Шейх Мансур

    ШЕЙХ МАНСУР

     Вооруженное противостояние чеченского народа колонизаторским силам северного соседа длится так долго, что утихая временами то вновь обостряясь, что почти забылись первые политические контакты трехсотлетней давности. Между тем, как явствует история, наши далекие предки предпринимали немало политических и дипломатических усилий, чтобы дело не доходило до военных конфликтов.

     Героические поединки, яркие полководцы, зверства оккупантов, мужество ополченцев, все эти впечатлительные и романтические аспекты противостояния оставляют в тени подлинные дипломатические усилия чеченских народных лидеров, которые всеми силами стремились отводить очередные беды от своего многострадального народа. История чеченской дипломатии еще ждет своих объективных исследователей.

     Ранней весной 1707 года по Чечне прокатилась тревожная весть: с севера с благословения русского царя Петра I Великого движется многотысячное войско астраханского воеводы Апраксина. Чеченцы, привыкшие веками решать важные военно-политические вопросы демократическим путем, направили представителей шейхов, шукхумов и земель на всенародное собрание (Мехка Кхел), которое прошло в начале апреля у подножий Ханкальских гор.

     Этот представительный съезд продемонстрировал единство не только сугубо чеченских обществ. В едином стремлении к миру и взаимопониманию Съезд сплотил многих дагестанцев, ингушей, черкесов, жителей казачьих станиц. Они не чувствовали себя только гостями на Съезде и однозначно выразили поддержку чеченскому народу в его стремлении решать с Россией все вопросы миром и взаимным согласием.

     Съезд, интенсивно поработавший два дня, решил предложить Апраксину несколько вариантов мирного решения проблем, возникших в связи с разгоревшимся имперским аппетитом России. При этом была заявлена решительность защитить свою честь и свободу с оружием в руках, если предложенные инициативы Апраксиным будут проигнорированы.

     Такое единодушие чеченского народа Апраксину не понравилось. В его понятии в горах Северного Кавказа и предгорьях жили разрозненные дикие племена всевозможных “шибутов”, “окуков”, и “мичкизов”, “мулкинцев”, “тшанских людей”, и т.п. которые быстро разбегутся при виде его хорошо вооруженных и организованных карателей. (Позже мы убедились что российских генералов ничему история не учит.

     В 1994 году российский министр обороны П. Грачев выражал уверенность что возьмет Грозный за два часа и за одну новогоднюю ночь уложил трупами целую моткопскую дивизию).

     Апраксин не пожелал вести с чеченскими старейшинами мирный политический диалог, оставил без внимания все мирные инициативы, сформированные Чеченским национальным Съездом при широком участии всех заинтересованных в мире соседей от дагестанцев на востоке до кабардинцев на западе и казаков на севере за Тереком.

     Апраксин рвался в бой и потерпел позорное поражение на подступах к Ханкальским воротам. Пробившиеся к югу части были окончательно разбиты у селения Чечен-Аул. С тех знаменательных событий в документах царских канцелярий стало появляться собирательное название нахских племен и земель - чеченцы.

     Об этом событии и о начале жестокого противостояния маленького числом, но великого духом чеченского народа российской империи рассказал в своей статье “Долг памяти народной” в газете “Грозненский рабочий” за 28 октября 1989 года учены историк Сирахдин Умаров.

     Автор далее писал:
     130 лет назад окончилась многолетняя Кавказская война. Народы Северного Кавказа (черкесы, чеченцы, аварцы и другие) вплоть до начала 60-х годов XIX века вели вооруженную борьбу за свою независимость против натиска царской армии. В силу слабой изученности данной проблемы принято считать, что Кавказская война берет свое начало в 20-х годах XIX века.

А предшествовавшие десятилетия (в том числе и XVIII век) рассматриваются как время мирных по преимуществу контактов горских народов с царской Россией. Но это в корне ошибочное представление.

