В паутине цивилизации

В паутине цивилизации.
 

                Вот уж поистине.               
                Не тратьте жизнь на тех, кто Вас не ценит.                                На тех, кто Вас не любит и не ждет….               
               
Она, во всяком случае, для меня, появилась, неожиданно. Подобно миссис Сейзер. В рассказе Джека Лондона: «Великая загадка».
 И это, в то время, когда, я уже потерял всякую надежду, что однажды, у меня будет сменщик-коллега. И, что, наконец-то, у меня, появится свободное время. Заняться своими, сугубо, личными делами. А их, за все-то время, пока я работал один,  практически, без выходных, за некоторым исключением.
 Лишь иногда, мой инженер связи, сжалившись надо мной, давал мне день отдыха. Подменяя меня на дежурстве. 
 И вот, надо же, случилось то, чего я с таким нетерпением ждал. И, если, Сейзер, прибыла весной, на собаках, с проводниками из канадских французов. То эта, о которой пойдет речь в данном рассказе, приплыла осенью, по реке, последним пароходом, перед самым ледоставом. Невысокого роста, в очках, с короткой стрижкой, черных густых волос, чуть выдающимися скулами, узким, азиатским разрезом глаз. Лет так двадцати восьми. Кстати, и это, сущая, правда. Я угадал, как потом оказалось, ей действительно, было двадцать восемь лет. Ну да, как она выглядела, поначалу, для меня было, это не главным. 
Главным было то, что теперь, как только она освоится, войдет в курс дела, работы радиста. И, что, как я уже сказал,  у меня, появится свободное время. Заняться своими, сугубо личными делами. По крайней мере, будет возможность, иногда, побродить со спиннингом по озерам. Беря с собой собак, выгуливая, готовя их в тайгу, к промысловому сезону. А, когда подойдет осень, взять отпуск, отправиться в тайгу. Во всяком случае, такими, теперь уже можно сказать, несбыточными надеждами, я жил в то время.

Но, шло время, а то, на что я надеялся, заполучить свободное время, все это, все мои надежды, таяли на глазах. Дело в том, что, как она ни старалась. Что бы стать полноценной радисткой, это, у нее не получалось. У нее не шел ни прием, ни передача. И теперь, уже я, нет, нет, да и стал задумываться. Почему, где та причина, что она на протяжении, столь длительного времени. Как, казалось бы, при ее то, старании, стать полноценной радисткой. В этом, у нее ничего не получалось. Видя это, я часто, задавал себе вопрос, спрашивал себя. Странно, как-то же, она смогла, закончила, курсы радистов, получила удостоверение.

А пока, при наличии второго радиста, мне, по-прежнему, приходилось работать одному. Отсылать ее обратно, как не состоявшуюся в профессии. С моей стороны было бы кощунственно, некрасиво. Да, и потом, это не входило в круг, моих обязанностей. Решать, как поступить с ней. Быть, или не быть,  все это лежало, входило в круг обязанностей инженера куста связи. И на это, он пока, ни как не реагировал. Как будь-то, так и должно быть.
 Я же, и тоже, не зная, что предпринять, что делать. Но и работать за двоих, особого желания не было. И, в то же время, нужно было что-то делать, но что. Продолжать работать одному. При наличии второго радиста. Ну, слушайте….

 И вот однажды, уж так получилось. Неожиданно для себя, стал смотреть на нее, нет, нет, это совсем не то. Как, если бы, кто-то мог подумать. Как это, иногда бывает, смотрит высокопоставленный руководитель, чиновник, на свою секретаршу. Представляя, используя ее, не только в качестве секретарши, но, и, в качестве, любовницы. То, что касается меня, наших с ней, дальнейших отношений. Учитывая большую разницу в возрасте. Я был старше ее на одиннадцать лет. У меня, на этот счет, по отношению к ней, были совершенно другие, более благородные цели.
 Когда же, встал вопрос, действительно, что делать с ней: или, или. И об этом, видя, что у нее ничего не получается, теперь уже, мне сказал сам инженер куста связи. Что я об этом думаю, что делать, как поступить с ней. И то, правда, подумал я, отправлять ее обратно. Как не за соответствие, в профессии. Честно сказать, мне было жалко ее. Но и продолжать работать одному, при наличии второго радиста, не видел смысла.
 
И вот, как-то, оставшись одни в радиобюро. Я решил, набрался смелости, спросил ее напрямую, зачем ей это все было нужно. Заканчивать, какие-то курсы радисток. Что бы потом, быть направленной для работы, в экспедицию, да еще, базирующуюся в глухой тайге. При ее то, специальности, художественного руководителя, полученной в училище.
На что она, в отличие от других, как это бывает в некоторых случаях. Не стала утаивать, истинную причину, своего поступка, честно призналась.
Все дело в том, уж так получилось, она, по незнанию, по неопытности, наконец, по молодости. Хотя, какая уж молодость в ее то, двадцать восемь лет.
 Одним словом, начала она свой рассказ, познакомилась с одним парнем, с  которым стала  встречаться. И, как потом выяснилось, он оказался бывшим зэком, недавно освободившимся, из колонии. К тому же, отсидел срок, по какой-то нехорошей статье. По какой, такой нехорошей статье, она не стала рассказывать. Одним словом, как она сказала, влюбилась в него. Тем более, у них, было что-то общее. Оба, в свое время закончили культпросвет училища. Она по классу режиссуры. Он, по классу гитары.
И, до некоторого времени, у них, все было хорошо. Ровно до того момента, пока не встал вопрос их совместного проживания. И его можно и нужно было понять, чего она это не захотела сделать. Для того, что бы ему, встать на путь истинный, как он сказал. Надо, было стать семейным человеком. Что бы,  заботиться не только о себе, но и о тех, той, кто с ним рядом. На это, она ни как не соглашалась. Говорила, что с этим надо подождать. И вот, когда он стал особо сильно настаивать. И она, не зная, что делать. Как расстаться с ним, решила, будет лучше для обоих, если она, на какое-то время, уедет из города.
За то время,  пока она будет отсутствовать в городе. Этот зэк, ее возлюбленный, может получиться так, что, помыкавшись, так ни к чему и не придя, уедет из города. Или, все же, найдет работу, обзаведется семьей. Кто знает, могло быть и такое. Не найдя себя, так ни к чему и не придя, возьмется за старое.

 Таким образом, вопрос разрешится сам собой. И вот, на ее счастье, она прочитала объявление, в газете. Где было сказано, об открытии курсов радистов. И это, как она считала, для нее было спасительной соломинкой. На эти курсы, она и поступила.
После окончания курсов, получив удостоверение радистки. Ей, снова, повезло. В управлении геологии, куда она обратилась, ей была предложена работа радиста, в одной из экспедиций. Еще толком не представляя, что и где находится эта экспедиция. Была несказанно рада, этому предложению, дала согласие. И вот, она здесь.
После того, после ее такого откровенного рассказа. Я на какое-то время представил, что ее может ждать, если она вернется в свой город. Где снова, может произойти ее встреча с этим парнем, с такой запачканной биографией. Мне, честно сказать, как человека, в который уже раз, стало жаль ее.
И на заявление своего начальника, что делать с ней. Сказал, что может, еще, какое-то время подождать, а вдруг, и такое бывает. Все образуется, она раскроется, как радистка. Тогда как, сам, уже хорошо понимал. Что, как, на радистке, можно с уверенностью, ставить крест.
И, все же, где-то, подспудно, на подсознательном уровне, по-прежнему, на что-то надеялся. Всячески, старался помочь ей, а вдруг, и такое бывает. Даже, искал для нее оправдания, вспоминал себя. Как когда-то, вот так же, когда я начинал работать в аэропорту радистом, мучились со мной. Пока, наконец-то, не стал тем, кем стал, полноценным радистом. А, ведь, в то время, у меня уже был первый класс радиста, полученный на службе в армии. Тогда, что говорить о ней, только, только, закончившей курсы.
И все же, как я ни старался, что бы ни делал. На какие только ухищрения не  шел. Все было напрасно, тщетно. Радистки, с нее, не получалось. Отсылать ее обратно, как не состоявшуюся в профессии. Как я уже сказал было бы кощунственно, даже, я бы сказал, предательством.  И об этом, я сказал, своему руководителю, инженеру куста связи.   Он, выслушав меня, как-то так, внимательно, посмотрел на меня, впечатление было такое, как будь то, он в чем-то заподозрил меня. Сказал, что ж, давай, подождем, при этом добавил, мало ли что, а вдруг.
 Уж, не знаю, как так получилось. Что и предопределило наши с ней дальнейшие, близкие отношения. 
Она сидела за передатчиком, в наушниках, готовилась, принимать радиограмму. Я находился рядом. Слышимость, прохождение сигналов передающего радиста, из-за атмосферных помех, была отвратительна, трудно было что-то разобрать. И, теперь, уже мне, что бы, хоть что-то разобрать среди всех этих шумов, доносившихся из наушников. И, что бы, хоть как-то отстроиться, уйти от атмосферных помех. Пришлось склониться, да так, что моя щека, прижалась к ее щеке. И этого, было достаточно.
Мы не слышали, как открылась, скрипнула дверь. В радиобюро, вошел главный инженер экспедиции. Он, увидев нас, в таком, как ему показалось, по его мнению, неприглядном виде, положении. Учитывая и то, что мы находимся на рабочем месте. Все это, не правильно истолковал. И, как это обычно бывает. Одним словом поползли слухи.
И, теперь, уже мы. Что бы, подтвердить, или опровергнуть все эти, так неожиданно, появившиеся слухи. И что все это произошло совершенно случайно. Нас, наше поведение,  неправильно, было истолковано.
Не хочу сказать, что мы стали мужем и женой. Вот только, с этого времени, стали жить вместе.
Правда, пока раздельно, на разных территориях. Я в общежитии, она, в гостинице. Мы не стали узаконивать наши отношения, регистрироваться. И то, как развивались дальнейшие, наши, с ней отношения. Забегая вперед, скажу, сделали правильно.
А пока, когда же, стало зашкаливать, скрывать то, что уже нельзя было скрыть, было, очевидным. Видя это, руководство экспедиции, выделило нам  не большую комнату, в щитовидном доме. Здесь надо сказать, отдать ей должное. Она, и это было ее решение. Прежде, чем ей уйти в декретный отпуск, уволилась из узла связи. И это, принятое ею решением я одобрил. В шутку сказал, что теперь, уже с ее стороны, за те деньги, которые она получала, фактически не работая радисткой. Будет кощунственно, «грабить» узел связи, с уходом ее в декретный отпуск.
Когда же, подошло время. Рожать она уехала к матери, которая жила на Урале. В какой-то деревушке, недалеко от небольшого уральского городка, Ивделя.
И вот, теперь, по истечению полутора лет, когда все разрешилось, родился сын. Инженер куста связи, на все про все, дал мне десять дней. Что бы я смог съездить, за ними.
По прибытию в Нижне Вартовск, первое, что я сделал. Обратился в кассу предварительной продажи билетов, на отлетающие рейсы, до Свердловска. Что бы в Свердловске  сделать пересадку. И, уже поездом, до Ивделя, до той  деревни, где жила ее мать.
Кассир, пожилая женщина. Насколько я мог разглядеть ее лицо в маленьком окошечке кассы. На мое, к ней обращение. Продать мне билет до Свердловска. Сказала, что все билеты проданы за неделю вперед. А это значит, что ни в этот день, ни в последующие дни, вылететь до Свердловска, у меня не получится.
Ждать, толкаться в аэропорту, неделю, тоже не входило в мои планы. Учитывая и то, что мне было отпущено на поездку десять дней. А, тут, только самолет придется ждать неделю, да еще дорога. Выручила, все та же кассирша. Она, видя, как я расстроился, отсутствием билетов. Решила помочь мне. Выглянув из окошечка билетной кассы, сказала: молодой человек, если вас устроит, есть выход. Завтра утром, с железнодорожного вокзала, который находится в Мегионе. Пойдет первый поезд, сообщением: Мегион-Приобье. И, что этим поездом, правда, с потерей некоторого времени. Я могу доехать до Свердловска. Выслушав кассиршу, поблагодарив ее. Решив, какой ни какой, для меня это выход.
По крайней мере, не толкаться целую неделю в аэропорту, в ожидании рейса.
И, хоть, есть, особо не хотелось. Но, что бы хоть как-то скоротать, убить время. Решил найти столовую, перекусить. Расспросив, где это я могу сделать. Как оказалось, столовая находилась, совсем рядом, недалеко от аэропорта. Время было обеденное. И народу в столовой, было полно. И это, что народу было много. В некоторой степени, меня, в отличие от других, желающих перекусить, вполне, устраивало. По крайней мере, с пользой для себя, растяну, убью время.
Заняв очередь, которая растянулась, чуть ли не до входных дверей. Впереди меня, стоял парень, за которым, я и занял очередь. На дворе была середина августа, казалось бы, летний месяц, но ночами уже становилось довольно прохладно. Тогда как, дневные температуры, как в этот день, иногда доходили до двадцати и больше градусов тепла. В данное время, меня, не столько интересовала, температура за окном. Сколько в помещении столовой. Учитывая скученность посетителей, запах  пота, всей этой толпящейся орды, жаждущей наполнить свои желудки, испарение, исходящее от котлов, в которых готовилась еда, духота. Все это переносить, вдыхать все эти запахи, было невыносимо тяжело. Стоявший впереди меня парень, за которым я занял очередь. Обратившись ко мне, предложил, если я не возражаю, что бы, не потерять очередь. Будем поочередно выходить на улицу, проветриваться, подышать свежим воздухом.
Это был вариант, который меня вполне устраивал, я охотно согласился. И так, меняя друг друга, поочередно выходили проветриться.
 Шло время, а очередь, как мне казалось, нисколько не продвигалась. Всегда, когда человек, чего-то ждет, время для него тянется медленно, оно, как бы остановилось. Непрерывно хлопали двери, и как мне казалось, не столько людей выходило из столовой, сколько входило.
Была моя смена, стоять в очереди.
При очередном хлопке дверей столовой. В зал вошел парень этак лет тридцати. Он не стал занимать очередь. Широко расставив ноги, остановился посреди зала, между столиками. Стал разглядывать стоявших в очереди людей. Впечатление было такое. Как будь-то, он искал знакомое лицо, увидев которое. Радостно воскликнув, скажет: Вася, надо же, а я то, думал, что наша очередь прошла.  Но, сколько бы он не разглядывал очередных. Знакомого  Васи, к которому он мог бы пристроиться. К его великому сожалению, так и не нашлось.
Первое, когда этот парень вошел, на что я обратил внимание. Так это, на его потертую, заношенную, джинсовую куртку. И такие же, джинсовые брюки, разорванные, в области коленок. Тогда, по тому времени рвать на себе одежду, только, только входило в моду.
Мало того, что у него, были разорваны штаны на коленках. Так еще, на его ногах были одеты, коричневые плетенки, на босу ногу. Глядя на него, грешным делом подумал. Нет, ну, настоящий ковбой, сбежавший с американских прерий, волею случая, оказавшийся в России, на ее сибирском севере.
Судя по всему, в столовую он зашел, как и все здесь стоявшие, перекусить. И это было видно по нему, по его шейному движущему кадыку, как он сглатывал слюну, по его глазам. Как они, с какой жадностью смотрели, на проходящего мимо счастливчика, отстоявшего очередь, на подносе которого стояли тарелки с вкусно пахнущей едой.
Когда же, наши взгляды с ним встретились. Скажу честно, не знаю почему, но он мне не понравился. Что-то в нем было такое, жуликоватое, не внушающее доверия. Одно было видно, есть он очень хотел. А, вот стоять в очереди,  судя по всему, особого желания у него не было. Продолжая стоять, так и не занимая очереди. Понимая, что все идет не по его сценарию. Что, хочет он этого, или нет,  стоять в очереди, ему, все же, придется. Чего он ни как не хотел.
И вот, выждав момент, когда к кассе, подошла молоденькая девушка, что бы рассчитаться, за взятые ею блюда. Парень, словно ждал этого. Быстро подошел к девушке. И, недолго думая, неожиданно для нее. Да и для очередных тоже. Сунул свой указательный палец, в тарелку с супом, на подносе девушки. Выдернув, запустил его себе в рот, облизал. При этом воскликнув: О! да, суп то,  горячий. Этого было достаточно. Одни, стоявшие в очереди люди, громко захохотали, другие, довольно заулыбались. Всем было весело. Кроме хозяйки тарелки, в которую этот парень, только что, сунул свой палец. На какое-то время, наступила пауза.  В ожидании, что же будет дальше. А дальше было.
Парень прекрасно понимал, что делал. И, только и ждал, что бы та, которой он только что затолкал палец в тарелку с супом, не подвела. Его надежды оправдались, она не подвела.
 Девушка, видя, что произошло, категорическим, возмущенным голосом, обратилась к стоявшей за кассой женщине. Как будь-то, в том, что сделал этот парень. Была виновата она. Заявила: я этот суп, брать не буду. Возникла пауза. Кассир, и тоже, озадаченная увиденным, не знала что делать, как поступить. Наконец, придя в себя. Встала на сторону пострадавшей девушки. Обращаясь к парню, сказала: или он берет эту тарелку с супом, или, она звонит, вызывает милицию. Парень ожидал такой реакции со стороны хозяйки тарелки с супом. И  стоявшей  на кассе женщины. И то, как он повел себя дальше. Похоже, что такое, он проделывал уже не в первой.   На категоричные, возмущенные заявления девушки и кассира. Теперь уже он, выдвинул свои условия. Обращаясь к ним, заявил:  хорошо, раз так, я возьму этот суп. При одном условии.  Что, в дополнение, ко всему, ему отпустят, второе и третье. На что кассир, видя, что это выход, тут же согласилась. Возникший было инцидент, был исчерпан. Парню, тут же, было подано второе и третье. Осталось, рассчитаться, за взятую еду.
И тут, надо же, снова, вышла заминка. Парень, запустив руку в один из своих карманов штанов. Долго что-то нащупывал в нем. Впечатление было такое, как будь-то, он искал деньги, не в своем кармане, а в кармане рядом стоявшего соседа. Все замерли в ожидании, когда же он, достанет деньги, произведет расчет. И вот, он вытащил руку из кармана, стоявшие в очереди люди на какое-то время, с облегчением вздохнули, ну наконец-то. Правда, не, надолго, дело в том, что денег в руке у парня не оказалось. Тогда он запустил руку в другой карман. На сей раз, ему повезло. В руке у него оказалась какая-то мелочь. Которую он стал перебирать на ладошке, набирая нужную сумму. При этом, почему-то морщил лоб. Снова наступила гробовая  тишина все, чего-то ждали. Тем временем, парень все тянул с расчетом. Видя это, очередные стали роптать. Назревала конфликтная ситуация.
 И без того, медленно продвигающаяся очередь, вообще встала. Это чем-то походило, на затор льда, на реке, в весеннее половодье. И, если там, на реке, что бы, освободиться от ледяного затора, лед взрывают. То здесь, взорвались стоявшие в очереди люди. А, всего-то и было, дело пустяшное. Как оказалось, у парня. Что бы заплатить за еду, не хватает сколько-то копеек. Стоило об этом узнать, стоявшим в очереди людям. И, что бы, исправить положение, не задерживать же очередь. Из-за каких-то там копеек, которых недоставало парню, что бы расплатиться. Изнывающая от духоты толпа людей, заметно оживилась.
Стоявшие очередные полезли в свои кошельки, стали выворачивать карманы, возмущаться, кричать. Кончай базар, давай говори, сколько у тебя там не хватает, мы добавим, и все такое. Парень прекрасно знал, сколько на ладошке у него копеек. Которых, разве что, если и хватит, расплатиться за два стакана чая.
Здесь, надо отметить, отдать должное. Северяне, народ щедрый, а это, в большинстве своем, гастербайтеры, как это сейчас говорят, с «незалежной». Хохлы не кацапы, когда их прижимают обстоятельства, идут на все. Нет такой силы, которая могла бы остановить их. Как, если верить Шевченко, редкая птица долетит до середины Днепра.  Они, при случае, родную мать продадут. Да, что там, родную мать, снимут с себя последнюю рубашку, лишь бы дело выгорело. А тут, какая-то мелочь.
Ну и конечно, к этому парню, образовалась очередь, вылившаяся в откровенную давку. Каждый хотел, норовил первым помочь парню. Лишь бы вперед и быстрей. На его разнос,  полетела, посыпалась мелочь. Некоторые вообще, за неимением мелочи, стали кидать бумажные купюры.
Пустой желудок и запах еды, исходивший из бачков, приятно щекотал им ноздри. И они были готовы на все, лишь бы быстрее заполучить то, зачем, они простаивают, вот уже, на протяжении долгого времени.
Что же касается меня, будучи, по своей натуре человеком, далеко не жадным. Видя, как сыплется на разнос парня мелочь. Тоже, решил внести посильную лепту, помочь парнишке. Подумал, что с него хватит, если, я просто, посочувствую ему. И, что, даже, этого сочувствия, для него многовато. 
 Тем временем, парень, видя, что уже стало зашкаливать, что, денег ему набросали столько, что они уже не стали умещаться на разносе. И, что, по его подсчетам, уже хватит не только расплатиться за обед, но и сходить, посидеть в ресторане.  Связи с этим, что бы, не задерживать стоявших в очереди людей, пошел им навстречу, все же, решил расплатиться. Добавив к своим копейкам, бумажную купюру, расплатился. Ну, а, поскольку, считая себя, честным, порядочным гражданином. Глядя на свой разнос, на котором, вперемежку с мелочью лежали смятые бумажные купюры, второпях набросанные очередными. Сделал вид, как будь-то, не знает, что с ними делать.
И то верно, действительно,  не станет же он спрашивать, очередных, кто, сколько кинул ему на разнос. Что бы излишки, отдать хозяевам.  Да и потом, откуда ему знать, где гарантия. Что Иванов, скажем, бросил три рубля, тогда как, Наливайко, «десять». Начни он это делать, опрашивать людей. Опять, будет неразбериха, задержка очереди. И, что бы этого не произошло. Мелочь, аккуратно, ладошкой правой руки, смел на ладошку левой, положил в карман штанов. Бумажные же, смятые купюры, второпях, брошенные ему на разнос, аккуратно разгладил, свернул вдвое. И тоже, положил, но уже в другой карман. После чего, как ни в чем не бывало, как будь-то, так и надо, взял разнос. И, под довольные, умиротворенные, сочувствующие взгляды, стоявших в очереди людей, пошел к свободному столику. Поставил тарелки на стол. Отнес разнос. После, как тому и положено, в таких случаях быть. Деловито, с чувством выполненного долга, сел за стол. И, не торопясь, по совету врача, стал тщательно пережевывать пищу.

