24. Воробушек

     Рассказ «ВОРОБУШЕК.
   Мелкий снег начал тихо сыпаться ещё с вечера… И несколько часов спустя вся промёрзшая земля покрылась ровным, мягким слоем... Словно белым пушистым одеялом…
    –Нашего Сашку убило!..
   Ударив в правый бок острой и пронзитель-ной болью, страшная неведомая сила внезапно разбудила её среди ночи, заставила выкрикнуть эти ужасающие слова и опрометью выбежать во двор...
   Ночь была тихая и спокойная. Снегопад уже закончился и сейчас по небу медленно плыли тёмные свинцовые облака, меж которых едва про-глядывала одинокая луна. Вокруг было тихо… Лишь изредка доносился далёкий собачий лай…  И боль-ше ничего…
   Ничто вроде бы не предвещало беды. Но оказавшаяся в каком-то жутком оцепенении ма-ленькая женщина продолжала стоять на морозе, не в силах что-либо сделать. В одной ночной рубаш-ке  стоя босыми ногами на свежевыпавшем снегу, она старалась осознать весь ужас произошедшего… Внезапного предчувствия… Предчувствия уже слу-чившейся беды…
   Но только лишь негромко повторила спешно вышедшему на крыльцо мужу:
   -Нашего Сашку убило!..
   Отец на секунду растерялся-замешкался, затем быстро сказал ей чуть рассерженным тоном:
   -Что ты несёшь?! Он же сейчас в Ростове! Иди в дом, а то простудишься.
   -Нет... Это правда...– тихо ответила она и медленно пошла обратно в дом.
   Часы показывали четвёртый час ночи. Но мать так и не смогла уснуть… Тихо пролежав до рассвета.
   Полтора месяца назад её единственный сын уехал на эту проклятую чеченскую войну. И всё ЭТО… Это только что произошедшее она почувство-вала ещё тогда… Почувствовала своим материнским  сердцем…
    Перед отъездом он говорил, что будет служить в воинской части под Ростовом, что в Чечню не поедет. Тогда она старалась поверить его словам, но всё равно сердце сжимало тисками тягучей боли… А когда он уходил, она не выдер-жала и, чего никогда не делала раньше, выбежала на улицу вслед за уходящим сыном...
   – Саша!!!
   Он обернулся на её крик и укоризненно сказал:
   -Мама!.. Ну, в одних же чулках и по сне-гу!.. Не переживай – всё будет нормально.
   Он подождал, пока она не вернулась в дом. И только лишь потом зашагал к вокзалу. А мать смотрела на него из окна до тех пор, пока он не скрылся за поворотом. Затем она села на стул и тихо заплакала. В этот момент она молила Господа Бога, чтобы её единственный сыночек сейчас подскользнулся на гололёде и, неудачно упав, сломал бы себе руку или ногу... И тогда он, пусть ненадолго, но остался бы с ней.
   Однако ничего такого не произошло и че-рез несколько дней её сын Александр позвонил уже из Ростова и сообщил, что он прибыл в часть, которая находится неподалёку от города, что его уже назначили на должность командира разведгруппы, что вместе с ним сюда приехало ещё двое однокашников, что в Аксае они сняли жильё на троих и служба его более-менее налади-лась...
   Слова сына о том, что теперь он будет служить в этой Аксайской бригаде спецназа, а также его радостный и уверенный голос – всё это немного приободрило её. Хотя в душе она понима-ла, что её Александр, обладающий упрямым и твёрдым характером, врядли будет отсиживаться в тихом и спокойном местечке. Вдали от этой че-ченской войны, которая продолжала калечить и убивать молодых ребят.
   И вновь… В очередной раз ей вспомнилась встреча с сыном на КПП воздушно-десантного пол-ка, к которому были временно прикомандированы десять курсантов выпускного четвёртого курса РВДКУ. В полученном накануне письме её Алек-сандр писал, что его стажировка будет проходить в одной из трёх воинских частей, расположенных в различных городках на территории Ивановской области. Но в какой именно, это ему пока было неизвестно, потому что их будут распределять в штабе дивизии.
   Тогда она решила сделать сыну сюрприз и выехала в город Иваново. Оказавшись в этом об-ластном центре и выбрав как будто наугад один из полков ВДВ, она приехала в это подразделе-ние, где дежурный по контрольно-пропускному пункту немного поразился такой осведомлённости матери и, проверив в журнале список новоприбыв-ших, сразу же сказал, что её сын действительно находится здесь. За курсантом был отправлен дневальный и.
  Глядя на убегающего солдатика, она не-громко и радостно засмеялась, а затем просто и коротко сказала пожилому прапорщику:
   -Да ничего я не знала!.. Просто сердце подсказало, что он здесь...
   Дежурный понимающе кивнул и обрадовал её ещё больше:
    -Да вы не волнуйтесь, мамаша!.. Курсан-тов никуда не отправляют. Это только наши сол-даты и офицеры сегодня уезжают.
   Глядя из окна КПП на кишащий как мура-вейник воздушно-Десантный полк, где по разным направлениям быстро шли или бежали строем сол-даты, сновали различные автомашины, а у ближай-шей казармы в военный КАМАЗ загружали большие тускло-зелёные ящики, свёрнутые брезентовые тю-ки и неокрашенные деревянные ящики поменьше… Слушая глухой и взволнованный голос прапорщика, маленькая женщина отчётливо вдруг поняла, что эта новая война, громыхавшая с экранов телеви-зоров, уже перенеслась и сюда… В самую глубинку России… Что эта война огромной чёрной и всепо-жирающей тучей нависла не только над этим ива-новским полком ВДВ с его солдатами, прапорщика-ми и офицерами… Она нависла и над её брянским городком со всеми его жителями, да и над нею самой...