Во второй половине 70-х годов XVIII века царское правительство решило безотлагательно “освоить” (читай: захватить) густозаселенные горцами предгорные равнины, хотя частичные насильственные захваты начались еще в начале 60-х годов того же столетия. Например, захват урочища Моздок. Однако к реализации своего плана царская военная администрация приступила не с широких военных операций, а с формирования актов о добровольном признании горцами верховной власти русского царя. Это был лишь тактический ход.

Подписывая присяги и договоры о признании верховной власти Российской империи, представители народов Северного Кавказа (в том числе и народов Чечено-Ингушетии) наивно рассчитывали на то, что эти официальны документы в какой-то мере обеспечат неприкосновенность их независимого внутреннего самоуправления. В договорах это условие занимало центральное место, но царская военная администрация не собиралась соблюдать его даже в течение одного года.

Исторические события, происходившие в Чечне в любой из современных отрезков XVIII века, во многом связаны с итогами сражения 1707 года у Чечен-Аула. Именно от этого рубежа берут свое начало и события последней четверти XVIII века.
Ранней весной 1784 года в чеченский аул Алды прибыла группа доверенных лиц высшего духовенства Азербайджана и Дагестана. Цель визита: просить у шейха Мансура согласия встретиться с мусульманскими богословами и правоведами Кавказа.

 По условиям, предложенным посланцам духовенства, встреча с Мансуром должна была произойти в Чечне перед лицом народного собрания. Шейх дал согласие и определил время и место встречи.

Ровно через месяц на плоском возвышении северного берега Сунжи (напротив аула Алды) возник временный городок из разноцветных войлочных палаток и юрт, в которых разместились гости из многих дальних и близких районов Кавказа, среди которых большинство составляли дагестанцы. В течение двух дней гости отдыхали, а богословы успели подискутировать с шейхом Мансуром о месте ислама в политике и войне.

На третий день открывалось народное собрание в непосредственной близости от палаточного городка. Весенний день выдался ясный, солнечный. После утреннего намаза Мансур в сопровождении группы старших богословов - гостей направился к месту предстоящего форума. Плотная стена “людского моря” почтительно расступилась, образовав перед подошедшими достаточно широкий коридор, который вел к невысокому кургану - своеобразной трибуне под открытым небом.

После краткого вступительного слова старшины селения Алды с программной речью перед собравшимися выступил шейх Мансур. Его выступление произвело на слушателей сильное воздействие.

Подавляющее большинство гостей не знало чеченского языка, а выступление было на чеченском языке и предназначалось для чеченцев - делегатов народного собрания. Но гости заранее знали основную идею предстоявшей речи, для них было важнее всего пронаблюдать и прочувствовать живую реакцию представителей чеченского народа на призывную речь молодого вождя, готового принять на себя роль имама.

Представители духовенства из Дагестана и Азербайджана дали высокую оценку  личности Мансура, его религиозно-политической программе, главным образом основываясь на огромном доверии народа, которым шейх пользовался.
Свои основные выводы и связанные с ними призывы к мусульманам края представители духовенства распространили во всех районах Северного Кавказа посредством воззваний и писем.

Характерно, что шейх Мансур и сам оценивал свою роль в религиозно-политическом движении чеченцев исходя из исторической реальности. Это с предельной четкостью отразилось, например, в его заявлении, сделанном в плену на допросе в 1791 году в Петербурге. Вот несколько строк из этого заявления: “Я не был ни эмиром, ни пророком, никогда таковым себя не называл. Но не мог воспрепятствовать, чтобы народ меня таким не признавал, потому что образ моих мыслей и образ бытия моего казались ему (народу) чудом”.

Такое заявление не мог сделать полудикий религиозный фанатик, оно отражает выстраданное в героической борьбе непоколебимое политическое самосознание народного предводителя.
Какие же общественно-политические потрясения вызвали движение в Чечне, которое возглавил шейх Мансур?