Что же касается меня. Наблюдая за стоявшими в очереди людьми. Отметил одну особенность. Как они, только что улыбались, некоторые вообще, хохотали, проделкам этого парня. Как давали ему, недостающие деньги, что бы он смог расплатиться за обед. То теперь, глядя, как он, с каким аппетитом, орудует ложкой, отправляя в рот очередную порцию супа. Того самого супа, в который, только что, запустил свой палец. 
 Бьюсь об заклад, и, как всегда, в таких случаях, даю голову на отсечение своего соседа. Многие из тех, кто, только что, услужливо кидал ему деньги.
Сейчас, с завистью, смотрели на него, про себя думая. При случае, на будущее, взять этот прием парня, на вооружение. И, если такое случится, что бы, только не стоять в очереди. Готовы будут сунуть в тарелку «счастливчика», и, неважно, будь то тарелка с супом, или борщем. Не то, что палец, а и ладошку. Лишь бы, не стоять в очереди, изнывая от духоты.
Я, выстояв очередь, перекусив, таким образом, убив время. Осталось, немногое, где-то, провести ночь. Решил, что перекантуюсь в аэропорту. А утром, первым автобусом, уеду, до железнодорожного вокзала.
Ночь прошла спокойно. Правда, большую часть времени пришлось провести на ногах, часто выходить из здания вокзала. Прохаживаться по привокзальной площади. И все это делать только потому, что все свободные места, были заняты, не столько рядовыми пассажирами, сколько, цыганским табором. Ну ладно я, а цыгане куда ехали, и чем им не подошел, не понравился север, с их палатками.  Прислушавшись,  из обрывков их разговоров, понял. Что они, цыгане, тоже собираются ехать поездом, на котором поеду и я. И, что, конечной для них остановкой, будет Свердловск.
 Узнав с кем, с какими людьми, народом, мне придется ехать. Стал думать. Как сделать так, что бы, не оказаться, с ними в одном вагоне. Утром, по прибытию в Мегион, на железнодорожный вокзал, первое, что сделал, при приобретении билета попросил кассира, что бы она продала мне билет, в вагон, отдельно от цыган. Она пошла мне навстречу. Таким образом, я оказался в смежном вагоне.
Из поклажи, ручной клади, у меня была одна сумка. В ней, кроме рыбы, вяленого язя и немного кедрового ореха. Находились: механическая бритва, полотенце, мыло, зубная щетка и паста. Тот необходимый набор, который обычно берет человек, собираясь в командировку. Что же касается, гостинца, что я мог взять, с севера, по этому времени года.
И тут, я вспомнил о висевшем у меня на чердаке дома, вяленом язе. Уж так получилось, с осени, перед самым ледоставом. Я и еще трое парней, дали несколько тоней, прошли неводом, по одной из заводей. Улов был, вне всякого ожидания. По мешку рыбы на брата. Да, такой, что встал вопрос, что с ним делать. Хорошо зная жителей поселка, кто, чем занимается. Я дал рыбу, только тем, кто действительно занимается рыбалкой. Но, часто бывает, что у него, просто на нее, нет время. И, есть такие, кто сидит на берегу, встречает лодки рыбаков, клянчит у них рыбу. Эту категорию людей, я обходил.
Из оставшейся рыбы, сделал сухой посол. Сделал это так. В тарный ящик насыпал слой соли, слой язя. И так чередовал, слой на слой. Таким образом, получился сухой посол. Ближе к весне, когда стало пригревать солнышко. Всю эту рыбу, как тому и положено быть, развешал  на чердаке дома. И вот, как уже сказал, когда встал вопрос, что взять в качестве гостинца. Вспомнил о висевшем на чердаке, вяленом язе. Приставил лестницу, залез на чердак, посмотреть, попробовать на вкус. И, если понравиться, взять с собой, в качестве гостинца.
Выбрав, пока еще не на вкус, а на вид язя. Уже было, стал спускаться по лестнице. И тут, внизу, увидел проходящих мимо двух знакомых шабашников, украинцев. Так называемых, по сегодняшнему времени наших братьев. А, что эти братья, сейчас делают у себя в Украине, как они молотят друг друга. Некоторых из них, язык не повернется, назвать не то, что братьями, а и…. Ну да, это их внутреннее дело.
Подумал, мало ли что, а что, если язь того…. Что ни говори, после того, как пролежал в соли всю зиму. Да еще и провисел два месяца на чердаке. Дай думаю, для начала, а, что, пусть эти самые братья, снимут пробу, с вяленого язя. Мало ли…., вдруг. Окрикнув, кинул им рыбину. Сам же, стал осторожно спускаться вниз по лестнице. И тут, слышу, снизу, восторженный возглас: О! да его, оказывается, даже, есть можно. Действительно, когда я, спустившись, направился к ним, узнать результат. Хотя, уже по их одобрительному возгласу, понял, язь получился отменный. Эти двое, тут же, умяли его, без пива. А, если бы с пивом. Вот, вот и я это же говорю. Да и потом, хохлы врать не будут. А это значит, в качестве гостинца, язя смело можно брать. Когда же, дегустаторы ушли. И потом, видя, с каким аппетитом, «братья» умяли язя. На всякий случай, убрал лестницу от чердака. Мало ли, что, надейся на братьев.
А рассказал я это, этот случай с язем, лишь для того. Пусть, даже, с некоторой иронией. Мало ли что, вдруг, кому ни будь, повезет, наловит с осени много рыбы. А, то, что наловит, вне всякого сомнения. Будет знать, что с ней делать. И, что, не боясь, смело может употреблять в пищу. Проверено на «братьях».
И, хотя вагон практически был полупустой, уснуть, мне все же, так и не пришлось. И не потому, что сон не шел, нет. И, хотя, цыгане разместились в соседнем вагоне. Все дело в том, что  дети, есть дети. И не важно, чьи они. Всегда остаются детьми. То и дело, бегая по вагону, балуясь, щекотали мне вытянутые вдоль лавки подошвы моих ног. Тем самым, мешая мне отдыхать.
Провалявшись на полке, добрую часть ночи и часть дня. Ближе к вечеру, решил сходить в ресторан, перекусить. Сопроводив это, стаканом вина. Придя в вагон ресторан. Первое, что я спросил, есть ли вино. Официант, молодой парень, с бычьей шеей,  припухшим лицом. Толи от недосыпания, толи от перепитого, сказал, что вина у них нет, закончилось. Услышав это, я подумал, ну ладно, если, что и должно, было, закончится. Скорей всего пиво, нежели вино.
Поставив под сомнение, не веря словам официанта. В отсутствие вина. Решил проверить. Вернувшись к себе в вагон,  вытащил из своей сумки вяленого язя. Направился в ресторан. Стоило мне только появиться в ресторане с язем. И то, какой манящий запах исходил от него. Этого было достаточно. Как все, те немногие, сидевшие за столиками, повернулись в мою сторону. Официант, который только что сказал мне, что у них нет вина. Очевидно, помня им сказанное. Подозвав меня, тихим голосом, что бы, никто не слышал, из его сотрудников. Сказал: если я согласен, то, за этого язя, он даст мне половину бутылки вина, при этом добавил, которое, якобы, пьют сами. Я был согласен, собственно для этого и принес язя. Получив половину бутылки, какого-то, как заверил официант, марочного вина.  Попробовав которое, марочным, здесь не пахло. Скорей всего, когда я, все же, допил содержимое бутылки. Это, чем-то напомнило мне «ерша», смесь вермута, с портвейном.
А, вообще-то, после одного случая, произошедшего со мной, кстати, в Свердловске. Я зарекся, пить спиртное,  находясь, в дороге.
Но сейчас, в  данный момент, для меня, был другой случай. Человек всегда, даже, делая что-то противоправное, находит для себя оправдание. Вот и я. Да и потом, подумаешь, половина бутылки. Вот если бы….
На сей раз, так получилось, я был на пересадке, тогда еще, в Свердловске, это сейчас в Екатеринбурге. До отправки моего поезда, по времени было далековато. Я, что бы скоротать время, занять себя чем-то полезным не нашел ничего лучшего, взял бутылку сухого легкого вина, какой-то пирожок. И уединившись, недалеко, от здания вокзала. Распечатав бутылку, поставил ее на выложенную из красного кирпича тумбу ограды. И, уже совсем было собрался наполнить вином бумажный стаканчик, взятый в киоске. И тут, надо же, вижу, идущего мимо мужика, в белом полушубке. Было начало октября, и было уже довольно прохладно. Такие полушубки на гражданке, дают милиционерам, в армии командному составу. Но, не это главное. Главным было то, что этот мужик, на что я обратил внимание, не столько, смотрел на меня, сколько на стоявшую распечатанную, на тумбе бутылку. Обычно, так смотрит, таким взглядом, человек, страдающий с глубокого похмелья. Проходивший мимо меня мужик, показался мне именно таким, с  глубокого.
Я, как человек, побывавший, испытавший на себе. Как это бывает тяжело в таких случаях, таком состоянии. И, не обращая внимания, на его милицейские форменные брюки, на полушубок с петлицами, при этом подумал, мало ли во что он был одет. Кто знает, может в последнее, что у него еще было. Я видел только одно, человека попавшего в трудное положение. И, что его нужно срочно выручать. И потом, надо смотреть глубже, надо обеспечить себе тыл. Где гарантия, что я, возвращаясь с отпуска, не окажусь в таком же положении, в каком сейчас находится, судя по всему из местных, этот гражданин. И, может получиться так, что теперь, уже он, выручит меня. Поэтому, крикнул ему: давай, дядя, подваливай, присоединяйся.
 Этого было достаточно, дважды приглашать не пришлось. В какие-то секунды, дядя стоял рядом. После того, как я  налил ему полный стакан вина. И, как он, запрокинув голову, залпом осушил его. После, зачем-то, стал расстегивать верхние пуговицы своего полушубка. Я подумал, видать здорово перепил намедни,  что ему стало жарко, от первого стакана. А, что будет, если, я уважу его, налью второй.
Пока я так думал, восхищаясь и одновременно, сочувствуя ему, как он, на одном дыхании, осушил стакан. Тем временем, дядя, расстегнув верхние пуговки полушубка, полез рукой, во внутренний карман кителя. Я, грешным делом подумал, надо же, какой воспитанный, хочет рассчитаться за выпитый стакан вина. И, уже хотел было сказать, что не надо этого делать, угощаю. Когда же, вместо денег, я увидел, что достал этот дядя. И сунул мне под нос. Как оказалось, это, всего-то, было безобидное удостоверение. Прочитав которое, и то, что в нем было написано.  Как оказалось, этот «полушубок», которого я только что опохмелил, привел в чувство, является сотрудником милиции. Поняв, какую ошибку я совершил. И, что, рассчитывать на этого дядю, возвращаясь с отпуска, не придется. И,  что, при пересадке в Свердловске, будет лучше, оставаться трезвым. Возвращаясь к дяде, которого только что привел в чувство. Одно было точно, этот «полушубок», судя по его помятому лицу, и запашку винного перегара. Был с хорошего бодуна.

Мне ничего не оставалось, как пройти с ним в участок, линейной милиции, на привокзальной площади. Где, мне популярно объяснили, что, я, нарушил своими действиями, правила поведения в общественном месте. А, посему, как полагается в таких случаях, составили протокол. Дали прочитать, расписаться, взяли с меня положенный на то штраф. А, когда я собрался уходить. В надежде, допить то, что по моим расчетам, а это, половина бутылки, должно остаться, после похмелки этого «полушубка».

Мне вежливо сказали: Ты, ведь, не хочешь, что бы они, дали ход этому протоколу, сообщили по месту работы. Нет, ну, они еще издеваются, спрашивают, как будь-то, сами, не попадали в такое положение. Конечно же, нет, сказал я.
В таком случае, я должен, накинуть им, еще сверху. Мне ничего не оставалось, как пойти им навстречу, заплатить. Про себя подумал. Нет, ну дешевки, а еще, защитники трудового народа.
Делая это, беря с меня сверху. При этом, авторитетно заявили, что могу быть уверенным, по месту работы, они не сообщат.  Поверив им на слово, я сделал большую ошибку.  За полученные, с меня,  «с верху». За это, надо было, взять с них расписку. Что они действительно не дадут ход этому протоколу, не сообщат по месту работы. Ну, кто знал, что они такие…. Нет, ну дешевки. Как тут не скажешь. Что касается нашего времени. Разве, такое могли сделать, так поступить, наша, сегодняшняя полиция. Да нет, конечно.
 Забегая вперед, скажу, какое же было мое удивление. Когда, возвратившись к себе, домой, выйдя на службу. Мне предъявили протокол, составленный на меня, тогда, в отделе линейной милиции, в Свердловске.
Но, и это, еще не все. Дело в том, что теперь, уже мое начальство, что бы, как они сказали, не лишать меня премиальных. За это, я должен поставить им бутылку коньяка. Что мне и пришлось сделать. Купить бутылку коньяка. Правда, распили мы ее вместе. Нет, ну, ладно, я еще согласен, куда ни шло. Так поступило со мной, мое начальство, что ни говори, по крайней мере, свои люди. Но, милиция, что делает. Опять, как тут не скажешь, грех жаловаться, свердловчане, что ни говори, мои земляки. И, все равно, не соглашусь, грабят, обирают нашего брата, как это, было раньше. Белые придут, грабят, красные придут и то же грабят. Нет, ну…. 
А пока, продолжу. Накинув, как мне предложили сверху. Я поспешил к тумбе, где у меня должна остаться добрая часть в бутылке вина. Прибыв на место. Странно, бутылки там не оказалось. Стал думать, предполагать, куда она могла подеваться, кто мог выпить оставшееся вино  в бутылке. Сдуло ветром, так ветра нет. Если, это сделал местный бомж. То, конечно, выпив, опростав бутылку, взял ее с собой, что бы потом сдать, как стекло-тару. Если, местный житель, то уж, конечно, забрал бы бутылку домой. Оприходовал бы ее дома, в кругу семьи. Остается кто, правильно, сдавший меня «полушубок». Этот не понесет никуда, выпьет тут же. А, будучи культурным, воспитанным человеком, конечно же, отнесет в мусорный контейнер. И, что бы убедиться в правоте своих мыслей. Подошел к рядом стоявшему мусорному контейнеру. Заглянув в него, где и обнаружил, на верху кучи мусора, пустую бутылку, рядом бумажный стаканчик. Покупать вторую, не стал, желание, как-то сразу отпало. Да и потом, подумал, сколько там, у них, в их, биндежке, осталось таких полушубков. Всех не опохмелишь, сверху не накидаешь, денег не хватит.
 
