Судьба Золотого Потока

У поляков переводчицей была Янина Моска. Шеф сказал, что Янина напросилась в переводчики из-за меня. Сказала, что хочет видеть живого сибирского немца. Знала, что такие на свете есть, но ни разу не видела. Вечером шеф повелел отвезти Янину домой в город.

Это была моя обязанность: подвезти, перевезти, поднести, унести, перевести с украинского на немецкий или с немецкого на русский. Увезти так увезти. Выезжаю со двора Мощанской пограничной школы. Пограничная потому, что рядом польско-чешская граница. Школа построена по типовому советскому проекту.

Когда тихо или когда в невообразимо громком ребячьем гаме не разберёшь на каком языке орут, чувствую себя здесь как дома на Алтае. Едем по Мощанке вдоль реки Златый Поток. Днём я видел, как здешняя ребятня купается. Тяпают картошку в огороде, как надоест бросают тяпку и к речке, бултых в воду. Мы в детстве тоже так делали. Эта речка до войны называлась по-другому - Гольдбах. И село тоже имело другое имя – Лангенбрюк.

На берегу Золотого Потока прошло золотое детство Янины. У Янины раньше тоже было другое имя - Эльвира. И фамилия у неё была другая – Хофман. Детство Эльвиры Хофман прошло на берегу Гольдбаха возле города Нойштадт.

Городу семьсот лет. Сейчас этот старинный немецкий город носит польское имя – Прудник. Янина там живёт. Заезжаем в город. Старые дома, узкие улочки, как в сказках Андерсена.
Еду мимо гимназии. Я в ней уже был во время встречи нашей группы с гимназистами и учителями этой школы. Директор, пани Лисовска, хорошо говорит по-русски, её родители родились в Казахстане в селе Щербакты.

Янина очень рада тому, что я согласился побыть её гостем хотя бы на часок. Сидим, пьём чай, рассказываем друг другу о своей судьбе. Янина на два года младше моей мамы. В 1945 году фронт проутюжил их округ. По радио стращали, говорили, что самое жуткое ещё впереди. Придёт Красная Армия, мужиков будут пытать и убивать, а женщин насиловать.

Красная Армия пришла. Всех, кто не успел убежать на запад, собрали со всей деревни и заперли в сарай. Через час пришли за мужиками и вывели их. Сарай снова закрыли. Мужиков убьют, а женщин… Решили насильникам решили не сдаваться и приняли яд. Его в аптеке на всех хватило. Загодя припасли.

У Янины не хватило сил принять его. Не смогла. Был бы это мышьяк, смогла бы, но это было что-то другое. Женщины и девушки умирали со стонами корчились в мучениях потом умирали одна за другой у неё на глазах. Открывается дверь, заводят всех мужиков обратно. Никто их не пытал и убивать не собирался. Просто переписали и поставили на учёт. Женщины лежат мёртвые, Эльвира плачет навзрыд.

В Гольдбах заселили поляков, которых украинцы выгнали из села Надвирна . Эльвира могла уйти на запад, но в селе жил её любимый парень. Местный поляк. Без него жизни не могла себе представить. Дома оставаться тоже было невмоготу.
Родительский дом заняли местные поляки. Они вперёд пришлых поляков успели побросать свои дома и выбрать брошенные усадьбы. Те, что получше.

Выбор был большой. Если кто-то не успел уйти, то это не имело уже никакого значения. Янина не ушла. Новые хозяева разрешили ей жить в подвале своего дома.
Я слушал Янину.

Заныло сердце от сочувствия. Как ей сказать, что моя мать такого не испытала. Мою маму, моего деда и всю его семью тоже выселили и выгнали со своего двора, но это сделали не соседи, что было бы во много раз ужасней? Это сделало государство, а не их русские соседи и в этом очень большая разница в нашей судьбе.
 
Как сказать завтра украинским детям из Надвирной, что их деды выгнали из села тех, кто сегодня живёт в Мощанке? К сказать польским детям, живущим в Мощанке, что их деды выгнали семьи тех детей, которые приехали к ним в гости из Германии? Всего не стоит говорить, не скажем. Цель нашего проекта – сделать друзьями потомков тех людей, которые ненавидели друг друга.


Рецензии