С 60-х годов XVIII века российская военная администрация на Кавказе приступила к широкомасштабным действиям по захвату предгорных равнин по всех районах Северного Кавказа. Началось строительство многочисленных военных крепостей, блокировавших все удобные выходы из горных ущелий. Главнокомандующий Кавказской армией князь Потемкин Таврический признал, что основным препятствием на пути осуществления задуманного плана на северо-восточном (левом) фланге являются чеченцы.

 Чтобы очистить от чеченцев равнинные земли по Сунже, Аргуну и их притокам, еще в 1778 году было решено создать в указанном районе сеть военных укреплений с основной базовой крепостью на реке Аргуне, “неподалеку от подошвы Черных гор”. Было подобрано и название крепости - “Генеополь”.

К практическому осуществлению этого плана приступили 1 марта 1783 года (пока леса не оделись в листву). Два крупных самостоятельных войсковых формирований с истребительно-карательными задачами одновременно двинулись в поход: одно, “нарочито усиленное”, - в направлении к аулу Атаги, что у устья Аргунского ущелья; второе - “на жилища ингушей”.

Но эти походы не принесли ожидаемых результатов, как чеченцы, так и ингуши оказали упорное сопротивление. Исчерпав в течение 3-4 дней свой наступательный потенциал, войсковые формирования 7 марта того же 1783 года уже предстали перед князем Потемкиным в районе станицы Наурской.

Не будучи в силах безотлагательно повторить кровавое нашествие на те же самые районы (хотя и сгорал от нестерпимого желания сделать это) Потемкин Таврический решил, основательно подготовившись в течение весны и лета, обрушить крупные силы осенью того же года на одну Чечню.

И вот в конце сентября основные силы Кавказской армии под непосредственным водительством самого главнокомандующего подошли к Ханкальским воротам (как и войско воеводы Апраксина в 1707 году).

С целью, чтобы лишить чеченских ополченцев возможности сосредоточить свои силы на одном фронте, было сформировано второе самостоятельное войсковое соединение под командованием генерал-майора Самойлова, которое вторглось в Чечню с запада, через Карабулакию. В этом походе князь Потемкин убедился в иллюзорности многих положений своего плана ускоренного покорения чеченцев и других народов Северного Кавказа.

 Итоги похода были мизерными. Пленных оказалось только несколько человек, попавших в руки карателей будучи смертельно раненными, да и те не теряли самообладания, “при любом случае дерзая плюнуть в лицо каждого подошедшего”.
Три крупномасштабные нашествия за короткий период с марта по сентябрь 1783 года на одну маленькую Чечню! Вот откуда берет свое начало религиозно-политическое по форме народно-освободительное движение в Чечне 1785-1787 гг.. руководителем которого был шейх Мансур из аула Алды.

Ранней весной 1785 года полковник Пиери (участник осеннего похода в Чечню 1783 года) получил задание: под покровом ночной темноты с двухтысячным отрядом войск пробраться к аулу Алды, разгромить лагерь восставших. Этой акцией царская военная администрация надеялась “пресечь в корне” разгоравшееся движение в Чечне, центром которого и был аул Алды.

 Отряд, хотя и успел сжечь многие жилища алдынцев, был почти полностью уничтожен защитниками Алдов. Сложил свою голову и Алдах и предводитель ночного нашествия - полковник Пиери.

Этими событиями, казалось бы, закончился XVIII век в политической жизни Чечни... Но новый главнокомандующий Кавказской армией генерал Булгаков, пытаясь восполнить “промахи” своего предшественника, двинул в 1807 году все имеющиеся в его распоряжении войска на Чечню, пользуясь теми же маршрутами, что и князь Потемкин. Но поражение Булгакова в Чечне получило еще более громкую известность и нанесло огромный моральный ущерб военной администрации.

В критической ситуации начала XIX века администрация Булгакова, не полагаясь на силу армии, стала на путь активного натравливания на Чечню соседних народов. Особые усилия предпринимались в целях противопоставления Чечне феодальной Кабарды. Однако кабардинские князья выступили с протестом против этого план, хотя и теряли при этом предлагаемые им правительством награды и заманчивые льготы.