Я не буду, нет смысла рассказывать, как я доехал. Скажу, только, остаток пути, доехал без происшествий.
Когда же, рано утром, я вышел на полустанке, конечной моей цели. Без особого труда, нашел дом, где должна, в данное время жить жена с сыном. 
На стук в дверь, мне открыла, довольно преклонных лет, азиатской внешностью женщина. Когда же, я назвал себя, откуда и зачем, за кем приехал. В ответ, услышал поток, сбивчивой, непонятной для меня речи. Из всего этого, русскоязычного набора слов, (ее мать, насколько я потом узнал, была узбечка). Я понял одно, та, а это ее дочь, в данное время, находится в больнице, в городе Ивделе, связи с болезнью сына. Расспросив, как, каким транспортом я могу добраться до этого самого Ивделя. Получив информацию, отказавшись от чая, поспешил, на железнодорожную станцию. Через какое-то время, рабочей электричкой, отбыл в Ивдель. Нашел  больницу, в которой, лежала супруга с сыном.
Оказалось, что у сына, нашли какую-то инфекционную палочку. Связи с этим, их и положили в больницу, вместе с матерью. И теперь, наш отъезд, откладывался на неопределенное время. Пока не выздоровеет сын. Все бы ничего, если бы, не одно но. Дело в том, что сейчас, я буду вынужден ночевать у ее матери. И, каждое утро, рано утром, рабочей электричкой, выезжать в Ивдель, вечером возвращаться обратно. И так, каждый день. И, конечно, все эти каждодневные поездки, создавали мне большие неудобства.
И вот, в очередной свой приход в больницу, я спросил у Таи, (так звали мою жену), есть ли в городе гостиница, в которой я мог бы устроиться, пожить до того времени, дня, когда их выпишут. На это она сказала, что, точно не знает. Хотя, насколько ей известно, недалеко от больницы, есть гостиница МВД. И, если попробовать, хорошо поговорить, с администрацией гостиницы. То, на какое-то время, можно устроиться.
Особого труда мне не составило, найти эту самую  гостиницу. И, еще, вопреки всему, не было ничего проще, в нее устроиться. Скажу больше, когда я сказал, что прибыл с Севера. И, что за проживание в гостинице, могу заплатить вперед, за несколько дней. Этого было достаточно.
Женщина, оформляющая документы, узнав, откуда я прибыл. И это, от меня не ускользнуло. Как то сразу приветливо заулыбалась. При этом сказала, что северянам, здесь всегда рады. И, что мне здесь, сколько я буду проживать, должно понравиться. Забегая вперед, и то, что стало происходить со мной в этой гостинице, лучше бы, было, как, если бы, я продолжал ездить каждое утро и вечер, ночевать у матери своей жены. При этом, выслушивая ее жалобные стоны, на тяжелую жизнь.
И, хотя, как потом оказалось, все гостиничные номера были не заняты, пустовали. Тогда как меня, почему-то, поселили в самую дальнюю угловую комнату гостиницы.  Ну да, мне в то время, абсолютно, было неважно, куда меня поселили. Важно другое, что мне не придется, каждое утро и вечер, ездить туда и обратно, испытывая неудобства.
Мой день начинался с того. Я шел в близлежащую, не далеко от гостиницы столовую. Где рядом, под одной крышей находился и продуктовый магазин. Позавтракав, заходил в магазин, покупал все то, что заказывала Тая. Обычно, это соки, фрукты, и так, кое-что, по мелочам. После, шел в больницу. Отдавал покупки жене. И, если позволяло время, сын спал, мы выходили на больничный балкон второго этажа. Я, интересовался, здоровьем сына, есть ли улучшения, когда их выпишут. И так, всякий раз, да и о чем еще можно было говорить. Она спрашивала, как я устроился. Я говорил, что хорошо, меня все устраивает. Хотя, были некоторые не то, что бы неудобства,  скорее странности.
Все дело в том, как только, я поселился, в отведенной мне угловой комнате. Будучи, человеком наблюдательным. Отметил одну особенность. В номере было всего, два спальных места, две койки. Тогда как, площадь, позволяла, можно было поставить и еще одну третью койку. И опять же, из мебели, что касается вообще обязательной меблировки гостиничных номеров. У кроватей, не находилось, как это обычно бывает, обыкновенных  тумбочек. Тех тумбочек, где постоялец, мог бы хранить, все те вещи, столь необходимые, в командировках. Но, что самое главное, отсутствовал шкаф, для верхней одежды. На его месте, стоял небольшой столик.
Но и это, еще не все. Странным было то, что, на два спальных места, в комнате было четыре стула. Тогда как, хватило бы и двух. Ну да, подумал я, пусть будет четыре, чем ни одного.
Разгадка четырех стульев, пришла чуть позже. А пока, я был несказанно рад, что устроился в гостинице. И мне было не до мебели в номере, чего и сколько в ней было. Главное было в другом. После всех этих бесцельных шатаний по городу, по жаре, в течение всего дня. На меня, все это  действовало угнетающе, я сильно уставал. Зато, ближе к вечеру, я мог прийти, разобрав постель, заснуть крепким сном. До определенного времени, все так и было. Как обычно, ближе к вечеру приходил в гостиницу, разбирал постель. А, уже, через какое-то время, засыпал убитым сном.
 И вот, однажды, как обычно, в очередное мое посещение больницы. Выйдя с Таей на балкон. Как она сказала, с высоты балкона, посмотреть, полюбоваться достопримечательностями города. При этом, улыбнувшись, вытянув перед собой руку, с какой-то грустью в голосе  сказала: смотри, какая красота, сколько пионерлагерей в округе.
Видя, что я не понял, не обратил внимания, на значение, смысл, сказанных ею слов. Продолжая улыбаться,  помолчав, продолжила: и в этом городе я жила и училась. И, снова, обращаясь ко мне, сказала: неужели ты не понял, не видишь. О каких пионерлагерях я говорю.
Я, честно признаться, действительно не понял значение, смысл ею сказанного, ее слов. И, только, еще раз внимательно всмотревшись, окинув взглядом местность, разглядывая все эти постройки. На фоне которых, особо выделялись бараки, обнесенные деревянным забором, наверху которого, была закреплена с наклоном наружу, в несколько рядов, колючая проволока. По периметру на каждом углу забора, находилась вышка. И на ней, на этой вышке, стоял,  вооруженный карабином солдат. И все эти бараки, огороженные глухим забором, с колючей проволокой наверху, вооруженные часовые на вышках. Все это, представляло удручающую, мрачную картину. Пионер лагерями, как в шутку назвала их Тая. Оказались колониями заключенных. Постояв еще какое-то время на балконе. Разглядывая все эти мрачные строения. Поговорив о том, о сем, и, что в болезни сына, пока улучшения не наблюдается. Она, почему-то, в который уже раз, поинтересовалась, как я устроился в гостинице. На что я сказал, что вроде бы ничего, нормально. Выслушав меня, она, неожиданно, спросила:  ты, где хранишь деньги и паспорта.
 Дело в том, что кроме своего паспорта, у меня еще был и паспорт Таи. Я его взял у нее для того, что, как только выздоровеет наш сын. Я, сразу, заблаговременно, перед их выпиской возьму билеты на поезд.
А что, в свою очередь спросил я. Почему она об этом спрашивает. На что она уклончиво сказала,  мало ли что. Все-таки чужой город, чужие, незнакомые люди, да и вообще. На это, на ее такой вопрос, сказал, что паспорта находятся у меня, во внутреннем кармане пиджака. И действительно, где еще их держать.  Другое дело деньги, которые я взял с собой все, какие у меня только были, на тот момент. И они, были рассованы у меня по карманам брюк и пиджака.
 Как я уже сказал, собираясь в дорогу, взял, все имеющиеся у меня, на тот момент деньги. Рассовав их по разным карманам. И вот сейчас, после всех этих предостережений, высказанных женой. И теми обстоятельствами, обстановкой, моего проживания,  вызывавшие у меня подозрения. Навели меня на мысль, что здесь не тайга, с ее хищными зверями. С ними, по крайней мере, было все ясно, и понятно. Здесь, все же зоны. И надо, как это говорится, быть начеку.
И, хоть и не велика была у меня сумма. И, все же,  финансовая дисциплина, прежде всего. Стал думать, искать в своей одежде, закоулки, потайные места, куда бы я мог определить деньги. Как это говорится: подальше положишь, ближе возьмешь. И, сколько бы, я не искал такие места в своей одежде. Так, ничего и не нашел, куда определить их.
И тут, неожиданно, на память, мне пришел, когда-то, прочитанный мной рассказ писателя, классика: Эдгара По: «Украденное письмо». Где говорилось, хозяин этого письма, вместо того, что бы положить его, куда подальше, (Все дело в том, что, для одного человека, который его искал, и, если бы он его нашел, представляло некую ценность).  Вопреки всему, всем предостережениям. Ничего не придумал лучшего. Положил его на видное место, среди других, мало значащих предметов. И это, такое поведение хозяина письма, с его стороны, не было чем-то таким беспечным. А, вполне продуманным.
Все дело в том, что вор, как правило, проникнув в квартиру, всегда торопится, понимая, что его могут застукать на месте преступления. И, конечно же, будет спешить, искать ценности, спрятанные в укромных местах. Тогда как они, лежат на самом виду. И, как результат, не найдя, уходит с носом.
 Кто-то может вполне резонно сказать, возразить, не согласиться. Ну, знаете, такого не бывает, вот только бывает, и еще, как бывает. И в этом, то, что произошло со мной, моими, скажем так сбережениями, есть тому, подтверждение. Я решил, мне даже стало интересно. Взять на вооружение, использовать этот прием, из рассказа Эдгара По, «Украденное письмо» в своем случае, с деньгами. 
И, хотя носовой платок у меня был. Но, для того, той цели, которую я решил использовать, как лучше спрятать деньги. Он не подходил, слишком уж был не привлекательным затаскан. Пошел в галантерейный магазин, купил новый.
Вообще-то, если так разобраться, нет ничего проще, как все имеющиеся у меня деньги, отдать Тае. Себе, разве что, оставить на карманные расходы. И, периодически, по мере расходования, мог бы брать у нее. Вот только, она, предупредив меня, о скрытой на тот момент опасности, связанной, с возможной кражей у меня денег. Почему-то, не предложила этот вариант.  Почему, не раз задавал я себе этот вопрос, спустя время, после всего случившегося.
Действительно, мои опасения и предупреждение Таи, были, не безосновательны. И пока, до определенного времени, все было нормально. Я приходил в гостиницу, переночевав, утром, как всегда я это делал. Шел в столовую завтракал, затем, заходил в магазин, покупал все необходимое, что заказывала Тая.
 И, вот однажды, в один из вечеров, как обычно, придя в гостиницу. Я не обнаружил, на том месте, где обычно, висят ключи от комнат, ключ от своего номера. Обратившись к дежурной, где ключ. На что она сказала, что ко мне, в мой номер, подселили одного человека. И, что, моя комната открыта, там находится постоялец.  Действительно, когда я открыл дверь. И то, что я увидел. Это, меня несколько удивило. Вместо обещанного дежурной одного постояльца.
За столом, в углу сидели трое мужчин. Первое, на что я обратил внимание. Так это, на их короткие стрижки.   Худые, испещренные мелкими морщинами лица. На руках, множество наколок. 
На столе, кроме бутылок с пивом, стояла початая бутылка какого-то вина. При виде их, и то, чем они занимались, мне стало как-то неуютно, не по себе. 
Поздоровавшись, прошел к своему месту, кровати. И, хоть был сильно уставшим, за целый день, бесцельного хождения по городу, на жаре. Решил не спать, узнать, что будет дальше. Разобрав постель, поближе к изголовью придвинув стул. И, так как в номере отсутствовал шкаф, да при такой компании, все равно бы, одежду не стал помещать в шкаф. Пиджак, вместе с сумкой повесил на спинку стула, брюки и рубашку, аккуратно сложив, положил на стул. Деньги и паспорта остались лежать, во внутреннем кармане пиджака. Теперь, когда я все это увидел, понял.  Что с деньгами и паспортами, нужно что-то делать. Для этого,  надо только дождаться утра.
Ну, хорошо, думал я. В комнате есть одна свободная койка. И ее может занять один из этой троицы. А эти-то двое, получается его друзья. И находятся здесь, разве что, лишь для того, что бы выпить, отметить, какую ни будь дату. Может даже, освобождение,  выход на свободу, одного из них. А то, что они прошли, побывали в местах лишения свободы. Сомнений у меня, почему-то не было.
И, как бы, я не боролся со сном. Все же, под утро, он меня сморил. Когда, во сколько они разошлись, было непонятно.
Утром, проснулся от шума, это горничная, убирая со стола, гремела пустыми бутылками. Какое-то время подождав, когда горничная, убравшись, ушла,  поднялся. Первое, на что я обратил внимание, так это, на заправленную постель на кровати. Потому, как она, оставалась заправленной с вечера. Это, говорило о том, что ею, никто не пользовался. И где тот постоялец, которого мне в номер подселили. И потом, что за такие порядки в гостинице, которая принадлежит МВД. И то, что в ней, могут находиться, посторонние люди, да еще и распивать спиртное.
Одежда, пиджак и висевшая на спинке стула сумка. Брюки, аккуратно сложенные, и лежавшая на них красная нейлоновая рубашка. Наручные часы, которые я снял. Положив их вниз, под лежавшую на стуле одежду. Все, казалось бы, было на месте, не тронуто. Паспорта и деньги, также лежали в кармане. И, все же, несмотря на это, чувство тревоги, не покидало меня.
А пока, сделав то, что обычно делает человек по утрам. Умывшись, заправив постель, почистив зубы, сходил в туалет. Если, чего и не делал, для меня обязательного, по утрам. Так это, физзарядку, пока не до нее. Не тот случай. Собравшись, выйдя из гостиницы, пошел в столовую позавтракать, преследуемой одной мыслью. После того, как позавтракаю, выберу укромное место, подальше от посторонних глаз, определюсь с  деньгами и паспортами.
Когда же, я перешагнул порог столовой. И, хотя было утро, время завтрака, в зале никого не было. Хорошо подумал я, не придется стоять в очереди. Взял разнос, и, уже было направился, в сторону раздачи. И тут, почувствовал на себе, чей-то пристальный, цепкий, взгляд. Быстро обернувшись, увидел в углу, в конце зала, троих мужчин. Которых, когда вошел, не заметил. Они сидели за столом. Мне хватило одного беглого взгляда. Я не мог ошибиться, это была вчерашняя троица, заседавшая у меня в номере.
У них, как и вчера, на столе стояла бутылка, какого-то вина. Судя по всему, они разминались легкой красненькой. Не знаю почему, но у меня, промелькнула мысль. А, ведь, они ждут, «пасут» меня.
Когда же, я, взял все необходимое из еды, рассчитавшись на кассе, направился к свободному столику. Там, где сидела эта троица, их, уже не было.
Когда человека долго «не трясли». Он не попадал в сложные ситуации. Он становится на какое-то время беспечным. Возможно, таким, в данное время был и я. И, что бы исправить это, взял себя под свой контроль.
Деньги, которые были у меня рассованы по карманам. Ввиду новых, открывшихся для меня обстоятельств. И, что бы навести финансовую дисциплину.  Для этого нужно было выбрать укромное место, подальше от посторонних глаз. Позавтракав, зашел в магазин, взял все необходимое, что заказывала Тая. Осталось за не многим, выбрать место. Где, не опасаясь, что за тобой наблюдают, заняться определением денег. И таким местом, на тот момент, был безлюдный берег реки. Куда и направился. Придя на берег, первое, что сделал, осмотрелся. Убедившись, что вокруг ни кого нет, устроился на лежавшем, на берегу валуне. Таким образом, географически, я расположился, что, если бы, кто-то изъявил желание, понаблюдать за мной. Он бы, не остался мной не замеченным. А то, что меня повели, как говорится, сели на «хвост». В этом, я почти был уверен.
Достав из карманов все, имеющиеся у меня деньги, провел их инвентаризацию. И этих денег, оказалось не столько много по их достоинству, сколько, если, куда я хотел их определить. И то, как они, будут недовольны, как поведут себя, будучи свернутыми в рулончик, зажатые стенками кармана.   
Пересчитав свою наличность, которой, по моим расчетам, в случае, если, вдруг,  задержусь. Больше положенного, отпущенного мне время, при экономном расходовании, вполне  хватит. Взяв из этой суммы, на карманные расходы. Остальные, более крупного достоинства, свернул в  некую тугую трубочку.  И эти, свернутые трубочкой деньги, с трудом, вложил в маленький нагрудный карман пиджака. После чего, аккуратно  свернул квадратиком, купленный для этих целей в магазине носовой платок. И, поместил его в кармашек. Сделал так, что бы краешек, треугольник этого белого носового платка, выглядывал из кармашка. Создавалось впечатление, что, если бы, кто-то обратил внимание на меня, на мой пиджак, на торчащий треугольник белого платка из нагрудного кармашка. У него, создавалось впечатление, как будь-то, я собрался, на какое-то торжественное, важное мероприятие.
И действительно, кто может подумать, что человек, в данном случае я, может положить деньги, на, казалось бы, такое безобидное, видное место. При этом, хорошо понимая, что за ним следят. С одной целью, выкрасть у него деньги.
Здесь, я должен отметить, когда же, мне понадобилось пополнить карманные расходы. При доставании заначки из кармашка. Это, мне стоило некоторого труда, времени. Дело в том, что свернутые в трубочку деньги, подобно пружине, так расправились, расперли стенки кармашка, что я с трудом их достал.

