Земляки

###

Молодой зэк в черном костюме, с биркой на груди, в шапке, неряшливо одетой на голову, стоял в раздумьях. А задуматься ему было о чем. До конца месяца оставалась всего-навсего маленькая неделя. Времени настолько мало, что забросить деньги в зону, как ни старайся, почти нереально. А карточный долг – дело страшное. Не пощадят. Напротив, в секторе возле центральной аллеи отряд, где живут эти люди, отверженные уголовным миром. Кто проигрался, кого сломали… И их доля – страшнее даже любого без грева житья-бытья, даже самого худого. Без поддержки с воли… Блуждающий взгляд Помидора остановился на этом бараке, где и находились эти отверженные люди, и среди них были и бывшие нашкодившие авторитеты, и всякие люди, в том числе и не отдавшие вовремя карточный долг...

Из барака вышел знакомый молодого зэка. Это был средних лет мужчина. Неряшливо побритый. С золотой фиксой во рту. Глаза глядели на парня спокойно, с хитринкой.

– Что, не спится, Помидор? – глядя на худое с ямочками на щеках лицо, произнес мужчина.

– Дела мои плохи, Бродяга, – совсем по-детски сказал Помидор.

– Когда садился играть, о чем думал? Сан-Саныч таких, как ты, ломал десятками. Такие для него, как сладкие орешки, – сказал Бродяга. – А ты возомнил себя игроком….

– Что-то в голове перевернулось. Азарт… – сказал Помидор.

Вздохнул. И было от чего. Сумму проиграл он приличную, мама не горюй.

– Затянем» деньги… Есть возможность...

– Написать бы мог матери…

– Вот и пиши. Постараюсь…

В эти дни Помидор ходил как неприкаянный. Ошалевший от навалившейся на него беды он осунулся, и даже юношеский румянец на щеках, за который и прилипла к нему эта несуразная для зэка кличка – Помидор, – куда-то ушел, будто его и не было. Даже глаза, всегда озорные до этого момента в его недолгой тюремной биографии, и те стали точно два мышонка – поглядит Помидор и отведет их, будто пряча. А Бродяга, его земляк, суетился. Загнать деньги в колонию дело непростое. Но так подвернулось. Один приятель Бродяги шел на длительное свидание, должна к нему приехать мать. Вот на его домашний адрес и нужно было выслать деньги, а мать тайком должна их привезти сыну, тот – вытянуть в зону для Помидора. И отблагодарить этого человека надо. И договориться. Кому нужны чужие заботы? Тут для Помидора бы никто и не старался, если бы не Бродяга. Он не раз выручал земляков – как мог. И подраться мог, за справедливость. И советом помочь. Зэк он был опытный, отсидел уже три срока на строгом режиме, научился не выпячиваться без дела. Про таких говорят прикрылся бушлатом, а по характеру – волевой был Бродяга человек. Но что-то там не сложилось, и не приехала та мать на длительное свидание, заболела. Слегла в больницу с сердечным приступом.

Оставалось до конца месяца всего три дня. Заканчивался год. Новогодняя суета в колонии – это, конечно, не вольные хлопоты о подарках. А все же приятно каждому зэку, что год долой. Ведь время в представлении зэков, оно как хищный зверь – прогоняешь его, прогоняешь, чтобы ушло поскорее – время срока. А Помидору и того страшнее, эти дни окаянные, до конца года. Хоть реви.

А как-то зашел Помидор в комнату для личных дел, взял у завхоза ключ, пояснил, что хочет погладить костюм. И впрямь включил утюг, постоял у большого зеркала, поглядел на себя, хмурого, высокого, худого, будто примериваясь – если что, может он и покинуть этот мир, навсегда… Не позволит гордость Помидору быть в числе отверженных.

Бродяга тем временем тоже осунулся. Понимал, что-то в судьбе Помидора сломалось – фортуна была явно не на его стороне. И как-то вечером, уже после отбоя, Бродяга прошел к проходняку, где находился Сан-Саныч. Опытный игрок. Сидел он и сейчас на кровати, затачивал стеклышком самодельную колоду карт – умелыми движениями.

– Привет, Сан-Саныч…

– А, Бродяга, привет. С чем пожаловал?

– Хочу вот поиграть…

– Эх! Да не замечал за тобой…

– А вот теперь так.

– Ну что же, ночь у меня свободна.

Остроносое лицо Сан-Саныча, с зоркими не по возрасту глазами, напоминало Бродяге крысиную мордочку, но он, умело скрывая свое настроение, сел напротив на кровать. Зэк, тут же сидевший, пухлый, коротконогий, вопросительно поглядел на Сан-Саныча.

– Бритый, ты нам купеческого чайка организуй, – тихо сказал Сан-Саныч. – А поспишь вот там, в соседнем проходняке, я договорюсь, чтобы не мешать нам. Сам видишь, уважаемый человек зашел в гости…

Зэк понимающе кивнул. Пошел в умывальник, предварительно взяв с тумбочки, стоявшей в проходняке между кроватями закопченный, но чистый внутри, как отполированный, чифирбак.

