147. Школа даосов о проникновении и истинном

147.

О ПРОНИКНОВЕНИИ И ИСТИННОМ ПРОЗРЕНИИ

- И на этот раз мне приснился мудрец Ян Чжу, - сказал я, когда вновь встретился с Учителем, - он рассказал мне притчу о богатстве и доброте. И я понял, что прежде чем раздавать богатства, их нужно накопить в себе. Говорят, что чем больше человек отдаёт, тем больше получает. Но это касается духовного богатства, а не материального. Поэтому мне кое-что не понятно в этой притче. Конечно же, человек внутренне всегда должен обогащаться, но какие богатства он должен собирать внутри себя, чтобы совершить проникновение в Истину и обрести истинно правильное прозрение. Но вначале, Учитель, выслушайте эту притчу.


БОГАТСТВО И ДОБРОТА
 
Дуаньму Шу (1) Вэй царства был современником Цзыгуана,
Благодаря богатству предков золота скопилось
Так много, что не нужно было добиваться сана
Или служить государю – так издревле водилось.

Живя в беспечности, делами он не занимался,
И так же вся его родня жила от века к веку,
По нраву было что ему, тому он предавался,
Имел он всё, что хочется живому человеку:

Ограды, башни, терема, террасы, водоёмы,
Сады, пруды, одежды, яства, вина, колесницы,
Оркестры, слуги, музыка, красавицы-девицы,
Охоты и забавы, также царские приёмы.

Всё было у него, как в государстве государство,
Для взора, слуха, уст – приятные все наслажденья,
И всё редчайшее, что было в чужеземных царствах,
К нему стекалось вмиг, как из соседнего селенья.

А на прогулках с лёгкостью он проникал повсюду,
По малым тропам и дорогам, чрез леса и горы,
С горы на гору мог перенестись, подобно чуду,
Над пропастью мог в воздухе повиснуть без опоры.

Толпа гостей и удальцов жила в его поместье,
Горел всегда огонь в печах с котлами беспрерывно,
В огромных залах, галереях собирались вместе,
Где с дамами звучала музыка к любви призывно.

А яства, от пиров оставшиеся, раздавались
Всем родичам, общинникам и всем прохожим нищим,
И недостатка в доме жившие ни в чём не знали,
В складах хранились круглый год на всех запасы пищи.

Прожив лет семьдесят, он стал дряхлеть душой и телом,
Оставил все дела, раздаривать добро принялся,
Всё, было что в казне, амбарах и в именье целом,
Всё до последней нитки раздарил, ни с чем остался.

Ушли все драгоценности, сокровища, одежды,
Наложниц, жён друзьям всем раздарил и колесницы,
Ушли все слуги близкие, красавицы-девицы,
Иссякло всё, на что кто в доме возлагал надежды.

Имущества ни сыновьям, ни внукам не осталось,
Когда он заболел, то не нашлось даже лекарства,
А умер, то на похороны денег не набралось,
Сложились люди, чтоб похоронить, со всего царства.

Дары, имущество всё внукам и сынам вернули,
При этом Цин Гули сказал: «Он предков опозорил».
Дуаньгань (2) же возразил: «Вы всё, как есть, перевернули,
Он доброту всем людям проявить себе позволил.

Дуаньму всех предков превзошёл своим дареньем,
Поистине, он овладел законами природы,
Он лишь конфуцианцев потерял расположенье,
В веках его поступок не забудется в народе».


Пояснение

1. Дуаньму Шу по комментариям A. Grahama, потомок ученика Конфуция Цзыгуана, хотя поведение героя говорит о нём как о последователе Ян Чжу.

2. Ученик Дуаньгань (Дуангань Шэн, Му) – философ даосского направления, о его отказе от жалованья, от службы вэйскому царю прекрасному (Вэньхоу, 428 – 387 гг. до н. э.) изложено в трактате «Хуайнаньцзы» - «Весна и осень Люя».


Когда Учитель выслушал эту притчу, то спросил меня:

- И что же тебе не понятно?

- Как накоплением богатств и их раздачей можно обрести истинно правильное прозрение и совершить проникновение в высшую сферу истинной чистоты разума и стать бессмертным?