И тот, кто, как казалось мне, собрался бы, ознакомиться, облегчить мои карманы. В некоторой степени, даже, зная, где они у меня лежат, рисковал. Ночью, возясь, вытаскивая их из кармашка, мог разбудить меня. Не знаю почему, думал я, но, если, уж так они нуждались в моих деньгах. Нет ничего проще, забрать у меня пиджак. И, как это говорится, знай «наших». Но, они не делали этого, почему? Задавал я себе вопрос. Возможно, потому, сделай они это. В этом случае, я мог поднять шум, обратиться в правоохранительные органы. А это им надо. И в этом случае им пришлось бы, как это говорится, делать ноги. Искать другую гостиницу, снова налаживать отработанную схему, по отъему денег. А схема, как я узнал позже, действительно была отработана.
Здесь, что касается меня, поступая так, как я поступил с деньгами, рисковал ли я. Трудно дать какой-то логически правильный ответ. Во всяком случае, на это надеялся, рассчитывал на их дилетантство. Поэтому, мой ответ, и  да, и нет. Дело в том, что те, кто изъявит желание, завладеть моими средствами. А, как я понял, таковые были. И потом, если и будут искать деньги, то уж конечно, обшарят, вывернут, все имеющиеся у меня карманы, как пиджака, так и брюк, не говоря уже о моей сумке. В то же время, во всяком случае, я на это надеялся. Не обратят внимания, на торчащий из наружного нагрудного кармашка платочек. И действительно, что касается меня моего такого  поступка, как я поступил с деньгами. Положив их, на видное место. Кто-то, может сказать, что он, того, при этом, покрутит пальцем у виска. В свою защиту, своего такого поступка, советую прочитать рассказ Эдгара По «Украденное письмо».
 Ну, а, пока, суть да дело, что бы, не расстраивать Таю. Что, мне, сели на «хвост». Решил ничего не говорить ей.
И теперь, приходя к ней, первое, чем интересовался, так это, здоровьем сына, есть ли улучшения. Пока, как говорила она, чего-то положительного, в улучшении, особо, не намечалось.
Как я уже сказал, почти всегда, когда я приходил, мы выходили на балкон. Вот и в это раз, мы стояли на балконе, разглядывая город.
И тут, я услышал столь знакомый мне звук. Подняв голову, действительно, чуть в стороне увидел, низко летевший над городом зеленого цвета вертолет Ми-8. На его, фюзеляже, была четко видна, нарисованная красного цвета звезда. Это говорило о том, что данный вертолет, является военным, базируется, на аэродроме войсковой части. Проследив его полет, он летел в сторону тайги. Я, даже грешным делом подумал, уж не совершил ли кто побег из колонии. Что пришлось на поиски сбежавшего, или сбежавших устроивших побег заключенных, задействовать вертолет.
Мое время, пребывания в гостинице, за которое я заплатил вперед, за несколько суток, закончилось. И сейчас, или, я должен платить, по истечению, за каждые прожитые сутки сразу, или за несколько дней вперед. Решил, что буду платить за каждые прожитые сутки, пребывания в гостинице. Надеясь на то, вдруг, улучшится здоровье сына и их выпишут.
 Я уже начал привыкать к тому, что, когда я, иногда, поздно вечером приходил в гостиницу. В моем номере, кто-то присутствовал. Поэтому, возвращаясь, вечером в гостиницу. Я, уже не спрашивал ключ от номера. Настолько был уверен, что в этом, нет необходимости. Что в номере, кто-то находится. Вот и в этот вечер, сразу, прошел в свой номер. Действительно, стоило мне открыть дверь. Еще с порога, увидел, в углу, за столиком, сидевших, троих мужчин. На столе стояли бутылки с пивом и бутылка вина.
И, как я уже говорил. За время бесцельного шатания по городу на жаре, к вечеру уставал. Вот и сейчас, поприветствовав сидящую за столом троицу, прошел к своей кровати. Разделся, уложил свою одежду, на стул. Поворочавшись, какое-то время, уснул.
Проснулся утром, раньше, чем обычно. До того момента,  когда уборщица, еще не приступила к своим обязанностям, по уборке комнаты. Проснулся от какой-то внутренней тишины. Иногда, такую тишину, я начинал испытывать, находясь один, в тайге. Казалось бы, ничего не изменилось. По-прежнему из глубины тайги, слышится одиночный писк какой-то таежной пичуги. В низу, под ногами, в подстилке из сухих листьев и мха, шуршит лесная мышь. Но, вот, что странно, на какой-то момент, я перестал все это воспринимать, слышать. Хотя, как уже было сказано. Ничего не изменилось. И, уж совсем, приходить какое-то беспокойство, и даже страх. При этом ощущаешь на себе, чей-то взгляд. Начинаешь всматриваться, вглядываться в кроны, стволы деревьев. И тут, видишь, рядом, на соседнем стволе кедра, маленькую безобидную белку. Она, замерев, с любопытством смотрит на тебя, а вот надо же…
И это, нечто подобное, хорошо понимая, что в комнате никого нет. Сейчас, такое чувство, чувство тревоги, испытывал и я. Как я уже сказал, проснулся от какой-то внутренней тишины.
В комнате ни кого не было. На столе, как и всегда, остались стоять, пустые бутылки из-под пива, и бутылка из-под вина. Остатки какой-то закуски, куски хлеба и еще чего-то такого. Но, больше всего, на что я обратил внимание, так это, на кровать напротив. 
Ей, как и во все, прошедшие ночи, при наличии еще одного постояльца, никто не пользовался. Ее не разбирали, и в эту ночь. В тоже время было хорошо видно, что на ней, кто-то лежал. И об этом, говорили оставленные вмятины на постели и подушке. И, еще, тот, кто лежал на кровати, лежал, будучи одетым, не раздеваясь. Ну, во-первых, около изголовья не было стула. Куда человек в отсутствие гардероба, мог бы положить свою одежду. Более того, как мне показалось, лежавший на кровати человек, не счел нужным снять с ног обувь. И это было видно в конце постели, где располагались оконечности ног. Там, на одеяле, были хорошо видны, оставшиеся от обуви крошки глины и крупинки песка. Все это, мне показалось подозрительным, и довольно  странным. Что это, или, лежавший на постели был настолько пьян. Что, ему было все равно, в чем ложиться в постель, или…., или, черт знает  что, что творится в этой гостинице. К тому же, как уже было сказано,  это была гостиница МВД.
Поднявшись с кровати, прежде чем начать одеваться. Обратил внимание на свою одежду. Вроде бы, все было на месте. Из нагрудного кармашка пиджака, как всегда, выглядывал белый треугольник носового платка. Если бы тот, кто попытался забрать деньги, лежащие в кармашке. То, он бы, уж точно, вытащив платок из кармана, не стал бы водворять его обратно. Не за этим пришел. Скорей всего, швырнул бы его, куда, подальше. Одним словом, что касается одежды, все было так, как я ее уложил, укладываясь спать. Если бы, не одно но. Дело в том, еще раз, внимательно присмотревшись, обратил внимание на лежавшие на стуле брюки. Сейчас, они были развернуты, как бы это сказать, другой стороной по отношению спинки стула. И еще, сумка, которая висела поверх пиджака, была перевешена на другую сторону спинки стула. Одним словом, было очевидным, что, кто-то интересовался моей одеждой, правильней будет сказать, содержимым моих карманов. Если это так, тогда почему, тот, кто рылся в моих карманах, так ничего и не взял. Те же деньги, оставленные мной на карманные расходы. И, опять же, часы, которые я снял с руки и положил на стул под брюки, поверх которых лежала рубашка. И, что самое главное, паспорта, которые находились у меня во внутреннем кармане пиджака.
 И, хотя все оставалось на месте, ничего не было взято. Чувство тревоги не покидало меня. И еще, появился какой-то страх. Не понятно перед, чем и кем.   Кстати, о страхе, он бывает разный. Наступает по разным причинам. У некоторых, он возникает, от неожиданно наступившей тишины. Другие боятся неизвестности. Да и мало ли еще от чего, человек, вдруг начинает испытывать страх.
Что же касается меня, то, с некоторых пор, теперь, уже с высоты своих лет, когда они перевалили далеко за семьдесят. Начал испытывать страх, сводившийся к одному, многое, что хотел бы еще сделать, скажем, написать. Вспомнить отдельные свои жизненные моменты. Людей, встретившихся на своем жизненном пути. О некоторых, вспомнить с благодарностью, многих, из которых уже нет в живых. А, так же, рассказать о ничтожествах. И такие, тоже были, причем в больших количествах. И, иногда, смотришь на них, на всю эту гниль. И ловишь себя на мысли. Завидуешь им, ушедшим. Что они, уже никогда, не увидят, не будут ощущать, весь этот запах разлагающегося трупного смрада. И еще, рассказывая о них, думаешь, на эти ничтожества, жалко тратить не только бумагу, но и время.
И вот теперь, в силу своих лет. Что можешь не успеть, приходит страх. И, как это будет ни горько признать: на тризне уже недалекой. А, вообще-то, и это мое твердое убеждение. Писать надо, для думающих людей, а, не…., понимайте, как хотите. Разве что, правильно.

Одним словом, настроение у меня было испорчено с самого утра. Как обычно, как это я делал каждое утро, направился в столовую. После столовой, позавтракав, зашел в магазин, купил две бутылки фруктового сока, шоколадку. Все то, что заказывала Настя. И, только потом, пошел в больничный комплекс.
О том, что у меня произошло в гостинице, решил не говорить, не беспокоить ее. Да и зачем, думал я. Достаточно тех неприятностей, которые мы оба испытывали, связи с болезнью нашего сына.
День обещал быть, даже по этому времени, для севера свердловской области, жарким.
Придя в больницу, передав ей все то, что она просила. Справившись о здоровье сына, как проходит лечение. Тая, как это она всегда делала, когда я приходил, выпадало свободное время. Предлагала выйти на балкон, подышать свежим воздухом. Вот и в этот раз, мы вышли на балкон.
Стоя на балконе, она, посмотрев на меня, на мое измученное лицо. От каждодневных с утра и до вечера, бесцельных шатаний по городу, на жаре. Неожиданно спросила: У тебя ведь еще остались свободные деньги? И, не дожидаясь моего ответа на заданный ею вопрос. Сказала: знаешь, почему бы тебе не сходить сегодня вечером в ресторан, посидеть, отдохнуть, одним словом, развеяться. Выслушав ее, и то верно, действительно, подумал я, почему не сходить.
Соглашаясь с ней, я еще не знал, чем для меня все это может закончиться.
Пожалуй ты права, сказал я. Непременно схожу сегодня же, вечером. Тем более, что я, с того времени, как оказался в Сибири, связав свою жизнь с тайгой. Уже не помнил, когда последний раз был в этом увеселительном заведении. Хотя, нужно честно сказать, и до Сибири, не очень-то бывал в ресторанах.
Под воздействием этих чувств, ожиданий, похода в ресторан. Я пропустил, не придал значения, сказанным словам Таи. Когда она, без всяких на то причин, объяснений.  Сказала: что бы я вернул ей ее паспорт. Она так и сказала, верни ей ее паспорт. Не стала объяснять, зачем он ей понадобился. Мало ли что, подумал я, зачем он ей понадобился, надо, значит надо. Достал паспорт из кармана, отдал ей. И только потом, спустя время, когда все это произошло. Понял, почему она попросила вернуть ей ее паспорт. Но, это, было тогда.
Остаток дня, у меня прошел в ожидании вечера. Я представлял, как зайду в ресторан, займу отдельный столик, возьму, для начала, какое ни будь красненькое вино, а там, как пойдет. И обязательно, если в ресторане будет оркестр. А он, конечно, будет, какой ресторан без оркестра. Попрошу, что бы исполнили, мою любимую песню, моего любимого певца, иммигранта, Петра Лещенко, «Журавли». И эта песня, моей юности, нравилась не только мне. Но и всем моим сверстникам, пацанам, нашего двора.
Сейчас же, как я уже сказал, уходя, покидая больницу, у меня было одно чувство, чувство, ожидания вечера. В этот момент, для меня, все ушло в прошлое, забылось. Как будь-то, не было, этих мужиков, сидевших в моей комнате, распивавших спиртное, болезнь сына, беспардонно обысканная, моя одежда. Все это ушло, отодвинулось на задний план
Обычно, когда человек чего-то ждет, время для него в этот момент, тянется очень медленно. Так, неимоверно, долго, тянется время, для солдата, в армии, когда до демобилизации, остаются считанные месяцы, а то и вовсе дни. Так оно тянулось и для меня.
А пока, решил, похожу по городу, определюсь, найду этот самый ресторан.
Долго искать не пришлось. Спросив у первого встречного, на что тот сказал: да вот он, рядом, на другой стороне улицы. Действительно, перейдя через улицу, я очутился перед небольшим зданием. На котором было большими буквами выведено, ресторан «КЕДР». Осталось, за не многим, дождаться вечера.
Еще не зная, во что, в какую сумму, мне обойдется этот отдых в Кедре. Хотя, честно сказать, я никогда не был рабом у денег. Но и не сорил ими. Решил добавить некоторую сумму, к тем деньгам, оставленным на карманные расходы. Для этого, опять же, в целях конспирации, зашел в палисадник, устроился на лавке окруженной акациями. Извлек из нагрудного кармашка деньги. Из них, взял одну крупную купюру, какая только была у меня на тот момент. Зашел в магазин, и попросил продавца, разменять мне эту купюру, на более мелкие деньги.
Время еще до открытия ресторана было. Я сходил в гостиницу, оставил там свою сумку. За нее, и то, что в ней находилось, не опасался.
Еще какое-то время, походив по городу, решил, что пора. Зайдя в зал ресторана, при этом, как-то сразу, почувствовал себя непривычно, неловко. Где-то, даже растерялся. Да и было отчего.
Долгие годы, посвященные жизни в тайге, ее одиночеству, наложили свой неизгладимый отпечаток.
Постояв какое-то время, привыкнув, к сумраку, царившему в зале. После чего, прошел, занял столик, как того и хотел, возле сцены. Посетителей, по этому времени было мало. Почти никого не было. Разве что, в углу, не далеко от входных дверей, в зал ресторана. Сидели три молоденьких девочки.
Взяв, лежащее, на столе меню. Стал рассматривать, что, для начала заказать, на чем остановиться. Как тут, услышал женский голос, явно, обращенный ко мне. Вы свободны? Обычно, как правило, в подобных случаях, спрашивают, свободно ли место за столиком. Здесь же, нужно понимать так, спросили, свободен ли я. Оторвав взгляд от меню, подняв голову, увидел стоявших передо мной, трех девушек. Это были те самые девушки, сидевшие в углу зала, когда я зашел.
И то, как они обратились ко мне. Нетрудно было догадаться, кто эти девицы, и чем промышляют. И, что бы отбить у них всякое желание, подсесть ко мне, познакомиться. Учитывая то, что я пришел сюда не для того, что бы заводить знакомство. Поэтому, как можно вежливо, сказал: Вы, уж,  извините. Но, я занят, и потом, два дня, как откинулся, так что, сами понимаете. Не знаю, поняли, или нет, мной сказанное. Только, два раза повторять не пришлось. И, хотя, судя по ним, по их молодости, они были только в начале пути, в освоении этой древней профессии.  Но, то, что я им сказал. Употребив тюремный жаргон, «откинулся». И то, как сразу, желание со мной знакомиться у них отпало. Они все поняли. Не сговариваясь, направились в свое логово, ждать очередную жертву, более сговорчивого, покладистого клиента. Глядя на них, подумал: с годами, с них толк будет, они на правильном пути. И, если им сейчас по двадцать лет. И, что они уже такие сообразительные. А, что будет, когда им будет под сорок: сидеть в тюрьме и лечиться от сифилиса.
Поступая так с девушками, точнее отшивая их. Мне, скорее не мне, а моему, назову его, на тот момент своим товарищем, с которым познакомился в одной из поездок, в Томск. И о ней, этой поездке, и то, что произошло с моим товарищем. Считаю нужным в назидание другим, мне в частности, смею нужным рассказать.
Тот, кого я только что назвал, условно говоря, своим товарищем. Так вот, этот товарищ, на момент, моего, с ним знакомства,  являлся работником экспедиции, снабженцем.
Мы прибыли в Томск, каждый по своим делам, по реке, на ракете. Я, что бы, связи с болезнью лис на звероферме, где,  в то время работал заведующим, взять в тресте лекарства от паратифа. Этакой инфекционной болезни у животных, связанной с употреблением некачественной пищи. Товарищ же, будучи в отпуске, как он сказал, решил съездить в Томск, так сказать развеяться. Побродить по этому, старинному городу, походить по магазинам. И не обязательно, что бы, что-то прикупить, хотя, и это тоже. Одним словом, отдохнуть, отвлечься, от этой суетной экспедиционной жизни. Забегая вперед,  должен сказать,  отдых у него получился. Да такой, как он сказал, запомнился, на долгие годы своей жизни.
Когда мы, по прибытию в Томск, на речной вокзал. Стали сходить по трапу, пришвартовавшейся ракеты к пристани. Первое, кого увидели из тех немногих встречающих, своих знакомых и близких. Так это, были две, разрумяненные, накрашенные девицы. Этак, лет под двадцать пять, тридцать. Они стояли, в сторонке, как бы сейчас сказали возле, навороченной машины, тогда, такой машиной были «Жигули». У одной, из них, на указательном пальце, на колечке, находилось два ключа. И она, улыбаясь, глядя на сходящих по трапу пассажиров. Накручивая пальцем, на котором, были ключи, судя по всему, один был от машины, другой от квартиры. И эти ключи на пальце, которыми она  накручивала, вид этих девушек, машина. Все это, было чем-то таким, как начищенная блесна, для хищной рыбы. И ее, эту блесну, грех не схватить, даже, будучи сытой. И конечно, для тех, кто приехал праздно отдохнуть, развлечься и вообще. Для них, окажись они, в компании этих девушек, открывались большие перспективы. Их, за умеренную плату, а, как без этого. Так называемая, частная туристическая фирма, в лице этих девушек. Не преминут, провезут по городу, покажут его достопримечательности, после, как и положено, обязательно, отвезут в гостиницу.
Мой товарищ, посчитал, что это, как раз то, что ему надо. Не иначе, его встречают. И, стоило нам сойти на берег. Как он сразу, кивнув мне, направился к этим девушкам. Не знаю, о чем они говорили. Только, одна из девушек, улыбаясь, открыла ему переднюю дверку машины. Как он с трудом протиснулся в машину, (мужик был довольно грузный). За ним, сразу, захлопнулась дверь. Последнее, что я услышал, так это, радостный, довольный смех девушек. И включенную в салоне машины музыку. Мужской голос запел: «Как много девушек хороших, как много ласковых имен», машина тронулась, увозя моего товарища.
Честно сказать, в то время, в тот момент, я даже позавидовал ему. И, кто знает, будь я свободен. Не свирепствуй у меня, на звероферме, эта заразная, инфекционная болезнь, уносящая десятками лис. Не исключено, возможно, я составил бы компанию, своему товарищу и тем двум девушкам. Во всяком случае, ни что человеческое, мне, было, не чуждо.
И я представил, как его, сейчас, повезут по городу. Показывая ему достопримечательности, этого старинного сибирского городка. Может, даже, завезут в музей. Во всяком случае, в то время, я так думал.
И вот, как-то, после своей командировки. Я встретил своего  знакомого товарища, будучи в поселке. И вот, что он мне рассказал. Первое, куда его привезли, где они остановились, был шикарный гастроном. Зайдя в него, его сразу, почему-то провели, в ликероводочный отдел. Мой товарищ, хоть и был из глубинки. Тем не менее, с понятием, сразу понял. Откуда, с какой стороны, ветром подуло. Здесь, надо сказать, северяне, народ понятливый. И это, чувство, чувство понятливости, прививают им с детства. Не то, что, местные, кстати, что касается, наших дней, нашего сегодняшнего времени. С ними, мне приходится регулярно сталкиваться. И им, приходится долго объяснять, что без воды, человек может прожить неделю. А тут, трудно поверить, продержались, аж, целых полтора года. И это, эту прописную истину, они ни как не могут понять. Иногда, доходит до того, что некоторым, приходится объяснять на пальцах, сурдопереводом. Да еще, если эти пальцы, для большей усвояемости, собрать в кулак. Это надо же, сколько понадобится энергии, сил, времени, пока они поймут, весь этот сурдоперевод.    
И, хотя, продолжил он, это не входило в его планы. Вот так, сразу, посетить гастроном, да еще и ликероводочный отдел.
 
