Шесть на четыре. Довольно грустная история

       Продолжение. Начало: http://www.proza.ru/2017/10/31/71

     Кошки – отличные антидепрессанты. Они снимают стресс своим мурчанием. Тем, что «топчутся» по тебе, делая своеобразный массаж. Мягкой пушистостью шерстки, которую с таким удовольствием можно погладить… И еще тем, что, ухаживая за ними, ты отвлекаешься от повседневных проблем. Как удержать питомца при чистке ушей или  обрезке когтей? Как приучить котенка к лотку? А взрослую кошку – использовать когтеточку, но не твои любимые обои или еще более любимую мягкую мебель? Все эти раздумья и заботы порой  отодвигают на задний план хроническую усталость от нескончаемой погони за достижением высокого профессионального уровня, беспокойство по поводу недостаточной результативности рабочего процесса, мелкие  разногласия с начальством и отупляющую безнадежность поездок в общественном транспорте. Кошки действительно помогают легче переносить маленькие бытовые тревоги. Но они не могут помочь, если в твой город приходит война.
     Окна заклеены полосками скотча. Их не защелкивают, закрывая – просто ставят на «стопоры» из спичечных коробков. Это снижает вероятность «выноса» стекол взрывной волной – ведь с подобным «защитным механизмом» под действием тугого потока воздуха створки распахиваются и остекление (возможно!) остается целым. «Тревожные сумки» с минимумом вещей и документами  постоянно стоят во внутреннем коридоре квартиры. Там же, под стеной, стоят табуретки и стулья – чтобы было, куда присесть во время обстрелов. Коридор очень короткий и ты прекрасно осознаешь: если, не дай Бог, случится самое страшное – самодельное укрытие ничем не поможет. Смысла спускаться с восьмого этажа вниз нет – бомбоубежища в типовых девятиэтажках, строившихся в благословенную эпоху брежневского «застоя», не предусмотрено. Да и если бы даже предусмотрели - не будешь ты находиться там сутками! Это при авианалетах жителей можно было заранее предупредить об опасности, артиллерия же работает без заблаговременного звукового оповещения и расписания. Обстрелы начинаются внезапно. Днем. Ночью. В любую минуту. Пакет «градов» на школы и больницы мирного спального микрорайона в 11 утра… Размеренное «гаханье» гаубицы в два часа пополуночи и за час перед рассветом… В такие моменты боишься не столько за свою жизнь. Гораздо страшнее становится, когда понимаешь, что ничем не сможешь защитить жизнь своих близких, своих детей…
     Мы уезжали из города ранним февральским утром. Я – временно, на несколько недель, пока не обустроятся на новом месте дочь и зять. Они, как мы надеялись в то время, уезжали надолго. Рядом, на промерзшей, припорошенной скудным снежком земле, стояли чемодан, две сумки-«багажки» и большая кошачья переноска. Лиза и Руди молчали, как будто их там, внутри, и не было…
     Молчали и мы. Все было сказано  раньше. Муж оставался в Донецке - здесь был его отец, который никуда не хотел уезжать из родного города, его любимые аквариумы с рыбами, наш дом. И Няша. Кошку, которая только-только начала оттаивать от въевшихся в сознание  страха и неуверенности, увозить фактически  куда глаза глядят было нельзя.
     Не крутите пальцами у виска. Я понимаю, что брать с собой животных в подобной ситуации многие сочтут почти сумасшествием. Тем более – ДВУХ животных. И все-таки… Мы отвечали за них. Мы дали им приют, окружали любовью и заботой. Оставить их в Донецке? В те дни в городе было трудно найти элементарные вещи: корм, наполнитель для лотков. Выбросить их на улицу? А вы сможете выкинуть на улицу доверившееся вам существо? Животные, точно так же, как и мы, чувствуют холод, голод, боль и страх. То, что они не умеют об этом рассказать, не может служить оправданием людской жестокости. Я до сих пор с тоской вспоминаю: в те дни на улицах Донецка появилось множество бродячих собак. Исхудавшие, они потерянно заглядывали людям в глаза. Часто на них все еще были застегнуты ошейники. И я ничем не могла им помочь…
     Так что двух кошек мы тащили с собой. И в этом решении вся семья была единодушна. Ветпаспорта, ветсправки и прививки прилагались – предстояло пересекать границу. Мы ехали в Россию, в Белореченск – небольшой городок в Краснодарском крае. Друг мужа снял нам жилье и обещал поддержку на первых порах.