   -Ну, я в Афгане два срока отслужил. Так нас ведь готовили-то как?!.. Солдат отправляли самых лучших!.. А этих-то вчерашних школяров куда сейчас посылают? Ну, вообще!.. Афган – это чужая земля, а мы здесь, в своей стране, не мо-жем по-мирному договориться... Нет, это специ-ально нас стравливают... чтобы мы сами себя из-ничтожили... А науськивают-то как?!.. Даже Лер-монтова вспомнили... По телевизору слышал! «Злой чечен кинжал свой точит!..» Или про Гит-лера забыли, когда нас целыми деревнями заживо сжигали?.. Вот они, культурные, и сжигали нас дотла, чтобы от русских и следа не осталось на нашей земле... А теперь это наши самые лучшие друзья... Вот они и нашли для нас новых врагов. А мы, как стадо бар-ранов, опять в горы идём воевать... Ох, не люблю я все эти горы... Вы, мамаша, не обижайтесь на меня... Не могу я смотреть!.. На всё это!.. У меня самого двое пацанов... Они бы своих врядли послали на вой-ну. Так наших же... гонят как стадо на убой...
   Так и не дождавшись от нервно закуривше-го прапорщика повторного злого произношения слова «бар-раны» с его раскатистым «р-р», пожи-лая мать хотела  сказать ему что-то про нашу чрезмерную терпеливость… Но тут сзади резко хлопнула дверь и она с радостью услышала удив-лённый голос сына…
     -Мама, а ты как здесь оказалась?!
     Она быстро обернулась и обняла сына за шею. Высокий курсант покраснел от смущения  и попытался было выпрямиться...
   -Ну, мам!..
   -Ой… Сашенька…
    Затем они долго стояли у окна и тихо бесе-довали. Мать рассказывала сыну последние ново-сти о родственниках, друзьях и знакомых. Он внимательно слушал и лишь изредка задавал ко-роткие вопросы. Затем спохватившись мать вспом-нила про домашние гостинцы и тут обнаружилось, что из её дорожной сумки на бетонный пол просо-чилась тёмная вязкая лужица.   
   Она всплеснула руками и стала быстро расстё-гивать сумку:
   -Ах, Божечки ты мой... Я же тебе варенье везла, из чёрной смородины. На самое дно уложи-ла… А здесь, как про тебя услыхала… Что ты ря-дом и тебя сейчас вызовут… Так сумка из рук и выпала. Вот банка-то и разбилась. Ну, да лад-но!.. В другой раз я тебе ещё больше привезу. А ты пока остальные гостинцы поешь или друзьям забери. Хорошо, что я хоть это варенье в целло-фан завернула. Пойду-ка выброшу...
   Но Александр остановил её:
    -Не надо!.. Я сейчас сам отнесу сумку ребя-там и сам варенье выброшу!.. Ты мне пока рас-скажи, как там дедушка с бабушкой...
    Они продолжали разговаривать у окна в ком-нате посетителей КПП, когда снаружи прямо напротив них остановился грузовой «Урал». Води-тель откинул задний борт и в кузов стали пооче-рёдно забираться солдаты. Мать и сын смотрели на неловкие движения этих действительно вчераш-них школьников, на их тонкие ребячьи шеи и ру-ки, как-то нелепо торчащие из неподогнанной формы… Но более всего мать с сыном смотрели на растерянные и напряжённые лица молодых солдат. И от всего этого зрелища на скулах будущего лейтенанта заходили желваки.
    -Мам, смотри!.. Это их сейчас в Чечню от-правляют. А ведь они прослужили всего два меся-ца. Они ведь… Даже оружие держать правильно не умеют...
   Мать посмотрела на своего сына и затем пере-вела взгляд опять на молодых десантников:
    -Сашенька... Ну, что тут можно поделать?!.. Ведь это начальство сверху приказало, вот их и отправляют.
   Будущий лейтенант только вздохнул…
     -Эх!..  Вот  нам бы сейчас вместо них по-ехать!.. Мы-то хоть стрелять умеем нормально, не то что они...
    Почему-то именно эта сказанная сыном фраза буквально врезалась в память матери. Может по-тому, что приехавший летом в свой первый лейте-нантский отпуск Александр сказал ей, что из этого загрузившегося в «Урал» парашютно-десантного взвода в живых осталось только двое тяжелораненых бойцов… Что все остальные солдаты вместе с командиром погибли...
   А может она отчётливо запомнила эти слова сына потому, что её Александр хоть и попал слу-жить в столицу… Но уже осенью он сообщил ей о том, что добивается перевода из московского полка ВДВ в какое-то ГРУ...
   Так оно и было на самом деле. Летом 1995 го-да, после окончания Рязанского воздушно-десантного училища лейтенант Александр Виноку-ров  был направлен для прохождения военной службы в полк ВДВ, дислоцирующийся в городе Москве. Но через несколько месяцев службы в «придворном полчке» с его бесконечными строевы-ми занятиями и перерывами для патрулирования близлежащих станций метро в поисках «самоуво-лившихся» бойцов… После всего этого молодой офицер понял, что такая «служба» - это явно не его призвание. Так он стал писать рапорт за ра-портом с единственной просьбой: чтобы его пере-вели в одну из разведчастей ГРУ Генштаба, при-нимающих непосредственное участие в боевых дей-ствиях на Северном Кавказе.