– Что же,Бродяга, решил картишки-то передернуть. Деньжата появились или просто тоска заела? – все так же тихо проговорил Сан-Саныч.

– И тоска, и деньжата, – как-то неопределенно сказал Бродяга.

И это была правда. Тоска от этой жизни, его окружающей уже пятый год, съела изнутри Бродягино сознание. Хотелось на волю, в родной городок, у моря. А тут еще Помидор, земляк. Надо спасать!

Попили крепко заваренного чайку с конфетками-карамельками, которые Сан-Саныч проглатывал, как наживку хищный окунь, переговорили обо всех известных правилах для порядка, и Сан-Саныч вытащил из своей подушки колоду карт. А Бродяга, чуть помедлив для вида, вытащил из своего бокового кармана запечатанную новую колоду карт – настоящих, атласных, с воли.

– Не доверяешь, Бродяга, – тихо сказал Сан-Саныч.

– Игра есть игра, – неожиданно жестко произнес Бродяга.

– Согласен, – доверительно сказал Сан-Саныч, зорко просматривая, не на зоне ли припечатали колоду, предварительно пометив. Нет, вроде бы упаковка новенькая.

Стали играть, шуршали картишки в опытных шулерских пальцах Сан-Саныча, когда их раздавал, да и Бродяга не промах тасовать картишки умел…

Час за часом шла эта безмолвная дуэль в тихом ночном бараке, подсвечиваемая полной луной.

Сначала везло Сан-Санычу, потом Бродяге, потом Сан-Санычу, но под утро молодость взяла верх. Сан-Санычу стало тяжко. Он пару раз криком поднимал с постели из соседнего проходняка своего приятеля, и тот бежал в умывальник заваривать чифирь – уже не купеческий, а крепкий, ядреный, чтобы не хотелось спать. Но это не помогло. Сан-Саныч проиграл.

– Вот что, Сан-Саныч, с Помидора долг спиши за счет моего выигрыша. А остальное - отдай, – спокойно сказал Бродяга.

Сан-Саныч блеснул глазками, но покорно мотнул своей головой. Бродяга вскоре с положенным выигрышем ушел. Сан-Саныч же и после этого,  как сидел на кровати, так и сидел, точно истукан, еще минут двадцать, потом завалился на кровать, не раздеваясь…

С утра Помидор, после подъема, в умывальнике на электрической печке заваривал в чифирбаке чифирь. Тут к нему подошел Бродяга.

– Сан-Санычу ты теперь не должен. Ты мне должен, но отдашь по возможности, – вяло пояснил Бродяга.

– Не понял расклад?

– А что тут понимать. Обыграл я Сан-Саныча ночью, а он мне заплатил твоим долгом. Но тебе я его отсрочу, он уже не карточный. Я так посчитал по жизни.

– Хорошо, Бродяга… – сказал Помидор, чувствуя, как от облегчения у него  закружилась голова. – Мать должна приехать на длительное свидание через неделю…

– Да знаю я. Не забивай голову. Все будет как надо, по земляцки.

Новогодняя ночь на зоне – особенная. Зэкам дают посмотреть телевизор. До поздравительных слов. Потом телевизор уносится в кабинет завхоза. И там только он да его приближенные могут посмотреть концерт. Помидору и без того праздник. В шумном темном помещении чифирят зэки, переговариваются. Вдруг – включен в помещении свет. В комнату вошли быстро несколько солдат и офицер. У одного из солдат на поводке вяло переставляющая лапы немецкая овчарка. Ищет наркотики, вынюхивает. Проходит серая мимо двухъярусных кроватей. Все. Чисто. Уходят солдаты. А зэки снова веселятся, вспоминают вольные истории, чифирят, и так всю ночь.

Приехала мать к Помидору. Пожилая женщина еле дотащила сумки с едой. В комнате свиданий долго рассказывала о тяжкой дороге. А Помидор помалкивал. И только когда из двойного дна сумки извлек он деньги, повеселел…

– Зачем же сынок, столько денег понадобилось? – проговорила мать.

– Да сразу загнать, мама, на питание, – успокоил Помидор.

Шли часы свидания. Все вроде бы переговорено. Мать глядела на сына, стараясь не расстраивать его своими невзгодами. Ему-то ведь тяжелей…

Вышел Помидор из комнаты свиданий. Пронес деньги, умно, не ухватишь. В тихом помещении отряда отдал Бродяге свой долг. Пожал ему руку. Бродяга, не пересчитывая долг, спрятал деньги подальше, в тайник под тумбочкой.

Вдвоем вышли в локальный сектор. Прогуливались, будто не замечая мороза. Свежий воздух обжигал лица.

– Ну, что я тебе скажу, Помидор. С игрой завязывай, затянет, не выпутаешься, – негромко сказал Бродяга. – Я это по себе знаю. Чуть в петлю по молодости не полез.

Помидор искоса поглядел на Бродягу. Он-то его понимал сейчас, как никто другой.