За камнем. Глава 3. Неожиданные события

            
     К июлю у Марии не оставалось ни каких сомнений, она понесла.  Случившееся вызывало у неё непреодолимый ужас.  Слова отца, что он убьёт её если та родит не венчанная, ни на минуту не покидали сознание девушки.  Девица не могла спокойно выспаться, стоило только ей заснуть, как тут же сразу открывались глаза от увиденных во сне кошмаров.  Даже при свете дня, страх не проходил в её душе.
На ум все время приходило происшествие, случившееся этой зимой в гончарной слободе.  Один из гончаров, узнав, что его дочь нагуляла живот, избил её до полусмерти и выгнал еле живую из дома.  Утром, окоченевшее тело бедняжки, запорошенное снегом, обнаружили на улице.
     Сейчас, конечно, слава Богу лето.  Но куда она пойдет и где найдет пристанище?  Её душевное состояние не осталось не замеченным братьями, которые не раз интересовались, не заболела ли та.
     Девушка сходила в церковь на исповедь.  Покаявшись в своем грехе, Мария в отчаянии спросила умудрённого годами и выслушавшего за свою жизнь не мало покаяний священника:
     - Что мне делать батюшка?  Я вся извелась от мыслей, что еще вот-вот и о моем грехе узнают все, и даже представить не могу, какие будут последствия. Все время мелькают крамольные мысли или веревку на шею, или в омут с головой.
     - Нужно продолжать жить дальше, - мягким голосом проговорил священник. – Бог милостив, дочь моя, и, намного тяжкие грехи, он может простить тем, у кого раскаяния идут от души.  Но ты и мыслить забудь о самоубийстве – это один из величайших грехов, трусливо устраниться от жизненных невзгод.  Всевышний дал тебе эту жизнь и только он в праве решать, когда её у тебя отнять.  И лучше не скрывать от близких свою тайну, она все равно скоро проявится.  При любом исходе на душе станет легче.  Не забывай, ты теперь в ответе не только за себя, но и за дитя, которое носишь под сердцем.  С пристрастием молись, дочь моя, и господь простит грехи твои.  Во имя отца и сына, и святого духа, аминь.
     На следующий день, Иван Степанович пришел из кузницы пораньше, оставив в ней сыновей для завершения работ.  Увидав вошедшего отца, Мария вздрогнула, глиняная кринка выскользнула из её рук, разбившись вдребезги, и молоко белой пеленой разлилось по полу.
     - Да, что с тобой происходит? – рявкнул гневно кузнец. – Ты в последнее время сама не своя.
     У Марии закончились нервные силы ждать грядущего, лучше неизбежная гибель, чем ежеминутное ожидание ее.  Она бросилась в ноги к отцу, в отчаянии выговаривая сквозь всхлипывания:
     - Батюшка, в твоей власти убить меня.  Я страшно согрешила.  Понесла я. 
     Маша вся сжалась, ожидая града немилосердных ударов и приготовившись к последним минутам жизни.
     - Значит, уболтал красну-девку сладкими речами купчишка. – Услышала она медленный, произнесенный с болью в сердце, голос Ивана Степановича. – Поднимайся, нечего после времени голову пеплом посыпать.
     Он бережно взял родимое дитя за плечи и поставил на ноги.  Дальше, одной рукой осторожно придерживая, уткнувшуюся в его грудь и рыдающую дочь, а второй поглаживая её голову, приговаривал:
     - Видит Бог, более лучшую долю для тебя я желал.  Но, что произошло, то произошло.  На всё воля божья.  Нужно жить дальше.  Никто не ведает, какая судьба ему уготовлена. 
     В этот же день братья от отца узнали, что происходит с сестрой, и к чести молодцев ни слова упрека не сорвалось с их языка.  В дальнейшем, когда жители кузнечной слободы, по округлившемуся животу, догадались о состоянии Марии, они по-разному отнеслись к этому.  Большинство мужчин, с добродушной, сочувственной усмешкой, а большая часть женщин, осуждающе шушукались за её спиной.
     Открыто своего недовольства никто не высказывали, догадываясь, чьего ребенка носит будущая мать.  Городок не велик, в основном, все друг про друга знают.  А вдруг Иван вернётся из поездки и сразу женится на ней.  А ссориться с его отцом желания ни у кого не было.
     Но перед Рождеством вернулся Николай Савельевич с известием, о том, что Иван женился на единственной дочери владельца двух литейных заводов и рудников.  Он, получив в качестве приданого одно из производств и рудник, остался в Сибири.
     Когда эта весть дошла до Марии, та всю ночь проплакала, насквозь промочив слезами подушку.  Утром, с покрасневшим от рыданий лицом, во время завтрака, часто забывая о находящейся в руке ложке, она сидела, замерев и устремив взгляд в одну какую-нибудь точку.  Пока мужчины не закончили трапезу, за столом стояла мертвая тишина.  Но вот, слив из миски в ложку остатки и отправив содержимое в рот, Иван Степанович распрямил плечи и, взглянув на отрешенное выражение лица дочери, промолвил:
     - Этого нужно было и ожидать.  Видишь, он тебе не пара.  Сейчас, твоя главная задача, думать о рождении и здоровье будущего ребенка.  На мою поддержку и помощь братьев ты можешь положиться.  Мы постараемся, чтобы малыш не чувствовал себя безотцовщиной.