 Вот строки из письменного протеста “депутатов Кабарды”, адресованного царскому правительству: “Чеченский народ - есть гораздо нас сильнейший, неукротимость которого генерал Булгаков испытал в 1807 году со всеми его силами. А потому мы, кабардинцы, принудить чеченцев к исполнению требований его (Булгакова) бессильны”.

Вышеприведенные исторические факты (как и многие другие) до последних лет замалчивались или грубо искажались многими учеными. В определенной мере этого не избежал и автор данной статьи.

Между тем, даже в дореволюционном прошлом отдельные представители исторической науки, лично наблюдавшие многие из описываемых событий, находили в себе мужество оставаться верными исторической правде. В подтверждение тому приведу лишь несколько из капитального труда кавказоведа середины XIX в. П.Г. Буткова.

Он писал: “Чеченский народ, объединенный единством языка, религии, общим племенным названием - нохчи и убеждением о происхождении от одного общего родоначальника, а также общностью политических интересов, с середины XVIII века становится постоянным, упорным защитником независимости своей родины”.
Доктор философских наук, профессор Андарбек Яндаров писал:

Есть люди, чьи имена еще при жизни народ окружает легендарным ореолом. Их имена хранятся в памяти поколений и являются как бы олицетворением целой эпохи. Таков сын бедного крестьянина Шаабаза из тайпа элистанжхой, уроженец селения Алды - Ушурма, известный в истории под именем шейха Мансура (1760-1794гг.). Именно он возглавил национально-освободительное восстание горцев против царского самодержавия в 1785-1791 годах.

Историзм, учет конкретных обстоятельств места и времени, являются важнейшими методологическими принципами оценки исторических личностей. В том числе и таких сложных, противоречивых, как Мансур, который, бесспорно, является сыном своего времени, вернее, - безвременья, когда наметился глубочайший излом в судьбе его народа. И (да простится мне эта невольная метафора), подобно ослепительному метеору, промелькнула на темном предгрозовом горизонте Кавказа эта своеобразная, яркая, противоречивая и трагически прекрасная фигура.

В своей деятельности Мансур совмещал такие, казалось бы, взаимоисключающие мировоззренческие принципы, устремления, как истовая преданность религии - и горячее, неуемное желание не только перед Богом, но и здесь, в земной жизни, обеспечить подлинное, реальное равноправие людей.

Героическая борьба против царского самодержавия, стремление установить социальную справедливость подняли его выше своего времени. И не случайно известный советский историк профессор М.Н. Покровский писал о нем: “Это был первый кавказский революционер, которому пришлось умереть на далеком севере...”.

 Надо учитывать, конечно, условность данной Покровским оценки: понятие “революционер” претерпело с тех пор существенные изменения. Тем не менее, главное в личности и деятельности Мансура схвачено в этой характеристике верно: это был новый тип личности, которую выдвинуло национально-освободительное движение.
За более чем двести лет, протекшие после событий, связанных с Мансуром, оценка его личности и деятельности претерпевала глубокое искажение в дворянской буржуазной историографии прошлого.

А в период культа личности к нему был прилеплен ярлык религиозного фанатика и турецкого эмиссара. Тогда и позже, в период недоброй памяти застоя, наша история во многом была деперсонифицирована, обезличена. Из-за сталинских репрессий мы не только заклеивали портреты в учебниках истории, но целые эпохи дореволюционной жизни сделались у нас безлюдными. Однако нельзя заставить народ забыть свое прошлое, и любое насилие над исторической памятью его чревато самыми пагубными последствиями.

Рост национального самосознания убедили нас в том, что историческая память народа также национальна по своей природе. Она чрезвычайно легкоранима, объемна и вместе с тем хрупка и необыкновенно вынослива.