Но и опять, как тут не скажешь, как истый сибиряк, решил, не ударить в грязь лицом, гулять, так гулять. Прикупил несколько бутылок спиртного. И на этом, как он сказал, его прогулка по городу закончилась. Хватило одной достопримечательности, гастронома.
После, как и положено в таких случаях. Опять же, под песню, только теперь уже Михаила Евдокимова, его повезли: «в домик на окраине, в стороне от развязок дорог». Кстати, после всего, что с ним случилось, другой бы, на его месте, загоревал, может даже запил. А этот, был не лишен чувства юмора. И теперь, с каким-то, я бы сказал, восторгом рассказывал, о том, что с ним произошло. Впечатление было такое, что, если, окажись он снова в Томске. Не прочь, начать все с начала, разве что, посещение гастронома, оставить на потом.
После того, продолжил он свой рассказ, как они прибыли в этот домик на окраине. Ну, и, как положено в таких случаях, опять же под музыку, стали пить. Последнее, что он помнит, так это, его разбудили утром, два здоровенных жлоба. После, как на его голову, вылили полный ушат холодной воды, он немного пришел в себя. Ему дали пять минут на обдумывание. И только потом, предложили два варианта, на выбор: или, его сейчас повезут, сдадут в медвытрезвитель. Или, на речной вокзал, где, ему купят билет на ракету, и он поплывет к себе домой. Выбор, как он сказал, был небольшой. Пришлось выбрать, речной вокзал, дорогу домой. После чего, после принятия им решения. Его тут же, затолкали, только теперь уже, в другую машину, старый москвич. И, как и положено, согласно, сложившимися традициям, в этой «организации». С песней: «Ямщик не гони лошадей, мне некуда больше спешить, мне некого больше любить». И то верно, куда ему сейчас спешить, без денег. По приезду на речной вокзал, выгрузив его, купили ему билет.  Правда, на деньги, какие были конфискованы у него же. В чем он сразу и убедился. Когда проверил свои карманы. Они были пусты. Короче говоря, закончил он свой рассказ: домой вернулся налегке, ободранный, как липка.
Выслушав его рассказ, я подумал, да, раньше были другие  времена, другие люди, не чета, сегодняшним. Те, кто грабил, и те, кого грабили, с уважением относились друг к другу. Ну, судите сами. Что касается моего товарища, согласен, обобрали его. Опять же, не оставили в беде. Купили на обратную дорогу домой билет. Или, другой случай. Сразу, после войны, воровской мир, подбросил директору челябинского тракторного завода, Зальцману, в его кабинет записку. В этой записке, ему вынесли благодарность, за то, что, по его приказу, была освещена аллея, по которой с работы и на работу ходили рабочие. И в ней, в это записке, были такие слова. Подходишь к такому, предлагаешь ему снять костюм, начинаешь помогать ему в этом. Ба, а на нем висит, грязная оборванная рабочая спецовка. Ну и конечно, принесешь ему свои извинения. Сейчас, после того, как повесили фонари, совсем другое дело. Жуликам работать стало куда приятней и удобней.
Или, другой пример. Как-то, будучи, в Нижне Вартовском аэропорту, на пересадке. В то время, мороз на улице, был под пятьдесят. Стоял такой туман, что днем, буквально, в трех, четырех, метрах, трудно было что-то различить. Некоторые рейсы были отменены, другие, задерживались. Я вышел из здания аэропорта. Сделать глоток свежего воздуха. Недалеко от дверей, разглядел трех стоявших человек. Как, потом оказалось две женщины, были цыганки, третий был мужчина, буровик, возвращающийся из отпуска. Но не это главное, на что я обратил внимание, так это на то. Одна из женщин, в чем-то страстно убеждала мужика. При этом, трясла, буквально, перед его лицом, каким-то обрывком тряпки. Не знаю, что стряслось. В чем не сошлись эти трое, мужик и две цыганки. Только, я услышал откровенный, отборный мат, который выкинул наружу из своей пропитой, простуженной глотки, стоявший мужик. После чего, одна из цыганок, которая трясла тряпкой перед лицом мужика. Быстро суну ее себе под подол. Сломя голову, чуть не сбив меня, бросились бежать. Скрывшись в здании, аэропорта. Мне стало интересно, что же такое сказал этот мужчина, чем так напугал цыганок, что они сломя голову, бросились бежать.
Когда же, подойдя к нему, я спросил его об этом. Он, продолжая материться, сказал: Нет, ну подумай сам, вместо того, что бы предложить мне купить у них шапку. Они, в место этого, как будь-то, здесь Сочи, предлагают мне плавки. И где, на севере, зимой, в пятидесяти градусный мороз. После, сказанных им слов, относительно шапки. Я обратил внимание, во что был одет этот человек. Так это, в новую, с иголочки дубленку, такие же новые унты. И, трудно поверить, в этот ансамбль его одежды. На его голове, была нахлобучена, по самые уши,  видавшая виды, спортивная шапочка. Скорей всего, кем-то из жителей, за ненадобностью, была выкинута в мусорный  контейнер. В последствие, не пропадать же добру. Оттуда ее извлек бомж. И, пока хозяин норковой шапки, после изрядно выпитого спиртного, витал в облаках, попросту спал. Бомж, глядя на спящего гражданина, прикинув, что норковая шапочка, ему больше к лицу, да и размер совпадает с его размером. Бомж, решил, что самое время, произвести обмен головными уборами. Снял с головы соседа норковую шапку, взамен нахлобучил тому свою вязаную. И, что самое главное, не прогадал.
Разговорившись, он рассказал, что возвращался из отпуска. Ну, и, как всегда бывает, немножко выпил, заночевал на вокзале, в Тюмени, уснул. Когда проснулся, на голове, вместо норковой новой шапки, обнаружил, вот эту, спортивную шапочку. И вот теперь, в таком несуразном виде, приходится возвращаться в экспедицию.
Мне, к слову сказать, уж так получилось. Долгое время, пришлось жить, общаться, с людьми, народом. Сосланными в тридцатые годы, «советами», в эти суровые сибирские края. И, что, я, отметил, общаясь с ними. Несмотря на то, как их, малолетних, вместе с родителями, выкидывали среди тайги, на берег речки, кишащей гнусом. Они, пережив все эти трудности, выпавшие на их долю. Остались людьми, не держа зла, на тех, кто так бесчеловечно, с ними, когда-то поступил. Во всяком случае, слушая их, сравнивая с сегодняшними людьми. Которые, увидев, что ты, бросил банановую кожуру, за угол дома. За это, еще и поблагодарят тебя. Что, ты, не бросил эту кожуру им под ноги. Наступив на нее, не ровен час, можно упасть.
Да и потом, что ни говори, возвращаясь к своему товарищу, и то, как с ним поступили. Ну, обобрали его, согласен, но, опять же, поступили гуманно, не оставили в беде, купили ему, пусть за его деньги билет на обратную дорогу. Директору ЧТЗ, Зальцману, воровской мир, и тоже, объявил благодарность, тогда как, мог бы этого и не делать. С буровика, сняли норковую шапку, опять же, что бы, не простыл, на голову, нахлобучили спортивную. Да мало ли, еще, каких благородных поступков, по тому времени, не делали те, кто должен был сидеть. А, что сейчас, если, кто-то из стоявших, в толпе людей, случайно, обронит монету. То за ней, посчитав, что это у него выпала монета, полезет за ней, в гущу ног. После чего, подняв ее, уважительно, обведет всех взглядом. Положив монету в свой карман. Опять же, как тут не скажешь. В магазине, покупатель, при расчете, если кассир, по недоразумению, не сдал ему какой-то рубль. Будет стоять, ждать эту сдачу, этот несчастный рубль, до тех пор, вводя себя в краску. Пока не получит сдачу. А то бы подумал, что кассир, на кассе, целый день на ногах. К концу работы, валится с ног. Тогда как, с учетом того, что ему, после смены, придется тащить набитую доверху и не одну, сумку, в сторону дома. Нет, не тот пошел народ, не чета, тому времени, ни какого сочувствия. В пору, возвращайся в те, канувшие в лету,  времена. И это, говорю без какой-либо иронии.
Да, я сделал отступление, ушел от сути, темы, рассказа. Но, и, по другому, не мог. И в этом, не вижу никакой крамолы. Да и потом, название рассказа, говорит само за себя: «В паутине цивилизации».
Ознакомившись с меню. Для себя решил, что, особо, долго, засиживаться не буду. Пока еще, чувство ответственности, и причины, из-за которых я здесь нахожусь, в этом старинном уральском городе,  зачем, за кем,  сюда приехал, брало верх, довлело надо мной.
Я все еще не спешил, с заказом. В ожидании, пока, хоть немного, заполнится зал. И, это время наступило. На сцене появились оркестранты, стали настраивать свои инструменты. В зале, почувствовалось некое оживление.  После того, как я отказал в просьбе, подсесть ко мне девушкам. Больше, желающих подсесть ко мне, за мой столик, познакомиться со мной, не нашлось. Да я этого и не хотел.
Когда же, ко мне подошла молоденькая официантка, довольно приятной внешности, девушка. Зная, что водку в ресторанах подают в графинчиках, заказал себе, для начала, графинчик, из закуски, салат, картофельное пюре с рыбой. Что и было, вскоре,  мне подано.
 Прежде чем приступить к трапезе, на что я обратил внимание. Так это на тот, немногий, собравшийся контингент посетителей ресторана. В основном это были молодые парни и такие же, пришедшие с ними молодые девушки. Потому, как они себя вели, с той непринужденностью, я бы сказал, вульгарностью, по отношению друг к другу. Все это, говорило о том, что они были завсегдатаями, этого заведения. В тоже время, таких состоятельных, степенных, уже в годах, семейных пар. Действительно, пришедших отдохнуть, посидеть за бокалом хорошего вина, уставших от домашних дел людей, практически не было.
Налив в бокал грамм так сто водки, выпил, закусив салатом. При этом почувствовал, как приятно прокатилось, обожгло внутри. Чувство, которого уже давно не испытывал. И, что бы продолжить, что бы это чувство, не остановилось, где-то за стенками желудка, пошло дальше, снизу вверх, к голове. Решил, что этого мало, налил еще, столько же, потом еще. К этому времени заиграл оркестр, что-то из классического репертуара. И это, эта музыка не то, что бы она мне не нравилась, хотя и это тоже, просто, в данном случае, была, не для моего восприятия. Да и наверно, для всей собравшейся здесь публики.
Я, что бы узнать таксу, сколько берут за заказ оркестранты, того, или иного, музыкальное произведение. Подозвал к себе официантку, которая только что, обслужила меня, спросил. Как оказалось, не так уж и дорого. После, как только музыканты, закончили играть. Выйдя из-за стола, подойдя к сцене. Подозвал ближайшего музыканта, им оказался гитарист,  отдал ему деньги. Попросил, что бы они исполнили для меня, любимую мне мелодию «Журавли» Петра Лещенко. Заказывая, грешным делом подумал, вдруг, получу отказ. Что они не могут исполнить, сыграть это произведение, что в их репертуаре, этого произведения  нет. К счастью, мои опасения, были напрасны. Дело в том, как потом оказалось, некоторые из музыкантов, в недавнем прошлом, были узниками здешних колоний. И им, как никому другому, было знакомо это произведение, в исполнении самого Петра Лещенко. И они, беспрекословно, я бы сказал, с удовольствием, стали исполнять, эту грустную, наполненную болью и тоской мелодию. Той тоской, теми чувствами, которые, еще совсем недавно, некоторые из них  испытывали, находясь в бараках, за колючей проволокой.
К тому времени, как только, музыканты закончили игру.  Стоявший на моем столе графинчик с водкой, был уже пустой. Подозвав официантку, заказал ей, что бы она принесла еще графинчик водки.
Не знаю, уж насколько я был пьян. Только, официантка, эта молоденькая девушка. Выполняя заказ, ставя на стол графинчик с водкой. Обращаясь ко мне, каким-то просящим, жалобным голосом сказала: пожалуйста, прошу вас, не пейте больше, вам уже хватит. Вы уже достигли того, того состояния. Когда человеку, становится настолько хорошо, что он теряет над собой контроль.
Не знаю, уж насколько, говоря это, предупреждая меня, официантка была права. Но, мне действительно, после выпитого графинчика водки, было хорошо. И, что бы было еще лучше, чтобы это чувство не иссякло.
И это, сказанное официанткой, хватит. Не то, что бы остановило меня, наоборот, подтолкнуло. Я взял графинчик, налил, почти полный бокал водки. И, не останавливаясь, залпом, выпил, пренебрегая закуской.
Те слова, обещания, которые я говорил себе, когда только, только, садясь за стол, что, не задержусь здесь надолго. Все это, как-то разом, было забыто, ушло в песок. Как будь-то, и не было этих слов, обещаний.
И, уж совсем, как только оркестр закончил играть. С трудом поднявшись из-за стола, подошел к сцене. Бросил, не считая на край сцены деньги. И, снова, попросил, что бы исполнили «Журавли» Петра Лещенко.
Сейчас я пребывал в таком благостном, безмятежном  состоянии. Если верить словам медиков. А, не верить им нельзя. Такое состояние, как утверждают они. Испытывает, вконец, замерзающий, выбившийся из сил, заблудившийся, где-то в тайге, или безлюдной степи человек, в лютый мороз. Он уже ничего не чувствует, его чувства, под воздействием холода притупились. Наверно, в таком состоянии, пребывал, сейчас и я. Мне было хорошо, было такое ощущение, что я куда-то проваливался, не только телом, но и душой.
Когда же оркестр, снова исполнил мой заказ, «Журавли».
И тут, я почувствовал, что мне не хватает общения. Неважно с кем, лишь бы поговорить. И, как это бывает, иногда, желаемое материализуется.
Словно прочитав мои мысли. Ко мне подсели трое парней. Я еще помню, пытался с ними о чем-то, о ком-то поговорить. И, как потом, для меня, все куда-то ушло, провалилось. В этот момент, мне уже было ни до чего, ни до кого. Я не чувствовал, как чьи то руки шарили, выворачивали мои карманы.
Не слышал, как эта, молоденькая официантка, пыталась, кому-то говорила, что я пьян. И, что бы они, оставили меня в покое. Но это, эти ее слова, для них, были, пустым звуком. Они не обращали на это никакого внимания. И тогда, со сцены,  спрыгнул, один из музыкантов, это был гитарист, который брал у него деньги, за исполнение мелодии Петра Лещенко. Подойдя к ним, он, как потом, рассказала мне официантка. Что-то жестко, и, как показалось ей, угрожающе сказал, в их адрес. Этого было достаточно, они оставили меня в покое.
Я очнулся от того, как, кто-то легонько тряс меня за плечо. С трудом оторвав голову от стола. Толком, не понимая, где я и что со мной. Стараясь вспомнить, что же все это значит.
Услышал мягкий, участливый женский голос: поднимайтесь, очнитесь, уже довольно поздно. Вам срочно, нужно выйти на свежий воздух. Да и ресторан уже закончил работу, закрывается.
Подняв голову, я увидел склонившуюся надо мной, моей головой, девушку, ту самую официантку, которая обслуживала мой столик. Она, насколько мог я ее разглядеть. При тусклом свете, царившем в зале ресторана. Была уже без обычного одеяния, того одеяния, формы, которую они носят, в рабочее время, обслуживая клиентов. 
И, хотя я чувствовал себя так, как это, обычно, чувствует себя человек, после изрядно выпитого. Все же, мою память, не совсем отшибло. Первое, что пришло мне на ум, о чем я подумал. Так это деньги.
Приложив ладошку к левой груди, там, где у меня на пиджаке, находился нагрудный кармашек. Приятно ощутил, почувствовал, упругость, свернутых в трубочку купюр. И торчащий из него, краешек платка. При этом, не обратил внимания, на одну, не менее, а может более, важную деталь. И ее, хватился, уже на другой день, утром. И она, как ничто другое повергла меня в уныние.
С трудом поднявшись из-за стола. Держась рукой за поставленное плечо девушки, мы вышли из ресторана. Свежий, прохладный ночной воздух, благотворно подействовало на меня.
Когда же, немного постояв, мы пошли. Первое, о чем  спросила меня девушка, так это, где я проживаю. Я сказал где, назвал гостиницу. На это она сказала, что живет здесь, недалеко от этой гостиницы. И, что она его проводит. Я стал благодарить ее, сказал, что дойду сам. И, что уже поздно, что ее ждут дома.
Говоря это, эти слова, сам же, прекрасно понимал. Что  сейчас, как никто другой, нуждался, в ее помощи.
Она, взяв меня под ручку, мы медленным шагом пошли  темными, лишенными всякого освещения улицами города.
Она заговорила первой. Начала с того, что  сразу, обратила на меня свое внимание, как только, я зашел,  заняв ближний столик, рядом со сценой. И, еще, сказала, что несколько раз, видела меня, как ей показалось, бесцельно бродившим по улицам города. И вот теперь, увидела вас в ресторане.  Из этого сделала вывод, подумала, что Вы не местный. А, когда, Вы, дважды, подряд, заказали исполнить одну и туже, грустную мелодию. Что вообще-то, бывает редко, что бы, вот так…. Как, вот так, она не сказала. Видя, что я молчу, ничего не отвечаю, на ее доводы, продолжила.
 Не знаю почему, но я подумала, что у Вас, что-то не так. Что, что-то случилось? Обычно, так ведут себя люди, человек, когда у него, что-то случается, в его личной жизни.
За то время, сколько я здесь работаю, мне приходилось видеть разных людей. В основном, на кого, чаще всего я обращала внимание, так это, на молодых парней. Как они, извините, как вот сегодня, Вы, спивались. Вы, начали пить, не зная удержу.
Не могу объяснить, хотя, тут, она снова сделала паузу. Было видно, она все время, чего-то не договаривала. Я подумала, что бы, дело не зашло дальше. И, что Вам нужно как-то помочь. Стала уговаривать вас, что бы Вы, остановились, перестали пить. Но, куда там, Вы, меня не слушали. И еще, что еще, она, снова не сказала. Я же, посчитал не уточнять, не спрашивать ее об этом. 
В жизни, иногда происходит, случается, с людьми,  человеком такое. Порой, трудно поддающееся объяснению, и, что бы понять, разобраться в этом, нужно проникнуть в человека, в его душу, суть. Наконец, представить себя на его месте. К сожалению, это, не всегда удается. По большей части, отсутствием этого желания, узнать, что же, все-таки, происходит в том или ином случае с человеком. В то же время, как это будет не прискорбно сказать, сделай это, обрати на него, во время внимание, и этого бы, не случилось. И, даже, и такое бывает, в некоторых случаях, человек, остался бы, жив. Кто знает, возможно, и я пребывал сейчас в таком состоянии. Нуждался в чьем-то внимании, в чьей-то помощи.
 
