Глава 29. Мария и Натали

   Утром я успел поправить здоровье острым и крепким бульоном, который вчерашние повара заправили морожеными овощами, среди которых фигурировал и болгарский перец. Увлечённый, я поглощал вторую тарелку.  Хозяин продолжал плескаться в ванной, в то время как Мария Магдалина демонстрировала гимнастические экзерсисы в зальной комнате.

   Растянувшись в шпагате на ковре, она под ритмичную музыку включённого телевизора, как индийская змея, делала поочерёдные выпады то в левую, то в правую стороны, дотягиваясь руками до пальцев ног.
 
   - Браво, браво, - поощрительно сказал я, довольный вкусным завтраком и приятным зрелищем вживую. - Тебя по телевизеру надо показывать.

   - А меня показывали, - глубоко дыша и вставая, сказала Мария. - Когда транслировали по хабаровскому телевидению соревнования по танцам.

   - На которых ты заняла первое место?

   - Нет. Второе.

   - Тоже неплохо, - отвечал я, любуясь её гибким телом, обтянутым в лиловое трико. - А вот я умею только тупо топтаться с партнёршей в так называемом танго.

   - Я тебя научу вальсировать.

   - Не получится. У меня ноги кривые. Заплетаются...- ответил я с весёлой обречённостью, разрезая кусок говядины на кусочки. - С такими ногами только на лошади способно нестись галопом.

   - Ноги у тебя нормальные. Просто хороших учителей не было.

   Из ванной вышел Алексей. Борода была сбрита.

   - Зачем ты это сделал?! - возмутился я. - Будешь теперь как "мериканский" актёр Роберт Рэтфорд!

   - Ну и прекрасно! - ответил он, довольно поглаживая подбородок. - Хороший актёр. В хороших фильмах снимался.

   - Раньше было лучше! Боговдохновенность исчезла. Как ты теперь проповедовать будешь?

   - А мне нравится, - сказала Мария. - На десять лет помолодел!

   Я понял, что внешнее преображение Алексея произошло неслучайно. Вчерашнее шушуканье на кухне приносило первые плоды.

   Алексей ушёл в спальню - одеваться в дорогу, а Мария продолжила упражнения с наклонами. Мне очень хотелось потрогать её руками, но я не был уверен, что имею на это право. То, что она выбрала место для ночёвки со мной в одной комнате, ещё ничего не значило. Может, потому и выбрала, что не воспринимала всерьёз.

   Дорога до посёлка Бухалово прошла большей частью в молчании. Вынужденно отлученный от спутников, я трясся на скамейке в салоне, упираясь ногами в коробки с плиткой, и тихо грустил от всё более осознаваемой разлуки с Вероникой. В её возвращение я уже не верил. 

   Почему молчали Алексей и Мария - не знаю. Возможно, наговорились вчера вечером впрок, когда я страдал, истекая слюной.

   Когда мы, наконец, приехали на место, давно не видевшие друг друга девушки, встретившись во дворе, долго и нежно обнимались и целовались. Наблюдая их, я хотел было процитировать что-нибудь из Сапфо, но меня опередил охрипшим голосом Григорий, высунувшийся из окна с бутылкой пива:
 
   - Кто это?!

   - Это моя подруга. Приехала меня проведать! - отвечала радостная Наташа.

   - Это которая была тогда?!.

   Вместо ответа Наталья Степановна подошла к окну и молча толкнула Григория внутрь. Он легко опрокинулся навзничь и там что-то загрохотало.

   Мне стало одновременно смешно и тревожно. Пора было принимать решительные меры - везти человека под капельницу. Я посмотрел на Алексея, и он понимающе кивнул.

   - Надо вызывать скорую, - негромко сказал прораб, подошедшей Наталье. - Сам он не сумеет выбраться из этого состояния.

   - Как назло и родители перестали звонить! Хорошо бы у них разрешения спросить, - неуверенно ответила Наташа.

   - Причём тут родители? - подал голос я. - Он может копыта откинуть, пока с ними свяжешься. Пусть медики решают, что с ним делать.
   
   Наташа растерянно смотрела на меня. А я безжалостно продолжал:
 
   - Либо ты хочешь, чтобы молодой красивый покойник возлежал в центре красиво отделанной квартиры и привносил своим присутствием особый колорит в сотворенный евроремонт?

    Григория было пора убирать любым способом. В таком  разобранном состоянии с беспрестанным и бестолковым вмешательством в нашу работу, он не давал возможности довести ремонт до конца и, конечно, мешал в других, трепетно-созидательных делах ставших близкими мне людей .

    Моя последняя тирада возымела действо. Наталья Степановна побежала звонить.
    Скорая приехала неожиданно скоро, учитывая удалённость районного центра. Григория забрали невзирая на вялое сопротивление. Он страшно похудел и сильно ослаб. На лице Марии отразилось чувство жалости, смешанное с отвращением.

    - Действительно... Бухалово! - нервно содрогаясь, сказала она. - Когда вы поедете обратно в город? Вечером?

    - Какие вечером? В лучшем случае - через неделю.

    - Как через неделю? Я же учусь! Мне на занятия надо послезавтра.