К героической жизни и подвигу шейха Мансура обращались видные советские ученые Н.А. Смирнов, Б.В. Скитский, а также местные историки как, например, З. Шерипов. Большую работу по изучению личности шейха Мансура, его окружения и деятельности проделал грозненский ученый, кандидат исторических наук Ш.Б. Ахмадов: результатом его исследования стала научная работа “Народное движение в Чечне в конце XVIII века”.

На сегодня можно сказать совершенно определенно и однозначно: Мансур воевал не против русского народа, но против царского самодержавия. Не случайно в его отрядах были казаки, беглые, русские солдаты. И то обстоятельство, что эта борьбы протекала в религиозном идеологическом облачении, не должно приводить к забвению того факта, что истинными целями движения были реальные земные политические интересы: защита свободы, чести, независимости Родины. И не вина народного вождя в том, что он обратился к религии в целях идеологического обоснования своей борьбы: другой идеологии попросту не существовало в то время.

Личность Шейха Мансура интересовала многих исследователей России с дореволюционных времен, не только советских ученых.
Наиболее объективной публикацией явилась брошюра Г. Прозрителева “Шейх Мансур. Материалы для истории Кавказской войны”, вышедшая в типографии ставропольского губернского правления в 1912 году.

В ней сообщалось:
Пятидесятилетний юбилей падения крепости Гуниб и взятия в плен Шамиля как-то придвигает к нам прожитое нашим краем время и выдающиеся деятели прошлых событий, естественно, становятся в памяти на первое место.

Таким видным героем прошлого является Шейх Мансур. Мы, русские, мало знаем свою историю, а тем более отдельных частей нашей страны, а потому естественно, что читающая публика даже понятия не имеет о этом Шейхе Мансуре.

А между тем этот неведомый человек сыграл весьма видную роль в истории Кавказа и его горского населения. “Высокого роста, красивый, стройный брюнет с бледным лицом и пылкой речью. Фанатик. Кто он и откуда - неизвестно”. Так доносило местное начальство о появлении Шейха Мансура на Кавказе, когда проповедь его всколыхнула все горское население и имя его стало грозно для русских.
Русские источники, ничего не зная о происхождении этого вновь изъявившегося завоевателя, не имеют сведений о его первых подвигах.

Между тем Шейх Мансур впервые появился в Курдистане в городе Амеди. Примерное благочестие, которое так чтится на Востоке, красивая наружность и беспредельная скромность вместе с пылкими призывами к молитве и покаянию довершили дело полного увлечения толпы.

“Я посланник Магомета, - говорил о себе незнакомец. - Пророк видит, что правоверные отступили от закона, данного им в святой книге. Он послал меня возвестить сынам ислама, что их ждут страшные кары, если они не покаятся и не возвратятся на путь истины”.

На просьбу сказать кто он, отвечал: “Никто не знает, кто я, и никто этого не узнает. Тайна останется тайной, и, враги будут посрамлены. Но для славы Божией я буду являться в мир всякий раз, когда несчастье станет опасным правоверию. Кто за мной пойдет, тот будет спасен, а кто не пойдет за мной, против того я обращу оружие, которое пошлет пророк.

Им я накажу нечестивых и обращу неверных.
Каждый день давал все новых и новых приверженцев незнакомцу, и хотя сначала число их было крайне невелико, но это не остановило проповедника нового учения, и, объявив себя пророком, незнакомец повел свое войско, состоявшее из 96 человек на завоевание мусульманского мира.

Поход был удачен, многие селения и городки сдавались, уверовав в божественность пророка, часть жителей присоединялись к армии, а остальные, кто противился, истреблялись поголовно.

Успех движения был так велик, что пророк очень скоро осадил большой город Битлису с 20 тысячами жителей и несмотря на сопротивление и турецкий гарнизон, взял его приступом.

Особенность нового движения заключалась в том, что пророк шел против мусульманского мира и даже против войск падишаха и уничтожал турецкие гарнизоны. Все, кто не шел за новым пророком, были грешниками и подлежали истреблению.
Со всех сторон притекали в войска пророка последователи. Армия его возросла до 40 тысяч и была несокрушима.

