Гвоздь

Жил-был Гвоздь. Он жил уже так давно, что уже и не помнил, кто прибил его к стене. Жил он в доме и верно служил хозяину вешалкой. Его хозяин, мужчина лет тридцати, жил один. Каждое утро он снимал Пальто с Гвоздя и куда-то уходил. Гвоздь оставался один.
Гвоздь не особо любил одиночество и поэтому с нетерпением ждал наступления вечера.
Хозяин возвращался всегда ровно в семь. Гвоздь знал это, потому что часы, живущие на кухне, сообщали об этом всему дому семью гулкими ударами.
Вернувшись, хозяин снимал Пальто и вешал его на Гвоздь. От Пальто пахло улицей и чем-то манящим и волшебным – свободой. Гвоздь очень любил эти мгновения. Он каждый раз пытался угадать, какая погода на улице. Пальто снисходительно играло с ним в эту игру-угадайку. А потом Пальто всю ночь рассказывало Гвоздю о мире за сенами дома: о толкучке в автобусе, о ярких огнях витрин магазинов, о машинах, летящих на большой скорости и норовящих обрызгать его грязью, о птицах, парящих в голубых небесах. Гвоздь слушал эти рассказы, и его душа совершала путешествия в этот неизвестный мир.  Так длилась эта необычная дружба Пальто и Гвоздя уже несколько лет.
Но однажды вечером  хозяин пришел не один. Гвоздь понял это потому, что на него кроме Пальто повесили еще какую-то Шубку.
От Шубки пахло цветами и романтикой.  Она была необычайно легка и хороша собой: серебристый мех кокетливо переливался на свету, ее мягкость и нежность говорили об огромной женственности. Ее так хотелось обнимать, гладить, утопать в ее аромате.
Пальто очень смущалось. Оно впервые так неприлично близко было с кем-то. Но Пальто старалось не выдавать своего смущения, оно было вежливо, галантно и предусмотрительно. И всем сердцем хотело, чтобы Шубка оставалась вот так близко от него, как можно дольше.
Часы пробили восемь раз и Шубка ушла.
Гвоздю не терпелось расспросить обо все Пальто, но его друг был печален и подавлен. Эту ночь впервые Гвоздь провел в тишине. Пальто не спало, оно вздыхало, мечтало и не обращало внимание на Гвоздь.
С того вечера Шубка стала все чаще и чаще появляться в доме. Гвоздь заметил, что от того, как долго Шубка была у них в гостях, зависело настроение Пальто. Если Шубка была не более часа, то она нервно убегала, громко хлопнув дверью. Тогда Пальто так же быстро срывалось и убегало за ней. Гвоздю в такие моменты оставалось только ждать развязки, которая была разная. Если Пальто не могло догнать Шубку, то оно приходило подавленное и от него пахло табаком, а иногда и алкоголем. Тогда Гвоздь всю ночь слушал о разбитом сердце Пальто, его вздохи и причитания. Ох, как же хотел Гвоздь в те минуты задать хорошую трепку этой бессердечной Шубке!  Но если же удавалось догнать беглянку, то Шубка возвращалась на Гвоздь и проводила там всю ночь, нежно прижавшись к Пальто. В те ночные часы Гвоздь чувствовал себя соединителем сердец, ведь именно благодаря ему они были так близки.
На душе Гвоздя становилось все тоскливее и тоскливее, ведь из-за этой кокетки он терял своего единственного друга.
Однажды Гвоздь решил, что больше не может и не хочет терпеть такое положение дел и должен, во что бы то ни стало,  выбросить, выгнать  эту Шубку. Весь следующий день Гвоздь не спал. Он раскачивался из стороны в сторону, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Выход, как ни странно, пришел сам собой.
Как обычно часы пробили семь раз, в дом вошли Пальто и Шубка. Пальто первым взобралось на Гвоздь, галантно протянуло рукав даме. Но тут что-то пошло не так. Под тяжесть Шубки Гвоздь почувствовал себя плохо и …упал. Упал вместе с удивленными Пальто и Шубкой.
Гвоздь ликовал! От ощущения вкуса победы в его шляпке было легкое головокружение. Вот сейчас Шубка закричит, не, не просто закричит, а завизжит  и убежит отсюда навсегда. И больше никто не будет стоять между его дружбой с Пальто.
Но Шубка не убежала и даже не закапризничала. Хозяин поднял ее и Пальто с пола и куда-то унес. Пальто в руках хозяина обвиняло Гвоздь во всех бедах, а Гвоздь ни как не мог понять, как же вот так легко можно отказаться от дружбы. И ради кого?
Но вдруг Гвоздь почувствовал, что его подняли. Это был хозяин. Мужчина покачал головой, повертел Гвоздь в руках и открыл форточку. Гвоздь почувствовал, как холодный морозный воздух ворвался в уютный дом. И тут Гвоздь понял, что летит. Летит в эту когда-то манящую свободу, летит, словно птица в небе. Гвоздь мягко приземлился на холодный равнодушный снег и почувствовал, что тонет. Он уходил все глубже и глубже, и колючие снежинки равнодушно смыкались над ним белой пеленой. Наконец Гвоздь достиг земли и понял, что он умирает. Он понял, что никогда те двое, которые соединили свои судьбы благодаря ему, не придут к нему на помощь. Что его дружба предана любовью. И с этим осознанием правды жизни он закрыл глаза и постарался больше не дышать, не чувствовать, не мечтать.
И вот, когда весь мир превратился для Гвоздя в одну вечную тьму, именно в тот момент, когда нам кажется, что все потеряло смысл и жить больше незачем, именно в этот момент Гвоздь почувствовал удар. Его накрыло чем-то теплым и большим. Какой-то неуклюжий мальчишка упал в снег, прямо на его усыпальницу.
Мальчишка встал, отряхнулся и увидел Гвоздь. Радостно прокричав, что именно он, Гвоздь, ему нужен, парень поднял Гвоздь и положил его в карман своей куртки. А там… А там уже лежал другой Гвоздь, Гвоздь-девочка, очень нежная и красивая. Гвоздь почувствовал, как бешено забилось его сердце и как с новой силой ему захотелось жить, дышать, мечтать.
Мальчишка принес их в мастерскую, где быстро согнул оба Гвоздя в причудливую форму. Затем он ловким движением соединил гвозди в одну головоломку и радостно побежал к друзьям показать свое изобретение.
Гвоздь был счастлив находиться рядом с подругой, и та отвечала ему взаимностью.
С тех пор Гвоздь стал частью хитроумной головоломки. Парнишка ловким движением разъединял Гвозди и его друзья пытались найти секрет, как соединить Гвозди обратно. Гвоздь очень волновался, когда кто-то из ребят долго не мог найти ключ к этой головоломке. Но каждый раз все заканчивалось хорошо, и Гвоздики были вместе. Гвоздь был счастлив и подумал, что вероятнее всего только достигнув самого дна, можно оттолкнуться и всплыть обратно, в новую жизнь.