец в кабинет генерального директора.
– Можно к вам? – Вопрос прозвучал неуверенно, словно ожидая, как бы его скорее отправили, куда по дальше, лишь бы не состоялся этот с трепетом ожидаемый и проклинаемый им разговор.
– Неверов? Ты ещё здесь? Проходи, что у тебя там?
Спрятав правую руку за спину, и безумно волнуясь, как будто в ожидании неизбежной казни, Неверов зашел, наконец, в кабинет.
– У меня к вам разговор – запинаясь, всё тем же неуверенным тоном проговорил он.
– По какому вопросу?
– По личному.
Только теперь оторвав взгляд от компьютера, и вынырнув из-за его большого монитора, она встала, наконец, во весь свой немалый рост, посмотрев на Неверова в упор.
– Ты чего, увольняться, что ли собрался?
– Хуже.
– Что? – Директриса вышла наконец из-за стола и Неверов невольно поднял на неё свой взгляд, рассмотрев её в очередной раз с боязливым трепетом: это была высокая стройная брюнетка чуть больше тридцати лет с великолепно сложенной фигурой, шелковистые, до плеч волосы были аккуратно прибраны сзади заколкой, черная кожаная мини-юбка открывала красивые ноги в черных же лакированных туфлях и черных колготках. Белая блузка выглядывала из под тёмного пиджака, открывая тонкую шею, украшенную золотой цепочкой, на него прямо смотрели голубые и грозные глаза. Этого взгляда боялись абсолютно все сотрудники фирмы, но больше всего боялся сам Неверов. «Девочка – повторил он мысленно про себя – это просто маленькая девочка». И в тот момент, когда она подошла к нему ещё ближе, буквально нависнув над ним сверху, а директриса была выше Неверова, он дрожащим голосом едва не проскулил про себя «ну маленькая же».
– И что там у тебя стряслось? – Её голос стал грозным, если не сказать, стальным. По правде говоря, сотрудники побаивались её жесткого голоса, и называли за её спиной «железной леди». Но сейчас это было поистине невыносимым испытанием. Неверов хотел, было, зажмуриться, усиленно пытаясь вспомнить все свои отрепетированные заранее слова, но они куда-то подевались в самый неподходящий момент, и он выпалил внезапно первое, что пришло на ум:
– Ольга Игоревна, пожалуйста, только не сердитесь.
– Да я даже не начинала.
– Я сейчас скажу вам, ладно? А вы уж тогда сами решайте, как с этим быть.
– Я прям вся в нетерпении. – Её голос оставался таким же надменно-стальным, отчего делалось ещё хуже, но Неверов собрал остатки своей воли в кулак и выдал наконец:
– Я вас люблю.
– Что?! – Этот её крик едва не убил Неверова. Ещё чуть-чуть, и с ним приключился бы, наверное, инфаркт.
– Послушай, Неверов, я терпеть не могу всякие эти идиотские шуточки, розыгрыши, к тому же первое апреля давно прошло, на дворе лето. Или ты что, может быть Рязановского «Служебного романа» насмотрелся? Повышение решил таким образом получить?
– Нет, что вы, умоляю вас, прекратите, мне не нужно никаких повышений, это правда.
– Так, это уже слишком, я требую объяснений!
– Всё, успокойтесь, пожалуйста, я сейчас уйду. Я всё понял, извините.
– Нет уж, теперь отсюда точно никто не выйдет, пока я не дождусь объяснений! – Директриса широким шагом, чтобы он вдруг не сбежал, подошла к двери кабинета, Неверов отшатнулся от неё к стене, она захлопнула дверь, заперла её на ключ и положила его в карман.
– Так, выкладывай быстро, что ты там задумал?
– Не... ни... ничего я не задумал, я... я тогда действительно лучше уволюсь, я не смогу после этого всего оставаться здесь, вот я уже и заявление заранее написал, только прошу вас рассмотрите его сегодня же, я завтра уже не приду сюда, я ни... когда больше сюда не приду – его голос задрожал, он вытащил свободной рукой из кармана сложенный листок бумаги, и протянул его директрисе.
– Не поняла, это что ещё за цирк? Какое к чёрту заявление! – Она выхватила лист бумаги, стала его разворачивать, Неверов тем временем обошел ее вокруг, приблизился к двери, и бросив «прощайте», потянул дверную ручку вниз, но дверь была заперта. Он беспомощно обернулся назад, по-прежнему пряча что-то за спиной, и совсем уже неуверенно пролепетал:
– Пожалуйста, откройте дверь.