Учитель ответил:

- У японцев есть такая наука, которую они называют «нинцзюцу», как «искусство проникновения», а себя они называют нинцзя, то есть «проникающие», у этой науки есть свои правила и законы, но они ничем не отличаются от того, что я тебе сейчас скажу. Когда ты, вступая в обыденное и священное, в загрязнённое и чистое, попадаешь в христианское Небесное царство или в царство всех Будд, во дворец Майтрейи или в мир дхарм Вайрочаны, то везде и всюду, во всех этих явленных мирах, ты видишь лишь постоянную смену четырёх состояний: становления, бытия, разрушения, пустоты. Появившись в этом мире, Будда раскрутил колесо великой Дхармы, иными словам, открыл для людей сферу истинной действительности, а затем ушёл в нирвану, но он не усматривал во всём этом внешние признаки ухода-и-прихода. Когда же ты устремляешься за этими рождениями-и-смертями, то не можешь постичь истинно правильное прозрение. Поэтому, вступая в нерождённую материю и свободно странствуя по всем землям различных государств и сфер, везде и всюду ты должен видеть, что внешние признаки всех дхарм пустотны, и что нигде нет реально существующих дхарм. Есть только человек Пути, не имеющий опоры, который слушает только свою внутреннюю природу, потому что он сам является матерью всех будд, ибо любой Будда рождается в отсутствии опоры. Ты заметил, что герой этой притчи мог зависать над пропастью без опоры, и преодолевать все преграды во время своих путешествий, а значит, он накопил в себе свои внутренние богатства, позволяющие ему это делать, поэтому все внешние богатства ему стали в тягость, и он их раздарил. Когда человек освобождается от внешнего, то его внутреннее становится легче. И если ты, пробудившись, обретёшь внезапное просветление, не будешь иметь никакой опоры, то тогда и будет достижение состояния Будды. Такое постижение отсутствия опоры и есть истинно правильное прозрение. Ученики, которые не могут понять это, опираются на имена и фразы, создавая себе препятствия из слов «обыденный» и «священный», затмевающие их око истины, а потому не могут видеть истинный Путь ясно и отчётливо. Все священные писания различных учений есть лишь внешнее проявление истинной реальности, обличённые в словесную форму. Но ученики не могут понять это, и пытаются породить постижение из этих имён и фраз, которые есть лишь внешние проявления. Всё это создаёт опору, ввергающую их в причинно-следственную зависимость, и не даёт им избежать смертей-и-рождений в трёх мирах. Если ты хочешь обрести свободу от дуализма – смертей-и-рождений, когда можно будет свободно уходить или оставаться, снимать или одевать одеяние жизни, то ты должен сейчас же познать человека, слушающего свою внутреннюю природу, у которого нет внешних форм и признаков, нет корней и истоков, нет прибежища и местопребывания, но он полон жизни и зрим, «ясно виден в воде, хоть на дно он уйдёт». Все его бесчисленные проявления и функции – это лишь пустота, поэтому, когда ты пытаешься схватить его, он ускользает от тебя, и чем усерднее ты ищешь его, тем далее он убегает от тебя. Вот поэтому его называют таинственным и непостижимым. Ты, ищущий Путь, не отдавай себя во власть своего приятеля, своего ложного «я», который есть лишь сон и мираж. Рано или поздно он обязательно проявит своё непостоянство и приведёт к неминуемой смерти. Какие же средства спасения ты ищешь в этом мире? Ведь достаточно найти горсть риса для пропитания и позаботиться об одежде, чтобы беспечно проводить своё время. Но в любом случае ты должен настойчиво искать в себе доброго друга-наставника, обладающего нужными познаниями. Нельзя праздно наслаждаться радостями жизни, впустую растрачивая драгоценное время, ибо всё преходяще и тленно, а потому неотвратимо приводит к смерти. Пока ты не обретёшь истинные знания, ты не сможешь избежать столь печального удела, так как твои мысли изменчивы, неустойчивы, непостоянны, поэтому в физическом плане ты находишься в зависимости от четырёх элементов – земли, воды, огня и ветра, а в духовном плане ты зажат в рамках четырёх состояний – рождения, бытия, изменения и уничтожения. Ты, изучающий Путь, ты должен сейчас же познать пустотность и иллюзорность этих четырёх элементов и состояний, и тогда они больше не будут угнетать тебя.