    - Занятия подождут. Возьмёшь академический отпуск. Знаешь телефон деканата?

    - Какой отпуск?! Я деньги плачу за обучение и немалые!

    - Трудовым потом заработанные. Непосильным трудом...

    Встретив её бешеный взгляд, я понял, что переборщил в неосознанном желании отомстить за вчерашний ужин без меня:

    - Ну, всё... Охолонись! Благородный Алексей Иванович отвезёт тебя когда угодно. Либо на электричке тебя отправим. Немаленькая уже! Доберёшься... Послезавтра с утра и проводим на самой ранней. В семь часов будешь в городе.

    - А ночевать здесь?

    - Это на выбор. Можешь здесь, а можешь ко мне на хутор. Посмотришь мою хижину.

    - А Натку возьмём с собой?

    - Натку?.. Можно и Натку, если друг Андрей согласится посторожить эту хатку...

    Юная Мария успокоилась и провела весь день в беседах с лучшей подругой. Мы с Алексеем, засучив рукава, принялись за работу: я в половине родителей, Алексей - в другой, где были девушки.

    Ближе к вечеру зашёл Андрей. Он согласился посторожить дом и покормить в наше отсутствие обжору-пса, надолго застряв в григорьевской половине и веселя своими шутками девушек ( громкий заразительный смех их был слышен мне даже через стенку ), так что мне пришлось самому выгнать его домой к семье.

    Вечером мы все вместе поехали на озеро. Подругам было любопытно - где и как я живу. Они ни разу не были у меня и представляли себе мой дом в действительности как лачугу. Когда же увидели его, то дружно ахнули!

    - У тебя и свой дворецкий есть! - весело шепнула мне на ухо Мария, увидев надутого Пафнутия. Последнему явно не по душе пришёлся неожиданный визит юных прекрасных дам. Я поспешил ему пояснить, кто они такие, но, видимо, получилось это невразумительно и неубедительно. Пётр Фёдорович до самого их отъезда сохранял на лице чопорное выражение, что ещё больше веселило Марию, потому что оправдывало данное ему сходу определение.

   Я понимал его. Старик всем своим видом демонстрировал верность Веронике и выказывал мне немой укор. Чтобы его успокоить, я одинаково ровно относился к обеим девушкам и, дистанцируясь от них, предоставил им спальню для ночлега заранее.

   - Не переживай, Пётр Фёдорович! - сказал я расстроенному старику, когда мы втроём разместились ночевать в тёплом и относительно уютном  кабинете ( стены ещё не были покрашены, хотя в голове уже созрели фантазии на соответствующие темы ). - Это чисто экскурсионный визит любознательных девушек. Завтра с утра их здесь не будет.

   Однако Мария проявила далеко не праздный интерес к моей усадьбе, досконально изучив все её внутренние строения и окружающие окрестности. Результатом её тщательного исследования стало аргументированное заявление, что здесь необходимо устроить туристическую базу на коммерческой основе. Она увлекалась гостиничным бизнесом и была буквально охвачена страстью к этой сфере услуг.

   Я вспомнил Арсиною и её туристов, и подумал, что такое совпадающее мнение продвинутых молодых девушек заслуживает более серьёзного обдумывания. 

   Уезжала Мария в хорошем настроении: увиденное её приятное поразило. Вникнув в атмосферу нашей напряжённой жизни, она изменила своё первоначальное барственное решение, чтобы её отвезли на машине в город, а попросила только доставить её на станцию пригородных поездов, когда мы на следующий день, без лишней суеты и ближе к обеду, отправились работать в Бухалово.

   Уже стоя на холодном перроне, пребывая в поле зрения отъезжающих, среди которых были и знакомые мне люди, она заботливо и ловко разобралась с моим вечно заедающим бегунком на молнии-застёжке, лихо задвинув его мне на самый подбородок.

   - Береги здоровье - ты мне ещё пригодишься! - деловито говорила она, подёргивая тонким острым носиком, покрасневшим от утреннего заморозка, покрывшего всё вокруг искристым инеем. - И регулярно звони!  Мне интересны твои дела...

   Я хотел было съязвить по поводу уместности моих частых звонков, которые своим вклиниванием могут помешать более нужным по жизни вызовам, но постеснялся стоящих неподалёку Алексея Ивановича и Наташи. Последний, как мне показалось, так и не догадался из какой профессиональной среды наши пассии. Он продолжал смотреть на всех своим ровным и светлым взглядом, преисполненным всепонимания и всепрощения.

   Отправив Марию в город, я пристальнее стал приглядываться к Наташе, пытаясь  обнаружить в ней какие-либо признаки тоски по " огням большого города " - желания вернуться в свою бывшую " яму ". Черты и порывы одной из героинь Куприна, которую студент-идеалист пытался направить на верный путь и усилия которого оказались тщетными, у нашей Натальи Степановны ни в малейшей степени не проявлялись. Напротив, ровный свет, излучаемый Алексеем Ивановичем, как бы отражался и от неё. Оба они были счастливы, и я уже не сомневался, что уедут они в город вместе, когда мы закончим работу и вернётся чета Яструбов из загадочного путешествия.