35. старший лейтенант петров

                СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ПЕТРОВ 
                повесть ( в редакции 2016 года)

 Мне было очень неловко ощущать себя сонным и небритым в половине двенадцатого, то есть практически в полдень. Но погода в конце зимы совсем уж раскапризничалась, из-за чего большую часть ночи напоминали о себе старые болячки и потому сон смог одолеть меня только лишь под самое утро, причём несмотря на абсолютно полное отсутствие какого-либо сопротивления с моей стороны.
 -Здравствуйте… -пробормотал я, когда спустился вниз по лестнице. -Вы раздевайтесь и проходите, пожалуйста… А я сейчас по-быстрому только умоюсь… На кухню проходите, пожалуйста… Пап, чайник поставь…
  -Да я к вам ненадолго.
    Незнакомый пожилой мужчина  был очень сдержан и немногословен. Однако разбудивший меня отец уже сообщил мне, что гость купил две мои книги и еще он хочет обязательно со мной о чём-то поговорить…
   «Ба-бах!..»
   И я негромко выругался от неприятной резкой боли.  Это спросонок мой автопилот взял неверный курс на ванную и затаившаяся в среднем положении тихушница-дверь опять коварно и вероломно проскользнула между моих наполовину вытянутых вперёд рук… Да и врезала мне своим торцом прямо в лоб!.. Поэтому плескаться пришлось чуточку дольше… Старательно прикладывая к многострадальному лбу ладони с холодной водой.   
   «Ну, и рожа у тебя, Зарипов! - Мысленно посмеялся я над самим собой, по дремучей привычке стоя у зеркала и аккуратно обтирая полотенцем лицо. –Шишка-то уже приличная… Интересно, о чём будет беседа?...»
 Несколькими минутами ранее при рукопожатии с этим незнакомцем я почувствовал сильную и мозолистую ладонь настоящего мужика… Который много лет работал отнюдь не в кабинете… И который в силу своего немалого опыта знает нашу жизнь по-настоящему.
   -Да просто… Моя дочка встречается с курсантом из Ростовского Артиллерийского Училища и он у кого-то взял на два дня почитать вашу книжку. Сначала она её прочитала за день, ну а потом уже и я её за полночи прочитал… Я сам в десанте служил… Честно говоря, я было не поверил…
   -Чему?- рассмеялся я, помешивая чай в своем бокале.
   Мы уже сидели на кухне и мне было приятно слышать такие слова этого в общем-то постороннего человека.
  -Ну, тому, что такое могло произойти на самом деле. Да и тому, что вы сами реально существуете. Даи еще есть некоторые моменты…
   Тем временем мои пальцы машинально общупали шишку над левой бровью… Которая оказалась самой что ни на есть настоящей.
  -Какие? Как это слепой инвалид смог написать такую книгу? Да? –продолжал улыбаться я, осторожно отхлебывая свой чай. - Откуда он денег взял на издание? Или может быть сам Шамиль Басаев подсунул мне эту рукопись? Да вы говорите, не бойтесь…
   Ранее мне уже доводилось беседовать  и даже спорить с разными людьми, которые всё никак не могли поверить именно в мое авторство повести «Первомайка». Одному чересчур уж нагловатому военкору даже пришлось указать на дверь… Чтобы этот полковник Прыганов побыстрей упрыгал от меня как можно дальше… Чтобы я смог сдержаться от греха рукоприкладства…
   И теперь, когда возникали малейшие сомнения по тому или иному поводу… Как по сюжетным моментам, так и по издательским вопросам… Теперь я переходил в словесную контратаку, чтобы не теряя попусту время и не мудрствуя лукаво, взять сразу быка за рога и окончательно расставить все точки над теми пресловутыми буковками И. 
   -А что? Есть и такое впечатление! –неожиданно резко и с каким-то внутренним вызовом произнес мужчина.
  -Ну, и какое же? Виктор… Извиняюсь, не запомнил вашего отчества… -подчеркнуто вежливо сказал я.
  -Дмитриевич… Петров Виктор Дмитриевич. –вновь представился мой собеседник.
   Ну, то, что он Петров я запомнил сразу же с первых минут. Есть такие фамилии, вернее определенные жизненные ситуации , которые врезаются в память на всю оставшуюся жизнь со всеми её деталями и участниками. Как, например, полковник Петров в чёрном постовом тулупе…
   Хоть сейчас за моим столом сидел совершенно другой человек… Но у меня почему-то начало возникать легкая неприязнь.          
  -Какие?.. Ну, в общем-то книга написана технически очень грамотно. Но вот её смысловое содержание… -начал было говорить Петров, но затем замолчал.
   -Оно в защиту чеченцев?
   Мое пренебрежение к словам оппонента оказалось небольшим, но оно всё-таки было и от этого я никуда не мог подеваться.
   -Да. Я считаю, что эта книга прочеченская. – серьезно сказал Виктор Дмитриевич. – Лично мне неприятно было читать такое про боевиков и про наши войска.
   Поскольку он уже упомянул о своей службе в крылатой пехоте, то мне стало понятно и то, откуда ветер дует… Как и всё остальное…
   -А вам бы очень хотелось, чтобы ваши десантники с моста пришли бы нам на помощь? –усмехнувшись спросил я. – Точнее говоря, чтобы так было написано? А я вот очень бы хотел, чтобы это произошло на самом деле, а не на бумаге. Да только вот… К моему большому сожалению, всё случилось именно так, как оно тогда и случилось… Как это теперь и написано в книжке. А ваша обида…
   -Да я не обижаюсь! –перебил меня он. Я сам служил срочную за границей. Был ранен и всякое в жизни повидал. Но зачем так писать про них? Что они такие отчаянные и смелые…
   -Ну, во-первых, в книге они выглядят такими, какими они и были… Ну, и какими я их видел лично. Если они брали в заложники мирных людей, то это так и написано. Если они сожгли живьем милиционера в больнице, это тоже есть в книге. Если они шли в полный рост в атаку на наши позиции, то и это мной не выдумано. А ОМОНовцы тоже могли защищаться до последнего, но они струсили и сдались в плен. И «Альфа» с остальными спецподразделениями тоже в принципе могли взять Первомайское, но у них это не получилось. И это тоже у меня написано.      Почему-то Буйнакская разведрота… Их же тоже обстреляли боевики, но они смогли собраться и пойти к нам на помощь… Пусть поздно, но они это сделали… А ваши любимые десантники ушли в другую сторону… Они же не поспешили к нам на поддержку… Хотя это же десантники!
   -Но ведь…
   -Подождите!.. Об этом и надо писать! Чтобы такого не могло повториться! Я сам окончил десантное училище и , думаете, мне не обидно, что именно десантники так поступили!  Или я не прав?
   Однако Петров никак мне не ответил.  Мое внезапно вскипевшее возмущение вылетело с этой тирадой… И потом настала долгая тишина.
«Только мертвых с косами не хватает!»-с внутренней усмешкой подумал я.
   Конечно мне следовало бы вести себя более сдержаннее и поспокойнее, как я это обычно делал… Но сейчас меня как прорвало... Хотя ведь каждый читатель воспринимает прочитанную информацию как будто через призму именно своего, сугубо личного мироощущения и не обязательно его мнение будет совпадать с моим. Это только настоящие ГРУшные спецназовцы смогут оценить окружавшую Первомайское действительность так же как и я, но даже и их оценка обстановки может существенно отличаться от моей… Причём исходя из необходимости, так сказать, корпоративной предвзятости или отсутствия таковой. 
   По моей просьбе на кухне появился отец, чтобы налить нам свежего чаю.
   -Вы уж извините, что угощение такое скромное! Живем как все – не барствуем!
   Извиняйся или не извиняйся, но от этого к варенью, сыру да хлебу с маслом на столе ничего не прибавится. В начале текущего 2002 года эта президентская «диктатура закона» расцвела особо буйным цветом… А этот Севрюк… То есть начальник пенсионного отдела Ростовского облвоенкомата полковник Севрюк снова осмелел и мне опять задерживали мою вроде бы ежемесячную пенсию. Поэтому приходилось экономить и покупать только самое необходимое. Конечно можно было угостить гостя еще и супом… Ну, а что бы тогда ел на обед мой четырёхлетний сын?
   -А где вы срочную службу проходили? Да вы не стесняйтесь, берите бутерброды с маслом и сыром… -мое гостеприимство было ограничено только лишь скромным угощением и соответствующим этому стыдом. –Чем богаты…
   -Да я беру-беру. –ответил Виктор Дмитриевич и после короткого молчания продолжил. –Это в Чехословакии в шестьдесят восьмом. Когда нас только-только ввели…         
   -Да, ну!.. Вот это да! –искренне удивился я. – В первый раз слышу, чтобы там кровопролитие было.
   -Было. –сказал Петров спокойным и уверенным голосом.
   -У нас в училище на кафедре огневой подготовки преподавал полковник Сикорский, который тогда со своей разведгруппой захватывал телевышку в Праге. Так у них там всё прошло тихо и без стрельбы. Правда, это конечно было в самом центре столице… А у вас как всё происходило?
   Я замолчал… Как бы предлагая своему собеседнику всё-таки рассказать про кровавые бои в Чехословакии…
  -Нас как на броню посадили, так мы сутки на марше были от самой границы. Остановились мы возле одного городка, чуток подальше Праги, кажется. Ну, естественно приказ – с местными не разговаривать, ничего не брать и не давать, в конфликты не вступать, на различные провокации не поддаваться, но оружие всегда должно быть при себе с полным боекомплектом. Закопались мы на близлежащей высотке и наблюдаем оттуда за местностью. Просидели мы так с неделю и вроде бы всё тихо и спокойно. Конечно чехи по вечерам и ночам что-то орали нам снизу, но это всё мелочи были. А за пищей нам нужно было каждый раз спускаться к тому месту, куда нам  её подвозили.  Первые дни кухня наша полевая сама ездила, а потом нам стали подвозить на машине в термосах. И вот опять моя очередь идти за едой… За обедом, как сейчас помню…
   -Это первое-второе-третье… -сказал я. – А сколько вас там было?
    Я уже много раз слушал различные военные байки, которые по своей правдивости и достоверности значительно обгоняли всякие рыбацкие истории... (К слову, самым впечатляющим был рассказ об охоте на вражеского снайпера, когда простая наша БМПешка как таран сокрушила своим бронекорпусом стены девятиэтажного дома, причём не только по его внешнему периметру, но и пробиваясь насквозь через это здание… Которое потом конечно же рухнуло и насмерть прикончило засевшего на девятом этаже духа… Так что рассказчику осталось лишь спрыгнуть с БМПешки и выдернуть вражескую СВДэшку из кучи строительного мусора.)
   И поэтому я теперь старался сразу же уточнять все сопутствующие детали до мельчайших подробностей. Так любая картина становилась наиболее реалистичной.
   -Да человек так восемнадцать. –говорил Петров. - Два наших отделения и танкисты, ну, один танковый экипаж. На всех выходило по неполному термосу каши да супа…
  -Это которые по пояс термоса? С ручками по бокам? –вновь перебил его я.
  -Да нет. У нас были  двенадцатилитровые  термоса. Ручка у них сверху на крышке . А спереди еще лямки есть, чтобы на спину можно было одеть. У вас что, таких никогда не было? –недоверчиво спросил бывший десантник.
  -Я же в спецназе был. –попытался оправдаться я. –Всю жизнь на сухпайках просидели. Всё консервы да котелочки. В учебке, правда, нам на стрельбище подвозили еду в таких больших термосах, у которых по бокам две ручки.
Мое вынужденное враньё оказалось убедительным, но внутри меня почему-то стало нехорошо.
  -Вот поднимаюсь я один по уже протоптанной тропинке. Слева каша, справа суп, за спиной вещмешок армейский с хлебом. И ещё две большие фляги с компотом…
  -Это такие двухлитровые алюминиевые? На ремешке? –обрадовался я, вспомнив свой, вернее грозненский  сироп-ликер.
