Спасти Борьку

Однажды я очень поругалась с бабушкой. Из-за Борьки. Борька - маленький рыжий бычок со звёздочкой белой во лбу. Кто его родил, я не знаю. Жил он отдельно от коровы, в загончике, где бабушка собиралась выращивать поросёнка. Поросят почему-то всегда называли Борьками. Потому и бычка назвали также, раз он в этой клетушке поселился.

Борьку я не боялась совсем. Он был такой маленький сначала, еле стоял на своих тоненьких ножках. Хотелось зайти и поддержать его. Я даже пыталась его уговорить сесть посидеть, чтобы ножки не уставали. Но бабушка сказала, что коровы не умеют сидеть - только стоять, ходить и лежать. Не повезло Борьке: был бы человеком, мог бы посидеть...

Мы с сестрёнкой частенько таскали со стола хлеб и сахар и бегали к сараю, где Борька аккуратно мокрыми и мягкими губами, щекоча ладошку, захватывал кусочек, не торопясь, со вкусом, чмокал и жевал. Мне казалось, нет, я была уверена, что он каждый раз вежливо кивал, как бы говоря «спасибо».

А иногда Борька нам улыбался! Честное слово! Если мы утром долго не выходили во двор, заигрались или дождь идёт, или бабушка наказала, а потом прибегали к бычку с сахаром, он прыгал, мотал головой, ставил передние ноги на забор и улыбался, наклонив голову. Не спешил сахарок хватать, с нами общался сначала, ждал, пока погладим по лбу, где мягкая белая звёздочка кучерявится хохолком.

Однажды за ужином бабушка сказала, что бычка надо бы забить. В кухне повисла жуткая тишина. Такая звенящая и вопросительная. За что надо бить Борьку? Он же ничего плохого не делает?! Кушает хорошо, не балуется - наказывают же за хулиганство, не просто так! Нелепые попытки бабушки оправдаться, мол, ест много, не хватает на него денег, были отвергнуты. Мы с сестрой категорически заявили, что отказываемся от булочек и печенья, не нужны нам конфеты - эти деньги отдаём на еду Борьке.

Пожалела бабуля наша, что проговорилась. Потому что с этого дня мы все наши игры и забавы перенесли с улицы, речки и поляны к борькиному загону. Мы сторожили его и вместе с Любой, и по очереди. Во время дождя, однажды случилось, сидели на веранде у окна, чтобы его загон был виден. Сидели и обсуждали, как мы будем защищать Борьку, если его бить начнут. Веником отбиваться пробовали, швабру чуть не сломали, тренируясь обороняться.

Бычок наш, кстати, сил набирался, мы ему клевер с поляны носили, хлебом делились. Он нас очень любил - на голос отзывался. Мы научили его мычать по команде (за сахар), на хлопки он иногда делал поворот вокруг себя. И страсть как любил класть голову на поперечину забора, чтобы мы гладили его чёлку и звёздочку. Как собака, сам подсовывал лоб под руку.

Единственная проблема была - Борька не давал молока, потому бабушке был не нужен, так она нам сказала. И мы ломали головы, как научить нашего друга делать молоко. Хотели даже отвести его к корове, чтобы она научила. Но баба Нюра наша насмеялась вволю и не разрешила. Ещё раз мы на поляне, где гуляли с бычком, обнаружили чью-то корову. Пытались отвязать Борьку, чтобы он сходил к корове и спросил про молоко. Не смогли. Тогда нашли обломанную ветку и начали эту серо-белую корову подгонять к нашему Борьке. Не успели: выскочила откуда-то чужая бабушка и громко запретила нам нервировать корову...
 
В очередной раз баба Нюра собралась в магазин и закрыла нас на клямку снаружи. Расположившись на подоконнике веранды, мы играли в пуговицы: цветные и однотонные, большие и маленькие, с ушками и с дырочками, они были у нас деньгами и продуктами одновременно. Продав Любаше пять пуговиц-картошек, я вдруг почувствовала какое-то движение за окном. И, уставившись на загон, увидела там бабушку и какого-то дядьку. Они пытались привязать Борьку к заборному столбу.

- Любка! Борьку бить собираются! - заорала я и кинулась за табуретом.

Подставив табуретки, мы взгромоздились на узенький подоконник, вцепились в синие рамы, расплющили по стеклу носы и замерли, уперев взгляды в Борьку. Бычок нервничал, мотал головой, мычал и упирался своими детскими копытами изо всех сил. Бабушка хлопала его по бокам ладонью, а дядька тянул верёвку. Не помню, на шею была накинута петля или на рога, да это и не важно, главное - они обижали нашего лучшего друга! Пока мы судорожно придумывали план действий, Борьку закрепили у столба и у дядьки в руках оказался какой-то молоток... или кувалда...

- Бабушка! Не бей Борьку! - завыли мы в два голоса и начали стучать по раме и по стёклам.

- Мы будем тебя всегда слушаться! Не бей Борькууууу!..

- Уходи, злой дядька! Это наш Борька! Ууууууу...

Потом была истерика с икотой и трудными вздохами между плачем. Бабушка отпаивала нас чаем и кудахтала на своём чисто украинском. Или на обычном своём суржике, но мы, наревевшись, её плохо понимали. На улицу нас не пустила, загнала в кровати, устроила сончас.

Мы лежали, всхлипывая по очереди. И думали, как сказать ей, что мы не хотим тут жить теперь. Мы к маме хотим. А бабушка тем временем рассказывала пришедшей соседке сегодняшнее происшествие:

- Иван только приноровился стукнуть, чтобы сразу свалить, а тут девки мои как заорут, как завоют оглашенные! Бычок лягаться, Иван дёрнулся и промазал. А они ему орут: «Уходи, гад!». Плюнул и ушёл... И кто ещё может, кроме него? Никто. И куда его теперь, на бойню - дорого, да и мал он для бойни... Ладно, пусть лето пасётся, осенью уедут, там и Иван смирится, и животина веса наберёт...

Ни слова больше бабушка не сказала про забой. А мы, кстати, даже не догадались, что бычка хотели забить на мясо. Мы думали, что его бьют за какие-то грехи. Много какает в сарае, например, или ведро погнул, когда бодал его. Оказывается, мы спасли Борьку от смерти! И всё лето подрабатывали пастухами - гуляли на полянках, где к дереву верёвкой привязывали Борьку. Он жевал траву, лежал под деревом в тени, мычал, когда пить хотел. И мы звали бабушку с ведром воды.

Людей других Борька не любил. Бабушку норовил лбом в спину толкнуть. А уже рога торчали. Мы его ругали за бабушку, но понимали за что он её так. А ещё он от собак нас охранял. И от друзей тоже! Играем в салки, например, я убегаю от водящего к Борьке и там отдыхаю - никто не решается подойти и осалить меня, Борька ноздри раздувает сразу. Такая вот любовь...