     Боже, храни друзей!
     На импровизированный автовокзал возле крупного торгового центра все время подходили автобусы. Потрепанные «Икарусы», новенькие «Мерседесы». Москва, Симферополь… Люди грузили вещи в багажные отделения, занимали места. Машины выезжали со стоянки… Мы ждали рейса на Краснодар. Холод и  бессонная ночь брали свое. Поэтому мы почти безразлично,  с обреченной усталостью восприняли то, что вместо просторного автобуса  нам подали обычную «газельку». Запрессовали вещи в крохотный отсек за задними сидениями. Я обняла мужа:
     -Держись. Удачи! – а что еще я могла пожелать ему в тот момент?..
     Мы заняли свои места в конце салона. Я подняла переноску на колени – проход между сидениями был забит вещами тех, кому не досталось места в «багажнике». Взрослые, дети. Две кошки… И тяжелая, потерянная тишина.
     Эта дорога запомнится мне, наверное, на всю жизнь. Я не знаю, что взбрело в голову нашему водителю, но всю поездку, все ее долгие, нескончаемые часы он развлекал пассажиров тем, что «крутил» по телевизору, висящему в салоне, только фильмы-катастрофы. Людям, уезжавшим от войны, демонстрировали кадры смерчей, наводнений и разрушенных зданий. А люди молчали. Нас трясло на ухабистых проселках, подбрасывало на выбоинах не самых лучших автодорог, динамики грохотали звуками очередного взрыва, а люди молчали. Голос иногда  подавала только Рудяся – она мяукала жалобно, надрывно… Тогда я приоткрывала лючок в крышке переноски и гладила Рудичкину спинку. Кошка на некоторое время затихала, но потом начинала плакать снова. Лиза, свернувшись клубком на подстилке, наоборот – не подавала признаков жизни. Я иногда с опасением щупала ее бока – дышит ли? Очень тяжело переносил дорогу зять – его укачивало и болела голова. Но выхода не было – нам необходимо было быстрее добраться до Белореченска…
     Об этом исходе из родного города можно говорить бесконечно – об Успенке и таможенном досмотре, о том, как «завернули» назад женщину, у которой был просрочен паспорт и ее ребенку пришлось ехать дальше с бабушкой, хотя та чуть ли не на коленях умоляла пропустить дочь и объясняла ситуацию пограничникам… Это закон, детка. А он, как известно, суров… Можно говорить о ночном Краснодаре и транзитном автовокзале в центре города, о странном ощущении нереальности окружающего мира, в котором не было  разрушенных домов и выбитых окон. О том, как хотелось сказать редким прохожим: оглянитесь! Вы не понимаете, насколько счастливо вы живете!..
      Что толку рассуждать об этом? Главное – дорога все-таки закончилась. Нас действительно встретили, приняли и помогли во всем, как и обещали. Нашли жилье, в котором согласились принять и нас, и наших кошек. Я могу говорить о многом. Но, чтобы выразить в полной мере  чувство признательности и благодарности, которое я испытываю к человеку который помогал нам и нас поддерживал, у меня не хватит слов.
     Спасибо Вам, Дмитрий!
Когда я через три недели покидала Белореченск, из обрамленного ставнями окна небольшого двухкомнатного флигелька мне вослед  щурились две довольные жизнью кошки. Я еще приеду сюда – летом, во время отпуска. А потом сюда  неоднократно будет приезжать  мой муж. И в последний свой приезд он поможет вывезти из России обратно в Донецк уже не двух, а трех кошек…
     Да, мы, наверное, все-таки немного сумасшедшие. Но это  - опять-таки слегка другая история…
Продолжение:http://www.proza.ru/2017/11/07/97