  -Ну, да. - подтвердил Виктор Дмитриевич.   –Мы их у танкистов брали, чтобы с фляжками нашими не мучиться.
  Я невольно рассмеялся, вспомнив ликеро-водочный эпизод моих странствий по Чечне.
  -А я такие фляги у своих бетеерщиков позаимствовал. Хорошая вещь! Сейчас где-то у меня в подвале висят. Интересно, в Великую Отечественную такие были или нет?
  -Наверное, они тогда-то и появились! – неожиданно улыбнулся мой собеседник. Это ж сколько лет они на вооружении стоят?! Там, единственное, крышка слишком широкая и по своей резьбе плохо ходит…
  -Да. Бывало такое… -согласился я. – Ну, и резинка не выдерживает температуры высокой… Разлезается в стороны и вся их герметичность пропадает.   
   Да… Надо признать, что эти фляги всё-таки разрядили сложившуюся обстановку легкого недоверия и недопонимания… Некоторая напряженность улетучилась и мы признали каждый друг друга за своего...
   «Да-а… -подумалось мне. -Как говорил Маугли: «Мы с тобой одной крови… Ты и я…»
   Хоть мой гость и служил в те времена, когда я еще не родился и между нами была значительная разница в прожитых годах… Но вот именно по таким вроде бы незначительным мелочам и военно-полевым деталям приходило приятное осознание того, что этот поначалу посторонний человек воспринимает мир также как и ты.   
   -Вот карабкаюсь я наверх по этой тропке. А автомат со сложенным прикладом сбоку висит. Ремень пропущен через голову и хорошо, что его не зажали лямки от этого вещмешка. А-а… Ну, и то, что предохранитель был опущен. Я уже полдороги прошел и вдруг вижу как спереди на тропинку из-за деревьев выходит какой-то гражданский мужчина… Немолодой такой… Спокойно так что-то говорит про советскую сволочь и сразу же начинает стрелять короткими очередями. А я за секунду до выстрелов успеваю присесть слегка , то ли со страху, то ли чтобы термос аккуратнее на землю поставить и первое блюдо не разлить. Тут меня в левое плечо как шарахнет, а я почему-то смотрю себе под ноги и замечаю, что впереди меня, в метре, фонтанчик земли поднялся… И чуть подальше еще один и еще дальше… А это оказывается моя очередь… И я её так глазами машинально сопровождаю   … И наконец-то мои пули добрались до этого чехословака и наискосок так его порвали в нескольких местах. И тишина такая настала, аж слышу как у меня сердце бьется. Я смотрю: земля рядом с лицом. Там впереди этот гад лежит: хрипит и булькает. А я ведь тоже на земле уже… У меня слева так болит и сильно уж так ноет… И тоже что-то вытекает. Слышу как наши сверху бегут, сапогами топают. А я себе лежу и думаю про себя: «Хорошо, что термос с гороховым супом не опрокинулся… А с кашей ничего не станет…»
  -Ну это вы еще в запарке были. –сказал я, допивая остатки чая.
   -Да это понятно! Я же тогда еще толком всё не понял. Как-то всё автоматически получилось да еще так быстро. Это уже потом я вспомнил как пули его свистели, как компот теплый на меня проливался из пробитой фляги, как меня там же раздели и перевязали. А этот чехословак тоже живой остался. Из бывших полицаев оказался. И стрелял он из Шмайссера немецкого. Мне потом рассказывали, что его автомат был такой ухоженный, весь в масле и ни единой ржавчины.
  -Видно с войны сохранил на память. – усмехнулся я. –Ну, а потом что было? И куда вас ранило? 
   -Он мне левое плечо прострелил насквозь и еще бок по касательной задел. Меня ребята на руках в медсанроту притащили, хотя я сам старался идти. И туда же особист прибежал, и как начал на меня орать… Мол, не надо было поддаваться на провокацию и не открывать ответный огонь. А я сначала как-то растерялся и спрашиваю: «А что же надо было делать? Смотреть, как он меня в упор расстреливает?»
   -Еще и тельняшку на груди рвануть! – с насмешкой сказал я. –Дескать, стреляй!..
  -Ну, да! Особистам лишь бы свою задницу прикрыть! Быстренько так какую-то бумажку  состряпал и мне подсовывает чтобы я подписал. А я отказываюсь. «Без своего командира подписывать не буду!» Он опять орать на меня да всё матом… И тут я не выдержал и послал этого майора на _уй, да еще с привеском. На мое счастье тут наш комбат появился и отбил меня от этого зверюги. Нигде я свою подпись так и не поставил… И от меня он отстал. А меня потом за это… Ну, то есть за стрельбу даже к медали представили… «За отвагу». Но я её так и не дождался. Демобилизовался без нее. Ротный перед отправкой сказал, что мои наградные бумаги зарубил этот майор-контрик. Типа, дело-то ведь политическое  и так далее… «Ведь мы пришли туда с миром, а местное население повсюду встречало нас хлебом-солью…»
   -Политика… Будь она неладна. – недовольно выразился я. –Когда она диктует свои условия и определяет интересы – не дай-то Бог попасть под её гусеницы.
   Вскоре мое благодушное настроение быстренько так улетучилось, поскольку мне был задан неожиданный вопрос на очень уж наболевшую тему…
   -А я вас недавно по местному телеканалу видел. Когда вы стояли с плакатом у штаба СКВО и требовали отставки командующего ВДВ... А его-то зачем ?.. У него же сын погиб в Чечне… И вообще…
  -Да то не командующего воздушно-десантными войсками, а его родного брательника… Он у нас тут областным военкомом… «Служит…» Там Шпак Георгий Иванович, а здесь Шпак Валерий Иванович…   
   Хоть на меня и накатила некоторая разочарованность своим собеседником, а затем и легкая раздражительность… Но я постарался сдержать себя в рамках приличий.
   -Его непосредственные подчиненные задерживают инвалидам и вдовам погибших выплату компенсаций и пенсий, чтобы прокрутить эти деньги в коммерческих банках, а он и ухом не ведет… Всё прикрывается погибшим племянником, земля ему пухом… А этот «генерал Шпак»!.. Себе дачу строит под Старочеркасском да мне сказочки рассказывает о том, как он лично об инвалидах войны проявляет отеческую заботу…
   -Это как же ? – полюбопытствовал Петров.
   -Мол, едет он как-то на своём УАЗике в субботу утром мимо Центрального Рынка и на паперти Собора…
   -Да как же он в самый базарный день по этой улочке смог проехать? Там столпотворение такое – яблоку негде упасть! Трамваи еле-еле проползают, звонят беспрерывно… Раньше она была односторонняя, а сейчас…
   -Такая и осталась… - усмехнулся я. – Но в будние дни и в сторону вокзала… Ну ладно, будем надеяться, что его УАЗик смог там проехать… Ну, и что у него такая шея длинная и он смог так далеко высунуться… Короче говоря, увидел он у входа в Собор безногого солдатика, который милостыню просил… Да еще и в камуфляже. Приехал облвоенком к себе в военкомат и сразу же отправил туда своего полковника, чтобы тот на месте разобрался с калекой, записал его данные, в чём нуждается и так далее… Но когда этот военкоматчик почти уже подошел к нищему солдату, тот его увидел… И, как говорится, встреча не состоялась!.. Потому что он сразу же убежал…
   Тут я не выдержал и коротко рассмеялся, вспомнив свой недавний разговор с боссом областного военного комиссариата.
   -Так кто же убежал? Этот полковник ? – спросил меня Виктор Дмитриевич.
   -И я точно также поинтересовался у облвоенкома, а он еще и обиделся - разозлился… За то, что я его не понимаю… «Этот солдат схватил свои костыли и убежал…» А я по наивности своей еще уточнил «Так кто же там без ног был? Этот нищий солдат или ваш полковник?» Облвоенком тут совсем уж рассвирепел, сопеть начал как бык перед красным флагом… «Я же вам РУССКИМ языком объясняю, что солдат без обоих ног встал на костыли и убежал от моего полковника!»         
   Отсмеявшись первым, я нашарил на столе свой бокал с чаем и отхлебнул из него, чтобы промочить горло.
   -От наших солдат конечно можно всего ожидать, но такого… - отдышавшись выдавил Петров. – Ну, а дальше-то что ?
   -Тогда я подумал, что генерала или инфаркт с инсультом схватят или же он на меня кинется… Говорю ему: «Всё ясно! Безногий солдат оторвался от преследовавшего его вашего полковника только лишь при помощи двух костылей! Чего же тут непонятного?! Ясное же дело – костыли… От нашего брата – инвалида еще и не такое можно ожидать!» В общем… Он зубками поскрипел и мы на этом расстались…
   -А зачем вы к нему приходили?
   -Его клерки мне денежную компенсацию не выплачивают, да и не только мне одному… Талоны для проезда инвалида первой группы не выдают, путевки в санаторий… Он меня выслушал и ничего не сделал… Зато стал меня укорять тем, что его племянник погиб-то ведь в Чечне… Мол, учился с тобой в одном же воздушно-десантном училище и погиб, а я остался слепым, но зато живым… И теперь отрываю его от важных государственных дел…
   -Может он занят был ? – заступился за облвоенкома мой собеседник.
   -У него есть приёмное время, когда он обязан выслушивать просьбы военных пенсионеров, инвалидов войны и вдов погибших, чтобы собственной властью устранять нарушения своих же подчиненных… А он этого не делает… То есть покрывает их должностные преступления… А что?!.. Ведь на одну зарплату дачу не построить… Получается так, что он с ними в доле и потому жирует за счет инвалидов, вдов и сирот… А при каждом удобном случае прикрывается смертью своего племянника… Причём… Не родного же сына…         
   -Нельзя так говорить! – осуждающе произнес Петров. –Грех это…
   -Может быть и нельзя… - мой запал стал постепенно проходить. – Грех на душу брать не буду… Мне всех их жалко… И солдат погибших, и офицеров… Но сейчас в России оказаться инвалидом войны – это всё равно что медленно умирать… День за днем… И час за часом… А наживаться за счёт искалеченных и сирот – это ещё больший грех… Это практически кощунство…   
   -Пожалейте его… -сказал Петров.
   -А он меня пожалел, когда у меня ни копейки денег не было? Когда я у друзей-знакомых в долг просил? – стиснув зубы, спрашивал я. –Вот то-то и оно…
   Наступила тишина. Очень уж тягостная из-за обсуждаемой темы…
  -А про шестую роту что вы думаете? – внезапно изменил тему разговора Виктор Дмитриевич.
  А что я мог сказать про это очередное наше военно-политическое ****ство?!.. Дней через десять будет уже вторая годовщина гибелишестой роты из Псковской ВДД, но для меня всё это было как вчера и поэтому я ответил может быть цинично и грубо, но зато откровенно.
  -Шоу маст гоу он… То есть наши люди гибнут уже целыми ротами, но это предвыборное представление под названием «Маленькая, но очень победоносная война» должно продолжаться… Несмотря ни на что!.. Ведь теперь мы даже на своих ошибках не учимся! Что, кроме них других войск не было в Чечне? А артиллерия и авиация? Эта же мясорубка продолжалась наверняка не один час!.. А командованию хоть бы хны!..
   -Ну… -сказал мой гость и вдруг тяжело вздохнул.
   -Ведь перед этим по телевизору показывали как оперативно-тактическими ракетами «Точка-У» из Владикавказа наносили точечные удары по боевикам, которые построились утром на развод то Ли в Атагах, то ли в Шалях… С таким подтекстом: Моментально и аккуратно замочено столько террористов! Жалко, что не в сортире их!.. А то бы и ракетчики стали бы Героями. А тут?  Это же целая рота! Почти сто человек! У них что, радиостанций не было?