Продолжая медленно идти, переходя с одной улицы на другую. И, хотя, после того, что, произошло со мной, после бурно проведенного вечера. Как бы я ни чувствовал себя плохо. В тоже время, не мог не отметить, что и у моей спутницы. По тому, как она говорила, каким грустным голосом. Не совсем все было ладно. И, я уже совсем, было, хотел, спросить ее об этом. Но, в последний момент, не стал этого делать, да и зачем. Ведь она, для меня, была совершенно посторонним, чужим человеком.
И, все же, то, о чем я подумал, хотел спросить, что у нее тоже не все ладно, что-то происходит.  Об этом, она заговорила сама.
Когда мы уже подходили к гостинице. Она, неожиданно, остановилась, вызволила свою руку из моей руки. Повернувшись ко мне, внимательно посмотрев на меня, на мое лицо, словно в чем-то убеждаясь, неожиданно, спросила: У Вас было в жизни, Вас, оставляли,  предавали, бросали женщины? Вопрос, для меня был настолько неожиданным. Что, в первую минуту,  не знал, что сказать, что ответить. Подумав, сказал, да,  конечно, и не один раз. И это, мной сказанное, было сущей правдой.
Немного помолчав, она, снова, просящим, извиняющимся, голосом, сказала.
Не могли ли Вы,  вкратце, рассказать, как, все это происходило у Вас. И как, какое чувство, при этом испытывали. Я не стал спрашивать, зачем ей это надо.
И перед моими глазами, как будь-то, это было вчера. В моих мыслях, сознании, словно наяву, возник, тот, поздний осенний вечер.
Она вышла из здания аэропорта, где-то, около девяти часов вечера. Когда произвел посадку, последний борт. И этим бортом, был вертолет, МИ-8. И, наконец-то, ее, работавшую в аэропорту, на телетайпе,  отпустили.
Я, как всегда, ждал ее, стоя, на перекрестке, на развилке дорог. И, как она, всякий раз, выйдя из здания аэропорта, увидев меня, радостно улыбаясь, спешила ко мне. Спрашивала, давно ли я стою, ожидая ее. На что, на это, на ее вопрос, всегда говорил, что нет. Тогда как, на самом деле, уже давненько поджидал ее. Глядел, как производили посадку, как правило, это, в основном были припозднившиеся вертолеты. И, когда садился вертолет, я, почему-то, думал, что это последний. И, что вот, вот выйдет она. Но ее не было. И я продолжал стоять, вслушиваясь, вглядываясь в горизонт, в ожидание последнего агрегата.
Почти всегда, когда она подходила ко мне. Первое, что я делал, спрашивал, как прошло дежурство, как она себя чувствует, после, столь, утомительного дня. Учитывая то, что ее рабочий день, начинался с восьми утра. И, как, вот сейчас, до девяти вечера. До того момента, пока не произведет посадку последний борт. Когда, же, она подошла ко мне. Первое, что я отметил, так это то. Ну, во-первых, на ее лице не было, как это всегда при встрече, той, лучезарной улыбки. Больше того, подойдя ко мне, она не взяла меня под ручку. И, даже, не ответила на мое приветствие.  Как это она всегда делала. И вообще, была какая-то не такая. Мало ли что, подумал я. И, как всегда, спросил ее, как прошло дежурство. И то, что я от нее услышал, для меня, было настолько странным и неожиданным. Что, в первую минуту, даже, растерялся, не знал, что ей ответить. Она, вместо того, что бы ответить на мой вопрос.
Опустив голову, потупив взгляд, произнесла: Знаешь, пусть эта встреча, для нас обоих, будет последней. Я не хочу больше, что бы ты дожидался, встречал меня.
В своей, пока еще, не долгой жизни. Что-то подобное со мной уже случалось. Тогда, для меня, это был действительно удар. Хотя, я, был и готов к этому. И, со дня на день ждал этого. Разве что, хотел получить это известие, этот удар. Не в такой форме
Я собирался выйти из комнаты, уже стоял на пороге, в дверном проеме. В этот момент, ко мне подошла моя жена. И, ничего не говоря, протянула мне распечатанный  конверт. Письмо бы из Челябинска, от отца. Когда же, я достал из конверта одинарный тетрадный листок. Стал читать, в котором отец. Как всегда сообщал, домашние, и не только, новости. И, только, как бы спохватившись, забыв, в конце письма, сообщал. Мы все живы, все здоровы: маму я похоронил. Читая эти строки, я, скорее, почувствовал, соленоватый привкус слез на своих губах. И, только, потом, услышал, звук. Такой звук, исходит, от первых, редких, капель от начинающего дождя в окно. И этим звуком, отдаленно, чем-то похожим, на капли дождя в окно. Были, скатившиеся с моего лица, крупные слезинки. Упавшие на листок письма. И, как этот листок, выпал из моих рук. И, подобно, высохшему, пожухлому осеннему листку, не удержавшись на ветке дерева, от порыва налетевшего ветра. Чуть слышно шурша, упал на сырую землю. Так и мое письмо, этот тетрадный листок, упал на пол. Я не винил отца, в том, что он не сообщил мне о смерти матери. На похоронах которой, мне не пришлось быть. Я очень хорошо понимал своего отца. И, как он, не жалея себя, в ущерб себе, своему здоровью, оберегал нас. Вот только, и этого хватило. Собрав  воедино, все, за и против. На чаше весов, «ЗА» было больше. И этого было достаточно. Что бы оказаться в тамбуре, отходящего поезда, в далекую Сибирь. Это, было тогда.
Но, вернусь, к описываемым событиям.
И это, сказанное ею, для меня было действительно неожиданным. Первое,  на что я подумал, где, когда, и чем, я ее мог обидеть. Учитывая то, что я, всегда следил за своими словами, действиями. И вот надо же, такое.

Как тут, в моем сознании, мыслях пронеслось, неужели, у нее кто-то появился. Но, опять же…. Как это говорится, шила в мешке не утаишь. Мы оба на протяжении, всех наших встреч, все время, были на виду друг у друга. Никуда не отлучались, что бы вот так….
После сказанных ею слов. Какое-то время, мы еще продолжали, идти, молча, не говоря друг другу ни слова. Я находился под впечатлением, только что услышанного от нее. И, неизвестно, сколько бы, мы еще шли, погруженные, каждый, в свои мысли. Наконец, она остановилась. И, не поворачиваясь ко мне, сказала: извини, все, дальше, я пойду одна.
Да, я был старше ее на целых девять лет. И она об этом хорошо знала. Во всяком случае, об этом, я ей сказал сразу, при первой нашей встрече. И потом, встречаясь, на дальнейшее, мы не строили с ней ни каких планов. Ни чего не говорили друг другу, не клялись в верности. Ни кто, ни кому, ничего не обещал. Нам просто, было хорошо вместе проводить время. И вот, такое.
И все же, сказанные ею слова, в мой адрес. Глубоко запали мне в душу. Я посчитал, мое самолюбие, было не заслуженно, ни чем не обоснованно, задето, ущемлено.  Не знаю почему, что со мной случилось. Но, я первый раз, в свое жизни, решил отомстить, сделать человеку больно. И кому, своей девушке.  И, что это, должен сделать, сейчас же, сиеминутно.
Продолжая стоять, не зная, что предпринять. Глядя на ее удаляющуюся фигуру.
 И тут, не знаю, что со мной случилось, произошло. Я окликнул ее, при этом, испугавшись своего крика. И в нем, в этом крике, были нотки отчаяния.
 Постой!
 Она остановилась. Я подошел к ней, посмотрел ей в глаза.  Выбросив вперед руку, указывая вдаль, сказал: видишь впереди тополь. И, не дожидаясь ее ответа, не опуская руку, указывая на тополь, произнес. А теперь, слушай меня внимательно. Говоря это, эти слова. Почувствовал, зловещие, угрожающие, нотки, в своем голосе. И это, осознал много позже.
Когда ты дойдешь до этого тополя. Не знаю, что ты подумаешь в этот момент. Знаю точно одно. Дойдя до тополя, остановишься, повернешься. И, еще, долго, будешь стоять, смотреть в мою сторону. Вот, только, меня уже, там не будет, и, не только там, но и в твоей жизни. Услышав это, эти слова, она  улыбнулась. Как бы говоря, посмотрим. И, не оборачиваясь, быстрым шагом пошла.
Еще сам не зная, для чего я это сказал ей. И, выполнит ли она мной сказанное. Отошел в сторонку, за ограду соседнего дома, так, что бы она, не могла меня видеть.
И, действительно, и это хорошо было видно, еще, не доходя до тополя, она замедлила шаги. Впечатление было такое, она боялась приблизиться, подойти, сравняться с этим тополем. Сейчас, наблюдая за ней, скажу честно, мне было жаль ее. Но, и, что-то сделать, предотвратить это, уже не мог, да и, не хотел.
Стоило ей дойти, поравняться с этим тополем. Она остановилась, и не просто остановилась, она развернулась, всем телом, в мою сторону. И, еще, долго так  стояла. Стараясь разглядеть меня.  Но, все было тщетно.
Казалось бы, я должен торжествовать. Она сделала то, что я ей предрекал. Вот только, ни какого торжества, у меня не было. Если, что я и испытывал в это время, как я уже сказал, разве что, жалость к ней. Да и надо ли радоваться тому, когда ты, осознанно, сделал человеку больно. И в этом, мне нет прощения.
В  то время я жил на квартире. Свой дом, строительство которого, я начал ранней весной, когда только, только, сошел снег. Все как-то откладывал, на потом. И вот теперь, получив такой отказ, холодный душ. Решил, что все, с меня хватит. И что, самая пустая трата времени, это потеря его в пути. И действительно, прогуливаясь с ней, во всяком случае, после того, что произошло между нами. Сколько я потерял времени на эти прогулки. И, что из этого вышло, получил то, что получил.
Решил, что надо, наконец-то, заняться делом. Взялся за стройку, своего дома. Стал работать, как одержимый, как черт, как тысяча чертей. На что моя хозяйка, эта, убеленная сединой, уже в преклонных годах, умудренная жизненным опытом женщина, у которой я снимал комнату. Осколок тех, сосланных в тридцатые годы людей. Видя, как я уставший, поздно вечером приходил домой, в  измождении, падал на кровать.  Нередко говорила: Борис, брось ты это, пожалей себя. Не ровен час, однажды, ты загонишь себя. Дом останется, вот, только, тебя, уже, не будет. Но, куда там…. Я, молча, выслушивал ее, в душе соглашаясь с ней. И, как, застоявшийся, оскорбленный плетью конь. Еще сильнее, с каким-то неуемным ожесточением, вгрызался в работу. Сам же, при этом думал. Кто знает, возможно, если случится, доживу до ее лет. Наверно, вот так же, как сейчас она, говорит мне. Буду говорить это, эти же слова, кому ни будь другому. И так, все это, эту словесную эстафету, на пике своих лет, будет передавать, каждый из нас один другому, одно поколение, грядущему. И это будет продолжаться, до тех пор, пока крутится жизненный глобус, внутри каждого из нас. И поймем это, когда будет, слишком поздно.
Иногда, доходило до того, увлекшись, уходя в работу, я забывал про еду. И вспоминал о ней, когда, не в силах, удержать топор, он валился из моих рук. И, опять же, что бы, не идти домой, сэкономить время,  восстановить силы. Спускался вниз, со сруба, по лестнице.Доставал из под кучи щепок бутылку и стакан. Садился на бревно. Какое-то время, смотрел вверх, на стены сруба. После чего, наливал половину стакана, и пил, эту тягучую, густую, неприятную на вкус, матового цвета жидкость, медвежьего жир. И этого, мне хватало, на какое-то время, восстановить свои силы.
 