– Я сказала, что никто отсюда никуда не уйдёт, пока я не пойму, что здесь происходит. – Её голос оставался таким же стальным – Вот скажи мне Неверов, что я должна думать? А? Что это за концерт ты мне тут устроил? Что всё это такое? – Последние слова она буквально прокричала. Неверов устало опустил голову и еле слышно проговорил:
– Любовь.
– Что? – Она едва не взорвалась от гнева и возмущения, бросив наконец на стол листок и приблизившись к нему вплотную. К этому моменту он уже еле стоял на ногах, проклиная свою болтливость, своего лучшего друга, буквально заставившего его пойти на этот безрассудный поступок, эту злосчастную фирму, её директрису и самого себя. Только теперь директриса разглядела его неловкую руку, что-то прячущую за спиной и невольно наклонившись в эту сторону, прогремела:
– Что ты там прячешь?
От неожиданности Неверов едва не подпрыгнул.
– Ах да, чуть не забыл, простите, это вам – и с этими словами он вытащил из-за спины букет роз.
– Что? – От грозности её голоса в тот же миг не осталось и следа – Что это? Розы? – Она долго переводила непонимающий взгляд с Неверова на букет и обратно, пока какие-то мысли не зашевелились у нее в голове.
– Так ты что это всё серьёзно? – Впервые за всё время работы здесь Неверов услышал нотки неуверенности в голосе «железной леди».
– А, так вы мне не верите? – Измученный Неверов вздохнул – ну что ж, не утруждайте себя, моё заявление у вас, прощайте – он снова ткнулся было в запертую дверь, опустив букет, но так и остался стоять, склонив голову к самой двери. Повисла тишина. Он ждал. Она стояла и молча смотрела на него. Впервые за многие годы она пыталась понять и не могла. Нет, этого решительно не может быть, этот человек не может врать.
– Выпустите меня – его голос сделался страдальческим. Она медленно подошла к нему и взяла из его рук букет. Он вздрогнул от прикосновения ее пальцев, цветы пахнули прямо в лицо сильным запахом, и она не смогла найти слов. Он посмотрел на неё измученным взглядом, желая провалиться со стыда сквозь землю, но из-за букета не видел её лица. Наконец она опустила чуть ниже цветы и еле слышно прошептала.
– Мне никто и никогда не дарил розы.
«И отчего это я нисколько не удивляюсь» – промелькнула шальная мысль у него в голове, он увидел наконец её и только теперь разглядел в её глазах... слёзы. Это невероятно! У железной леди стояли слёзы в глазах!
– Скажи, зачем тебе это всё?
Неверов по-прежнему имел крайне измученный вид, он снова опустил голову и пробормотал:
– Я прошу вас, не издевайтесь надо мной. Пожалуйста, откройте эту дверь и я навсегда уйду из этой фирмы и из вашей жизни.
– Нет, ты не уйдёшь. Повтори, что ты сказал. Повтори, что ты хотел мне сказать?
– Вы опять будете кричать, я не хочу.
– Повтори, Неверов. Повтори, я не буду кричать.
– Это моё проклятье. Да, я люблю вас, да я давно и безнадёжно вас люблю. Хотите – смейтесь надо мной, хотите не верьте, я устал. Я устал быть в неведении, я устал видеть вас каждый день и понимать, насколько же мы далеки друг от друга, я устал любить вас и... Бояться вас.
– Что же сподвигло тебя признаться, Неверов?
– Мой друг. Он сказал, что перестанет меня уважать, если я не попробую. Он сказал, что лучше один раз попробовать и получить отказ, чем не пытаться вовсе и мучиться в неведении.
– Я даже догадываюсь кто. Похоже, он знает больше тебя, Неверов. И повышение по службе тебе совсем не нужно?
– Какое повышение? Куда? Вы предлагаете снять нашего зама и поставить вместо него меня? Я же итак начальник отдела! Куда мне в замы, там нужно как минимум экономическое образование, вы же знаете, что я инженер.
– А ведь и правда, я об этом не подумала. – Директриса положила букет на стол, подошла к нему вплотную, и взяв его за ворот пиджака обеими руками, глядя в его лицо, медленно проговорила:
– А теперь ещё раз повтори и смотри мне в глаза.
Он поднял на неё свой измученный взгляд и беззаветно повторил:
– Я вас люблю.
И в этот миг случилось чудо. Произошло то, чего он ожидал меньше всего. Она прильнула своими губами к его губам и стала его целовать. Это произошло, как гром среди ясного неба. Он сперва не поверил, но потом вцепился в нее обеими руками, утопая в поцелуе.