  -Да были у них радиостанции… - каким-то  посеревшим голосом сказал Петров. И связь была хорошая… И погода была нормальная... Лётная…
  -И что дальше? –ожесточенно спрашивал я. –Никто не знал, как надо действовать?!.. Да они могли всей ротой хоть до самого лета сидеть на этой горке! Сначала надо было навести артиллерию и пристрелять по квадратам всю местность вокруг, а потом спокойно корректировать стрельбу по результатам попадания снарядов. У них же там и самоходки есть и гаубицы дальнобойные… Я уж не говорю про эти десантные «Ноны», автоматические минометы «Васильки» и обыкновенные минометы. Да этих артиллеристов зимой хлебом не корми – только дай им пострелять вволю… Чтобы потом было много пустых снарядных ящиков для обогрева… А наша авиация? Они, летчики, разучились что ли бомбы меж гор сбрасывать? Всё равно эти боеприпасы еще с войны у нас на складах хранятся. Выбросить нельзя, а на утилизацию денег нет. И ведь всё повторяется! Раз за разом!
   Петров опять вздохнул.
   -Ведь в этом же районе… -продолжал я. –Перед шестой ротой там же погибло в полном составе две разведгруппы из Псковской бригады спецназа! В каждой по шестнадцать человек! И все до единого убиты…
   -Я не слышал об этом. –тихо произнес Петров.
    -По телевизору об этом сообщили один-два раза. Когда показали чью-то мать! Когда она забирала тело своего сына-солдата… И через десять-пятнадцать дней опять такие массовые потери! Только уже в три раза больше! Целая рота десантников! Ну, как так можно воевать?! Они же не в глубоком тылу противника высадились! Где их никто не мог прикрыть или поддержать! Это всё наши «военачальнички» не могут наладить нормальное взаимодействие между различными подразделениями!.. Или же не хотят это делать, потому что не умеют… Ну, и на хрена тогда такой мудак там нужен? Пинка ему под зад и «иди поднимать сельское хозяйство!» Ведь сколько жизней из-за таких «начальничков» погублено! А сейчас трезвонят по всем телеканалам: «Ах, какие наши десантники смелые и мужественные… Погибли все до единого, но врага не пропустили… Не посрамили честь и славу воздушно-десантных войск России… Ах, ах, ах!!!» А скажите мне, ради чего всё это? Кому нужны такие большие и неоправданные потери? Папкам да мамкам? Я бы этих «командиров» лично за яйца подвесил на стволе БМД-2, чтобы они сутки так помучались… А потом отдал бы их на руки родителям погибших пацанов… Чтобы другим была наука… Чтобы сначала подумали перед тем как…
   -У меня там сын погиб. – совершенно безжизненным голосом сказал Виктор Дмитриевич.
  -Что-о? –переспросил я,  так и не поняв до конца весь смысл этих вроде бы простых слов.
  -У меня в шестой роте погиб сын… Погиб мой сын. – механическим тоном повторял он.
  -Как? Кто?   
   от столь неожиданного известия я сам внутренне сжался и как бы окаменел… А эти мои нелепые по сути фразы вылетели помимо моей воли… Тоже как-то машинально или скорее по инерции…
  -Командир третьего парашютно-десантного взвода… Старший лейтенант Петров… Дмитрий Викторович. Двадцать два года… Не женат… - Как будто зачитывал анкетные данные его отец. –Выпускник Рязанского воздушно-десантного училища. Родился и вырос в городе Ростове на-Дону.
   Все вопросы, ответы и прочие  слова здесь были неуместны. Чисто по человечески можно было бы двумя руками сжать его за плечи и сказать : «Держись, мужик!» Но большинство мужчин так сдержанны и скупы на проявление сочувствия горю… Хотя всё и так понятно… Без пафосных речей, проникновенных слов ободрения или поддержки…
  -Он один у вас был? – тихо спросил я, втайне надеясь на то, что оставшиеся дети помогут ему пережить эту боль.
   -Да. Сын у нас был единственным…
   -А… -хотел было что-то сказать я, но мой голос неожиданно сел и не смог ничего произнести.   
   Меня внезапно охватило  безвыходно-тоскливое чувство щемящей жалости и сочувствия к этому еще не старому человеку. Ведь ему ничто не заменит так рано ушедшего ребенка  … Его родного ребенка… Его единственного сына, которым он всю жизнь гордился… На которого он возлагал свои отцовские надежды на достойное продолжение их рода и фамилии… И вот вся жизнь рухнула в один миг от одного-единственного сообщения о смерти ИХ Димы. 
   По воле судьбы старший лейтенант Петров Дмитрий Викторович даже после своей гибели продолжал еще несколько дней ЖИТЬ в сознании своих родителей и таким образом еще какое-то время заслоняя их собой от страшного горя… Но оно всё-таки пришло в их дом…
   -А как это произошло? –спросил я.
   И он стал рассказывать…
   -Тогда… Из командиров взводов никто не хотел идти со своими солдатами на эту высоту… Даже Ротный и его замы были против. Расположение было нехорошим… Зампотех сразу сказал, что никакая машина, ни БМДшки, ни танки на эту горку не поднимутся. То есть своего огневого прикрытия не будет никакого. Но задачу ставил комбат… Марк Евтюхин… Его вот-вот должны были представить к назначению на новую должность замкомандира полка по боевой подготовке и поэтому была нужна хорошо проведенная тактическая операция… Он и сказал, что для воздушно-десантных войск нет невыполнимых задач… ведь мы же десантники…
   Я лишь тяжело вздохнул… Этот безудержный воздушно-десантный шовинизм со словами о долге перед Родиной, чести ВДВ, беспримерном мужестве десантника, нескончаемой славе и так далее… Всё это было мне давно знакомо. Но война в Чечне – это не парад на Красной площади. Здесь побеждает тот, который относится к боевой задаче с прагматичной скурпулёзностью, который будет внимательно учитывать все малейшие нюансы предстоящих действий. А шапкозакидательством и пустопорожними разговорами пусть занимаются замполиты где-нибудь в Арбатском военном округе.   
   -Ну а потом комбат и говорит им, что он сам пойдет вместе с ними и будет лично руководить подразделением.      
   -А откуда вы всё это знаете? Вы уж меня извините за такой вопрос…
   я чувствовал то, что Виктор Дмитриевич говорит сущую правду, но тем не менее я не смог удержаться от этого уточнения.
   -А я же почти всех объездил, кто тогда там находился и кто имеет какое-либо отношение к этому бою. –бесхитростно ответил он. – Можно сказать, целое расследование провёл. И переговорил я со всеми. Вернее, почти со всеми. Те двое бойцов, которые остались живыми и невредимыми, были в тыловом наблюдении. Они еще первое время отсиживались втихаря в своём окопе, а потом ночью просто вниз смылись. И единственным выжившим оказался только один тяжелораненый солдат. Его нашли на склоне горы. Но он живет где-то в Архангельской области в отдаленной деревне… Короче говоря, адреса его мне так и не дали.
   -Понятно. –опять вздохнул я. –Скрывают…
   Как я понял… Это была явная попытка командования отдалить и заморозить на как можно больший период  такой важный источник информации с целью её дальнейшего нераспространения... Значит это всё происходит не случайно и им есть ( ой, как есть!) что скрывать от своего же народа.   
   -В пять часов утра 28 февраля 2000 года вся шестая рота, усиленная третьим взводом четвёртой роты и разведвзводом, начала выдвижение из места дислокации 104-го полка… Еще не рассвело, как они стали подниматься на эту горку.  Все были в бронежилетах и касках. Кроме своего личного оружия, несли одноразовые гранатомёты и огнемёты, лопатки саперные, один-два боекомплекта в РД, сухой паёк… Не говоря уже о спальниках и плащ-палатках… Вот насчет ОЗК не помню… Короче, загрузили их по полной выкладке и даже больше. Но поднялись на верх без происшествий и к полудню почти закончили рыть окопы и укрепления.
   -А справа-слева кто-то был из наших войск? –спросил я для уточнения обстановки.
   Петров помолчал с минуту, после чего тихо, но тяжко выдохнул:
   -Щас… Скажу… Подожди…
   Я молчал, отлично понимая как ему тяжело и мучительно больно вспоминать и рассказывать мне обстоятельства гибели единственного сына. В эти минуты отец Петров как бы проживал свою жизнь вместе со своим сыном: взбирался с неподъёмным грузом на гору, отрывал лопаткой окоп в каменистом грунте, ставил задачи своим бойцам, ел сухпай, пил обжигающий губы чай, наверное радовался хорошей погоде… И не подозревал о надвигающейся катастрофе… 
   И сейчас Виктор Дмитриевич в очередной раз с болью в душе переносил это жуткое испытание…   
   -Вы не курите? –я попытался хоть как-то разрядить возникшую напряжённо-гнетущую ситуацию и облегчить состояние отца погибшего офицера.
   -Нет. Я не курю. –ответил он.
  Лично я сейчас с большим удовольствием и облегчением выкурил бы полпачки «Примы». Это конечно же не очень-то и приятно… Но зато приходит хоть какое-то успокоение… Да и руки перестают трястись.
   -Их район имел размеры шесть на семь километров… В нём находились первая, вторая и третья роты 104 парашютно-десантного полка, а также вторая рота из 108 пдп… И еще в пяти километрах от места боя на сопке располагалась пятая рота этого же 104 полка.
   Я молчал и внимательно слушал. Боевая обстановка оказывалась вроде бы не из самых трудных.
   -Всё началось на следующее утро, когда ещё не рассвело. Наше передовое охранение было ниже по склону и оно заметило несколько боевиков, которые в общем-то проходили мимо. Ну, наши их из бесшумных винтовок всех и уложили. Забрали у них четыре или пять автоматов, после чего стали отходить на высотку. А это оказался головной дозор большого отряда, который шёл следом. И остальные боевики услыхали сначала щелчки бесшумных выстрелов и свист пуль. А когда они обнаружили трупы своих, то с ходу открыли огонь и тоже полезли вверх. Ну, наше охранение  добралось до вершины, шестая рота уже заняла позиции и все вместе они отбили эту первую атаку. Почти сразу пошла вторая, более массированная… Потом третья… Так и начиналась эта бойня. Они шли на штурм высоты волнами и практически без интервалов…
   -А чей там отряд был?   
   -Это были басаевские…  И хаттабовские отряды. Они передвигались группами по пятьдесят – сто человек.
   -А сам Шамиль ? –вновь поинтересовался я.
   -И он сам там был. Его позывной – «Идрис». –ответил Виктор Дмитриевич. –Наши засекли. А с ним около пяти тысяч боевиков шло…
   Я уже знал, что это было басаевское бандформирование общей численностью свыше пяти тысяч стволов… Но только теперь мне стало понятно, чей же это был радиопозывной.
   Какое-то время мы оба молчали. 
   -Представляешь… -Собравшись с силами заговорил Виктор Дмитриевич. – Они там сражались трое суток… Три дня и три ночи. И погибли они практически все… Если не считать того тяжелораненого бойца, который чудом выжил… И этих двух…
   Я не ответил ему ни одним словом… Всё ЭТО можно было предугадать без особого труда… Тыловой дозор смылся… А вот все те, кто оставался на горе… Они там и находились…
   Естественно, что уже в первый день боестолкновения шестая рота начала нести потери как убитыми, так и ранеными. Эвакуации раненых не было никакой - изувеченные и истекающие кровью десантники продолжали оставаться на этой высоте. В роте конечно был санинструктор, а во взводах даже медбратья с медицинскими сумками, но все эти медицинские работники как правило назначались командирами из числа таких же солдат-срочников. Об уровне их подготовки и степени профессионализма по оказыванию первой медицинской помощи можно было и не говорить. В лучшем случае они смогли бы правильно перевязать рану, наложить резиновый жгут для остановки кровотечения, может даже вколоть тяжелораненому шприц-тюбик обезбаливающего промедола, если он у них был.
   «Ну, а потом?!»
