Какая она, заграница? Какие нравы?

   
   Когда мне сказали, что я еду служить в Германию, у меня внутри ничего «не дрогнуло». К двадцати годам я уже достаточно поколесил по стране: и с родителями, и самостоятельно и сам факт поездок ничего не значил, а куда ехать — начальству виднее.

   Правда поезд «Москва — Вюнсдорф» заинтриговал, так как о Вюнсдорфе я ничего не слышал. Когда проехали Смоленск, всё было знакомое и Минск — тоже воспринял, как обычное на этом маршруте, а вот Брест, доставил немного волнений, всё-таки героическое место. Даже не выходя в город, была какая-то гордость, что проезжаю через эти героические места. А вот за Брестом ощутил, что меня от чего-то оторвали, даже холодок почувствовал на спине от того, что «покидаю Родину». В Варшаве вообще разыгралась смешная сценка, когда к стоявшей на перроне пожилой женщине кто-то из моих соседей по купе, тоже впервые пересекший границу, пытался обратиться на каком-то «диком» польско-украинском диалекте, а она ответила на чисто русском: - Да говорите по русски, я хорошо понимаю! Все, кто стояли вблизи, разразились хохотом при этом диалоге.

   Дальше было всё обычно. После приезда в гарнизон, мне довольно быстро предоставили жилье. Его надо было обставлять. Все нашлось быстро, а вот основного (стаканов) нигде не мог найти, каких усилий ни прилагал. В первый из выходных пошел за стаканами в деревню, мне сказали, что там имеется все.

   Нашел приличный магазинчик, где, казалось, было все и попросил продать мне стаканы. И поставил хозяина в тупик. Он не понимал. Тогда я жестом ему показал, "Пить", "Дринк" (познания в немецком были крайне слабые). Не буду подробно пересказывать, был я у него полтора часа и он, в паузы между покупателями, искал среди своих товаров мне стаканы, принося чайники, кастрюльки, чашки разных видов и прочее. Затем он завел меня в свою потайную кладовку и предложил поискать самому. И тогда, в углу, на полу я увидел два хрустальных фужера в форме стаканов, но в два раза выше, которые мне очень понравились. Больше двух не оказалось, но я был очень доволен. Сказать, что доволен был хозяин, это ничего не сказать. Он весь светился, десятки раз повторяя: «Глясс!», показывая на себя (что могло означать –«по-немецки») и «Стаакан!», показывая на меня (что могло означать – «по-русски»). Честь его лавки, "1000 мелочей", оказалась на высоте. А мы с семьёй всегда заглядывали к нему что-нибудь купить и я этот случай с теплотой вспоминаю всю жизнь. И часто рассказываю продавцам, особенно нынешним, как надо привлекать покупателя. Наверное, надо просто быть приличным человеком, а не рычать на каждого покупателя или отмахиваться от любой просьбы.

   Второй взгляд на заграницу. По приезду я получил жильё, но пока его обставлял, жил в гарнизонной гостинице. В комнате, где я жил, перед этим сделали косметический ремонт и остались кое-какие недоделки, например, не были отбиты филёнки. Это такие линии под потолком, нанесённые краской. В один из дней мне сказали, что придёт мастер-немец и сделает филёнки. Но я должен быть в комнате пока он работает. Пришлось не ехать на аэродром, а сидеть в комнате, пока он работал. А работал он основательно, но очень медленно. И вот осталось метра два отбить филёнки, а он складывает инструмент, собираясь закончить работу и уходить. Я, понимая, что завтра мне тоже сторожить, говорю ему: - Камрад, арбайтен! Он же мне в ответ, учитывая мой немецкий, молча постучал по циферблату часов и сказал: - Фюнф! Биндунг дез арбайденс. Я это понял, как: пять часов и я завершил работу. Когда за ним закрылась дверь, я посмотрел на часы, было пять часов и три минуты. Ну, что тут можно было сказать? «Немецкая педантичность», как говорят у нас.

Ещё один взгляд на заграницу. Как-то проводил я работы на аэродроме и мне надо было выставить вертолёт на механические подъёмники. Поскольку площадка была не очень ровная, то мне понадобились две половинки обыкновенного кирпича. Помня, что три дня тому назад, недалеко от нашей стоянки, немецкие строители сдали под ключ, построенный для нас склад техимущества, я послал туда механика принести пару кирпичей. Минут через пять механик возвратился и сказал, что там нет никаких кирпичей. Я, злой на себя и на механика, решил сам проверить, только несколько дней назад я видел там гору битых кирпичей. И как же я был ошарашен, когда увидел чисто подметенную контейнерную площадку и вокруг ни единого кирпича и ни единой дощечки. Зашёл на склад и спросил у завскладом, а где кирпичи, что валялись вокруг. - А строители все кирпичи и даже осколки, собрали, всё убрали и увезли с собой.

   И здесь я опять столкнулся с «немецким порядком» и настоящей заграницей. Кирпичи пришлось повзаимствовать в технико-эксплуатационной части, но на этом мы затратили целый час. А этот случай рачительности запомнился мне навсегда.   

   Что касается немцев, «побывавших» в 40-е годы в СССР в качестве военнопленных, то в 1962-67 гг мне приходилось встречаться довольно часто, они были еще относительно молодые. Часто были и довольно откровенные беседы, даже по тем временам.
 
   Поскольку гарнизонные машины по округе ездили не часто, а с личным транспортом, даже мотоциклами, было строго (одни запреты), особенно по выходным и праздникам (по этому вопросу издавался приказ по гарнизону), то приходилось везде добираться самостоятельно, на попутных, местным транспортом или на своих двоих.

   Вот в это время "бывшие жители СССР" часто предлагали подвезти, притом, им мы не "голосовали". Обычно, подвозили семейные пожилые пары и каждый разговор начинал одинаково. "Камрад официрен, я был в плену в Куйбышеве (это была первая встреча)...". И рассказывали, как к ним там относились. Судя по тому, что предлагали подвезти, зла эти люди на нас не держали. А один (кажется, в плену был в Воронеже) сказал: - Почему мы в этот кошмар лазили? (дословно).

   Молодежь к нам относилась более настороженно, общих тем, как правило, не находилось. А дети вели себя совсем развязно, даже можно подобрать более грубые слова. Но это обычно считалось детскими шалостями. Вот видимо к 80-м и 90-м эти дети стали взрослыми. И отношение начало понемногу меняться.

   Люди помнят, а поколения, к сожалению, забывают.