Санта-Розалина святого Альфреда Розенберга

                Подарок для Лизы Готфрик
     Я не знал, как называется реверанс, сделанный мужчиной женщине, книксен, не книксен, поклон, не поклон, тьфу, сучка прокурорша лезет по ассоциации, поганая тварь, не хватает уё...ой Захаровой и тогда я ломанусь колотиться башкой в стену от этих рож и их свиного хрюканья, вновь грозящего Северной Америке своеобычными санкциями растопырить жопу поглыбже и накернуть стратегическими бомберами хренов Грозный, в словарь лезть не хотелось, поэтому просто стал загонять сказку, имея в виду знак внимания далекой от меня, как планета Венера, украинской еврейке, а также еще выстрел во вздорный нос Алины Ляксандровны, действительно поведшейся на лошадиную тему. Е...ть, она повелась ! Мать моя женщина, как можно об этом говорить, вообще обращать внимание на бурление дерьма в помойной яме, этой хреновой рашке, слившейся уже ниже канализации по всем направлениям, впрочем, и Совок был там же, но его боялись, как опасаются безумную мартышку с дубиной, а нынешняя держава уже не мартышка, это просто козел Овечкин, круторогий такой гад, вылизывающий задницу фюреру после Родниной и Хоркиной, подозреваю, что очень скоро к ним присоединится Шарапова. Во будет смеху. А я уже устал ржать над ней, надо менять приоритеты и переключаться на нечто более пристойное. Может, развести у себя блох ? Но ведь сначала надо обрасти, волосни надо взять на рассаду, а тут без толстых обоссанных старух с  " Эха Москвы " не обойтись, такой несогласной волосни нет и в Праге, она заветная, древняя, седастая волосня еще от Чуковского пошла, от Мариэтты Чудаковой, да хрена ли говорить, она от Пушкина ! Сам Пушкин сбрил корневой волос со своего темени и уложил в анабиоз, сохраняя дух бунтарства для многих поколений потомков. В анабиозе тогда неспокойно было. Смеркалось.
     - Е...й в рот, - простонал кудрявый бивень Кетчуп, лежащий в коме в анабиозе несколько лет, пока его дочки чего - то там, - подселили кого - то по - ходу.
     Он нащупал мокрой от пота рукой лежащий рядом волос и вскрикнул. В голову, еще гудящую от многолетнего анабиоза, полезли жуткие мысли, самой простой из которых была мысль о Терешковой.  " А ён и грит такой, - услышал чей - то голос у себя внутри Кетчуп, - что Терешкова так и не вернулась с орбиты, потому и взяли за основу матрицы стальной коготь Титова, впрыснули раствору и произвели лабораторно клон левой ноги космонавта, а уж его - то и пришили хирургически в клинике доктора Мулдашева Александре Пахмутовой, так, что, грит, когда она ноги отстегивает, то Пахмутова, Ленин молодой, вся херня, а когда пристегивает, то Терешкова, делегат и член ". Кетчуп охватил кудри руками и заскрипел зубами, не в силах понять, кто такая Пахмутова и Терешкова, какой, в манду, Титов. Он, Кетчуп, был американским миллионером, спокойно лежал в гробу посреди интриг и любовных переживаний Санта - Барбары и вдруг какой - то волос и странные мысли, несвойственные американцам и миллионерам.
     - Каков диаметр и сечение волоса ? - раздался уверенный голос инженера Гарина. Он стоял возле гроба, теребя бородку - эспаньолку из дневного Чеви Чейза, перепрыгнувшую во имя справедливости социалистического курса на х...й на малосформатированный подбородок изобретателя гиперболоидов и татуировок на спинах маленьких мальчиков, выпуливаемых из тайги эспандером койота.
     - Слева сто, - ответил гнусавый голос Марии Захаровой, внедренной половым путем в почтовый ящик, где орудовал под прикрытием пожухлых газет Гарин, злоупорный, как кирпич, человек и гражданин из прошлого, - логарифмично в тысячу.
     - Домкраты ? - уточнял Гарин, вынимая смятую папиросу из кармана шинели.
     - Стремительно, - так же четко и внятно отрапортовала Мария, козыряя оторванным хером какого - то ниггера из Изабеллы Кларк, нашей принцессы завтрашнего рассвета, что уже, вообще - то, накрыл всю бескрайнюю страну от Кенигсберга до Курил, как ни странно, украденных, просто один стырили у немцев, а вторые у япошек, но если углубиться в вопрос историцки, применяя метод лоликона и трансов, то выйдет, что все украдено до нас, даже престольный град Москва и тот стащен внаглую у Пушкина.
    - Что ж, - уходя по коридору лаборатории говорил Гарин Захаровой, мелко семенящей на высоченных каблуках стриптизерши рядом сбоку, - волос несогласия внедрен в первого спящего миллионера. Через сто лет он прорастет и плоды наук пожнут пришельцы, спустившиеся с кораблей в Розвелле.
    - Мы этого не увидим, - задыхаясь от ярости проговорила Мария.
    - В этом и суть науки, - доносился до засыпающего Кетчупа голос инженера Гарина, - нашей, советской науки. Чем внедрять новые холодильники, стиралки и джинсы, мы будем гордиться несуществующими лазерами, Терешковой и Пахмутовой. В этом, товарищ Захарова, весь смысл мощи Советского Союза. Вроде бы есть, но глянешь : ан нет ни х...я, лишь убитый вусмерть Брежнев катается на кресле - каталке по Мавзолею, пугая маленького Путина, прилепившегося щупальцами к гранитному потолку саркофага Чернобыля.
     Они уже ушли, а Кетчуп, засыпая чувствовал, как волос обнимает его за шею и нашептывает страшные истины и откровения. Наутро гроб вскрыл какой - то мудак из соседнего сериала, агент ФБР в пиджаке и с рыжей бабой, искавшие следы пропавшей Пятой дивизии генерала Кастора где только можно, они даже залезали под юбку будущей жены Трампа, но нашли лишь три ведра мандавошек и парочку китайских бизнесменов, забытых с прошлогодней оргии в избирательном штабе Ронни Ригана. В гробу лежал Венедиктов, лежал с открытыми глазами, невидяще уставившимися в потолок, и бормотал побледневшими губами об истинной конфиденциальности и каких - то выборах кого - то. Агент кивнул рыжей бабе и она разрядила свой табельный гранатомет прямо в рожу лежащего в гробу человека информативного, как кусочек вяленой трески, креативного, будто отвинченная гайка для шилишпера, и невероятно талантливого, словно Потупчик, засохшая у говноплаката очередного говнофильма, не стоящего и трех минут монолога мистера Вольфа, где он гонит о хорошем кофе, о мертвом нигере и об уродах в патио Джимми, держащего шланг Чарли Чаплина в решительных руках делавшего когда - то хорошее кино бездаря, тоже слившегося водичкой в люк канализации, где всей хеврой терсились все деятели российской культур - мультур после Бродского и Чонкина.