   Я с внутренним содроганием представил себе раненых бойцов и командиров, обездвиженных из-за огнестрельной травмы и терпеливо ожидающих своей эвакуации… Как они вдавливаются в укрытие от нарастающего свиста вражеских мин и после гулкого удара видят фонтаны разрывов… Как они слышат приближающуюся и усиливающуюся стрельбу боевиков… И такие редкие автоматные очереди в ответ…
   Затем вокруг уцелевших раненых окончилась всякая стрельба и эти несчастные увидели обходящих поле боя террористов… Собирающих оружие и равнодушно добивающих тех, кто еще дышит… Какими же для них были тяжелыми минуты ожидания своей смерти…  Которая уже направляется именно к тебе… И ты под гулкие удары сердца смотришь инстинктивно даже не в глаза врагу, а прямо в черный зрачок поднимающегося автоматного ствола… И ждешь с нарастающим до отчаянья ужасом этой яркой вспышки, после которой не будет уже ничего… Ни этого серого неба и холодной земли… Ни далёкого дома и школы… Ни друзей и девчонок, ни папы и мамы… НИЧЕГО… И нико…
   Вот и огонь… В одной секунде сольются тупой удар пули, хруст разрушаемой кости, нестерпимо острая боль и непроизвольный глухой стон… Этот последний отзвук человеческой жизни исчезнет, после чего наступит тишина… Мертвая тишина…   
   «Боже мой… Хоть бы они были без сознания… - подумал я с затаенным ужасом. –А если бы я остался там, где меня перевязали? А я-то хоть ползти мог… А этим раненым куда было деваться? С горы… Вокруг же духи…»   
  -А этот раненый солдатик как живой остался?- неожиданно охрипшим голосом задал я внезапно возникший вопрос.
   Петров ответил мне не сразу и я терпеливо ждал.
   -Его нашли совершенно случайно. После того, как уже всё закончилось и боевики ушли. Он ведь сначала множественные осколочные ранения получил. Миной накрыло. А потом его еще и попытались добить… Но ему повезло… Остался жив…
  -А почему в первые два дня раненых вниз не спустили? – уже вполне резонно спросил я. Ну, днем опасно, так  ведь ночью можно было их эвакуировать.
   -Они запрашивали помощь.  К вечеру первого дня, чтобы раненых забрать. А во второй день, чтобы поддержали огнем и подмогу прислали. Ничего не было. Ни в первый день, ни во второй, ни в третий… Последний день…
   От его какого-то мертвого тона я  цепенел еще больше. И леденящий ужас охватывал меня всё сильнее и сильнее.   
   -Что? Некого было послать им?... –хрипло произнес я.
   -Как не было?! – усмехнулся Петров. –Я же говорил… На соседних сопках сидели  Точно такие же парашютно-десантные роты… Из их же 104 и 108 полков.
   Он зашелестел разворачиваемым листом бумаги…
   -Вот… Сейчас зачитаю… Как мне тогда говорили, так я и записал… Совсем рядом… С севера в полутора километрах от места боя на высотках располагались ротные опорные пункты 2 и 3 парашютно-десантных рот с интервалом в один километр между собой…  Причем третья рота - с 27 февраля и вторая рота - с 25 февраля. А 2-я рота 108 полка была на юге от места боя в целых 3-х километрах на высотах 1200-1400 метров…
   -А они хоть обстреливали противника со своих позиций ? –почему-то уже  обреченным голосом спросил я.
   -Они ? Нет… -ровным тоном ответил Петров-старший. – Вот второй взвод из третьей роты, который находился в полутора километрах от них… Тот еще имел огневое столкновение… А все остальные – нет…      
   -Понятно. – уже в который раз неслышно вздохнул я. –а штаб?.. Артиллерия где?...
   -Тоже неподалеку. – немного помолчав, сказал Виктор Дмитриевич. – Та-ак... Расстояние от места боя до командных пунктов составляло: до 104 полка по прямой – 7 километров и столько же до 108-го полка… Артиллерия - ствольная и реактивная…  Перепады высот: артиллерия 550 метров, а 6-я рота 776 метров над уровнем моря… 
   -Не так уж и много…- сказал я. – А для гаубиц и Града …
   В данной ситуации было бы крайне нетактично и неверно говорить моему собеседнику о том, что и расположенные рядом на оборудованных позициях десантные подразделения и полковые командные пункты с имевшейся у них артиллерией ВДВ, да и другие армейские части и соединения со всей их огневой мощью… Хоть вместе и скоординировано… Хоть в отдельности и поодиночке… Все они были в состоянии оказать необходимую поддержку одной погибающей роте… Но этого так и не произошло…
   Я смолчал обо всём этом… Наверное, чтобы не бередить всё ещё кровоточащую рану…   
   Но Виктор Дмитриевич Петров уже разбирался в воздушно-десантной тактике не хуже меня и поэтому говорил почти без лишних эмоций.   
   -Все они могли… Как сообща… Так и по-отдельности… Но не пришли на выручку… Почему?... Ведь ротные и взводные командиры служили вместе и хорошо знали друг друга… В одном полку всё-таки…
   -Да и училище одно и тоже все заканчивали… - непроизвольно продолжил я, когда он замолчал.
   Если уж говорить прямо и откровенно, то и сами воздушнодесантные войска в настоящее время настолько подверглись жесточайшему сокращению, что боевых соединений осталось не более десятка и офицеры теперь могут знать своих товарищей в других частях очень хорошо… А уж в соседних полках… А тем более ротах…
   «Что же произошло со знаменитой десантной взаимовыручкой?... Назойливо вертелась в моём мозгу одна и та же мысль. –Где же вы были братья – командиры ?»
   Но отец погибшего сына после небольшой передышки постепенно раскрыл мне истинную суть этой трагедии…
   -Вот только там старшим начальником был полковник Мелентьев… То есть тот самый заместитель командира полка, которого должны были снять с этой должности за какие-то нарушения. Приказ вроде бы уже был… И именно на эту же должность метил комбат Евтюхин. И этот замкомполка всё отлично понимал, что если Евтюхин выйдет из этой заварухи живым-невредимым, да еще и с заслугами и наградами… То ему недолго сидеть на этом стуле ЗКП. И когда Евтюхин запросил по рации помощи, то этот замкомполка ответил, что они сами находятся в таком же положении, у него нет людей свободных и так далее. Тогда Евтюхин, не стесняясь в выражениях, пообещал ему, что если он, Евтюхин выйдет из этого боя живым, то он лично изобьёт эту суку…  Но он не вышел…       
   -А начальник штаба полка? Это же второй человек по должности!
   -Да-а!.. –Мой гость махнул рукой. –«Начальник штаба…»
   -Ну, а начальник артиллерии? –спросил я. –Можно было напрямую с ним связаться…
   -Да-а…
   Виктор Дмитриевич снова не договорил и, как мне показалось, опять обречённо махнул рукой.
  -А с другими подразделениями комбат не мог связаться по радиостанции? 
   Я старался уточнить всю картину боя.
   -Евтюхин конечно же попытался. Только этот замкомполка по своей радиостанции заявил всем, что майор Евтюхин паникует… Дескать, обстановка у них не такая опасная…
   -И что потом?
   -Комбат стал обращаться по радиосвязи ко всем… Кого он знал лично… То есть к каждому офицеру конкретно… Причём, открытым текстом… Пофамильно… И на его призыв отозвался только майор Доставалов… Они давно дружили… Он со одним взводом спустился со своей высоты… И они ударили по боевикам с тыла… Шестая рота поддержала сверху и Доставалов пробился к Евтюхину…
   -А потери были? –спросил я. -Ну, в этом взводе…
   -Несколько человек ранило… Но не сильно… Главное – что пробились!
   Это было в общем-то хорошим знаком… Ведь тогда и другие подразделения могли бы добиться более лучших результатов.
   -Евтюхин опять обратился ко всем командирам подразделений… Если пробился один взвод… То совместными действиями можно было бы вообще отбросить боевиков…
   -Конечно. –сказал я и всё же вздохнул.
   Ведь результат того боестолкновения был уже известен…
   -Тогда этот ЗэКаПэ  вообще приказал всем командирам подразделений в радиопереговоры с шестой ротой не вступать и соблюдать режим радиомолчания. Мол, теперь шестую роту будет с воздуха прикрывать авиация, а также артиллерия.
   -Ну, и как? – у меня появилась слабенькая надежда на хоть какое-то взаимодействие и поддержку.
   -А никак.
   Виктор Дмитриевич вновь усмехнулся, а у меня опять внутри что-то оборвалось.
   -Да… Прилетали вертолеты огневого прикрытия. По четыре штуки. Зависнут на высоте полутора километров и на таком же удалении и оттуда начинают выстреливать свои НУРСы и противотанковые ракеты, которые благополучно разрывались в верхушках деревьев. Вертолетчики даже из своих пулеметов стреляли… А боевикам хоть бы что. Наши просили летунов, чтобы те поближе переместились и били на поражение. Но всё бес толку. И эти Ми-24 продолжали прилетать и с этого же расстояния «добросовестно выпускали» свои неуправляемые снаряды и управляемые ракеты. Да всё попусту... Там же деревья…
   -А артиллерия?
  -Боевики подобрались к нашим позициям уже так близко, что когда начала артиллерия работать, то немного накрыла и своих. Потом у них внезапно закончились снаряды… Искали их, искали… Очень уж долго искали… То ли сутки, то ли двое суток… А потом… Когда всё было почти кончено… Когда комбат Евтюхин вызвал огонь на себя... Тогда-то артиллерия «поработала»… Так он и погиб около своей радиостанции.
   -А Доставалов со своим взводом? –спросил я.
   Слева в груди уже заныло тупой и неприятной болью… Ведь майор Доставалов и два десятка его солдат оказались единственными настоящими десантниками… Причём из тех пятисот, кто окопались на соседних вершинах… Не говоря уж про две тактические полковые группировки…
   -Майор Доставалов и его взвод… Они погибли все… Вместе с шестой ротой.
   И я с горечью подумал, что в той ситуации было бы намного лучше и целесообразней… Если бы майор Доставалов и двадцать его храбрецов примчались на БМДешках на командный пункт и ПРЯМО ТАМ арестовали тех штабных начальников за проявленную ими трусость и предательство… То есть отстранили бы ЭТОГО замкомполка Мелентьева, ЭТИХ начштаба и начальника артиллерии от командования группировкой войск… Как это и предписывают Боевые Уставы… Чтобы в конечном итоге принять командование на себя и сделать всё то, что и должен был сделать настоящий Командир парашютно-десантного полка... То есть срочно организовать артиллерийскую поддержку и приказать соседним подразделениям ударить по боевикам… А затем направить дополнительные подкрепления из состава двух полковых группировок на выручку шестой роте… А уж потом запрашивать авиационное бомбоштурмовое прикрытие и любую помощь из других оперативных районов.
   -Их нашли вместе… -продолжал рассказывать Петров. –И Евтюхин… И Доставалов… Они погибли… Можно сказать, практически одновременно.
   Да… Два майора… Как два настоящих друга… В столь безвыходной ситуации они вызвали огонь артиллерии на себя… Отлично понимая ВСЁ!.. И явное… И сокровенно затаённое… И свой отчаянный героизм… И подловатое тихое рвение тех трусов… Так постаравшихся стереть с лица земли все доказательства.
   Но… Как бы то ни было… Своею беспримерною гибелью они попрали саму Смерть… И эти два майора… И тот парашютно-десантный взвод… И вся шестая рота…
   -Вечная им память!
   Какое-то время мы молчали…
  -А… Ваш?.. – с трудом выдохнул я.
  -Я тогда еще не знал, как моего Диму… -тяжело вздохнул Петров –Мне рассказали как его нашли… В первый раз наша разведка заползла на высоту спустя пару часов как всё там затихло. То есть под самое утро… Они в этих сумерках обнаружили тело Евтюхина, других офицеров и моего сына… Но тут показались духи из тылового отряда, которые собирали оставшееся оружие, боеприпасы и так далее. Разведчики тут же уползли обратно. И во второй раз наши поднялись на горку уже на следующее утро. Все тела погибших лежат как и вчера… Нет только одного… Старшего лейтенанта Петрова. Ночью выпал снег и от того места, где он лежал, идут чьи-то следы… Причем это следы босых ног… Мне это офицер-медик рассказывал… Который всё это видел… Своими собственными глазами…
   Виктор Дмитриевич замолчал и несколько минут собирался с духом, прежде чем заговорить снова.