   Поставленная самому себе задача оказалась трудной. Ведь Воздушно-Десантные Войска и раз-ведподразделения ГРУ являлись разными родами войск. Но благодаря своему упорству, лейтенант Винокуров всё-таки добился намеченной цели: медкомиссия признала его негодным к службе в ВДВ и только после этого он получил на руки Предписание явиться для дальнейшего прохождения службы в 22 бригаду спецназа.
    Перед отъездом в Ростов-на-Дону лейтенант Винокуров смог заехать к родителям, чтобы пови-даться и попрощаться... Через два дня он уехал... Так и не подскользнувшись…
    Телефонный звонок из донской столицы на не-которое время успокоил мать. Но затем волнение и тревога за судьбу сына охватили её с новой силой. Ведь тот телефонный разговор был един-ственным и после него Александр не звонил домой уже больше месяца. Что не могло не тревожить… Не позвонил он и в новогодние праздники. Поэто-му столь долгое молчание лишь увеличивало стра-дания материнского сердца...
   Так наступил Новый 1996 Год. А девятого ян-варя телевидение сообщило о нападении отряда чеченского полевого командира Салмана Радуева на дагестанский город Кизляр и захвате его бое-виками городской больницы вместе с заложниками. После переговоров с руководителем Дагестана Ма-гомед Али Магомедовым отряд террористов вместе с захваченными мирными жителями был выпущен из Кизляра, но затем вновь заблокирован в селе Первомайское, от которого, как сообщали теле-журналисты, до Чечни оставался всего один кило-метр. Затем к осаждённому селу на протяжении трёх-четырёх дней стягивались федеральные под-разделения и становилось ясно, что мирного раз-решения сложившейся кризисной ситуации, как это уже случилось полгода назад в Будённовске, здесь не повторится.
   Так оно и вышло: начался штурм села, в ход были пущены артиллерия и авиация. На телеэкране замелькали горящие дома, разрывы снарядов, вы-пускающие ракеты вертолёты и атакующие село бойцы… А за всем этим первые раненые и убитые.
     Встревоженная мать  не пропускала ни одно-го выпуска теленовостей. Она напряжённо всмат-ривалась в лица российских военнослужащих, ста-раясь узнать среди  них родные черты. Но её Са-шеньки нигде не было видно. Отчего материнская  тревога  и  тоскливое  ожидание  чего-то страш-ного увеличивались с каждым часом...
     Вот и сейчас, после неожиданной  резкой  боли в правом боку и  ужасающего крика о  надвигающейся  беде… Нина Николаевна не могла уснуть и напряжённо ждала шестичасовых утренних новостей...
   С первых же минут диктор сообщил о прорыве отряда террористов через позиции наших войск. Никаких видеосъёмок не было, затем телеведущий сказал о большом количестве убитых боевиков и об одном погибшем полковнике российской ар-мии... Сведений о других погибших не было и это обнадёжило хрупкую женщину. Все пережива-ния,тревога и тоска куда-то внезапно исчезли. Вместо них наступило какое-то странное спокой-ствие и даже умиротворение.
   -Радуев прорвался. Из наших убит полковник Стыцина. Погиб только он один. - сообщила она за завтраком мужу, который уходил на работу очень рано.
   Но спустя неделю на служебном столе отца за-звонил  телефон и знакомый офицер из райвоенко-мата, не говоря о причинах, попросил его срочно подойти к нему в военный комиссариат.
     Стародуб - городок  небольшой и через пять минут встревоженный и предчувствующий недоброе Алексей  Александрович уже входил  в служебный кабинет начальника одного из отделов РВК. Со-трудник военкомата, едва увидев его, медленно вышел из-за стола.
   - Лейтенант Винокуров... Александр Алексее-вич... ваш сын? -спросил он и,  получив утвер-дительный ответ, продолжил.  - Он в Чечне слу-жил?
    - Как в Чечне? Почему «служил»?- дрогнувшим и сразу севшим голосом спросил отец.
    Он смотрел в повлажневшие глаза своего дав-него знакомого  и тутже понял, почему его так срочно вызвали в военкомат.
   -Ваш сын убит. Примите мои соболезнования. Его уже привезли в Брянск, нужно ехать за ним, автобус уже ждёт!.. –скороговоркой проговорил сотрудник и добавил уже медленнее. - Надо дер-жаться...
   Отец - сам бывший подполковник советской ар-мии, постарался скрыть набежавшую слезу и дер-жаться уверенно, но  голос  предательски выда-вал его мучительную боль:
   -Я... готов. Только… Надо заехать... мать предупредить...
     Когда он зашёл в свой дом, то жена встре-тила его удивлённым вопросом:
    -Ты чего так сегодня рано с работы?
    - Я сейчас в Брянск еду. - ответил он, стоя в полутёмной прихожей.
    Мать, только что торопливо собиравшаяся на дежурство в больницу… Она медленно подошла к мужу и с затаённым страхом тихо спросила:
    - Сашка?
    -Да... -также тихо ответил отец.
    Потрясённая мать прислонилась было к стене… Но все силы враз оставили её и она медленно сползла по стеночке вниз.