Пали города: Ахалцых, Эрзерум, Карс и, как уверяют, Тифлис. Если принять во внимание, что во всех этих городах были организованы войска, постоянные гарнизоны, артиллерия, то грозный пророк был непобедим и слава его божественной миссии доказывалась на деле.

По-видимому, пророк, принявший в это время уже название Мансура, шел на Константинополь. Но в следствии каких-то соображений или причин, оставшихся неизвестными, поход его внезапно обрывается, и он появляется в 1785 году в пределах нашего Кавказа в Чечне.

Скоро о Мансуре заговорили по всей Чечне, среди кумыков и по всему Дагестану. Пророк проповедовал воздержание и строгую жизнь, запрещал своим последователям курить табак, пить водку и заповедовал мир между собой. Объединяя верующих, он противопоставил им неверных гяуров и объявил против последних поход - “газават”, священную войну.

Русские источники знают Мансура только со времени его появления в Чечне и соответственно с этим объясняют его происхождение. По этим данным это был простой необразованные чеченец из села Алди (Алды - Прим. ред.), воспользовавшийся фанатизмом горцев и ставший во главе движения.

Между тем появлению Шейха Мансура в Чечне предшествовала, как мы видели, другая деятельность, а следовательно явление его на Кавказе входило в общем в его план и было покрыто тайной.

Для успеха дела он являлся сюда в качестве простого неведомого человека, почему его и смешали с каким-нибудь пылким молодым муллой из Алды. Характерной особенностью учения Мансура на Кавказе является стремление уничтожить племенную вражду между народностями, примирить их, объединить и дать им всем одну общую идею.

Не имея подробных сведений о Мансуре, командовавший в то время войсками на Кавказе Потемкин приказал захватить в Алдах Мансура. Снаряжен был отряд под командой полковника Пьери. Но, конечно, Мансура в Алдах не оказалось, а поход окончился полным уничтожением отряда Пьери. Чеченцы, отдав свой аул на разграбление, тем самым втянули русских в горы и там на обратном пути уничтожили его. Пьери был убит.

 А русский отряд был внушительный: он состоял из Астраханского полка, батальона кабардинцев, роты Томского полка, сотни терских казаков и 2-х орудий.
Чеченцы жестоко отомстили за гибель своего богатого аула и безжалостно резали и топили в реке Сунже наших воинов.

Гибель отряда Пьери окрылила надежды Мансура и он объявил, что возьмет Кизляр. В то время Кизляр был очень солидный военный центр и решение идти на него показывало, что Мансур обладает значительными силами и уверен в сочувствии окрестного городского населения. И вот он действительно двинулся.
Передовое укрепление, редут Каргинский, несмотря на отчаянное сопротивление гарнизона пал. Пожар, распространившийся с прилегающих построек, дошел до порохового погреба и от его взрыва погибли все защитники укрепления.

 Кизлярцы были в полном отчаянии. Да и было от чего, зная о решительности пророка.
Простая случайность спасла кизлярцев. Помогли окружающие Кизляр болота, куда попали полчища чеченцев, а тут подоспели терские казаки, и войско Мансура было рассеяно, а значительная часть его погибла в болотах по р. Терек.

 Тем не менее Шейх Мансур не унывал, и явившись в Кабарде, быстро собрал под свои знамена громадные толпы. И Мансур во главе новой армии смело осаждает Григорополисский редут, находящийся в числе других по дороге на Владикавказ. Отважные защитники редута, зная с кем имеют дело, приготовились к отчаянному сопротивлению.

Целый день продолжался бой, но энергия осаждавших нисколько не ослабела, несмотря на урон, который им причиняла крепостная артиллерия. В отчаянии осажденные прибегли к вылазке 80-ти охотников-казаков. Военный историк говорит, что эта стремительная вылазка в ночь на 30 июля заставила неприятеля отступить и снять осаду. За ночь под стенами крепости уже не было ни одного чеченца. Но если осажденным и могло так казаться, на самом же деле все было не так.

