Семейная хроника. 1970 год

Мартовское обыкновение.

За стёклами белейшего цвета сюрприз.
Одинокий, короткий  крик вороны,
 и всё опять погрузилось в тишину.
По всему видно, что снегопад был густым.
Тихо.
Грачей не слышно.
Как они там?
Молчат, сидя в своих гнёздах, заваленных снегом.
От марта всего можно ждать.
И этот снегопад в марте не есть  невидаль.
Оделся,  вышел во двор.
Наш старенький дворник   прислонился спиной  к стене дома и глубоко дышит.
Умаялся!
Отдыхает…
Вокруг проделанной им дорожки с двух сторон высокие снежные бурты.
Тепло.
Недолго этому снегу лежать.
Очень скоро потечёт этот «сюрприз»  по земле  вешними водами.
Весна, шутя, размажет  и испарит его,
этот «прощальный привет» от побеждённой  уходящей зимы.
Но картина вокруг обворожительно-прекрасная!
 
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

1970 год

Первая половина этого года прошла в работе, которая поглотила и увлекла меня.

Страна готовилась отметить 100-летний юбилей со дня рождения В. И. Ленина.
Кафедра истории, на которой я числился ассистентом, напряжённо работала по особому – юбилейному плану, где мне было вменено в обязанность еженедельно проводить беседы в обеденные перерывы с работниками разных городских предприятий по теме: «Образ В.И. Ленина в мемуарной и художественной литературе».

Я взялся за это дело с желанием, так как чтение мемуарной и художественной литературы для меня было в то время настоящим отдыхом после многих  часов, проведённых за сухими и скучными вузовскими учебниками.

Кроме этого, у меня срабатывала такая  особенность, которая давала возможность быстро  выделять в прочитанных книгах главные мысли, подкреплённые интересными фактами, и складывать из этих фактов живой рассказ, который легко было передавать  слушателям простым, разговорным языком.
При этой передаче мне не нужны были ни конспекты, ни записи – вся беседа велась в виде доверительного разговора в свободной и раскованной манере, которая устанавливала незримую связь между участниками беседы и делала  её от этого интересной. Ведя такую беседу, я видел перед собой глаза и лица своих слушателей, мог по ним определять степень их интереса и эмоционального восприятия, а это для меня было уже сигналом к совершенствованию и свободному варьированию разговора в сторону большей заинтересованности тех, кого я видел перед собой.

Я проводил беседы в Красном уголке Морского порта, в цехах Швейной фабрики и Магаданского механического завода, в кабинетах различных городских учреждений.

С каждой беседой форма свободного и раскованного общения со слушателями приносила мне творческое удовлетворение.

В своих мыслях я переносил эту форму на чтение вузовских лекций, хорошо понимая, что для этого нужно иметь в запасе так много фактологического материала по каждой вузовской теме, который быстро не соберёшь, и на который уйдут многие годы тяжёлого труда по его накоплению.

В конце января Людмилу направили в Ленинград на курсы повышения квалификации(ФПК).
Вузовские правила предусматривали прохождение таких курсов преподавателями через каждые три года, а Людмила, проработав уже 6 лет, на ФПК ещё не обучалась.

Собираясь в эту поездку, она рассчитывала использовать время обучения для завершения своей диссертации. К тому времени у неё были напечатаны несколько статей, позволяющих выйти на защиту кандидатской диссертации:

1. К вопросу о лексикализации и деэтимологизации уменьшительно-ласкательных образований;

2. Стилистическое использование уменьшительно-ласкательных образований в русском литературном языке 18 века;

3. Уменьшительно-ласкательные образования как одно из средств создания ботанической номинации в русском литературном языке 18 века;

4. Образования с суффиксами субъективной оценки в пословицах и поговорках русского литературного языка 18 века.

5. Были отправлены в Хабаровск ещё две статьи:

1) Лексикализованные уменьшительно-ласкательные  существительные в русском литературном языке 18 века;
2)
2) Лексикализация как следствие деметафоризации и терминологизации  значений деминутивных существительных.

Во время пребывания на ФПК она увидела, что для окончательной доработки диссертации ей необходимо ещё месяца четыре усиленной работы в Ленинской библиотеке.