                *  *  *

     Обратно они возвращались уже поздним вече-ром. В областном военкомате гроб с телом погиб-шего загрузили четверо солдат-спецназовцев, ко-торые  во главе с майором и лейтенантом сопро-вождали тело от самого Ростова. Всю дорогу сол-даты и офицеры ехали молча и смотрели на разыг-равшуюся за замёрзшими окнами непогоду.
     За триста метров до деревни Дареевичи  ав-тобус  остановился из-за большого  снежного за-носа. В Стародубе родители Александра снимали небольшой домик, а в расположенной неподалёку деревне Дареевичи  жили  его дедушка и бабушка. Поэтому погибшего лейтенанта Винокурова было решено похоронить на деревенском кладбище, где покоились все его предки...
   И вот автобус был вынужден остановиться. До-рогу замело очень сильно и все попытки расчи-стить её  подручными средствами  были  безре-зультатны. Сильная метель не унималась, снежная крупа и холодный ветер быстро заметали только что расчищенный  путь. Затем деревянный ящик,  внутри которого находился цинковый гроб, выгру-зили из автобуса и попробовали волоком  тащить  по  свежему снегу. Но  через  несколько  десят-ков метров и солдаты, и офицеры буквально выби-лись из сил...
     Лишь спустя час, благодаря общим усилиям, снежный занос на ночной пустынной дороге был преодолён. И через десять минут служебный авто-бус остановился напротив маленькой избы.
    Несмотря на ночь, деревня не спала - над  ней  в  морозном воздухе раздавался женский плачь и крик. Здесь все знали Сашку с малых лет и гордились бравым и подтянутым курсантом-десантником, который ежегодно  приезжал  в от-пуск к деду с бабкой. А в августе этого года должна была состаяться его свадьба с местной девушкой. И известие о смерти молодого лейте-нанта стало настоящей трагедией для небольшой деревни Дареевичи...      
   Подавленные печальной  вестью  мужики,  ко-торые  весь вечер стояли и курили у ворот,  молча встретили  подъехавший  автобус, также молча приняли из  ПАЗика тяжёлый  деревянный  ящик и понесли его в дом.
     Дверной проём оказался слишком узким для страшного груза и погибшего с трудом внесли в большую комнату. Красная материя, которой был обит ящик, порвалась в нескольких местах и  те-перь она кровавыми кусками свисала до самого пола.
    Деревянная крышка была приколочена очень крепко и не хотела поддаваться стараниям муж-чин, пытавшихся снять её при помощи первых по-павшихся под руку средств. Хозяин дома в это же время сидел на полу кухни рядом со своим сто-лярно-плотницким инвентарём, но всё никак не мог отыскать необходимые инструменты. Все эти мучительные часы ожидания крепкий старик дер-жался строго, не показывая женщинам своего го-ря. Но теперь… Когда в его дом привезли гроб с самым дорогим для него человеком, он не выдер-жал: ушёл на кухню и глухо разрыдался над своим хозяйским коробом. Его ослабевшие руки бесцель-но перебирали стамески, отвёртки и выколотки, а слёзы всё текли и текли… Никак не давая ему со-средоточиться...
   Кто-то из мужиков уже  отправился  к сосе-дям, когда в комнате появился дед Николай... Он нашёл нужные инструменты… Но так и не смог под-няться на ноги и весь путь обратно проделал на коленках. В  вытянутых  вперёд руках находились широкая стамеска и молоток, которые тут же по-шли в дело...
   -Папа!.. Ну, что же ты так?!.. Встань же!..-обратилась к своему отцу плачущая Нина Никола-евна.–Ну, папа…
   Но он так и не смог… Ни подняться на ноги… Ни ответить... А только лишь махнул рукой… Уже не стыдясь своих непрекращающихся слёз… К нему сразу же поспешили родственники, чтобы помочь подняться с пола и усадить обессилевшего стари-ка...
    Не обращая внимания на всю эту возникшую суматоху, несколько мужиков продолжали работать принесённым инструментом и через пять-шесть ми-нут крышку наконец-то сорвали и вынесли во двор.
     Затем из  деревянного ящика достали цинко-вый гроб, который установили посреди комнаты. В верхней части гроба было небольшое стеклянное окошечко. но кто-то сказал снять и эту крышку. Пока с ней возились, женский крик усилился...
