16. 13. Последняя неделя на передовой

К девяти утра 1 декабря 1943 года соединение, в котором служил мой отец, в основном завершило
смену частей 23-го стрелкового корпуса 60-й армии на рубеже колхоз имени Ленина, Смол, Сухарка,
отдельные дома севернее хутора Гарборов, роща восточнее Гарборова, исключая хутор Сандрич.
{10.14, л.2}

Противник в тот день активных действий в полосе обороны дивизии не предпринимал и лишь изредка открывал
ружейно-пулеметный и минометно-артиллерийский огонь.
{ЦАМО, ф.987, оп.1, д.237, л.145}
Рота 82-мм минометов, которой командовал старший лейтенант Петр Пискунов, не упускала возможности огрызнуться,
ответным огнем заставляла вражескую батарею прекратить на какое-то время обстрел первого батальона,
пытавшегося обустраиваться  на новом месте.

Так началась последняя неделя пребывания моего отца на передовой.
Впрочем, сам он об этом, ясное дело, не догадывался.

Тот день остался, между прочим, навсегда в истории.
Завершилась Тегеранская конференция – первая встреча лидеров «большой тройки»: Сталина, Рузвельта и Черчилля.

Переговоры эти имели немаловажное значение.

Во-первых, был определен дальнейший ход войны.
{См.: 13.4.30}

Вспомним, что США и Великобритания неоднократно нарушали свои клятвенные обещания,
второй фронт не был открыт ими ни в 1942-м, ни в 1943-м.
 
Да и в Тегеране было все не просто.
Любопытную информацию об этом опубликовал Громыко, ставший в 1943-м послом СССР в США и потому располагавший
обширной информацией.
 
В книге "Памятное" Андрей Андреевич поведал, что «Сталин несколько раз пытался получить ответ от Черчилля,
когда начнется высадка союзников в Европе, то есть когда будет открыт второй фронт.
Но он так и не получил этого ответа.
Однажды, едва сдержавшись, Сталин поднялся с кресла и сказал Ворошилову и Молотову:
– У нас слишком много дел дома, чтобы здесь тратить время.
Ничего путного, как я вижу, не получается...
Черчилль в замешательстве, боясь, что конференция может быть сорвана, заявил:
– Маршал неверно меня понял.
Точную дату можно назвать – май сорок четвертого…»
{14.106, с.215–216}

Решениями конференции, скрепленными подписями глав трех держав,  наши союзники обязывались в мае 1944-го
высадиться в Северной Франции одновременно с операцией в Южной Франции.
В это же время советские войска должны были предпринять наступление, чтобы предотвратить переброску германских сил
с восточного на западный фронт.

Во вторых, речь на встрече шла о послевоенном устройстве мира.
Рузвельт предложил разделить Германию на пять государств. 
У Сталина по этому поводу возникли серьезные возражения.
Он заявил, что «решение германской проблемы надо искать не на путях уничтожения германского государства,
ибо невозможно уничтожить Германию, как невозможно уничтожить Россию, а на путях ее демилитаризации и демократизации,
с непременной ликвидацией фашизма, вермахта и передачей преступных руководителей «третьего рейха» под суд народов».
{14.106, с. 215}

За Советским Союзом было закреплено право в качестве  контрибуции  присоединить к себе после победы
часть  Восточной Пруссии.

Черчилль, как писал английский историк Тейлор, «признал справедливость русских притязаний на районы,
захваченные Польшей в 1921 г., – на земли, заселенные белорусами и украинцами.
… Польша отдаст России эти пограничные районы и получит в качестве компенсации большие куски территории
Восточной Германии».
{14.82, с.513}

Обмен мнениями по германскому и польскому вопросам, несомненно, был полезен  и учтен позднее,
при подготовке политических соглашений в Ялте и Потсдаме.
{14.106, с.219}

В третьих, обсуждались вопросы обеспечения безопасности в мире после войны.
Речь зашла о создании мировой организации на принципах Объединённых Наций.
Правда, решение об этом принималось позже, не в Тегеране.
{См.: 13.4.30}

И, наконец, немаловажным для укрепления военного союза трех держав явилось обещание Сталина:
«После того как будет разгромлена гитлеровская Германия, Советский Союз окажет необходимую помощь
своим союзникам в войне против милитаристской Японии»…
{14.106, с.219}

Вряд ли бойцы 127-й стрелковой Чистяковской дивизии слышали в тот день о  случившемся событии мирового значения.
Пехотинцы согревались, углубляя мелкие, наспех вырытые предшественниками окопы под Радомышлем.
Минометчики отцовской роты то и дело меняли огневые позиции, ведя дуэль с вражеской батареей.