Ею было написано заявление в институт с просьбой предоставить (для завершения работы над диссертацией) творческий отпуск на два месяца.

К этим двум месяцам планировалось присоединить ещё 2,5 месяца летнего отпуска.

Но ректорат, у которого мы не были в фаворе, в творческом отпуске отказал.

Более того, в начале мая, почти за месяц до окончания срока ФПК, Людмилу срочно отозвали из Ленинграда в Магадан, так как на кафедре оказалось некому довести до экзамена курс исторической грамматики (преподаватель Орлова Инна Владимировна была уволена и уехала из Магадана).


Таким образом, диссертация повисла в воздухе, и мы раньше установленного срока оказались снова вместе.

Снова втроём, так как Женечка оставался в Рязани до следующего лета, времени нашего второго отпуска.

Здоровье Андрея по возвращении мамы (о его болезни написано в первой  части воспоминаний) быстро пошло на поправку. Недели две он почти не отходил от неё, всё спрашивал:

---  Мам, а ты больше никуда не уедешь к Женечке?

Когда я водил его на прогревание (электрофорез), а Людмила оставалась ожидать нас в вестибюле поликлиники, он то и дело тревожно спрашивал меня:

--- А мама нас ждёт? Она никуда не уедет?

О потерянном шансе на защиту диссертации мы не жалели: денег на защиту у нас всё равно бы не было.

А тут и лето красное наступило. И мы вместе с природой воспрянули  в своей деятельности.

Первое, что хорошо запомнилось из этого лета, был процесс обустройства на новом месте.
Мебельный магазин в непосредственной близости от нашего дома, метрах в трёхстах – четырёхстах.
Мебель продаётся в кредит.
Вот мы и воспользовались этим для того, чтобы сразу обзавестись всем самым необходимым для нормальной жизни.

Взяли в кредит тахту для себя
и два раздвижных кресла-кровати для детей, тумбу бельевую,
застеклённые стеллажи во всю стену для своих уже многочисленных книг и впрок для книг нового поступления,
два рабочих стола и стулья, настольные лампы и торшер.
Из экономии средств машиной для перевозки всей мебели не воспользовались.

Я и сейчас ясно вижу такую картину: солнечный летний день;
открытые настежь окна нашей квартиры; в окнах  то появляется, то исчезает оживлённое личико Андрюшечки,
 и я, с креслом-кроватью на загривке, подаю его в раскрытое окно Людмиле.
Так ходка за ходкой, ходка за ходкой, от дома к магазину и от магазина к дому, я переносил все приобретённые нами вещи и через раскрытое окно передал их в руки Людмилы.
Потом будет процесс их установки, процесс любования тем, как меняется внутреннее убранство нашего «гнезда», первые минуты отдыха с журналом в руках на своей новой тахте.
Вскоре за этим у нас появится и небольшой сервант для посуды, и проигрыватель «Каравелла», и бра на стене, и электрическая плита с духовкой.
 Материальная сторона всех этих  дел крепенько отозвалась на нашем бюджете. Приходилось долгое время выплачивать кредитные долги, занимая деньги для текущей жизни в основном у Геннадия Васильевича.
Приходилось  отказывать себе  во многом, считать каждую копейку, но в памяти на первый план всегда выплывает не это, а то, как хорошо, дружно  и счастливо мы жили, как стремились разнообразить наш домашний досуг делами творческими – занимательными, интересными, полезными  и нужными.
 
Так начались наши занятия с Андрейкой по изучению звуков и букв.
Было радостно сознавать, что наш сын уже дорос до этого и скоро научится самостоятельно читать. А уж мы-то  знали, что читать ему придётся много и что занятие чтением это не только обязательное, но и увлекательное дело.
 Мы использовали летом всякую возможность для того, чтобы втроём отправиться в поход на ближайшую сопку.
Наши походы  с маленьким Андрюшей были недалёкими.
Выйдя из дома на Школьном переулке мы уже через 15 минут были у подножья сопки.
Затем выходили на дорогу, которая огибала сопку и постепенно набирая высоту выходила на её вершину, прямо к установленным там «Радарам» - крупному антенному хозяйству с постоянным дежурством на нём сменных бригад специалистов.
Шли по дороге, поднимаясь на высоту до 300 метров над городом, который просматривался весь как на ладони и затем уходили в сторону от неё к кустам и травке, где располагались для традиционного летнего загорания.
Мы выбирали открытое  для солнца место, подальше от высоких кустов.
Невдалеке подавал свой голос быстрый ручей с чистой и холодной родниковой водой из глубин вечной мерзлоты под зелёным покровом сопки.
 Светило солнце, пели птицы и никак не лежалось, по привычным законам загорания - вверх спиной, спрятав лицо между двух рук. Поэтому мы или сидели, любуясь окрестной панорамой, или затевали «возню» с играми, беготнёй и смехом.
Возвращались домой наполненные приятной усталостью, солнечной энергией и хорошим настроением.


