Она еще спит

     … Ночь на исходе. В доме так тихо. Она еще спит. За окном начинают множиться городские шумы.  Я различаю их все. Бессонница меня не мучает, я давно научился спать в любое время суток, урывками. Я даже полюбил размышлять, дожидаясь ее пробуждения. Я терпеливо жду звонка будильника, глядя как она спит. Сейчас можно надеяться, что новый день будет лучше предыдущего, что мы проведем его вдвоем.

     Я подолгу остаюсь в доме один, но одиночества не люблю. Без нее мне ничего не хочется, я просто жду ее возвращения, оберегая покой нашего дома и коротая время сном. Иногда мне снится, как мы бегаем по узкой песчаной полоске вдоль кромки воды или гуляем в лесу. Эти сны полны солнца и запахов травы, речной воды или старых сосен, ветра в лицо и любви… Но некоторые сны меня пугают. Особенно часто мучает меня видение бесконечных незнакомых улиц, по которым я иду один, среди чужих людей, все дальше и дальше, все быстрее и быстрее, вот я уже бегу и оказываюсь на каком-то пустыре. Мне снится мой страх – я не смогу найти дороги назад, буду блуждать по этому сну один, но никогда ее больше не увижу. Просыпаюсь в тоске.

     … Стала слышна возня воробьев, их день уже начался. А она еще спит. Я смотрю на ее светлые легкие волосы, нежное лицо, длинную хрупкую шею. Она очень красива, моя вечная девочка. Но ей надо раньше ложиться и больше гулять. Хотя, где здесь гулять, да и погода скверная. Холодно, сыро, ветер… Разве это весна, больше похоже на вернувшуюся осень. Мне-то все равно, но ей зябко. Ей нужна новая куртка.

     … Вот и первый троллейбус. А она еще спит. Нельзя так много работать. Уже не помню, когда мы вместе отдыхали. Поехать бы в деревню, как прошлым летом. Лес, река, парное молоко.  И мы всегда вместе. Она там совсем другая. Веселая. Я оберегал ее, я был ей нужен. Но лето кончилось, и мы вернулись в город. Здесь все не так и у нее опять не хватает на меня времени. Сколько себя помню мы живем с ней в этой квартире. Вокруг мало что меняется, только книг становится все больше, и она все больше устает. Я так за нее волнуюсь. Я очень люблю ее, ее голос, ее руки, ее запах.

     Думаю, я для этого и живу. По одному ее слову я, не раздумывая, хоть с моста прыгну, я готов биться насмерть, оберегая ее.  Но, похоже, я ее понимаю лучше, чем она меня. Я без слов чувствую, когда ей плохо, а когда хорошо. Но желание быть понятым так и останется желанием, никогда не станет ощущением. Я смирился. Да и нужно ли это, когда любишь. Пусть живет по-своему, только живет. И не плачет. Что я могу сделать, когда она плачет. Только подойти, сесть у ее ног и заглянуть в глаза.

     … Вот и будильник прозвенел. А она спит. Даже не шевельнулась. Придется ее будить.

     Он встал, тихо подошел к ее постели, помедлил, глядя на нее, и прикоснулся губами к ее щеке. Она улыбнулась, открывая глаза, обняла его за шею и, чмокнув в нос, сказала:
- Лакки! Хорошая ты моя собака!

КОЛЛИ ЛАККИ