Мансур под стенами Григорополисса обладал многочисленными полками, как говорится в донесении, а уже 20-го августа снова был под Кизляром и шел на штурм укреплений. По донесениям, он располагал в это время войском в 10-12 тысяч.
Из этого сопоставления нельзя не прийти к выводу, что это был со стороны Мансура особенный план: быстрыми и неожиданными нападениями в разных местах держать в осаде весь край, прервать сообщение между отдельными укреплениями, терроризировать противника и быть хозяином положения.

И Мансур действительно достиг всего этого. Имя Шейха Мансура стало грозным, и его поход считался неотразимым даже за стенами крепости. То опасное положение кизлярцев во время нашествия Мансура, которое дают нам очевидцы, вполне подтверждает наше утверждение. В Кизляре было до 3-х тысяч войска, артиллерия и казаки окрестных станиц. Крепостные укрепления города давали ему громадное преимущество если прибавить, что в войсках пророка не было пушек. И несмотря на это, одна весть о нашествии Мансура привела всех в ужас.

Очевидец свидетельствует о полном смятении в городе: испуганные дети кричали, женщины плакали и, теряя голову, не знали, за что приняться, седые старики сумрачно глядели на свои семьи и торопливо прятали и убирали пожитки. Многие бежали в астраханские степи. Казаки, с вечера отправленные за Терек, заклинали друг друга стоять за родные станицы и падать спиной в Терек если не одолеют пастуха-волка, как они называли Мансура.
На утро показалась пыль за Тереком, то шел пастух-волк, и жители совсем пали духом. Чтобы ободрить народ, русские и армянские священники ходили по улицам города, пели молебны и кропили христиан святою водой. Суета, шум и тревога были повсюду, и лишь русские солдаты молча стояли в своих рядах. Благодаря особенной стойкости войска и умелой распорядительности нападение было отбито.

По-видимому, эта неудача должна была поколебать решимость Мансура и веру в него горского населения. Но получилось наоборот. Мансур в кумыкских селениях уже стоит во главе значительного полчища, восстание охватило всю Кабарду, и кабардинцы звали Мансура, приготовляясь к торжественной встрече.

Созрел широкий план: идти на левый берег Малки и далее даже на Астрахань. Необычайная отзывчивость населения (горцев) на призыв Мансура объясняется тем новым учением, которое проповедовал Мансур и о котором русские власти в то время не имели никаких сведений.
И вот, казавшийся разбитым под Кизляром, Мансур 30 октября вступает уже в открытый бой с отрядом полковника Негеля, посланным против него, который состоял из четырех батальонов пехоты, двух эскадронов астраханских драгун, моздокского казачьего полка и трех сотен казаков терских, донских, и гребенских. На этот раз по тем приемам, с которыми велся бой, и по расположению войск ясно обнаружилось, что русские имеют дело совсем не с пастухом и не с тем простым муллой из Алди, о котором говорили во время появления Мансура.

Донесение говорит: “Обе стороны сражались с одинаковой храбростью и после пятичасового отчаянного рукопашного боя удержали каждая свои позиции”. В этом сражении обнаружилось, что неприятель “пастух-волк” располагает нововведением в военном деле.

 Во время боя были двинуты кумыки, которые шли под прикрытием особых подвижных щитов, представлявших собой грозную силу, против которой была бессильна даже артиллерия. Щиты эти, как потом оказалось, были сколочены из двух бревен, между которыми была насыпана земля. Они свободно и легко двигались на двух колесах и служили прекрасной защитой для шедших за ними воинов.

На этот раз счастье оставило Мансура, и 2-го ноября войска его были разбиты. Это поражение, несомненно, имело громадные последствия для русских, так как в случае победы пророка все селения очутились бы в самом отчаянном положении.

Примечательно, что бой этот произошел на месте развалин древнего города Татартупа, где в 1395 году Тамерлан разбил Тохтамыша, что, как известно, имело громадное значение в истории России.