Из важных семейных  событий     лета 1970 года было наше знакомство с Галиной Максимовной Тамбовцевой.

В один из летних дней к нам в дверь позвонили.

На пороге стояла незнакомая женщина – невысокая,
черноволосая с красивым, цыганского

типа  светло-коричневым лицом

и тёмными, проницательными

цыганскими глазами.

Между нами состоялся разговор, из которого мы узнали о том, что к нам пожаловала Галина Максимовна Тамбовцева, директор областного библиотечного коллектора, которая имеет взрослую дочь Людмилу, выпускницу средней школы, пожелавшую после окончания школы поступить в наш пединститут на факультет педагогики и методики начального обучения.
В школе она не отличалась должной старательностью и прилежанием и теперь перед ней возникают проблемы, связанные со сдачей вступительных экзаменов в институт.

--- Мне порекомендовали обратиться за помощью к вам.  Позанимайтесь с девочкой, возьмите её под свою опеку. Она из хватких и неглупых детей, но с ленцой.

--- Вам бы надо обратиться раньше. Ведь до экзаменов осталось всего 3 дня. Тут уж никто не сможет вложить ей нужный объём знаний.
--- Вы правы. Время мы потеряли. Теперь ничего не остаётся делать, как уповать на случай. Но я буду вас очень просить позаниматься с ней эти последние три дня.

Женщина приглянулась нам обоим. Разговор шёл то вокруг её дочери и предстоящих экзаменах, а то переходил к книгам, собраниям сочинений, справочной литературе, формированию домашних библиотек, и тут наша гостья изъявила желание по мере её возможностей оказать нам помощь в создании нашей домашней библиотеки.

--- Я вижу, что вы книги любите, но ваши книжные полки не заполнены ещё и на треть. Я, как заведующая областным библиотечным коллектором смогла составить у себя дома уже приличную библиотеку. Могу и вам помочь сделать тоже самое.

Галина Максимовна ушла, а Людмила тут же взялась за репетиторскую работу с её дочерью.
С первого же часа занятий с ней стало ясно, что перед ней умная, хваткая, всё понимающая натура с хорошей памятью.

Но время?
Его было кот наплакал!
Пришлось показать ей, как проводить разбор предложения (что было мгновенно усвоено) и разобрать несколько экзаменационных вопросов, с усвоением которых тоже не было проблем.
С этим багажом Людмила Тамбовцева и явилась на вступительный экзамен по русскому языку и литературе.

Но прежде она написала сочинение на свободную тему, и Людмиле удалось получить после экзамена для проверки её работу в свои руки.
Результатом этой письменной работы явилась оценка «хорошо».

Для приёма устного экзамена по языку и литературе преподаватели кафедры русского языка и кафедры литературы разбились на пары.
Людмила принимала экзамен в паре с молодой преподавательницей, недавней нашей студенткой - Болтовской.

Когда абитуриентка  Тамбовцева вошла в аудиторию и села готовиться к своему ответу, Людмила сделала так, что Болтовскую срочно вызвали в деканат по пустяковому поводу, который занял у неё столько времени, что его как раз хватило Людмиле для того, чтобы «принять» экзамен у Тамбовцевой по литературе.

--- Ну как она по литературе?

--- Неплохо! Даже очень!

И уже в присутствии Болтовской Тамбовцева начала отвечать по тому вопросу русского языка, который она (по счастью!) подготовила с Людмилой в те три оставшиеся до экзаменов дня. Ответ был безукоризненный. Разбор предложения тоже не потребовал вмешательства экзаменатора.