  -Наши пошли по следу и у края одной расщелины он обрывается… Они спускаются туда и находят там моего сына… Сидящего на корточках… Прислонившегося спиной… Но уже мертвого… Он даже еще теплый был. На губах красная пена от прострелянного легкого. А умер он не от ран или там потери крови… Смерть наступила от переохлаждения… Мой тяжелораненый сын просто замерз…
   Мне очень хотелось куда-нибудь уйти или убежать, разбить что-нибудь вдребезги в этом грёбаном военкомате, прикончить соседскую собаку… Сделать хоть что-нибудь… Но не потому, что мне было невыносимо слушать безжизненный голос отца погибшего сына… А потому что это проклятое вселенское зло всё-таки тоже должно понести хоть какую-то долю ответственности…
   Но я сидел, закрывши глазницы правой ладонью, и старался поровнее произнести то, что я с леденящим холодом понял несколько минут назад.
   -Получается… Всё это время… Эти последние сутки ваш сын был живой.
   -Да.-просто и автоматически согласился со мной отец старшего лейтенанта. – Я это знаю. Доктор сказал, что у него было прострелено легкое слева сверху, были другие ранения, но не очень тяжелые. Кровь, конечно, он потерял.
   -Получается, он был без сознания, когда его нашли в первый раз. А потом боевики сняли с него обувь. – Я попытался логически воссоздать весь ужас последних часов жизни старшего лейтенанта Петрова.
   -Не только ботинки. Они увидели, что это офицер. Срезали с ремня пистолет с охотничьим ножом и забрали его личные документы. – уточнил Петров.  А затем он пришел в сознание… Может быть от холода… И босыми ногами сам дошел и спустился в эту щель. А там сел на корточки, чтобы хоть как-то согреться… И стал ждать наших…
   -И не дождался. –горько подытожил я. –Эх… Как его жалко!!            
   Невольно, но я сравнил свою ситуацию с только что выслушанной трагедией. Те два-три часа, пока я - тяжелораненый, слепой и контуженный ползал по заснеженному полю под Первомайским… Тогда мне эти часы и минуты казались целой вечностью. А старший лейтенант Дима Петров после своего тяжелого ранения еще двадцать четыре часа страдал и мучался… Всё осознавая и молча превозмогая боль ранений… Истекая кровью и мучаясь от холода… Ожидая хоть какой-то помощи… Но так её и не дождался…
   А каково же было состояние родителей, когда они узнали то, что их сын не был сражен насмерть боевиками… Да, он получил тяжелое ранение… Но он умер от переохлаждения из-за чересчур уж запоздавшей медицинской помощи… Вернее, из-за её отсутствия… То есть из-за нерешительности и трусости всех тех… Кто молчком отсиживались на соседних высотах… И когда шестая рота сражалась… И когда тыловые подгруппы боевиков не таясь  добивали наших раненых и собирали трофеи… И даже когда на вершине горы всё стихло… Окончательно и навечно…
   -Жена моя ничего об этом не знает. –будто угадав мои мысли, тихо произнес Виктор Дмитриевич. –Ей и так тяжело    . А если еще и про это узнает…
   Я молчал. Меня в этой жизни, как я считал, уже трудно было чем-то удивить и поразить… Потому что за моей спиной осталось  достаточное количество разных боевых ситуаций и непредсказуемых случаев… Но встреча с отцом погибшего старшего лейтенанта Петрова буквально перевернула мое мироощущение с ног на голову. Всё то, что я пережил ранее, теперь показалось мне таким несущественным… Ведь мне в конце-то концов посчастливилось выжить.
   Я уже знал… Что мои боевые товарищи… Что полковник Стыцина, капитан Косачёв и лейтенант Винокуров погибли мгновенно и безо всяких мучений… Начальник связи Костя Козлов, как было написано в Справке о его смерти, умер от термического ожога… Он заживо горел и, если судить по его будто уснувшему лицу, старший лейтенант Козлов ничего при этом не чувствовал…
   А вот сержант контрактной службы Виктор Бычков был ранен в самый разгар ночного боя в голову и затем он наверняка находился в полубессознательном состоянии… Иначе бы на его лице не застыла гримаса страдания и новой боли… Иначе бы Витя не запрокинул назад раненную голову… И не изогнулся… Приоткрыв рот… Когда в утренней тишине, то есть уже после ночного боя… Когда прорвавшихся террористов там уже не было, зато «подоспели наши»… Отважно драпанувшие ночью и вконец осмелевшие лишь в предрассветной тишине… В общем… Когда щёлкнул бесшумный выстрел и в его спину ударила девятимиллиметровая пуля… Которая и добила Витю Бычкова…
   Такова была война… Со всеми её растреклятыми законами и вопиющей несправедливостью… Со счастливым везением и фатальным стечением разных обстоятельств… С дичайшим безразличием одних… И вынужденным Подвигом других… Заведомо обречённых на героическую смерть.
   Такова была и первая чеченская война, которую тогда официально называли «наведением конституционного порядка в Чеченской Республике Ичкерия»... Такой же оказалась и вторая чеченская война, которую все политики и телекомментаторы угодливо называли «антитеррористической операцией в Чечне»…
   Увы… Увы… И ещё раз… Увы!..
   -Понимаете, я  конечно не специалист в десантной тактике. –осторожно начал я говорить, чтобы прервать эту тягучую и тяжкую тишину. –Допустим, что за каждый день рота теряла по 33 процента своего личного состава убитыми и ранеными. Уже в первый день, вернее, к вечеру,  они должны были в организованном порядке покинуть эту проклятую высоту. Потому что рота уже потеряла треть своего личного состава, поддержка другими подразделениями отсутствует, а огневое прикрытие авиации и артиллерии неэффективное.
   Таковы тактические законы войны… Если подразделение потеряло хотя бы 25 процентов своего личного состава убитыми и ранеными, то оно считается ограниченно боеспособным. Если потери равны уже 50 процентам, то подразделение становится небоеспособным. Ну, а если из солдат и офицеров осталось только лишь 25 процентов, то это подразделение должно быть в срочном порядке выведено из зоны боевых действий для дальнейшего доукомплектования личным составом и довооружения. А на его место должно быть направлено свежее и боеспособное подразделение…
   -Это насколько я помню. –говорил я. -Конечно, мертвых не судят и плохо о них не говорят… Но комбат Евтюхин имел полное право на принятие самостоятельного решения оставить высоту и сохранить личный состав. И плевать он мог на этого старшего военачальника, который тем более отказывается поддержать погибающее подразделение. Комбат имел более полную картину происходящего боя… И ничего бы ему за это не было. Любой грамотный и толковый командир или вышестоящий начальник стал бы на его сторону. Да, обнаружили передвижение крупной банды, уничтожили какую-то часть боевиков, но и своих же солдат тоже  потеряли некоторое количество, потому и отошли, чтобы остальных спасти и сохранить… Сейчас же не Великая Отечественная война и позади у них была не Москва, чтобы всем стоять насмерть до последнего солдата!  А дальше по этим террористам пусть работает авиация и артиллерия. Тем более, что место их расположения уже известно.
   -Ну тогда все почести досталисьбы другим… - с какой-то горькой безысходной иронией произнес петров.
   -Да это же война! –возмутился я. – А не бег с препятствиями по пересеченной местности за воинскими званиями и наградами… Вот на этой горе – звание майора, а на той высотке – должность командира полка.  А сейчас из этой бойни делают чуть ли не рекламу ВэДэВэ: «ах, какие суровые и мужественные парни служат в воздушно-десантных войсках!.. Все погибли, но врага не пропустили!..» А эти телевизионщики хоть одни похороны показали?   
   Махнув рукой, я прервал свою речь, чтобы немного успокоиться.   
   -По нашему Ростовскому телеканалу показывали… -ответил Петров. -Моего ведь на Северном кладбище на Аллее Героев похоронили… С оркестром… С троекратным автоматным салютом…
   -Виктор Дмитриевич! Вы уж меня извините, но я всё же скажу!.. Вот эту торжественную часть они, ой, как любят транслировать. Мол, посмотрите, как государство до последней минуты не забывает своих погибших… Провожает их в последний путь… Суровые военные, скорбящие чиновники, солдатики салютуют, школьники с цветами… Красиво!? А вы покажите, как папы и мамы, бабушки и дедушки, братья и сёстры, невесты и друзья встречают в последний раз своего родного… Как женщины в голос плачут над гробом… Как зрелые мужики стыдятся смотреть в глаза, потому что все они живые, а молодой парень нет… Как матери света белого не видят и жить после этого не хотят    … Потому что весь смысл их жизни убит… И ничего здесь уже не поделаешь!
   -Да… Так оно и есть.
   -Вы меня простите! Но сколько можно терпеть всё это ****ство! Да мы фашистов смогли победить, потому что эта война пришла в каждый дом и коснулась каждого человека и тогда весь народ поднялся на борьбу с общим врагом. А сейчас нас просто-напросто истребляют разными способами, но втихую… мальчишек через Чечню, девчонок через алкоголизм и проституцию, остальной люд через наркоманию, безработицу, пьянство, криминал… Сколько по улицам бродит пожилых бомжей и детей беспризорных!! Они же к нам не из Африки пришли! Это же наши люди!
   Я вновь остановился в своем взволнованном монологе, чтобы прийти в себя и отдышаться.
   -Ну ты как коммунист заговорил. – с улыбкой сказал Петров.
   -Скоро они нас или всех сделают коммунистами или же вгроб загонят. –вздохнул я.
   Мой запал иссяк и опять наступиладолгая и томительная пауза.  В дом вскоре вошел мой отец и предложил нам заварить свежего чая. Мы не отказались и через несколько минут согревались крепким и горячим напитком.
   -Мой Димка ещё с восьмого класса мечтал поступить в десантное училище… Спортом занимался, бегал по утрам… А когда поступил… То радовался… Как пацан… В отпуск приезжал всегда в форме… Такой весь подтянутый… Широкоплечий… Все девчата заглядывались…
   -Ну, да… -сказал я.
   Наверное, у него была любимая девушка… А может даже и невеста… Но спрашивать об этом я почему-то постеснялся.
   -А после выпуска он сразу попал в Псковскую дивизию?
   -Нет. –отвечал Виктор Дмитриевич. –Он сперва служил в Абхазии. Там у него такой случай произошёл… Дима был Дежурным по батальону и услышал, как на вечерней поверке дембеля выпендриваются!.. Подвыпили где-то… И вместо положенного «Я» кричат «Аллах акбар!»
   -А кто они по нации?
   -Даги… Их там много было…
   -И что сделал ваш Дима? –спросил я.
   -А он приказал начать поверку заново. –рассказывал Петров-старший. –Так они ещё громче стали орать… «Аллах акбар!» Чтобы и в других ротах это услышали…
   -Совсем что ли пьяные были? –спросил я, непроизвольно морщась.
   -Да нет… Решили показать себя во всей своей красе… Но мой Дима их всех обломал… Вечерняя поверка опять началась заново… А он идёт вдоль строя и как только услышит… «Аллах акбар!» Так сразу кулаком в челюсть… Кто покрепче – те только качнутся… А кто пожиже – сразу с копыт… 
   -Ну, это уж слишком. –сказал я. –Надо было как-нибудь по другому.
   -А как с ними по другому?! Ведь остальные даги всё это видят… И орут точно также!.. «Аллах акбар!» Другие солдаты отвечают как положено… А эти… В общем… Зачитали весь список личного состава… И оказалось, что все даги прокричали «Аллах акбар»!
   У меня уже был готов вариант урегулирования этого конфликта:
   -Надо было просто-напросто зачитывать список вечерней поверки до того момента, пока все они не начнут отвечать по-уставному.    