Сказав мне всё это, Учитель помолчал, а затем вздохнул и промолвил:

- Творить благо и проявлять доброту – это ещё не самое главное в жизни. Многие бояться смерти, и поэтому бросаются из стороны в сторону: то стремятся к накоплениям богатств, то к их раздаче, думая, что этим творят благо и проявляют доброту. Но всё это – всего лишь проявление страха и боязнь смерти. Для лучшего понимания дам тебе один текст для перевода, и ты поймёшь, о чём я хочу сказать.

И этот текст моментально возник перед моими глазами:

 
ДОБРЫЕ ДЕЛА И ЗАСЛУГИ
 
Рассказывал Дай Суй-тан: «Человек один, степенный,
В четвёртую луну восьмой день шёл Будде молиться
В храм, чтоб покаяться, решил в день этот попоститься,
Так как он верил, что день этот необыкновенный.

Когда он к храму подходил через большое поле,
Монаха, странствующего, там меж цветами встретил,
Неся с собою клетку, птиц чтоб выпустить на волю.
С монахом поздоровался, и тот ему ответил,

Спросив: «Что привело сюда такого господина»?
- «Моё желанье совершит сей день дело благое,
Рожденья Будды ведь сегодня круглая година.
Хочу птиц выпустить и в храме посидеть в покое».

- «Так значит в день рождения Будды добро творите,
А остальные дни в году творить его не надо?
Сегодня только птиц на волю отпустить хотите,
А завтра повар вам других птиц сжарит для салата»?

Сановник тот смутился, не нашёлся, что ответить,
Но тут другой монах повыше рангом появился,
Он поспешил к сановнику, чтоб лично его встретить,
И за слова те, жёсткие, собрата извинился,

Сказав: «Я так обрадован сегодня нашей встречи,
Придерживаться вы закона как похвально стали,
Три драгоценности вновь новым блеском засияли (1),
Монах вам вздорные осмелился нести тут речи».

Слова услышав эти, монах-нищий рассмеялся,
Сказав: «Поскольку носит он лиловые одежды (2),
Не скажет он всего того, что я сказать собрался,
Сочтя моих слов горкой правды суть, как вздор невежды».

Пожав плечами, нищий прочь ушёл, храня молчанье,
Никто не знал, куда. И в храме все молчали.
Монах другой сказал: «Его слова всем прозвучали
О нашем всём учении, как львиное рычанье».

Монах Мин Юй с горы Утай преподавал ученье:
«Вот если сердце будет полнится Будды молитвой,
То никогда в нём не возникнут злые намеренья.
Тот, нищим кто, и странствует, - со злом вступает в битвы.

А тот, кто в дни, неустановленные, всё ж постится.
И думает, что обретает этим он заслуги,
То это - к чистоте души лишь жалкие потуги,
Не сможет он ни святости, ни чистоты добиться.

И не исчезнет ремесло с убийством всех животных,
Сменяют краткий пост обычно люди разговленьем,
Готовят лакомые блюда из рыб, земноводных,
К чему тогда им всем в году постов установленье?

Ведь взяточника люди бескорыстным не считают,
Когда он взяток не берёт в посты, будд почитая,
Ведь человека по привычкам лишь определяют,
Творящего злодейства знают, добрым не считая».

Слова такие с мнением монаха совпадают,
А главный цензор Ли Син-пу (3) сказал такое мненье:
- «Не в пользу ли их веры моё это рассужденье?
Учёный, подлинный, ест скромно, пост не соблюдает.

И силой не заставишь изменить его желанье
Идти путём, им выбранным, собою оставаясь.
Ведь для добра, как и для зла – свои обоснованья,
Знать важно – что желаешь ты, чего-то добиваясь».

Есть мудрость в этих рассуждениях и человечность,
И смысл, определённый, в пониманье того края,
Где грань стирает меж добром и злом наша беспечность.
Оспорил бы его Мин Юй, я этого не знаю».


 Примечание

1. Три драгоценности – по буддийскому учению: Будда, закон Будды и монахи, распространяющие этот закон.

2. Монах в лиловых одеждах. – Лиловые одежды носили монахи высших рангов, так же, как и высшие сановники.

3. Ли Син-пу – прозвание Ли Шоу, поэта и учёного XVIII века.


(продолжение следует)

Власов Владимир Фёдорович