     У стены на стуле сидел дед Николай, кото-рому только что помогли подняться. Родственники даже хотели перенести его в другую комнату, чтобы уложить на диван, но он решительно отка-зался. Сашка был единственным и любимым внуком старого фронтовика , окончившего войну в Бер-лине и собственноручно расписавшегося на стене рейхстага… А сейчас от страшного потрясения у него полностью  отказали ноги и частично пере-стали слушаться руки… Поэтому он сидел на сту-ле, раскачиваясь как маятник вперёд-назад и молча плакал. Слёзы текли по кривившемуся от внутренней боли лицу, но дед не замечал их, продолжая смотреть на гроб.
     Когда сняли  крышку, в комнате на  мгнове-нье  стало тихо. Но тутже людские крики, стоны и плач раздались ещё громче. Изнутри гроб ка-зался полностью красным… Он был весь заполнен алыми  гвоздиками, положенными в него военно-служащими 22-ой бригады на официальной церемо-нии прощания… И только  вверху виднелась голова  покойного  с белой повязкой на лбу.
   Лицо погибшего было повёрнуто вбок и от про-тивоположной стены медленно отделилась плачущая мать… Которая шла к гробу… Которая смотрела сквозь слёзы… Которая смотрела со страхом и слабой надеждой… Что это не её любимый сын ле-жит в гробу.  Но даже не повернув к себе полно-стью лица, она сразу же узнала сына по моло-деньким усам,которые он отпустил после оконча-ния училища...
    И в тяжёлый хор  женских  стенаний врезался наполненный болью и смертельной тоской крик ма-тери:
   -Сашенька-а-а! Сашенька-а-а!.. Сыночек мо-о-ой!.. Родненьки-и-й!... За что же тебя та-а-ак?!.. Ох, горюшко-о-о!..
   Она кричала и плакала…
   -Сашенька-а-а… Сыночек мо-ой!..
    Её руки, бессильно упавшие на тело сына вдруг судорожно схватили несколько гвоздик, ле-жавших у самого его лица. Затем мать медленно выпрямилась, поднесла  цветы к своим глазам и заговорила с сыном, как с живым:
    - Сашенька!.. Ну, что же  ты  лежишь?!.. мёртвый...  Смотри, сколько у  тебя цветов и они все живые...  А ты лежишь...  мёртвый... раз… Два… Три… Четыре...
     Маленькая женщина стала сосредоточенно и тщательно пересчитывать цветы, аккуратно доста-вая гвоздики из гроба одну за другой и  склады-вая  их  в большой букет.  Считала она внима-тельно как будто от этого зависела чья-то жизнь… И не обращая внимания  ни  на  окружаю-щих родственников и соседей,  ни на громкий плач по убиенному… Мать продолжала считать алые цветы...
     -Девяносто три... -она достала из гроба последний цветок и её лицо озарилось внезапной радостью.-Здесь девяносто три! Нечётное!.. По-смотрите, люди, здесь девяносто три гвоздики и все они живые!.. Ну, посмотрите, люди!..
    С этой огромной  охапкой ярко-красных цве-тов она подходила к каждому человеку и предла-гала их потрогать… Чтобы убедиться в том,  что все гвоздики на  самом  деле живые...
   -Ну… Что же ты?!..  Не отворачивайся!.. По-жалуйста… Посмотрите!.. Люди…
   Она  медленно  обходила всю комнату и от этого тягостного вида самые суровые и сдержан-ные деревенские мужики не могли  сдержаться  от рыданий. Кто-то отвернулся к стене, чтобы не видеть материнского горя...
    -Всё!.. У Николаевны крыша поехала!-захлёбываясь слезами, выкрикнул один из стояв-ших у стены мужиков и выбежал во двор.
    На него никто не обратил внимания. Ведь все люди понимали какое огромное горе свалилось сейчас на хрупкую мать...
    -Ну, вот, Сашенька!.. Ты видишь - все гово-рят, что цветы живые... И их девяносто три шту-ки... Значит и ты живой... А ты лежишь как мёртвый…
   Нина Николаевна говорила с сыном  ласково  и тихо, но вдруг её голос перешёл на крик:
   -Нет!!! Ты живой!!!
     После короткого молчания мать робко спро-сила:
   -А  может ты просто спишь?..  Давай-ка я те-бе колыбельную спою... Твою любимую...
     Она медленно рассыпала цветы по гробу, склонилась над изголовьем и, положив правую ру-ку на лоб сына, тихо запела:
     Месяц над нашею крышею светит,
     вечер стоит у двора
     Маленьким птичкам и маленьким детям
     спать наступила пора.
          Завтра проснёшься и ясное солнце
          снова взойдёт над тобой,
          Спи мой воробушек, спи мой сыночек,
          спи мой звоночек родной.
     Спи, моя крошка, мой птенчик пригожий,
     баюшки-баю-баю...
          Пусть никакая печаль не тревожит
         детскую душу твою
     Ты не узнаешь ни горя, ни муки,
     доли не встретишь лихой…