   -Он приказал начать вечернюю поверку заново… И эти дагестанцы опять прокричали своё любимое «Аллах акбар»!.. Ну, и получили каждый по зубам… За своё «Аллах акба»"!.. Начали читать поверку по-новой… И уже на этот раз… Все солдаты отвечали по уставу… Правда, потом Димке пришлось руки мазью лечить…
   -А начальство об этом не узнало? –спросил я.
   Откровенно говоря… Сейчас мне было не совсем приятно…
   -Конечно же нет. –отвечал Виктор Дмитриевич. –По их кавказским законам жаловаться начальству – это недостойно звания мужчины.      
   Я вздохнул и промолчал… Ведь слова «Аллах акбар» являются изречением из Корана и пьяные дагестанцы не имели абсолютно никакого права произносить их в таком вот неподобающем состоянии. Однако эти священные слова так часто употребляют всевозможные террористы и поэтому они превратились в какой-то символ исламской агрессивности…
   -А среди солдат шестой роты были мусульмане? –спросил я.
   -Не знаю… Наверное нет.
   Я опять вздохнул… И вновь промолчал… Ведь нельзя же без разбора мазать всех мусульман одной чёрной краской. Да и среди солдат шестой роты наверняка были и те… Кто отчётливо слышал гортанные крики боевиков «Аллах акбар»!.. И эти правоверные мусульмане продолжали сражаться с террористами плечом к плечу со своими православными братьями… Вместе которыми и погибли…
   Внезапно мне на ум пришла такая пронзительно ясная мысль… Что тогда в Абхазии эти выкрики дурачащихся спьяну десантников-дагестанцев оказались не столь страшным явлением для Димы Петрова… В боевой же действительности – среди чеченских гор гораздо страшнее было полное молчание товарищей офицеров, товарищей прапорщиков, товарищей сержантов и товарищей солдат ВДВ… Которые с соседних высот наблюдали за боем шестой роты… Которые с расстояния в семь километров слышали автоматные и пулемётные очереди, выстрелы гранатомётов и разрывы мин, снарядов… Которые при всеобщем молчании подчинились подлому предательскому приказу… И которые бросили в беде своих же однополчан…
   А затем они решили отличиться при совершенно иных обстоятельствах… 
   -А вот другой был случай… – стал рассказывать Виктор Дмитриевич. – На той горе, на самой вершине наши потом установили огромный православный крест. Только духи его через неделю подорвали. Тогда наши восстановили деревянный крест и стали минировать все подходы к нему. В этот момент их накрыло духовским миномётным огнём. Несколько человек было ранено. Как стихло стали осматривать местность – кто же навел. А внизу какой-то старик овец пас. Радиостанции при нём не нашли, может быть успел спрятать. Но этого старика всё равно на дереве вздернули. Говорят, для них – мусульман это является самой позорной смертью… Когда их душа выходит не через горло, а через задний проход. Хоть какая-то расплата…
   Меня неприятно покоробил какой-то злорадствующий и мстительный тон моего собеседника… Но он был мой гость… Поэтому я глубоко и тягостно вздохнул... А затем всё же заговорил.
   -Эх, Виктор Дмитриевич, Виктор Дмитриевич… Я понимаю ваше горе… Но нельзя нам рассматривать эту войну как конфликт между православными людьми и правоверными людьми… То есть между христианами и мусульманами. Это и вредно, и опасно.
   -А как же её рассматривать?-  настороженно-внимательно спросил Петров. – Так оно и выходит!
   -Ерунда выходит. –сказал я. –Вы вспомните, что происходило в начале девяностых годов… Тогда всех чеченцев ввели в заблуждение, что они могут взять себе столько суверенитета… Сколько захотят… Вплоть до отделения… Ну, и наше российское население… Сколько тогда обрабатывали… Чечены такие, чечены сякие!.. И если думать так, как вы думаете… Такие конфликты будут повторяться и повторяться.
   Мне хотелось сказать, что это уже давным-давно опробованная и неоднократно отработанная технология… Когда в зависимости от ситуации в определённом регионе искусственно нагнетается напряжённость, разжигаются застарелые межнациональные распри… Создаётся образ злейшего врага… Как это произошло между армянами и азербайджанцами… 
   -Ну, не-ет! –заявил Петров более категоричным тоном. –Эти чечены всегда были такими сверхагрессивными… Да и остальные мусульмане точно такие же… Жестокие и злобные по отношению к нам… В общем… Это была война между христианами и мусульманами!
   -Нет! – ещё больше огорчился я. –По вашему посмотреть, так я в первую чеченскую кампанию воевал со своими же братьями – мусульманами!? И при этом командовал русскими солдатами! И за всю войну ни один мой подчиненный из русских солдат не был убит и не стал инвалидом! А я – мусульманин-татарин получил тяжелое ранение от огня мусульман-чеченцев и стал полностью слепым! Что-то не сходится!
   Всё это было сущей правдой… Поэтому мои доводы, как мне показалось,  должны были быть очень убедительными… Но, увы… Ни один мой взволнованный аргумент не нашёл хоть какого-нибудь ответного слова… Ибо наш разговор вдруг перескочил на несколько иную тему.
   -Ну, зато сейчас вы живете в таком доме… - сказал Виктор Дмитриевич, оглядываясь вокруг.
   Я немного замешкался…
   -А вы знаете как мне этот дом дался?  Опять возмутился я. –Мой дом  размерами всего  шесть с половиной на семь с половиной метров по внешнему периметру. Зимой температура бывала четырнадцать градусов… Это из-за тонких стен. Думаете, мне кто-то помогал кроме моего старого отца? Хоть кто-нибудь дал гвоздик ржавый или кирпич битый? Зато архитектура Октябрьского района целых три раза запрещала мне строительство. Им видите ли мой участок понравился! Ведь если бы я за три года ничего не построил, то моя земля согласно Постановления главы администрации этого же Октябрьского района отошла к его заместителю… А сколько крови ушло на воду, свет, газ!? Телефона до сих пор нет. Но я же не кричу о том, что это русские издеваются надо мной – слепым татарином! Я же не ору о том, что мне облвоенкомат опять задерживает выплату моей пенсии, что медслужба округа и военная поликлиника отказываются выдавать мне путевки в санаторий, что в ведомственном детском садике от этого министерства Обороны воспитатели издеваются над моим  ребёнком! Я же не говорю, что это вот именно русские специально устраивают такую вот дискриминацию слепого татарина, пусть даже и Героя России!
Мне конечно не следовало воспринимать так близко к сердцу сказанное моим собеседником, но я не смог сдержаться и накопившиеся за долгие месяцы праведный гнев и обоснованная ярость выплеснулись за эти  несколько минут…
   -Так что… Вот такая теперь у меня жизнь!
   Выговорившись почти полностью, я затем замолчал.
   Некоторое время мы сидели молча…   
   -А почему это всё? – недоверчиво спросил Петров.
   -А потому что я написал такую слишком правдивую книжку «Первомайка»! – нагнувшись над столом,  с твердостью выдохнул я. –потому что в ней написано о войне именно так, как это было на самом деле. Вот поэтому эти военно-тыловые суки и их гражданские сородичи организовали такую вот охоту на меня... Эдакую травлю… С рядовыми загонщиками, с притаившимися стрелками…
   -А для чего тогда вы написали такую книгу? – спросил Петров, но уже с меньшим недоверием. – ведь вы же могли предполагать, что такая повесть им не понравится.
   -а я и не собираюсь им нравиться! –ожесточенно ответил я, усаживаясь обратно на свой стул. –Я им не модельная девочка, а боевой офицер! И я не хочу изображать из себя такого сурового слепого Героя и пускать скупую мужскую слезу после третьей стопки! Дескать, мы пострадали за наше государство, но на наше место встанут другие!.. Ну, и так далее… Нет! А ещё эту книгу я написал из-за того, что я не хочу быть дежурным козлом!.. Серым или ободранным… Но всё-таки козлом.
   -Каким-таким козлом? –не понял Петров.
   «Назвался груздем – полезай в кузов…»-промелькнула коротенькая мысль. Так что  мне оставалось лишь усмехнуться, да и объяснить весь смысл только что произнесенных обозначений…
   -Всё очень просто!.. Когда на скотобойню привозят очередную партию баранов, то они сбиваются в кучу и вообще никуда не хотят идти. Потому что они хоть и являются парнокопытными да мелкорогатыми, но всё-таки чувствуют запах свежей крови своих сородичей… Вот от этого им становится очень страшно… Вся отара громко блеет. Овечки да ягнята от испуга прижимаются друг к дружке, кричат такими жалобными голосами и топчутся на своем месте… И ни один, даже самый тупой баран не пойдет первым, чтобы повести за собой остальных соплеменников навстречу своей же смерти.
   И именно в этот момент возникает острая необходимость того, чтобы обреченным на убой многочисленным жертвам был продемонстрирован наглядный пример! Мол, никакой опасности здесь нет… Потому и выводят дежурного козла, который уверенно встает во главе всего стада и смело идет к узенькому коридору прямо к мясникам… И все бараны покорно идутследом за ним… В нужном месте дежурного козла через калиточку отводят в сторону и отпускают пастись до следующего выхода… А это сборище баранов и овечек идут дальше и в конце концов попадают туда, откуда они никогда сами не выберутся. Такая процедура отправки на убой отработана очень давно… (* ПРИМ. АВТОРА: Клянусь!.. Что эти слова были написаны и опубликованы в сети «интернет» в 2006 году!.. То есть задолго до появления на радиостанции «Комсомольская правда» ежедневной передачи под названием «Военное ревю полковника Баранца!») 
   -Теперь понятно. –засмеялся Виктор Дмитриевич. –Интересное сравнение.
   -Да! Грубо, но точно! –согласился я с его словами и продолжил дальше. – Это так со скотом происходит. А с людьми, думаете, по-другому? Технология осталась точно такой же: сначала принятие в узком кругу решения о заклании невинных душ человечьих, затем шумное пропагандистское оболванивание сознания многомиллионных людских масс с обязательным указанием на очередного врага… А потом звучит команда «Вперёд» и начинается чётко спланированная и грамотно организованная отправка на дальнейший убой… И от парнокопытных мы отличаемся только лишь тем, что посмотрим пару кинофильмов с лихими актёрами в камуфляже да грудастыми санитарками в коротких халатиках, послушаем суровые мужские песенки о войне, которые так красиво поют никогда не служившие в армии певцы… Да из газет прочитаем или из теленовостей узнаем о «подлостях врагов» и всё… Мы готовы… Ведите нас в последний бой, товарищи мудрые генералы… И на своих же ногах потопаем в нужном направлении… И будем уже в который раз «сражаться до последнего»… Пока от нас ничего не останется… И тогда наша обезлюдевшая Россия достанется без единого выстрела кому угодно… Красота?! Ну, разумеется, да… Для них…
   -А тут вы со своей «Первомайкой»! Весь сценарий им портите…
   -Представьте себе - да… Хоть это и капля в море… Но зато я насколько могу спасаю наших же парней: русских, татар, марийцев, бурятов и всех остальных пацанов!... –без лишнего апломба и показного пафоса сказал я. –Посудите сами… Вот мне повезло выжить в чеченской бойне… Я стал слепым, но остался живым. Что мне пришлось пережить – именно то и написано… И своей книгой я предупреждаю всех молодых ребят и их родителей… Что война – это очень страшно… Здесь убивают людей по настоящему… А здоровых калечат на всю оставшуюся жизнь… И молодые крепкие мужчины, которые узнают самую горькую правду о войне из моих книг, уже не захотят безропотно и покорно отправляться на «наведение конституционного порядка» или же «контртеррористическую операцию» в масштабах всей Чеченской Республики. Ведь наивные восемнадцатилетние мальчики, которые не обладают достоверной информацией… Именно они и становятся самой легкой добычей или жертвой, потому что их проще всего обмануть… А ведь они нужны живыми и невредимыми не только своим отцам, матерям, родственникам да друзьям-знакомым, но и нашей же Родине…
   -Так кто же тогда будет защищать эту самую Родину? –вскинулся было Петров.