Неутомимый Мансур исчезает, но скоро появляется уже в турецких крепостях на берегу Азовского и Черного морей и затем снова на Кавказе за Кубанью.
В следующем году он уже стоит во главе черкесов.

Войско его идет в пределы Ставропольской губернии, доходит до города Александрова. Берет селение Новосельцы, уводит массу пленных, громит Донскую крепость, берет пост Безопасный и направляется по дороге в Черкасск. На реке Ея он разбивает Болдыревский редут и совершенно уничтожает стоявшие там три донских казачьих полка.

В то же время другой отряд осаждает крепость Северная. Где именно был сам Мансур - неизвестно, но как осада крепости Северной, так и осада Темижбека были отбиты. Это смелое нападение неприятеля в таком значительном числе и на очень большом расстоянии было беспримерным и тем более опасным, что в случает его соединения с ногаями и калмыками, грозило уничтожением всех предшествовавших этому результатов, достигнутых русскими на Кавказе. А Азовско-Моздокская линия укреплений еще не была закончена.

Все это заставило военные власти обратить серьезное внимание на успехи Мансура. И вот против него снаряжается целая экспедиция.
Было организовано три сильных отряда под командованием Ребиндера, Елагина и Ратьева. План заключался в том, чтобы выделенные летучие отряды вторглись за Кубань в месторасположение черкесских аулов, а остальные силы направились бы против Мансура. Лжепророк, как называют его в донесении, стоял в это время со своими главными силами между реками Лаба и Уруп.

Русские летучие отряды произвели страшное опустошение за Кубанью. В аулах в большинстве оставленных воинской частью населения, видимо, для пополнения рядов войска самого Мансура Депрерадович и Булгаков, тем не менее, встретили отчаянное сопротивление, и бой продолжался там несколько дней. Много аулов было сожжено, убито до 2000 человек, взята масса скота, словом, войска старались отомстить за тот набег и разорение, которое совершили черкесы в русских пределах.
Встретиться с Мансуром выпало на долю Ребиндера.

Лагерь Мансура имел небольшое укрепление: 600 арб стояло вагенбургом. Верный себе Мансур первым атаковал отряд Ребиндера и если бы вовремя не подоспел отряд генерал-майора Ратьева, то, возможно, что осажденный отряд постигла бы печальная участь.

Действие артиллерии было очень губительно для войск Мансура и он, отступив, остановился в 10-ти верстах. На следующий день снова началось сражение, и черкесы были разбиты. Официальное донесение свидетельствует о храбрости черкесов, во главе которых бился сам Мансур. Тут же впервые сообщается, что в одном из преданных пламени аулов сожжен и дом Мансура.

Нет сомнения, что погром, произведенный отрядами за Кубанью, имел серьезное значение для положения Мансура за Лабой, тем более что в следующем году против него был направлен отряд генерала Такели в 12000 человек.
После этих поражений Мансур исчез и даже разнесся слух, что он убит.
Между тем вторая турецкая война продолжалась, и русские войска подступили к Анапе.

После страшного кровопролитного боя и отчаянной защиты гарнизона крепость была взята и настало страшное избиение находившихся там людей. В одной землянке солдаты нашли несколько человек, которые, очевидно, решили умереть среди развалин и пожара. Среди этих лиц оказался и Шейх Мансур, который был главным руководителем обороны. Каким-то чудом уцелел этот знаменитый предводитель горцев и не был убит рассвирепевшими солдатами. Мансур был взят в плен и отправлен в Петербург в 1791 году.

Уверяют, что обаяние этого загадочного человека было так велико, что все верили в его “чары”, и приближенные Екатерины Великой отговорили ее от личной беседы с ним. Она рассматривала его из окна, когда он по приказанию ходил взад-вперед около дворцовой колоннады.

Мансур был сослан в Соловецкий монастырь, где и умер, по одной версии в заточении, а по другой - он там жил на свободе. 

 ***