Уйдя в работу, я, уже, стал забывать ее. И тот, произошедший, неприятный разговор для нас обоих.  И этот разговор, который и послужил концом наших с ней отношений. 
И вот, однажды, уж так получилось. Хотели мы этого или нет. Но наша встреча с ней произошла. И встретились мы, как раз, на том самом месте, где, когда-то расстались.
Я, уже, хотел пройти мимо, сделал вид, что не заметил ее. И, даже,  прошел. И тут, услышал, столь знакомый мне, голос.
Постой!
Я остановился. Она подошла ко мне, и, как когда-то я. Теперь уже она, указывая в сторону тополя, сказала: видишь, тот тополь. Еще не зная, что за этим последует, что она скажет. Сказал, да уж, наверно, вижу.
Так вот слушай. Ее голос, как-то так, сразу, задрожал, стал жестким, было видно, она волновалась. Но, это продолжалась не долго. Она быстро, поборола себя, взяла себя в руки, справилась со своим волнением.
Ты, знаешь, начала она, после того вечера, после расставания с тобой. Так вот, не было случая, что бы я, дойдя до этого тополя. Словно под влиянием какого-то гипноза, какой-то, неведомой, мне силы, всякий раз, останавливалась. Поворачивалась, и, еще, долго стояла, смотрела. С одной мыслью, в надежде, увидеть тебя. Но ты там, так и не появлялся. И, не зная, как справиться с собой, с этим наваждением. Дошло до того, что бы это не происходило со мной, что бы я, дойдя до тополя, не останавливалась, не поворачивалась. Ты, не поверишь, даже, хотела оставить эту работу. Что бы только не проходить мимо этого, в то время, ненавистного мне, тополя.
Выслушав ее, ее исповедь, признание. Счел нужным, извиниться. Сказал, да, я виноват, что все так произошло. Но, согласись, в этом, пусть маленькая доля, была и твоей вины. На это, на сказанное мной, она ничего не ответила. Мне не хотелось вспоминать, продолжать, уже никому не нужный, ни чего незначащий, для нас, разговор. Да и зачем, какой смысл, лишний раз, бередить ее и свою душу. Пожелав ей всего доброго, пошел.
И, вот, произошло то, что произошло. Мы, как бы с ней поменялись ролями. Теперь, уже, мне, пришлось идти мимо этого тополя. И, как когда-то она, дойдя, до тополя, остановилась. Теперь, уже я, стоило мне дойти до этого тополя. Меня так же, как когда-то ее, какая-то, неведомая сила, остановила. Я остановился, и как когда-то она, только теперь уже я, повернулся назад. Она, стояла на том же самом месте, где когда-то, вот так же стоял я. Какое-то время, мы продолжали стоять, глядя друг на друга. Не знаю, о чем думала она. Что же, касается меня, моих мыслей. Как это будет ни грустно признаться, подумал: Бумеранг вернулся, к его хозяину. 
И, неизвестно, сколько бы мы еще так стояли, глядя друг на друга. Если бы, одновременно, не сговариваясь, подняли руки, помахали друг другу. И это, было последнее, что осталось в моей памяти. Каждый, пошел, своей начертанной жизнью дорогой.
Я, настолько ушел в работу, увлекся строительством своего дома. Что, мне, уже было ни до чего и ни до кого. Да и время поджимало. Надо было спешить, не далек тот день, сборов, ухода в тайгу, на промысел.  И, вот, как-то, находясь на верху, на стене дома. Как я уже сказал, в это время, не обращал ни на что, и не на кого внимания. И, уж, конечно, не мог видеть.  Одиноко, стоявшую, прижавшуюся к стволу тополя, женскую фигуру. Того самого тополя, когда-то, указав на который, таким образом, решил, отомстить ей.
Трудно не согласиться, с утверждением, «время раны лечит». Но, не всегда, и не у всех. Иногда, некоторые поступки, остаются в памяти, у человека, на долгие годы, а то, и на всю, оставшуюся жизнь. И вот теперь она, закончив работу, дойдя до тополя. Останавливалась, прижималась к стволу дерева. И так долго, все смотрела, смотрела. Теперь, ее взгляд, был направлен, устремлен, туда, в ту сторону. Где я, находясь на стене сруба, с ожесточением, взмахами топора, вырубал паз, подгоняя бревна.
Если бы, я видел ее сейчас, знал, что она сейчас думает. И, кто знает, возможно, даже, жалеет, о случившемся. О тех, когда-то сказанных ею словах. Знай я это. Наверно, я простил бы ее. Но, не более того. Продолжения наших отношений, при любом раскладе, я уже не хотел.
И, как бы, в подтверждение этому. Не знаю, произошло ли это случайно, или намеренно.
Когда стройка подходила к концу, я  заканчивал крыть крышу. Осталось положить три листа шифера. И их, этих трех листов шифера мне и не хватило. Но об этом, этих трех листах, расскажу, уже в другом рассказе.
Как вдруг, откуда-то снизу, услышал обращенный ко мне голос. И этот голос, мне показался знакомым.  Посмотрев вниз, туда, откуда раздался этот голос. И то, кого я увидел, не поверил своим глазам. Возле ограды, стоял ее отец. Поздоровавшись, я хотел было слезть вниз, спросить, возможно, ему что ни будь надо. Он, видя мои намерения.  Торопливым голосом сказал: нет, нет, не спускайся, работай. Я, так, шел мимо. Решил заглянуть, при этих, произнесенных им словах, почему-то, понуро, опустил голову. Я понял, что это, была, всего лишь, отговорка. И, что, вовсе не проходил он, мимо. Пришел он специально, скорей всего, что-то сообщить мне, для меня, что-то, очень важное. Дело в том, что около моего дома, поблизости, еще не было, не то, что дорог, но, даже тропинки. И, если, ко мне, кто и приходил, то приходил специально, продираясь через плотно росший кустарник.
На какое-то время для нас обоих, наступило неловкое молчание. Наконец, он, не выдержав, обреченно, как-то так, махнув рукой, произнес. В его голосе, почувствовалось волнение.  Было видно, ему было трудно говорить то, что он  хотел сказать. Собственно за этим и пришел. Наконец, пересилив себя, свое волнение, сказал: Ты, знаешь, я против тебя ничего не имел, и не имею. Помолчав, продолжил: это все она, при этом, посмотрел в сторону, одиноко стоявшего вдали тополя. Проследив его взгляд. И то, что я увидел, для меня это было полнейшей неожиданностью. И, хоть было далеко, я не мог, не узнать, в одинокой, прижавшейся к тополю женской фигуре. Ту, с которой, когда-то, прогуливался, долгими летними вечерами.
Возле тополя, прижавшись, стояла она. Это было для меня, настолько неожиданным. Что я, балансируя, стоя на стене, чуть не потерял равновесие, не слетел вниз. Пока приходил в себя. И то, последнее, что я услышал, были слова: «А, да, что там». Ее отец, не обращая внимания, на цепляющиеся за его одежду ветки кустов, не оглядываясь, быстрым шагом пошел. И то, как он пробирался, через, плотно росший кустарник. Это, лишний раз доказывало, приходил он не случайно. Я не стал его останавливать, уточнять, кого он имел в виду, сказав: «Это все она». Прекрасно понял, кого он имел в виду, под словом она. И, даже, догадывался, зачем он приходил. И, хотя, на тот момент у меня не было женщины. Но, и, после того, что произошло между нами, что-то менять в своей жизни,  не хотел. И даже, отбрасывая, не беря во внимание, разницу лет. И, все же, кто знает, уже одно это, не будет для нас, в дальнейшем, камнем преткновения. Не послужит ли, неким,  непониманием взаимных упреков. И опять же, кто-то из мудрых сказал:  жить надо не по календарным годам, а, по биологическим,  на сколько, на тот момент, человек чувствует себя. Можно в восемьдесят, выглядеть, чувствовать себя на пятьдесят. И, в пятьдесят, быть дряхлым стариком. Жизнь надо принимать такой, какая она есть. И иногда, что бы, не усугублять ее. Вопреки всему, нужно ломать себя через колено. Предрассудки, оставляя на потом.
Продолжая смотреть, на удаляющуюся фигуру ее отца. Вот он дошел до тополя, не знаю, что он сказал ей. Только, и я это хорошо видел, как они оба, посмотрели в мою сторону. Медленным шагом, понуро, опустив головы, пошли. Я еще долго, не мог приступить к работе. Чувство было такое, как будь то, я только что совершил убийство. И вот теперь, искал этому оправдание, и не находил. Да и надо ли, было его искать?
Все это время, на продолжении всего моего рассказа. Она, ни разу, не перебила меня. Было видно, она внимательно слушала. Когда же, я закончил свой рассказ, она, помолчав, чуть слышно произнесла. И это, услышанное от нее, для меня, было неожиданностью, вторым ударом. После, только что, мной рассказанного. Она, и, хотя было темно. Я сумел разглядеть, как она, опустив голову, пряча глаза, тихим голосом, сказала: Вы, жестокий человек. И, как мне показалось, в ее словах, не столько был вопрос, сколько утверждение. Я не знал, что она имела в виду, под словом жестокий, не стал уточнять, спрашивать ее об этом. Разве что подумал.  Бить надо тех, кто может дать сдачу, а не тех….
Мог ли я, согласиться с тем, с ее словами, причислить себя к жестокому человеку.
Да, в силу своей профессии, в тайге, приходилось лишать жизни, разных зверей, в течение всего времени, тысячами. И все это, я делал лишь только, потому, что  у меня, в руках, был не фотоаппарат, а ружье. Больше того, на тот период, моей жизни, то, как я поступал, для меня, это, был единственный способ выжить. В тех условиях, в которых я оказался, по своей воле. И потом, за свою жестокость, если вообще, это можно назвать жестокостью. Которую, она, якобы, разглядела во мне. Страшно сказать. При некоторых обстоятельствах, за нее, за эту жестокость, можно, заплатить, своей жизнью.  Ты ни когда не знаешь. Уходя, покидая, утром свою таежную избушку, вернешься ли, в нее вечером. Где гарантия, что тебя, не прихватит аппендицит, или, переходя через реку, не провалишься в занесенную снегом полынью. Подвернешь, сломаешь ногу. А, то, бывает и такое, тебя, убьет зверь. И, никто, тебе, в этом случае, не окажет помощь. А теперь скажите, могу ли я, исходя, из всего перечисленного, назвать себя жестоким.
И, все же, на ее, такие слова, сказанные, в мой адрес. Не удержался, спросил: почему она решила, что я жестокий человек. На это, она ответила не сразу, на какое-то время, как мне показалось, замкнулась, ушла в себя. Обдумывая то, что сейчас скажет. Наконец сказала: нет, нет, не подумайте, что-то такое. Поймите меня правильно, я не осуждаю вас. И, все же, как мне кажется, Вам, не надо было строить дом. Во всяком случае, хотя бы, повременить, с этим. Дать ей время. И, кто знает, она бы одумалась. Может, даже, пожалела о сказанных, в то время, Вам, ею словах. И, все бы, вернулось на круги своя. И потом, неужели, Вам, было мало, того случая с тополем. И слов, сказанных Вами, ей тогда. И то, что стало, после этого, происходить с ней, что она, даже хотела уйти с этой работы. Но, Вы, пошли дальше, Вам этого показалось мало, продолжала она говорить. Я почувствовал, в ее словах, голосе, появился металл.
И, вот, Вы, продолжала она, чтобы, добить ее окончательно, и не только ее, но и ее отца, я уже не говорю о ее матери. Вы, начали стройку этого дома, неужели, для вас, это было настолько важно. Что, Вам, негде было жить? Она еще что-то говорила, в ее словах был упрек мне. Последнее, что она сказала, так это. Нет, даже, будучи, в своих благих намерениях, Вы, опасный человек. И, казалось бы, даже на это, на ее слова, в защиту себя, я ей, не знал, что ответить. Да и что говорить. Она была женщиной. И не удивительно, что она приняла, встала на защиту, себе подобной. Я слушал ее, так же, молча. Как только что, она слушала меня, мой рассказ.
Слушая ее. И то, как она, совсем недавно, возилась со мной, оберегала меня, там, в ресторане. И вот теперь, спустя время, не щадя, жестоко клеймила меня. Что я должен был делать, слушая ее, и эти слова, в свой адрес. Казалось бы…., нет, не казалось. Если, что я и чувствовал в этот момент, только то. Она в своей неудержимости, развенчивая меня. Как никогда, и, как, ни кто, все больше и больше, нравилась мне. Я ее прекрасно понимал, как женщину. И, готов ей простить все. Даже те, и все-таки, несправедливые упреки в мой адрес. С этой стройкой дома. Она не могла, не хотела понять. Что значит, остаться медведю, в зиму, без берлоги.
 Ее рассказ, в отличие от моего рассказа, был намного короче.
Она не сразу начала свой рассказ. Было видно, возможно, даже обдумывала, стоит ли вообще рассказывать.  Начала с того.
Парень, которого она, очень сильно любила, ждала из армии. И то, как они гуляли с ним по ночному городу, как он клялся ей в верности, любви. И вот, как это, иногда, происходит между молодыми людьми. Он, без всяких на то объяснений, причин, оставил ее, выбрал другую девушку.
И, что  сегодня, уж так получилось, по истечению долгого времени, она впервые, увидела его, с его девушкой. И все бы ничего, она еще могла перенести все это. И эту, такую встречу с ним. Но, получилось так, ей, пришлось обслуживать его, его стол, за которым, он сидел со своей девушкой. И видеть, как он улыбался, уделял ей внимание, ухаживал за ней, наливая ей в бокал вино. При этом, совершенно не обращая на нее никакого внимания. Как будь-то у них, еще совсем недавно, не было встреч и прогулок, по спящему ночному городу. И как, все это, в один миг нарушилось. Слушая ее, я на минуту представил, что в это время чувствовала Оля, (так звали  девушку), хорошо понимая ее, ее состояние, что ей пришлось пережить. И то, сколько горечи и обиды, было в ее словах. И, теперь, уже я, поставил себя на ее место. Что бы я делал, оказавшись, на ее месте. Мне до боли в душе, было жалко ее. Я, как мог, старался успокоить ее. Что, мне, даже, пришлось привести слова сказанные каюром, в рассказе Марка Гросмана, «Живи влюблен», девушке, оказавшейся, в не менее сложном положении, нежели Ольга. Я ей сказал, привожу дословно: «Забудь его, и он, вспомнит о тебе». Не знаю, насколько, эти слова подействовали на нее.  Только, и это было видно, она, немного успокоилась. В ее голосе появилась уверенность. На некоторое время, она прекратила свой рассказ. Переключившись на меня, на то, что происходило со мной в ресторане. 
И, обращаясь ко мне,  продолжила. Наблюдая за Вами, видя, как Вы спивались. Решила, что если не остановить Вас, с Вами может произойти, что-то такое, не предсказуемое. Стала отговаривать вас, что бы Вы, остановились, прекратили пить. И все это происходило, такое внимание к Вам, на глазах, у некогда, ее возлюбленного. И, кто знает, что он думал, возможно, даже, злорадствовал. Видя, как, какое внимание уделяет мне, теперь уже бывшая его девушка. И то, как я веду себя….
Больше она не стала продолжать свой рассказ. Было видно, что ей тяжело было говорить, вспоминать, то, что уже, не вернуть. Под конец сказала, обращаясь ко мне. Что из этого вышло, Вы, сами знаете. И действительно, что бы было, со мной. Если бы, не окажись она рядом, не возьми меня, под свой контроль.
Выслушав ее рассказ. Я по-доброму, поблагодарил ее, за оказанную ей, мне помощь. Еще не зная, что скоро, сам, окажусь в таком же положении, в каком только что была она. Вот только, успокоить меня, как только что, я успокаивал ее, рядом со мной, никого не будет.
Поговорив еще какое-то время, поблагодарив ее, за то, что она для меня сделала. Подошло время прощаться. Теперь, уже я, предложил ей, свои услуги, проводить ее.
На мое предложение она сказала, что в этом нет необходимости. И, что живет здесь, недалеко. И, что ей нужно, какое-то время, побыть одной. Пожелав друг другу спокойной ночи, расстались.
Остаток этой ночи, для меня прошел, как никогда тревожно.  Я часто просыпался. В голову лезли разные мысли. Особенно не давала мне покоя одна из них. Почему Тая, как она сказала, для того, что бы, мне развеяться, отдохнуть. Вместо того, что бы, предложить, сходить в кино, на вечерний сеанс. Предложила поход в ресторан. И потом, ни с того, ни с чего, без каких либо объяснений. В ультимативной форме, затребовала у меня, вернуть ей, ее паспорт. А это, уж совсем, на мое предложение, поговорить с лечащим врачом, о состоянии здоровья сына. Сказала, что этого не надо делать.
Собрав все это воедино, ее ответы. Они, мне показались довольно странными. В то же время, имея привычку доверять людям, да еще близким. Не придал этому должного внимания.
Утром, выйдя из гостиницы, как всегда, направился в столовую. В это время, я чувствовал себя так, как это, обычно чувствует себя человек, после бурно проведенной ночи. После употребления большого количества спиртного.
Продолжая медленно идти. Мной все больше и больше овладевало чувство, какой-то тревоги. Чувство было такое, как будь-то, у меня чего-то недостает. И, что, такое чувство, однажды, мне пришлось уже испытать.  И как это, если так можно сказать, с обратным знаком. Как это обычно, говорят о погоде, со знаком плюс или минус. У меня, в данном случае, случилось со знаком минус. Ну, это так, как бы, к слову.
Тогда, после службы в армии. Я работал на одном из оборонных заводов Челябинска. И вот,  после окончания рабочей смены. Помывшись в душе, переодевшись в чистую одежду. И, так как, близился день открытия осенней охоты по перу. Решил, что надо съездить в охотничье-рыболовный магазин, который находится в центре Челябинска. Прикупить, кое-что из охотничьего товара. Был час пик. И в рейсовом автобусе, народу было напичкано, как в бочке селедки. Выйдя из автобуса, направился в сторону магазина.
Переходя улицу, и тут, ощутил, в одном из боковых карманов пиджака. Что в нем, что-то находится. Тогда как,   точно знал, что в него я ничего не клал. Казалось бы, нет ничего проще, как сунуть руку в карман. И, извлечь из него то, тот предмет, которого, как я думал не должно быть. Не знаю почему, но, я, этого не делал. Продолжая идти, держась ладошкой за карман, ощущая это что-то. Все еще думал, пытался понять, что же могло в нем лежать. Когда, уже подходил к магазину, все же решил узнать, что за предмет, находится у меня в кармане. Для этого, сунул руку в карман. И, каково было мое удивление и одновременно тревога. Удивление было в том, что извлеченный из кармана предмет. Был ни чем иным, обыкновенным маленьким, потертым кошельком. Обычно, в таких кошельках, граждане держат мелкие предметы, в основном деньги. Тревога в том, как, каким образом, он оказался у меня в кармане. Скорей всего, мне его подложили, в давке, в автобусе. Опять же, кто это мог сделать, и для чего.
Остановился на том, не иначе, как, это мог сделать мелкий карманник. В суматохе, вытащив кошелек, у одного из пассажиров. Проверив, убедившись, что в нем ничего полезного, денег, для него нет. А может, были, забрав которые, решил избавиться от кошелька. Сунул кошелек в мой карман. И, если бы, хозяин кошелька, во время хватился его отсутствия. Возможно, поднял бы шум, вызвали милицию, учинили обыск, (что, конечно, мало вероятного). При обыске, этот кошелек, обнаружили бы у меня в кармане. Попробуй, докажи, что я, не имею никакого отношения к этому кошельку. Что мне его, подсунули.
Открыв кошелек, как я и предполагал, в нем лежал маленький ключ, скорей всего, от квартиры и три копейки.
 И, если тогда, мне в карман подложили кошелек. То сейчас, когда я сунул руку в свой, внутренний карман пиджака. Паспорта в нем не было. Все еще не веря. Стал проверять другие карманы не только пиджака, но и брюк. Мало ли что, думал я. Может я его переложил, в другой карман брюк. Проверив все карманы, ни в одном из них, паспорта не оказалось.
Да и потом, что ни говори, это не иголка. Стал вспоминать, напрягать память, где, при каких обстоятельствах, мог потеряться, исчезнуть у меня паспорт. Одно, точно знал, выпасть у меня он не мог. Значит, его, мог кто-то вытащить, но, кто. И это, выкрасть паспорт, если, где и могли, не иначе, как в ресторане. Грешным делом, даже подумал, на эту милую, столь обходительную ко мне официантку.  Как тут же выбросил из головы, отмел эту крамольную мысль. Тогда кто, думал я. В гостинице, и тоже нет. Когда я зашел в номер, там ни кого не было. И потом, практически эту ночь, я не спал.
Первое, что хотел сделать. Так это, идти в больницу, сообщить Тае о пропаже паспорта. Опять же, что это даст. Еще может подумать, что в том, что у меня пропал паспорт, в этом, виноватой, будет она. А, что, действительно, ведь, я пошел в ресторан, по ее предложению. Не предложи она мне, поход в ресторан, возможно, этого бы, не случилось.
А пока, меня не покидала мысль, кому, зачем, понадобился мой паспорт. Если, опять же, его выкрали в гостинице, то это могли сделать и раньше, в первые, мои ночевки. При проверке, скажем так, моей одежды. А то, что ее проверяли, так это, вне всякого сомнения. И все это делалось не ради любопытства, искали деньги. И их, я определил, как я думал, на тот момент, в самое надежное место. Какое только было у меня. В наружный нагрудный кармашек пиджака. Поручив охранять их обыкновенному, белого цвета носовому платку. Обнаружить их, с одной стороны, не было ничего сложного. С другой стороны, как это ни покажется парадоксальным. И, на что я надеялся, так это, на их недальновидность, откровенную тупость. Во всяком случае, никто из этой братии, не мог подумать, что деньги, лежат на виду, совсем, рядом. Стоит только протянуть руку.
В тоже время, они, будучи уверенными, что деньжата, все-таки у меня имеются. Другое дело, как их у меня взять. Испробовав все варианты, так ничего и не добившись. А, когда я, стал расплачиваться за каждые прожитые сутки в гостинице. И, что могу в любое время, покинуть гостиницу. Единственный способ, задержать меня, еще на какое-то время в ней. Решили, выкрасть у меня паспорт. За это время, они, что ни будь, придумают, как сделать меня банкротом.  Во всяком случае, я так думал.
 И, хотя случай был из ряда вон выходящий. Ни чего мне не предвещавшей хорошего. Первое, что решил сделать, так это, успокоиться, не дергаться. Как, это, обычно, я делал в тайге. Когда увлекшись, идя по следу соболя, меня заставала ночь. И, что бы собраться с мыслями, определиться с местом, где нахожусь. Выбирал поваленную лесину, садился, переводил дух, успокаивался. И, только потом, принимал решение, куда, в какую сторону пойти, что бы выйти на своей избушке.
Так, решил сделать и сейчас. Дойдя до столовой, кстати, назвать это заведение столовой, было бы, не, совсем правильно. Больше походило, как, если бы назвали закусочной, на худой конец чайной. Так как, в ней, кроме, горячих блюд. Из спиртного продавали пиво, папиросы, и так, все прочее. Более того, если хорошо попросить, могли налить стакан вина, или, водки достав из-под прилавка бутылку.
Прошло уже много лет, с того времени, как все это случилось. Но я до сих пор, не могу объяснить, дать ответ, принятию мной, на тот момент, решения.
Прежде, чем зайти в столовую, как это обычно я делал. Зашел, в магазин, который находился, рядом, на одной площадке. Зайдя, в него, купил бутылку коньяка. Сам не понимая,  для чего, для каких целей, я это делаю. Одно, точно знал, пить, не буду. Зайдя в столовую, с бутылкой в руках, направился на раздачу.
После перепитого, вчерашнего вечера, в ресторане, есть не хотелось, поэтому, взял одно второе. И, хоть на витрине пива не было. Все же, а вдруг, спросил две бутылки пива.
И, каково же было мое удивление. Когда, стоявшая за кассой женщина. Внимательно, даже, как показалось мне, недоуменно, посмотрела на меня, бутылку коньяка, в моей руке. И, ничего не говоря, нагнувшись, откуда-то, из-под прилавка, с полу,  достала две бутылки пива. Поставила их передо мной на прилавок.
Все дело в том, что я, вот уже на протяжении нескольких дней, как поселился в гостинице. Каждое утро, приходил в столовую завтракать. И, из спиртного, даже пива никогда ничего не брал. А тут, вдруг, спросил две бутылки пива, да еще эта бутылка коньяка. И конечно, все это, для нее, было довольно странным и удивительным. С чего бы, это он….
И, какой бы помятый я не был внутри. Не мог не отметить одну, немаловажную деталь. Подавая мне бутылки  пива, беря их снизу, с полу, из-под прилавка. При этом, был хорошо слышен звук, стукнувшихся рядом стоявших бутылок. Это, говорило о том, что бутылки были не последние. Другое дело, почему, пива не было на витрине.
Посетителей в столовой не было. Разве что, зашли два парня, купили по пачке сигарет, тут же удалились.
Как всегда, как это я делал, приходя в столовую, занимал крайний столик у стенки, рядом с окном. Это же, сделал и сейчас. Поставив на стол бутылки с пивом. Бутылку же, коньяка, поставил на пол, у стенки.
Продолжая сидеть, задумчиво поглядывая в окно, не притрагиваясь ни к чему. Со стороны, могло показаться, что я, кого-то жду. 
И, как бы в подтверждение моих мыслей. Услышал, звук, открывшейся двери. В зал вошел парень. Он сразу, направился к стойке. Мне показалось, что, где-то, я его уже видел. Да и этот парень, проходя мимо моего столика. Чуточку, как бы притормозил, замедлил шаг, при этом, внимательно посмотрел на меня.
 