   Не допев эту колыбельную песню, мать тихонь-ко заплакала... Её плач становился сильнее, но внезапно  прекратился  и  она… Быстро вспомнив что-то важное… Продолжила петь, вытирая ладо-шкой слёзы с лица:
          Спи мой воробушек, спи мой сыночек,
          спи мой звоночек родной.

   Она на мгновенье замолчала… Но только на мгновенье.
     Спи мой малыш. Вырастай на просторе.
     Быстро промчатся года.
     Белым орлёнком на ясные зори
     ты улетишь из гнезда…

   И тут перед её глазами внезапно появился об-раз Саши из  его  далекого-предалёкого дет-ства... Тогда  лежащий  в  кроватке  трёхлетний мальчуган при этих словах схватился ручонкой за её большой палец,  лукаво посмотрел на неё и засмеялся беззаботным детским смехом:
   -Не-е-т. Я на небо один не полечу-у-у... я и тебя с собой возьму... вместе полетаем по небу и обратно прилетим.
     От тех его бесхитростных слов мать тогда улыбнулась:
    - Когда ты вырастешь, то из гнезда полетишь один.
   -Не-е-ет!- упрямо пролепетал  малыш. - когда я вырасту, то и тебя с собой возьму.  полетаем по небу и обратно прилетим... Будем только вдвоём летать...
     Тогда она только лишь счастливо рассмея-лась.  А сейчас  эти воспоминания ещё большей болью жгли её сердце. Она не выдержала и зары-дала, уронив голову и руки на  грудь  своего мальчика... Только-только возмужавшего… И уже убитого…
   Сзади к ней подошёл плачущий муж и положил свою руку на её судорожно вздрагивающее плечо… Чтобы хоть как-то успокоить… И привести в чув-ство обезумевшую от  горя  мать. Вздрогнув всем телом от его прикосновения, она резко выпрями-лась и заглушая всех громко закричала:
    -Нет!!! Он живой! Он сейчас проснётся и встанет!.. сыночек, вставай!.. Ну, вставай же!.. Дай-ка я тебе помогу!.. Вот так, О-О-О!..
   Она действительно попыталась приподнять сына из гроба, подложив левую руку под его шею и плечо, прижимая правой рукой его лицо к своей груди... Несколько  человек бросилось было к ней,  чтобы остановить её. Но, приподняв голову сына мать внезапно почувствовала пальцами леде-нящий холод… А секунду спустя… Она почувствова-ла поначалу странную, а затем уже и страшную  податливость его затылка... Потрясённая этими ощущениями, она медленно опустила сына и с ужа-сом  посмотрела  на свою руку, покрытую какой-то непонятной жидкостью.
   Не  давая ей опомниться,  подскочившие люди развернули Нину Николаевну за плечи и с силой увели её на кухню… Где стали отпаивать валерь-янкой.