    От этих речей, слезы градом полились из очей девушки, но от последующих слов отца, Мария вздрогнула и её удивленные глаза взглянули на него.  Она-то считала, что все наоборот.
     - Иван не достоин тебя, раз променял нежную фиалку на золоченную клетку.  Бог ему судья.  А ты сходи лучше в храм, помолись господу и легче станет.
     Она стояла перед иконой Богородицы и, мысленно совершая молитвы, осеняла себя крестным знаменем.  Понемногу в церкви начал собираться народ, большей частью женщины.  За спиной Марии слышалось шушуканье, на которое та не обращала никакого внимания, углубившись мыслями в молитву.  Неожиданно перед собой она увидела общепризнанную поборницу чистоты и нравственности, довольно молодую жену одного из городских чиновников преклонного возраста, слова которой ошеломили её.
     - Как только тебя совесть не мучает бесстыжая, приходить в храм с нагулянным животом.
     Широко раскрытыми от удивления глазами Маша смотрела на гневное лицо защитницы добродетели.  Ещё услышав осуждающие реплики от некоторых, стоявших рядом женщин, Мария, опустив голову и скрывая выступившие слезы, медленно вышла из церкви.
     Через несколько минут к собравшимся прихожанам, для проведения службы, вышел седобородый, старенький священник и задумчиво проговорил:
     - Меня известили, что произошло в этих освященных стенах.  Поэтому, перед службой я намерен с вами поговорить.  Для начала хочу спросить.  Кто из вас был безгрешен, хотя бы за один последний год?  Среди установившейся тишины, неожиданно прозвучал твердый, уверенный, одинокий голос предводительницы поборниц за нравственность.
     - Я батюшка была безгрешна в минувшем году. 
     - У тебя, дочь моя, один из самых тяжких грехов - гордыня.  Благодаря этому греху, человек и не подозревает, как служит интересам лукавого.  Какое, к слову, вы имели право осуждать и практически выгонять из божьего храма прихожанку, кающуюся перед иконой в грехе и просившую милости у Всевышнего?  Вас кто уполномочил на это?  Или считаете себя выше Господа, решая за него, кто в праве каяться, а кто нет, или кто грешен, а кто праведен.  Только Всевышний ведает грехи наши, о которых мы и сами не подозреваем.  И только он решает, какой грех велик, а какой незначителен.  Кто знает, что более грешно, или родить ребенка незамужней, от любимого человека, или без принуждения выйти замуж или женится без любви и прожить всю жизнь в браке ненавидя и презирая друг друга.  В случае с Марией, может быть она намного меньше грешна, поверив словам и обещаниям любимого человека, чем тот предав её.  Вернёмся на минутку к вам Лукерья. – Обратился он к развенчанному образцу нравственности и в душе всё ещё уверенной в своей правоте. – Разве это не грех, не пустить в дом обогреться, не говорю уж о том, чтобы переночевать, нищих погорельцев, женщину с двумя детьми и выставить их на мороз, не дав хотя бы по куску хлеба.  Так что молись, дочь моя, покайся, и Господь простит тебя.  Он милостив, и намного более тяжкие грехи прощает, если человек кается от души, а, не просто походя, между делом.  «Не суди и не судим будешь», говорится в святом писании.
     Священник умолк и в храме воцарилась тишина.
     Вдруг неожиданно прозвучал тоненький детский голосок, задавший вопрос совсем кажется неуместный в церковных стенах, по мнению некоторых прихожан:
     - Батюшка, а какая разница между гордостью и гордыней?
     Священник улыбнулся и заговорил:
     - Если говорить коротко, то гордость, сын мой, когда гордятся добрыми жизненными и трудовыми делами своей родины, своих предков и потомков, стараются быть достойными их.  Гордыня же – это возвеличивание своего я, уверенность в непогрешимости себя любимого, и пренебрежение к другим, на первый взгляд незначительным людям, к правилам и законам.  Довольно часто гордость незаметно для человека переходит в гордыню, и он начинает с пренебрежением относиться к другим людям, семьям и народам.  Мысленно возвышая себя над ними.  Но перед Господом все люди равны, и он судит их одинаково, невзирая на богатство и бедность, на знатность или отсутствие таковой.  Возможно даже, кто больше имеет, с того и спрос будет большим. Пока все, разговор закончен, пора и службу начинать.
     Не зря батюшка пользовался любовью и уважением в своем приходе.  На следующий день, он навестил дом кузнеца и попросил прощения у Марии за некоторых своих прихожан и посоветовал не держать на них зла, а чаще обращаться к Богу, не только в храме, но и в любом другом месте.  Ведь по сути, храм у Господа, это вся вселенная. 
     Вскоре в семействе кузнеца появился ещё один крохотный жилец, мальчик.  Нарекли его Степаном.