   -А вы сперва хорошенько подумайте… –убежденно произнес я. –Нельзя подменять Святое Дело защиты России какими-то шкурническими интересами нефтяных буржуев… Ведь, как говорил Столыпин, нашей родной стране прежде всего требуется мир, покой и благополучие её коренных народов. А государство… Хотя… Уж скорее крупные бизнесмены заинтересованы в отстаивании своих экономических барышей… Этим коммерсантам гораздо важнее получить свою любимую прибыль от прокачки каспийской нефти через чеченский участок нефтепровода и плевать они хотели на какие-то там людские потери!
   Я остановился, чтобы перевести дыхание и в этот миг мне подумалось, что вроде бы немного нетактично говорить такие вещи отцу погибшего в Чечне офицера-десантника… Но ведь я сам являлся непосредственным участником этого вооруженного конфликта и моя собственная кровь также была пролита ради такой проклятой цели…   
   Поэтому я посчитал, что всё-таки имею моральное право высказать свой взгляд…      
   -Их волнует только общее количество перекачанной нефти и её стоимость на мировом рынке. Ну еще они заботятся о своем имидже: самые дорогие автомобили и престижные курорты, у кого домишко покруче да секретарша помодельнее… Больше проблем для них не существует… А сколько ведь других мужиков уже погибло из-за этой трубы!? А сколько еще погибнет?! И ведь свои головы складывают самые лучшие наши ребята…
   Как-то сама по себе мне отчётливо вспомнилась картина «Апофеоз войны»… На которой русский художник, кажется, Верещагин  изобразил большой белый курган, сложенный из НЕСКОЛЬКих тысяч человеческих черепов… 
   -Ну, да…
   На пару секунд я замолчал… Утеряв нить своих размышлений… До того отчётливо вспомнилась мне та картина столетней давности…
   -А это ведь наши… -заговорил я опять. –Наши российские мужчины… На гибели которых наживаются всякие стервятники… И другое слетевшееся вороньё…
   Теперь мне как-то само по себе вспомнилось то, что в первую кампанию погибло двадцать пять тысяч наших солдат и офицеров… Из всего чеченского народа тогда было убито около ста тысяч человек… Сейчас шла уже вторая война… И если в одном месте сложить головы всех погибших… И наших российских военнослужащих… И таких же наших сограждан чеченской национальности… А если сюда же добавить головы царских солдат и шамилевских мюридов… То получится огромная белая гора…
   «Наподобие Казбека… Или даже Эльбруса… -промелькнула мысль. - А мы всё воюем друг с другом…» 
   Увы… Но так оно и было на самом деле.
   -А мы всё воюем и воюем… -сказал я вслух.
   Увы… Увы… Увы…
   -И получается так… -продолжал я. -Что наживаются на этой войне в-основном все те, кого, ну, никак нельзя назвать коренными россиянами… Разве это не так?!
   -Как сказать. –ответил мне мой гость. –Все эти нефтяные магнаты слишком далеко...
   В этом плане мой личный жизненный опыт оказался очень уж большим… Облвоенком Котляр и затем Шпак, начальник медслужбы Ан, заместитель мэра Лабусов, сосед Марк Аршалусович и сосед Гуревич… Соседка-немка со своими собаками бойцовых пород… Этот список можно было продолжать и продолжать…   
   -А война-то ведь еще не кончилась. –говорю я, мысленно возвращаясь в настоящее время. - И все эти стервятники по-прежнему будут… Да и сами чечены ведь тоже не сразу успокоятся…
   -Если они вообще успокоятся! – поддержал меня Петров. – Ведь у меня еще и продолжение было. После того, как мы Диму похоронили…
   -Какое продолжение? – Насторожился я. С нашей стороны или с ихней?
   -Да с чеченской. Через полгода кто-то звонит мне домой, просит позвать меня и сразу в лоб спрашивает: хочу ли я узнать подробности как погиб мой сын и выкупить видеокассету. Ну, естественно, что я согласился. Тогда мне сказали, чтобы я через два часа стоял на остановке Авиамоторная и там ко мне подойдут. Еще предупредили, чтобы я никому ничего не болтал.
   -А место там подходящее… -сказал я. –И многоэтажки рядом, и частный сектор с проулками… Да и перекрёсток интересный: дорога разделяется…
   -Ну, да… Вот стою на остановке и жду. Никого нет и я уже собрался переходить дорогу, чтобы уехать обратно на Сельмаш, как ко мне подходит молодой парень и спрашивает: я ли Петров.
   -А выглядел как?
   -Обычный славянский тип. Мы прошли в переулок и сели там в машину «шестерку».  Там сидит еще один мужчина, тоже славянин. Мне велят закрыть лицо тёмным платком и лечь на заднем сиденье. Мол, если что, просто устал и лег отдохнуть. Еще предупредили, чтоб на дорогу не смотрел. Полчаса мы кружили… Где-то здесь, на Военведе. Потом заехали прямо во двор частного дома и мне сказали, что можно выходить. Всё вроде как обычно: двор как двор, виноград растет, только забор высокий кирпичный и ворота такой же высоты. В тенёчке за столом сидит чеченец… Это я сразу определил. Из всех кавказцев они чем-то выделяются: то ли по  чертам лица, то ли взглядом, то ли строением фигуры.
   -У них еще произношение такое гортанное. –дополнил его я.
   -Но я даже не смотрю на него. На столе лежат охотничий нож, какие-то документы и видеокассета. А я не могу взгляда оторвать от ножа, потому что узнал. Это же я покупал его в магазине «Охотник», что на улице Мечникова. Я специально выбрал этот нож. Он такой большой, с кровостоком почти на всё лезвие, с пилой… Там еще такая гарда небольшая и рукоять очень удобная. Короче, вид у него был особенно хищный и красивый. Этот охотничий нож я подарил сыну как раз на окончание училища. Он тогда еще так радовался ему.
   У меня невольно проступила эта предательская влага и я судорожно сглотнул комок в горле. Ну, не мог я оставаться холодным и равнодушным к взволнованным воспоминаниям отца о своем безвременно ушедшем сыне. Петрову было еще тяжелее… Он откашлялся и его голос зазвучал ровнее.
   -И вот этот нож лежал на столе.  Чечен перехватил мой взгляд и спрашивает меня : Узнаёшь?... Я отвечаю, что узнаю. Тогда он дает мне документы. Это было удостоверение личности офицера и денежная книжка моего сына. Чечен меня спрашивает: Теперь верю я ему или нет. Я говорю, что верю. Тогда он показывает на кассету. Мол, на ней записан почти весь бой, вернее, самые последние часы боя. И они даже сумели заснять то, как мой Димка отбивался до последнего патрона. Он оказался единственным из наших, кто еще мог отстреливаться. У него была удобная позиция сбоку от толстого ствола дерева и он их оттуда поливал из пулемета. А когда было нужно по сторонам стрелять , он брал еще и автомат… Когда начали окружать его…
   -А этот чечен там был?
   -Я тоже спросил его об этом. Так он ответил «Да». И не только был. По его словам, он даже сам кричал моему Дмитрию, чтобы тот сдался. Они кричали, что он сражается как настоящий мужчина и ему они гарантируют жизнь.
   -Да. Они такое могли. –сказал я. –Чехи любят такие красивые благородные жесты. Но кто знает, как всё произошло бы потом!?
   -А мой-то их не слушал и продолжал стрелять. Тут эти  чечены уже подобрались так близко, что Димкино лицо даже на камеру смогли заснять, когда её осторожно наружу выставили. Ну, а потом кто-то подполз сзади и выстрелил по нему уже из гранатомета…
   И снова наступила долгая-долгая пауза. И весь мир остановился…
   - Я еле сдерживался, когда спросил чечена: можно ли посмотреть кассету? Он сказал, что нет. Вот выкупишь всё – тогда и посмотришь. Я справился о цене. Оказывается,  за видеокассету, нож и документы он просил пять тысяч долларов. Эти деньги ему нужны для лечения за границей. Вижу, что чечен весь какой-то бледный, осунувшийся и сидит неподвижно, даже не шелохнется. Но я сразу ему сказал, что у меня таких денег нет. Работаю я слесарем на заводе «Россельмаш», зарплата небольшая, да и платят её с перерывами. Занять в долг такие большие деньги не у кого. На страховку документы только отправили и не известно, когда она придет. Так что не могу выкупить. Ну, чеченец тут покривился от неудовольствия и сказал мне, чтобы я сел обратно в машину и меня отвезут в город. Уходя, я всё-таки попросил  его отдать мне бесплатно удостоверение личности. Ведь зачем оно им нужно… Но этот боевик сразу же сказал, что нет. Или выкупай всё вместе, или ничего не получишь. Так я и уехал.
   Боевики могли переклеить в документе фотографию и затем использовать его в своих целях. Но смысла произносить вслух эту мысль отсутствовал. Жалко было отца.
   -А хоть приблизительно смогли определить где это происходило. – задумчиво спросил его я.
   Ведь я проживал в этом же районе.
   -Где-то рядом с военведовским аэродромом. Было слышно, как самолеты гудят. Но не так близко.
   Наверняка это было среди дачных участков. Они находились с другого края Военведа.
   -Обалдеть! Раненые боевики через Ростов на-Дону отправляются на лечение за границу! – сокрушенно сказал я. – И они еще спокойно здесь деньги собирают! И всё это происходит под носом у милиции и ФСБшников. Тут уже вся страна с террористами борется, на Дальнем востоке даже учения проводят против сепаратистов. А тут!..
   Потом я вспомнил другого «участника»:
   -А этот замкомандира полка! С ним-то что?
   -Убрали его. -помолчав, ответил Петров. –Перевели с понижением в должности в Ульяновскую бригаду.
   Не сдержавшись от какой-то обиды, я коротко выругался.
   -Вы уж меня простите, Виктор Дмитриевич! Я может быть стал очень злым! Но как так можно?! Такую «личность» посадить мало! А он еще и будет служить в десанте и продолжать командовать людьми! Ведь все рано или поздно узнают про всё!
   -Уже знают. – произнес Петров.
   -И что? Тихонечко молчат в тряпочку? –ожесточившись, процедил я сквозь зубы. –как же можно уважать себя и ВДВ, если такой гнусный мерзавец служит рядом с тобой? Лично я бы со всеми офицерами части подал рапорта на перевод или увольнение… Может хоть это подействует на командование…
   -А-а…- махнул рукой Петров, вставая со стула. –Ведь сейчас всем на всё наплевать. Думают, что с ними никогда ничего плохого не произойдет. Дай то Бог… Я тоже был таким… Ну… Мне уже пора…    
   -Ну, вы заходите ещё… - произнес я, тоже поднимаясь со своего места. – Я тут немного судами занимаюсь… Может быть чем-нибудь смогу вам помочь…
   -Да надо бы…
   -Что там у вас?..
   -Даже говорить не хочется… - ответил Петров под шелест одеваемой куртки. – Налоговая требует, чтобы я заплатил имналоги с полученного дохода…
   -А сколько и с чего конкретно? – уточнил я.
   -С денежной компенсации… За смерть моего сына… -Горько усмехнулся Виктор Дмитриевич. – Я же, как они говорят, получил незапланированный доход… Значит надо заплатить им налог…
   Несколько секунд я молчал, остолбенев от такого дикого произвола чиновников, но затем длинно и крепко выругался, пытаясь хоть как-то стравить внезапно вскипевший внутри меня гнев и обиду.
   -Ну, что же ты так?! – упрекнул меня уже в дверях Петров-старший. – Это теперь вполне возможно…
   Я замолчал, отлично понимая то печальное обстоятельство, что и отец погибшего старшего лейтенанта Петрова попал под пресс обнаглевших бюрократов-чиновников, которые любыми способами стараются заставить замолчать, или же сломать, или уничтожить смелого и порядочного человека…            
   Мы с отцом проводили гостя до улицы и еще долго стояли вдвоем, выкурив по несколько сигарет.  Шаги Петрова уже давно удалились и растворились в слабом городском шуме, а я всё затягивался и откашливался, потом опять вбирал в себя табачный дым, словно стремясь прийти в себя после только что услышанной трагедии.