                *  *  *

     На третий день состоялись похороны. Всю дорогу гроб с телом погибшего лейтенанта несли на руках родственники, односельчане, друзья и сослуживцы.
     Несли гроб пожилые деревенские мужики, всю жизнь знавшие деда с бабкой, отца с матерью и Сашку с самого момента его рождения.
   На своих  руках нёс своего бывшего ученика учитель физкультуры, который и научил перво-классника Сашку Винокурова подтягиваться на пе-рекладине.
   Своего друга несли деревенские парни, с ко-торыми Сашка бегал купаться на речку, ходил на рыбалку и за грибами, гонял на мотоцикле.
   Своего защитника   нёс Афганец – местный лю-битель    зелёного змия,как-то в пьяной драке слегка ранивший ножом одного из своих противни-ков,  и тогда курсант-десантник поручился за него  перед милицией и тем самым спас ветерана от чрезмерно сурового и неминуемого уголовного преследования.
   Нёс своего  боевого  товарища  и рослый май-ор из штаба 8-го батальона спецназа, который тоже принимал  участие  в  штурме  осаждённого Первомайского 15  января и вот теперь провожал погибшего лейтенанта в его последний путь.
    Вслед за гробом шли безутешные в своём горе родители, бабушка и многочисленные родственни-ки. Деда-фронтовика окончательно разбил паралич и он остался лежать на кровати один в опустев-шем доме...
     Нескончаемым потоком шли за гробом соседи и друзья, школьные учителя и ученики, знакомые односельчане и совсем неизвестные люди  из  окрестных деревушек. И казалось, что огромное людское горе обрушилось не только на семью уби-того офицера, но и на каждого  жителя  этого старинного русского края... Взрастившего в своё время и князя Пожарского, и многие тысячи  дру-гих защитников родной земли…
   Траурная процессия из скорбящих людей была  такой  большой, что она растянулась сплошным потоком от кладбища до дома. А люди продолжали прибывать и прибывать.  Казалось, не осталось ни одного  равнодушного человека,  кто  не по-желал бы навеки проститься со своим геройски погибшим земляком...
    Единственным представителем  официальных  властей  на деревенском погосте оказался пья-ненький  райвоенком, который едва держался  на  ногах.  Стоя у свежей могилы и гроба он соби-рался произнести официально дежурные фразы о глубоком  соболезновании, высоком чувстве воин-ского долга перед правительством и государ-ством… Но его заплетающийся язык не мог произ-нести что-то  внятное  и членораздельное… Един-ственным, что  наконец-то  он смог выговорить, было то, что погибшего лейтенанта «никто  в Чечню не  отправлял!»
   Неизвестно, что почувствовали люди после этих слов, но пьяного военкома тут же выволокли за пределы кладбища и  на  его служебной машине отправили обратно по-добру по-здорову.
     А прощавшиеся с погибшим героем люди,  го-ворили простые, но идущие от самого сердца сло-ва о том, каким замечательным человеком, другом и товарищем был      АЛЕКСАНДР АЛЕКСЕЕВИЧ ВИНО-КУРОВ, павший в смертельном бою 18  января  1996  года. Слышались людские проклятья по по-воду непрекращающейся Чеченской войны и прокля-тия в адрес развязавших её нелюдей,  до сих пор продолжающих отправлять на эту бойню самых луч-ших  сыновей России.  Проклинали и Салмана Ра-дуева вместе с его боевиками, совершивших напа-дение на соседний Дагестан...
     Когда гроб стали медленно опускать в моги-лу, вокруг на мгновение замерло всё. А затем мороз по коже пробежал у  каждого присутствую-щего от страшного дикого крика стоящих вокруг женщин…
   -А-а-а!.. Саша-а!..
   - Сашенька-а-а-а!  Не пущу!.. -кричала мать, пытаясь броситься вслед за сыном в могилу...
     Маленькую женщину с трудом удержали стояв-шие рядом и рыдающие бабушка и невеста, а затем и вовремя подоспевшие мужчины...
     Первая горсть земли с глухим стуком удари-лась о крышку гроба… Затем послышались другие удары падавшей земли… И  вскоре  вырос свежий могильный холмик, навсегда похоронив под собой одного из достойнейших сыновей России.
   Земля ему пухом…