--- А что у абитуриентки стоит за сочинение?

---  Оценка «хорошо».

---  Ставим отлично?

---  Я думаю, что да.   Отлично!

Таким образом, в ведомости уже стояли две оценки – «хорошо» и «отлично».

Следующим экзаменом была история, в котором я принимал участие в качестве экзаменатора.
Мы принимали экзамен, тоже разбившись на пары, и моим напарником являлся мой бывший преподаватель Марк Давыдович Каневский.
Без всяких предисловий он спросил у меня.

---  У вас кто-нибудь есть?

--- Есть, - ответил ему я.

---  Сколько? – поинтересовался он.

--- Одна.
---А у меня целых семь. Ну что ж, приступим.

Таким образом,  одна моя Людмила Тамбовцева против его семи «блатных» прошла безо всяких зацепок и вышла из экзаменационной аудитории с оценкой «хорошо», хотя её знания были на таком уровне, что Ленина она поставила во главе декабристов.

Дочь Галины Максимовны была принята в институт. Училась так же, как и в школе, нерадиво, много занятий пропускала. Перед окончанием института декан Людмила Павловна Бирюкова вознамерилась проучить нерадивую студентку и завалить её на своём экзамене по истории КПСС.
Об этом прослышала Галина Максимовна, у которой везде были свои люди, и обратилась за помощью к Людмиле.  Людмила пошла на поклон к Бирюковой и имела с ней разговор, после которого Тамбовцеву оставили в покое. Окончив институт, Тамбовцева была направлена на работу учителем начальных классов в одно из сёл Ольского района, где проработав два года, оставила о себе неплохое впечатление как о строгом, умелом и  творческом учителе.

А Галина Максимовна сразу после поступления дочери в институт, в августе 1970 года, захотела ввести нас в круг своих друзей и пригласила к себе домой на посиделки, чтобы отметить это событие.
Жила она в политическом центре города на улице Горького №4: рядом здание обкома КПСС и площадь для торжественных парадов по праздникам.
От нас до неё было 15 минут ходьбы.
Посиделки оказались хлебосольными и бурными. Галина восседала в торце стола с неизменной дымящейся сигаретой в руках, и весь вечер была и тамадой, и разводящей, и направляющей общего разговора, а музыкальный фон создавал работающий магнитофон и подруга Галины, её соседка Милка, которая красивым голосом пела арии из оперетт.
Нам понравился муж Галины Максимовны, Иван Федотович, - спокойный, покладистый и улыбчивый человек, который постоянно курсировал между кухней и накрытым столом, организуя смену блюд и мытьё использованных тарелок.
К концу застолья мы уже усвоили, что в этой компании много едят и много пьют, поют современные песни и матерщинные частушки, танцуют под современную музыку, громко балагурят и много курят. Курили все восемь приглашённых, за исключением одной Людмилы. Компания была активна во всём и не давала возможности никому просиживать время за столом в позе трезвого наблюдателя.
Пить вынуждали не мытьём, так катаньем.
В общем, время это мы провели так весело и так насыщенно, что потом долго вспоминали о нём, почёсывая голову и улыбаясь.
 
Осенью Марк Давыдович Каневский, встретившись с Людмилой на улице, спросил:

--- Не смог бы Евгений Евгеньевич заменить меня на некоторое время в качестве учителя в шестых классах 13-й школы?Я в этой школе подрабатываю уроками.
Школа эта рядом с институтом.Ему далеко ходить не придётся.

Людмила удивилась:

--- Так вы об этом у него самого и спросите, ведь на одной кафедре работаете.

---  Да знаете, я слышал, что у вас дома матриархат, вот и решил сразу к вам обратиться.

Дома мы с Людмилой обговорили это предложение и пришли к выводу, что это начало активной подготовки к моему переводу из института на работу в школу.
Сообща решили, что сопротивляться этому в сложившейся ситуации нет смысла, и я дал согласие Марку Давыдовичу на проведение уроков истории в 13-й школе.