   -Моложе меня, а совсем уже седой… - со вздохом сказал мой отец.
   Он чуть подождал и затем пошел в дом, так и не дождавшись моей ответной реакции. А я опять достал из пачки сигарету…
   Да. Такой судьбы не пожелаешь никому. Даже самому заклятому врагу. Пережить такое страшное горе как смерть единственного сына, а затем еще узнать то, что его Димка был сначала тяжело ранен разрывом противотанковой гранаты, а затем был добит выстрелом в грудь… Но даже эти попытки боевиков лишить жизни молодого офицера были не совсем удачными… Все их старания оказались тщетными. После этого Дмитрий Петров продолжал жить еще целые сутки, умирая медленно и тяжело… Умирая последним из всех солдат и офицеров шестой роты… Умирая от постепенной потери крови и элементарного переохлаждения. Оставшись один-одинёшенек на безжизненной вершине… 
   И он там умер… ОН УМЕР ИЗ-ЗА БЕЗДЕЙСТВИЯ И ТРУСОСТИ НАШИХ военнослужащих…  И  осознание именно этой мысли стало для старшего Петрова еще большим испытанием, страшным и долгим, с которым он теперь вынужден жить каждый день, каждый час и буквально каждую минуту…
   « Храни его Бог!!! »    
*

     ЭПИЛОГ
   В Рязанском училище мы обучались в одно время… Но мы были в разных батальонах и тогда мне не довелось повстречаться лично с курсантом-десантником Димой Петровым… После выпуска наши пути-дороги разошлись по разным направлениям и поэтому я вообще ничего не знал о старшем лейтенанте Дмитрии Петрове… Но рассказанная его отцом история о последних часах героической жизни сына и шокирующие обстоятельства его мучительной смерти… Они оставили в моей душе еще одну кровоточащую рану, которая своей нестерпимой болью буквально заставила меня написать этот рассказ…
   Прошли годы… Долгие и мучительные… Годы светлой памяти о погибших Героях… И годы тщательно замалчиваемого позора… Отсидевшиеся во время того страшного боя на соседних высотках… Все эти начальнички по-прежнему «служат» в воздушно-десантных войсках, продолжая получать очередные звания и награды… И даже участвуя в ежегодных церемониалах по возданию почестей погибшей Шестой Роте…
   К слову… Начальник Штаба того самого 104 парашютно-десантного полка полковник Теплинский стал генералом и даже потенциальным кандидатом на должность Командующего всеми Воздушно-Десантными Войсками России… Генерал Шпак Г.И. собирался уйти на пенсию и тогда его место чуть было не занял тот самый Теплинский… Который в качестве Начштаба 104 пдп нёс прямую ответственность за организацию взаимодействия артиллерии, авиации и всех подразделений ВДВ… Когда в течении трёх суток чеченские боевики беспрепятственно обстреливали из миномётов одну горную вершину… Когда сотни террористов огненными волнами накатывались на позиции всё ещё отстреливающихся десантников… Когда прорвавшиеся на вершину сепаратисты в-открытую убивали раненых солдат и офицеров 6-ой роты…
   Но… Это так… Как говорится… К слову.
   Ведь несколько лет спустя после тех событий заместитель командира 104-го полка полковник Мелентьев скоропостижно скончался от острого сердечного приступа. Так что всю вину за произошедшую трагедию теперь можно безбоязненно валить именно на него. Потому-то генерал Теплинский, как и остальные военачальники, командиры, старшины, сержанты и рядовые десантники… Все они теперь вроде как «не при делах».
   Ведь в 2000-2001 годах военная прокуратура Северо-Кавказского округа под руководством генерала юстиции Сергея Фрединского так и не обнаружила ничего противозаконного в том, что девяносто десантников шестой роты погибли в таких тактических условиях, когда вокруг них на близлежащих высотах благополучно отсиделось около ПЯТиСОТ «бойцов» из пяти соседних рот… Не считая самоходной артиллерии, других полковых подразделений и командования двух парашутно-десантных полков… Не считая приданных дивизионов дальнобойных гаубиц и РСЗО… Находившихся в семи километрах… И НИКТО НЕ ПОНёС НИКАКОГО НАКАЗАНИЯ ЗА ПРЕСТУПНОЕ БЕЗДЕЙСТВИЕ… И НЕОКАЗАНИЕ ДОЛЖНОЙ ПОМОЩИ ПОГИБАЮЩИМ СОСЛУЖИВЦАМ!..
   Ведь в конце февраля того 2000 года Министр Обороны в торжественной обстановке Кремля доложил ВРИО Верховного Главнокомандующего В.В. Путину о благополучном и досрочном окончании боевых действий на территории Чеченской Республики Ичкерии… Ведь через несколько дней должны состояться самые первые выборы В.В. Путина на должность Президента Российской Федерации и завершение этой «маленькой победоносной войны» должно сыграть определённо положительную роль в пользу такого наидостойнейшего Кандидата как Владимир Владимирович…
   «А тут так некстати эта шестая рота!.. Все эти ивановы, петровы, сидоровы, кузнецовы… Ну, да ладно!.. Надо делать строгое непроницаемое лицо… Периодически проклинать басаева с его остатками бандформирования… Безостановочно талдычить о денежных выплатах семьям погибших героев… И тогда… Хе-хе-хе… И тогда наш разлюбимый пипл опять прохавает всё… Ему ведь не впервой!.. Да-а… Чуть было не забыл!.. Следует предпринять меры, чтобы никто не докопался до того, что там случилось на самом деле!.. Докладывать мне каждый день!»
   И Старший Петров перестал заниматься своим родительским расследованием, поскольку стало не до этого… Ведь начальник налоговой инспекции продолжал требовать уплаты госпошлины с суммы внезапного обогащения в виде денежной компенсации за смерть сына. Этот «государев слуга» хоть и БЫЛ чеченской национальности, однако вовсе не сумашедший!.. И он не стал бы проявлять таким образом только лишь свою ЛИЧНУЮ самодеятельность по взиманию всевозможных сборов в доход казны… Однако несмотря ни на что отец старшего лейтенанта Петрова не сдавался…
   А затем из квартиры родителей погибшего Героя России была выкрадена медаль Золотая Звезда… Самая дорогая память о Диме Петрове, павшем смертью храбрых… И отец естественно обратился в милицию. А уже на третий день сам начальник уголовного розыска Боздекян в торжественной обстановке возвратил родителям Дмитрия Петрова похищенную медаль. Найденную им, как было сказано в телерепортаже, по горячим следам. Видать наша доблестная милиция всё-таки научилась очень быстро раскрывать квартирные кражи, доселе считавшиеся труднораскрываемыми… (* прим. Автора: а вот выкраденный в 2002 году из моего дома наградной пистолет ПМ ростовская милиция ищет до сих пор…)
   А через пару дней подсуетилась и городская администрация, очень уж своевременно вмешавшаяся в длительный конфликт налоговой инспекции Первомайского района с отцом погибшего Героя России. Ну, разумеется… Действия начальника-чеченца были признаны незаконными. «Налоговые претензии» тутже аннулировали. И всё вроде бы закончилось. Только вот сколько физического здоровья, душевных сил и денежных средств потратила семья Петровых за всё это время!..
   Вот так и осталось незавершённым то неофициальное расследование причин гибели всей Шестой Роты и обстоятельств смерти одного старшего лейтенанта... Старшего лейтенанта Дмитрия Петрова.               
   И вся эта история, когда родители погибшего Героя России стали подвергаться беспрецидентному прессингу… Даже не бандитскому наезду, а гораздо хуже!.. Кощунственному и бесчеловечному давлению властей на убитых горем родителей… И только лишь с одной конечной целью – принудить их прекратить свои попытки докопаться до Истины… Всё это более чем убедительно говорит о Правде!..
   О горькой ПРАВДЕ ОТЦА И МАТЕРИ, ПОХОРОНИВШИХ СВОЕГО ЕДИНСТВЕННОГО СЫНА!.. О страшной ПРАВДЕ ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ РОДИТЕЛЕЙ ПОГИБШИХ СОЛДАТ И ОФИЦЕРОВ… 
  О ПРАВДЕ ГИБЕЛИ ШЕСТОЙ РОТЫ И СМЕРТИ старшего ЛЕЙТЕНАНТА ПЕТРОВА!
    Также эта история в лишний раз напоминает мне о страшной неотвратимости рока, уже давным-давно нависшего над каждым из нас. Над каждой отдельно взятой личностью…
   Ведь раньше мы жили таким обществом, где любая радость и боль переживались нами вместе и оттого наша Родина была непобедимой и могучей… А сейчас проживающие на своей же земле потомки великого народа разбиты до мельчайшей частички и загнаны в свой отдельный угол, где рано или поздно будет истреблён каждый!.. Причём со всей своей семьёй и подрастающими наследниками…
   Потому что наша огромная и богатая страна прельщает очень многих зарубежных соседей и заокеанских повелителей мира… Впрочем не только их одних… Ведь на нашей земле уже давно обитают «особо честные и благородные»… К слову, «честнейший и благороднейший» облвоенком Шпак В.И. давным-давно достроил свою «дачу» под Старочеркасском, а затем воздвиг для себя ещё один «домишко» уже в городе Ростов на-Дону…
   В-общем… Всех этих НАША ЗЕМЛЯ прельщает лишь как потенциальная территория их обитания и бизнес-процветания… Причём вообще без наличия какого-то там коренного населения!
   СИЛЬНАЯ и сплочённая РОССИЯ НЕ НУЖНА НИКОМУ ИЗ НАШЕГО ОКРУЖЕНИЯ!!!
   НАША РОДИНА НУЖНА ТОЛЬКО НАМ ! ! ! КОРЕННЫМ РОССИЯНАМ !
   НЕУЖЕЛИ МЫ окончательно ПРОДАДИМ И ПРЕДАДИМ НАШУ РОДИНУ? НЕУЖЕЛИ МЫ НАСТОЛЬКО БЕЗУМНЫ, НЕДАЛЬНОВИДНЫ  И БЕЗРОПОТНЫ, ЧТО ПОЗВОЛИМ БЕЗЖАЛОСТНЫМ И РАСЧЕТЛИВЫМ ВРАГАМ ВНОВЬ и вновь СТРАВлИваТЬ НАС В очередной КРОВАВОЙ МЕЖДУУСОБИЦЕ? Чтобы жадные до власти и денег политики продолжали наживаться на военных поставках и дополнительных ассигнованиях? Чтобы мы по-прежнему истребляли друг друга под очередным искусственно созданным предлогом? ЧТОБЫ НАША ОПУСТОШЕННАЯ И РАЗОРЕННАЯ ЗЕМЛЯ ДОСТАЛАСЬ НАШИМ ПРОТИВНИКАМ ЗА ПРОСТО ТАК?
   ДА ВОТ Х__ ИМ ВСЕМ ! ! !
   ЛИЧНО Я – старший лейтенант в отставке ЗАРИПОВ АЛЬБЕРТ МАРАТОВИЧ… ТАТАРИН ПО ПРОИСХОЖДЕНИЮ, КОМАНДИР РАЗВЕДГРУППЫ ПО ВЫБРАННОЙ ПРОФЕССИИ И российский ОФИЦЕР ПО ДЕЙСТВИЯМ В ЖИЗНИ… Ну, и абсолютно незрячий инвалид войны 1 группы - Я ДО ПОСЛЕДНЕЙ КАПЛИ КРОВИ БУДУ СРАЖАТЬСЯ ЗА НАШУ РОССИЮ И ЗА ВСЕ КОРЕННЫЕ НАРОДЫ НАШЕЙ РОДИНЫ!!
   А ВЫ?!.. Ведь других вариантов выжить у нас и наших детей попросту нет…