                *  *  *

     Уже на поминках заплаканная мать обрати-лась к майору,  указывая на сидящего рядом с ним молодого лейтенанта:
    -Марат, а что же ваш товарищ ничего не ест, не пьёт?
    Майор ещё вчера заметил то шоковое состоя-ние, в котором находился его молодой сослужи-вец. Поэтому на правах старшего он уже приказал лейтенанту:
   -Так, Александр! Выпей-ка хоть одну рюмку!.. Слышишь?!.. Надо выпить!.. За упокой...
      Услыхав это дорогое имя, мать невольно вздрогнула и слёзы вновь выступили на её гла-зах. вытирая их кончиком чёрного платка, она с печальной улыбкой попросила его:
   - Сашенька, ну, пожалуйста, выпей за упокой души... моего сыночка...
     Молодой лейтенант, с трудом пересиливая себя, выпил полную стопку водки  и  заел кусоч-ком блина. Все эти три дня он совсем ничего не ел и не пил, всё ещё не оправившись от этого нервного потрясения  и  душевного волнения, ко-торые он испытал от всего здесь увиденного.
   До прибытия в эту деревню Дареевичи он и не мог представить себе, что смерть одного челове-ка может обернуться таким огромным и ужасающим горем не только для  отца, матери, невесты, сестры, деда  с бабкой, близких и дальних род-ственников… Но также для великого множества знакомых и совсем незнакомых людей, проживающих в  этой  и близлежащих деревнях.
   Но более всего молодого офицера поразили страдания и  скорбь  матери, потерявшей своего единственного  сына... Невольно он представлял на её месте свою маму, если не дай-то Бог по-гибнет и он...
   Лейтенант постоянно гнал от  себя  эту  ужа-сающую  мысль, но  она возвращалась к нему вновь и вновь. Ведь завтра ему самому предстоя-ло отправиться обратно к своему месту службы... Сперва в Аксайскую бригаду… А затем… В эту про-клятую Чечню.
     На следующий день офицеры и солдаты спец-наза уехали из  маленькой брянской деревни об-ратно на Северный Кавказ...
   Через год над могилой появился  памятник.  Лейтенант  Александр Винокуров вновь предстал перед людьми... Уже в граните.
     На второе августа к нему приезжают ветера-ны  Афганистана  и Чечни. По праздникам и не только по праздникам на его могилу приходят од-носельчане, часто бывает молодёжь и ученики из местной школы.
     Но, приезжая три-четыре  раза  в  неделю в деревню, чтобы проведать парализованного деда и старенькую бабку,  поседевшая мать постоянно приходит  на могилу сына и подолгу сидит на ла-вочке, рассказывая ему про свою нынешнюю безра-достную жизнь...

                * * *

    Принято считать,что  время  является  луч-шим лекарем, который успешно лечит душевные ра-ны и страдания.
     Оставим же это философское убеждение тем, кто так думает. Как правило, эти люди никогда не испытывали порой невыносимую боль утраты  своего ребёнка... К счастью для них...
    Для родителей, чьи сыновья погибли в  со-временных  «локальных войнах, межнациональных конфликтах и контртеррористических операциях», это тяжёлое горе остаётся с ними на всю остав-шуюся жизнь и никакие денежные подачки - ком-пенсации, субсидии, страховки и единовременные выплаты, громогласно выделяемые нашими правите-лями на виду у всего населения нашей потенци-ально богатой, но всё же нищей страны... ничто не заменит российским отцам и матерям их люби-мых сыновей. Ведь они растили и воспитывали своих детей для счастливой и долгой жизни, а совсем не для того, чтобы их едва возмужавшие сыновья погибали в двадцатилетнем возрасте, так и не познав ни радости первой любви, ни тепла семейного счастья и первого крика уже своего первенца...
Порой родители готовы сами пойти на любые жерт-вы, лишь бы воскресить своих сыновей... Отцы и матери готовы даже сами принять смерть, лишь бы свершилось чудо... Но...
    УЖЕ СЛИШКОМ ПОЗДНО И ВРЕМЯ НЕ ПОВЕРНЁТСЯ ВСПЯТЬ...
   Увы… УВЫ… УВЫ!

                * * *

   К слову сказать, Стародубский райвоенкомат до сих пор, то есть  по истечении двадцати  лет, никак  не оплатил хотя бы часть затрат на могильный памятник… Райвоенком не предоставил ни одной путёвки  для  лечения преждевременно постаревших родителей.
     У райвоенкома и так хватает забот по при-зыву и отправке  на продолжающуюся войну  оче-редных и свежих партий молодых, здоровых и крепких российских парней.
     Которые готовы умирать ради идей прави-тельства, отстаивающих экономические интересы и так уже пресытившихся упырей и вурдалаков?
     МАТЕРИ РОССИИ!!!  ВСЕМИ СИЛАМИ СВОЕГО СЕРДЦА И  СВОЕЙ  ДУШи БЕРЕГИДЕ СВОИХ ИСКОННО РОССИЙСКИХ СЫНОВЕЙ!!!
  НЕ ДАЙТЕ ЭТИМ УПЫРЯМ УПИТЬСЯ КРОВЬЮ ВАШИХ РОДНЫХ ДЕТЕЙ!!!
     СПАСИ ВАС БОГ НА ЭТОМ ПУТИ...

2002-2015 г.