Первые уроки в шестых классах я начал в спокойной, доброжелательной обстановке, но это тотчас было воспринято незначительной частью учеников как учительская слабость, и в классах начала складываться на уроках истории такая  обстановка, которая шла вразрез с моим желанием и моим характером.
Очень скоро дело дошло до взрыва с моей стороны, и тогда малолетки услышали и «железо» в речи, увидели блеск в учительских глазах, а кто-то из них почувствовал ещё и силу «отцовских» рук на своих плечах.
Малочисленная «оппозиция» после этого притихла, время от времени пытаясь напакостить где-нибудь исподтишка, но надолго их не хватило, и работа в классах пошла на лад.
В начале ноября (4 числа) Галина Максимовна отмечала свой день рождения и мы снова были приглашены к ней на торжество.
В этот раз мы взяли с собой своего Андрюшечку, которому понравилось  скопление людей, громкие разговоры, всеобщее к нему внимание,  музыка с танцами, и он без конца резвился на диване, прыгая на его пружинах и громко смеясь.
А когда кто-нибудь спрашивал у него:
--- Сколько тебе лет?
Он весело отвечал всем одно и то же:
--- Семнасать! -  и все покатывались в хохоте.
Это он, прослушав до этого много раз песню в исполнении Людмилы Зыкиной «Течёт Волга», запомнил слова: «А мне семнадцать лет».

Домой в этот раз возвращались раньше того, как закончились торжества, так как ребёнку нужно было спать.
Но с этих пор каждый раз, 4 ноября, мы с Людмилой  проводили за обильным столом на дне рождения у Галины Максимовны в буйном веселье, смехе, пенье,  плясках, в клубах вкусно пахнущего сигаретного дыма.
А так как наша дружба продолжалась
27 лет, до самого нашего переезда навсегда в город Рязань, то её день рождения мы проводили и на другой квартире Галины Максимовны( на улице Гагарина), и потом, когда они с Иваном Федотовичем переехали в следующую свою квартиру на улице Лукса, оставив трёхкомнатную красавицу на Гагарина своей дочери и её семье; и потом, когда Галина Максимовна купила для себя отдельную двухкомнатную квартиру на самой окраине города, оставив Ивана Федотовича в прежней квартире на Лукса.
Всегда их стол был уставлен множеством деликатесов, которые простым смертным в руки в то время попасть не могли  и о которых я коснусь в дальнейших воспоминаниях.
Всегда за столом текла безостановочно интересная беседа.
Всегда было много музыки, а с появлением технических новинок Иван Федотович проводил видеосъёмки и показывал нам на экране, как мы все выглядим в раскованной ситуации праздничного стола.
Галина Максимовна на протяжении всех лет снабжала нас подписками на собрания сочинений маститых литературных классиков, пополнив нашу домашнюю библиотеку сочинениями
Паустовского, Катаева, Симонова, Куприна, Бунина, Хемингуэя (эту подписку в 4-х томах мы впоследствии поменяли на Шолохова в 8-ми томах), Носова, Михалкова, Маршака и др.

Благодаря ей  у нас появилась и Всемирная детская литература, которую Галина Максимовна подарила Женечке к одному из его дней рождений.

С 10 по 20 декабря Андрюша прочитал по складам «Рассказы из азбуки» Льва Николаевича Толстого.

Вот таким, через 40 лет, в 2010 году  мы с Людмилой увидели свой далёкий 1970-й год.


В давней нашей жизни было место,где мы находили  много хорошего и дивного.
Где было спокойное творчество и отдохновение за делами.
Где были интересные разговоры,красивая музыка и разнообразный досуг.
Было место,
куда нас неудержимо тянуло.
К душевному теплу и пониманию.
Ко всему  спокойному,задушевному и чуткому.
Было место,дающее  нам передышку и возможность восстановить духовные и физические силы для дальнейшего продолжения нашей  ЖИЗНИ.
Место это
было ничем со стороны не привлекательное.
Старенький двухэтажный домик №8 на Школьном переулке с
квартирой №2 на первом этаже.
Однако это был тот дом и та квартира,
где складывалась родословная нашей СЕМЬИ.
Где скрашивалась наша ЖИЗНЬ.
Где днём и ночью горел тёплый огонёк  СЕМЕЙНОГО ОЧАГА.

 
 
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»