Мало ли что подумал я, тем более. Что в столовой был я один. Хочешь, не хочешь, обратишь внимание на одного посетителя. Парень, дойдя до стойки, спросил бутылку пива. На его просьбу, продавец, ответила, что пива нет, закончилось. При этом, кивнула в мою сторону. Как бы говоря, что она, только что, отдала мне последние две бутылки. 
Странно, успел подумать я, для меня, значит, было, пиво.  Для этого парня нет. Тогда как, я хорошо слышал, как продавец, доставая пиво, был слышен звук, соприкосновение, стукнувшихся бутылок, одна о другую.  Все это, мне показалось странным. Почему, мне продала, а ему нет.
И еще, как обычно, если человек болеет с похмелья. Иногда, он начинает просить, вымаливать, что бы продавец посмотрела по сусекам. Может, где-то там, завалялась бутылка. Парень, этого не сделал. Я, даже подумал, что этот парень, не столько зашел, спросить пива. Сколько, с другой, какой-то, определенной целью.
Все еще думая, что парень болеет с похмелья. Мне, как-то так, стало, даже жалко его. И, я, что бы войти в его положение. Хотя, мне не нужно было входить в его положение. Я уже был в этом положении. После вчерашнего вечера, пребывания в ресторане. И, только, потеря, отсутствие у меня паспорта, держала меня под напряжением, не давала расслабиться.
Когда же парень, проходя, поравнялся с моим столиком. Я обратился к нему, сказал, слушай, возьми у меня бутылку, угощаю. При этом добавил, по себе знаю, каково это, иногда, бывает. Парень, словно ждал этого, моего такого предложения. Поблагодарив, полез в карман за деньгами.  На что я сказал, да нет, не надо, я же сказал, угощаю. И, говоря это, предлагая парню пиво, я не кривил душой. Я действительно, хотел помочь парню.
На мое предложение, парень сказал, что, если, я не буду возражать. То он присядет за мой столик, составит мне компанию. На что я сказал, какой разговор, присаживайся.
И, так как бутылки с пивом были закупорены. Парень поднялся из-за стола, ни слова не говоря. Пошел к стойке, принес приспособление, для открывания бутылок. При этом, от меня не ускользнуло. Я видел, как парень, обменялся с женщиной, стоявшей за стойкой взглядом, как будь-то, они были давно знакомы.
Пиво стали пить, прикладываясь из горла. Отпив из бутылки, добрую ее часть. Парень поставил бутылку на стол, внимательно посмотрел на меня, на мое лицо, после чего сказал: у тебя сегодня такой вид, какой бывает у человека, как, если бы, у него что-то такое произошло, из ряда вон выходящее, накануне.
Как бы я плохо себя ни чувствовал. Какой бы я не был помятый внутри. На что я обратил внимание, так это, на сказанное им, слово, сегодня. Получается так, что, вчера, он видел меня другим. Пусть даже так, подумал я, тогда где, он мог видеть меня вчера.
Иногда, и такое в жизни случается. Встречаясь с совершенно незнакомым человеком, проходя мимо него. Невольно отмечаешь, во что он одет, его походку, отдельные детали в его одежде. Но, на что больше всего, обращаешь внимание, так это, на его лицо. И на нем, бывает, отображено пусть не все, но многое. Его настроение, переживание, или радость. И часто, этим пользуются цыгане, эти наглые, и в тоже время тонкие психологи. Чувствуя настроение человека, улавливая его внутреннее состояние. Приходят ему на «помощь», расплатившись за которую, ему становится еще хуже.
Не знаю почему, но я доверился этому парню. И рассказал все, что еще сохранилось у меня в памяти, от вчерашнего вечера, пребывания в ресторане. Рассказал ему, что у меня, еще, не будучи сам уверен в этом, был вытащен из кармана паспорт.   
Выслушав меня, он неожиданно спросил. Неужели, я не помню, не видел его вчера, в тот вечер, в ресторане. И, не дожидаясь моего ответа. Сказал: хотя, где тебе помнить. Ты был настолько увлечен распитием спиртного. Что вряд ли помнишь себя, и, что делал. Видать, ты давно не посещал, такого рода заведения. И, как результат, расслабился, больше положенного, потерял над собой контроль. Ну да, такое, иногда бывает.
А теперь, послушай меня, сказал он. Я, тот человек, от которого, когда-то, сбежала она. Он так и сказал, сбежала. И он достал из кармана блокнот, из которого извлек фотографию. И то, что я на ней увидел, меня не столько удивило, сколько поразило. На  фотографии, я был запечатлен, рядом с Таей. Я, было, хотел спросить его, как попала эта фотография к нему. Дело в том, что эту фотографию, я взял с собой. И она хранилась у меня в моем паспорте. На что, парень сказал, что об этом, будет лучше, если мы сейчас, поднимемся. И продолжим разговор у него дома.
И, что в данный момент дома, он один, жена на работе. Говоря это, я не мог не заметить, брошенный взгляд, в сторону стоявшей за стойкой женщине.
И, еще, и это, было самым главным для меня. Он сказал, если получится, то, попытается вернуть мне, мой паспорт.  Во всяком случае,  знает, у кого он находится. Этого было достаточно, ради этого, я готов был идти, хоть на «край» света.
Взяв из-под стола бутылку коньяка. Мы вышли из столовой. Идти пришлось не долго. Он жил в двухэтажном кирпичном доме, на втором этаже.
 Когда он открыл ключом дверь, мы вошли в прихожую. И, так как, в квартире было тепло. Я снял пиджак, повесил его на вешалку, в прихожей. Когда же, я нагнулся, что бы снять, расшнуровать свои туфли. Обратил внимание, на находившуюся, внизу, обувь. Рядом с мужскими туфлями, вытянувшись в ряд, стояли несколько пар, женских модельных туфель.
Когда же я разулся. Он сказал, что пока будет готовить на кухне закуску. Я могу пройти в зал, расположиться, подождать на диване. Нет смысла рассказывать, о внутреннем убранстве квартиры. Достаточно было беглого взгляда. Что бы понять, во всем, чувствовалась женская рука.
 Когда же, было все готово. Я прошел на кухню. Распивая коньяк, чередуясь, каждый рассказывал о себе, о своей жизни. Я настолько увлекся разговором, что, даже, забыл, зачем я оказался здесь в этой квартире. И, если бы, кто-то, мог видеть нас со стороны, в это время. Мог бы подумать, что мы давно знакомы. И вот, после долгого расставания, встретились. Я, вкратце рассказал ему, кто я и почему здесь. Он так же, рассказал о себе. И, что, вот уже пошел четвертый год, как он «откинулся». Он так и сказал, употребив тюремный, блатной, жаргон, откинулся. Домой решил не ехать, да и не к кому. После освобождения, не зная, что делать, чем заняться. И тут, в некотором смысле, как сказал он, не без иронии в голосе, ему «повезло». Примкнул к шайке местных «крысятников». Стал освобождать карманы, таких, как ты, северян, и не только их. Ты, уж не обижайся, за сказанное, это, я говорю без какой либо поддевки. Без злого умысла, иронии.
 Я не обижался, долгое время, проживая в условиях сибирского севера. Приходилось встречаться, и общаться, не с такими, как он, зэками. И где, в тайге, на лесоповале. Особенно, запомнился один случай.
Уж так получилось, я заканчивал промысловый сезон, ходил по путикам, закрывал капканы.
 И вот однажды, в один из дней, во второй его половине. Услышал из глубины тайги, шум работающей бензопилы.
Тогда я еще не знал кто они. Думал, что это местный леспромхоз, занимается производством вырубки леса. Естественно, меня это заинтересовало. Решил сходить, узнать, насколько глубоко им была отведена деляна, в сторону моего участка.
Когда я вышел на только что начатую деляну. Первое, кого я увидел, вооруженного карабином человека в форме. Как потом оказалось, это был конвоир, солдат, одной из колоний, которых по тому времени, было очень, много разбросано по тайге, среднего и северного Урала. Мне сразу, все стало ясно и понятно, кто, будет моими соседями.
Они сидели около костра. Их было пятеро. Недалеко от костра, на притоптанном снегу, находились две бензопилы и воткнутые в лесину несколько топоров. И вот эти то, в прошлом, «чистильщики наших карманов. Сейчас сидели у костра, в мороз, прижавшись, друг к другу. Обжигаясь, сделав несколько глотков, передавал кружку с чифиром, по кругу своему соседу. И так, один другому.
Жажда, отсутствие простого человеческого общения, на протяжении нескольких месяцев одиночество, таежной жизни. Взяла верх. Приставив ружье с тыльной стороны ствола кедра. Так, что бы, его не было видно. Направился к костру, к этим людям. Подойдя к ним, поздоровавшись.  Не стал спрашивать, кто они. Это было бы с моей стороны издевательством. И, еще неизвестно, как бы они все это восприняли. Зато они, один из них, поинтересовался кто я и зачем здесь. Хотя, и так понятно. И он, не скрывая улыбку,  сказал: его бы, тоже, надо было снять, и оставить за деревом. Действительно, спрятав ружье, не обратил внимания, на патронташ, одетый вокруг моей талии.  Он то и сдал меня. Ну да, дело не в этом. Разговорившись, я понял одно. Это были такие же люди, как и многие другие, живущие в СССР. Некогда оступившиеся на своем жизненном пути. И, как результат, колючая проволока, лесоповал.
 И, неизвестно, сколько бы еще длился наш разговор.  Подошел, как его у них зовут, часовой, или охранник, увидев меня, удивился. Как это я, оказался среди этих преступников. Затребовал мои документы. Я показал ему охотничий билет. И что нахожусь в тайге на полном, на то основании. Ознакомившись, сказал: не положено, нельзя общаться, гражданским лицам, с осужденными. Мне ничего не оставалось, как согласиться с ним. При этом подумал: ты тоже хорош, находясь на посту, проглядел меня. А, вообще-то, куда тут побежишь, кругом тайга, мороз, снегу по пояс. Такое, побеги, разве что происходят, в песнях, исполняемых шансонье, Иваном Кучиным.
И вот теперь, как когда-то, в тайге, слушая рассказы зэков. Сейчас, слушал рассказ, исповедь, теперь уже бывшего зэка, у него дома.
Продолжая свой рассказ мой собеседник, сказал, что, после нескольких ходок, заканчивающихся колючей проволокой, ему все это надоело. К тому же, чувствуя, что, их, вот, вот, накроют. И, что он, в который уже раз, может оказаться на нарах. Решил, что пора завязывать с этим. Вернуться к нормальной, мирной жизни.
А, поскольку он, в прошлой своей жизни музыкант, окончивший музыкальное училище по классу гитары. И, что его пальцы, способны не только шарить по карманам, но и еще годны на что-то более благородное. При упоминании им, о своих пальцах, и, что они еще на что-то способны. Я, невольно, обратил внимание на его руки, на тонкие, длинные пальцы. На секунды представив, как он, ловко орудуя, этими пальцами, опустошал карманы простых граждан.
Ему повезло, узнав, что в оркестр ресторана требуется гитарист, предложил свои услуги. Пройдя, как бы сейчас сказали кастинг. Проверили его способности, зачислили в штат, взяли в оркестр гитаристом.
Здесь нужно отметить. Иногда, для того, что бы стать другим человеком, изменить свой образ жизни. Как говорится раскрыться. Для некоторой категории людей, что бы образумиться, иногда, есть смысл, побыть, какое-то время, в колонии, за колючей проволокой. Как это произошло с ним.
Что же касается тебя, начал он. То тебе на «хвост», он так и сказал, на хвост, в который уже раз, переходя на блатной жаргон, сели мелкие крысятники. Дело в том, что потому времени, как тебя поселили, гостиница пустовала, не было стоящих, денежных «мешков». И они, вся эта братия, сидела на голодном пайке. А тут ты. Хорошо понимая, что у тебя, какие ни какие деньжата водятся. К тому же, ты сказал, что прибыл с Севера. И, как говорится: на безрыбье,  рак рыба. Занялись тобой. После нескольких попыток, испробовав все варианты, по отъему у тебя денег в гостинице. Так, ни к чему и, не придя, установили за тобой контроль. Стали следить за тобой, твоими перемещения, что бы однажды, тебя, прищучить. И, тут, им повезло, ты, сам, пришел в ресторан. Как раз, то место, где тебя уж точно, можно расколоть на деньги.
Подождав, когда ты довел себя до определенной кондиции, попросту напился. Как тут же, эта братия, решила воспользоваться этим. Подсев к тебе, за твой столик. И, так как ты, мало чего соображал. Решили, что пора, хватит, с тобой валандаться. Стали откровенно шарить, выворачивать, твои карманы. Поняв, что и здесь у них, вышел облом. Ничего не нашли, кроме, какой-то мелочи. Они, обозленные своей очередной  неудачей. И, чтобы задержать тебя. Им ничего не оставалось, как забрать у тебя твой паспорт. Хорошо понимая, куда ты без паспорта. За это время, они смогут, что ни будь придумать, как добраться до  твоих, кровно заработанных денег.
Все это время, я наблюдал за тобой. И еще, скажи спасибо, официантке, которая, как и я, как могла, держала тебя на контроле.
Будь я на их месте, мне бы не составило особого труда, вычислить тебя. И то, где ты прячешь деньги. То, что прошло у тебя с ними, со мной бы, этого не случилось. Ну, смотри сам.
После того, как бы я проверил твои карманы. И, не найдя в них ничего стоящего. Заведомо зная, что деньжата у тебя водятся. Ведь не с пустыми же руками ты сюда приехал, с севера. Первое, на что бы я обратил внимание, так это, на твою внешность, на твоего «сторожа», казалось бы, на безобидно торчащий, выглядывающий краешек носового платка из нагрудного кармашка пиджака. Во всяком случае, для меня, в моих глазах, ты не смотрелся респектабельным человеком.  Обыкновенный, я бы даже сказал, рядовой обыватель, каких много. Так что, для меня, твой камуфляж, торчащий из нагрудного кармана пиджака платок. Был первой зацепкой, на что я бы обратил внимание.
Да и потом, если все это, этот торчащий из кармашка платок, выглядывал бы, случайно, по твоей небрежности, в течение нескольких дней. Ты бы, сам, первый, обратил на это внимание. И водворил бы его на место. Но, ты, этого не делал, почему? Задал бы я себе этот вопрос, так что. Ну а дальше, дело техники. И снова, мне ничего не оставалось, как согласиться с ним, с его, таким выверенным логическим мышлением. 
Уже перевалило за полдень, за разговором время летит быстро. Бутылка коньяка, была уже допита.
Я же, после пропажи, таинственного исчезновения паспорта, помня об этом, старался держать себя под напряжение, не расслабляться.
 За то время, нашего с ним разговора. Он признался, что женщина, работающая в столовой на раздаче. Является его женой. И, что, когда он рассказал ей о том вечере, случае, в ресторане, обрисовал тебя. Сказала, что этого человека, она видит каждое утро. Что он, по утрам, приходит в столовую завтракать. И, что, во всяком случае, она ни разу не замечала, что бы он брал пиво. Не говоря уже о других крепких напитках. И тут, я понял, о ком идет речь.
Еще там, в ресторане, не знаю почему, но я обратил на тебя внимание. И то, как ты вел себя. Почему-то подумал, что ты не просто так пришел в ресторан. Что посетить ресторан, тебя кто-то, причем настоятельно, надоумил, упросил. И ты, с ним согласился, пришел в ресторан. Во всяком случае, мне так показалось.
 А, когда к тебе, без приглашения, да и мог ли ты их пригласить, будучи ни каким. Подсели трое парней.  И их, я хорошо знал. И то, чем они промышляют. Да и они, были хорошо осведомлены обо мне, о прошлой моей жизни.  Когда же, я увидел, как они бесцеремонно, ни кого и ничего, не боясь, с какой наглостью, стали шарить, выворачивать твои карманы.
Не знаю почему, чем это объяснить, то, как я поступил.  Только, сказал себе, ну, это уж слишком, грубо работаете ребята. Спрыгнул со сцены, подошел к ним. Первое, что я увидел, на что обратил внимание, так это на раскрытый паспорт, в руках, у одного из них. Из которого, на пол выпала фотография. Когда же, я им напомнил, кто я, и, что бы они оставили тебя в покое. Этого было достаточно, два раза, повторять не пришлось. Их, как ветром сдуло. И то, что я увидел, подняв фотографию, на некоторое время, даже, оторопел, не поверил. На фотографии, рядом с мужчиной, была фотография женщины, лицо которой, мне было хорошо знакомо. И глаза, которыми, когда-то любовался, и с которыми связывал, радужные надежды, на будущее. И, этим надеждам, не суждено было сбыться.
После того, когда я увидел, эту фотографию, и то, тех, кто на ней запечатлен. Мне сразу, все стало ясно.   
Выслушав его, мне ничего не оставалось, как рассказать ему более подробно, о себе, о наших взаимоотношениях с ней. И, что в данное время она находится в больнице, связи с болезнью сына.
В свою очередь он, выслушав меня, и, как бы характеризуя ее, сказал. Это, не та женщина, во всяком случае, для него. Что бы о ней можно сказать. И он напел, две строчки, из песни Михаила Ножкина.
                «И, чтобы екнуло как в юности в груди,
                И, что б остался пъян,  тобою до зари».
И то, как он напел, на что я  обратил внимание.
Мало того, что он играет на гитаре в оркестре ресторана. Он еще и обладал прекрасным вокальным голосом.  Я, даже, усомнился. Что он, обладая такими артистическими данными, в прошлом, опустошал карманы своих соотечественников.
Ну да, подумал я. С кем и что, не бывает. И перед моими глазами, в моем сознании, мыслях, словно наяву. Подобно спешащему, опаздывающему курьерскому поезду. Пронеслись события, прошлой моей жизни. И, они, отдельные ее моменты, как это не грустно будет сказать. Так и останутся в моих воспоминаниях. И их, не предав огласке, заберу с собой. Унеся, в потусторонний мир. Но это, уже другая, закрытая и не только для меня, тема.
Общеизвестно, что испачкать себя, человек, может не только обыкновенной, скажем, уличной грязью. Или, еще какой-то там, нет. Иногда, бывает достаточно того, что бы просто, постоять, перекинуться словом, другим. С человеком, скажем, только что прибывшим, из мест, не столь отдаленных. И вот, ты уже в немилости, попал под подозрение, запачкан. На тебя уже смотрят косо, сторонятся. Да и мало ли еще чего, каких причин, что бы запачкать себя.
Я рассказал ему о том, что происходит в гостинице, в которой  я остановился. И, почему-то при наличии большого количества свободных мест в гостинице. Меня поселили в одну из последних угловых комнат. И эти, посторонние люди, распивающие спиртное у меня в номере. И все это, с подачи, на глазах администрации гостиницы. Учитывая и то, что гостиница принадлежит МВД.
Выслушав меня, он сказал, что все это, делается не случайно. Что это, звенья одной цепи. Хорошо отлаженная, отработанная схема. Что, таких, как ты северян, и не только их. В основной своей массе приезжающих, сюда, в этот город. Многие, из которых, прибывают сюда, что бы увидеться со своими родственниками, знакомыми, отбывающими наказание в местных колониях. Которых, как ты сам убедился, здесь много. И все они, как правило, приезжают с большими деньгами. И их, этих людей, в сговоре с администрацией,  той же, заведующей  гостиницей. Некогда, освободившиеся, из колоний зэки, сколотив бригаду, из таких же, как и они, недавно освободившихся. Поставив условия, перед заведующей гостиницей, или, она с ними в доле, или….  Ну да, расшифровывать тебе не надо. Во всяком случае, никому не придет в голову, что, в гостинице, принадлежащей МВД, может происходить такое.  А, что касается, работающей по тебе бригаде. И то, что у них в первую ночь, и в последующие, не вышло, «обуть» тебя. Это, отнюдь, не их вина. А твоя, скажем так сообразительность, заслуга во время спохватился, принял меры. Но, и я тебе уже говорил. Да не в обиду  будет тебе сказано. Со мной это бы, не прошло. Прошло, не прошло, теперь уже, для меня это было, не столь важным.
А, что касается паспорта, как его вернуть. Для этого, ему нужно отлучиться на какое-то время.
И, что, пока он ходит, мне придется побыть одному. Так как он не знает, сколько ему понадобится время, что бы пройти по цепочке тех, выйти на того, у кого находится паспорт. А, что бы, мне не было скучно, я могу обратиться к книжной полке, выбрать, что ни будь, почитать.
Прошло не меньше часа, пока, наконец-то, он вернулся.  Паспорт он не принес, сказал, что еще нужно подождать какое-то время. И, что его принесет один человек. Я не стал ничего у него спрашивать, он объяснять.
И, действительно, вскоре раздался  стук в дверь, в прихожую вошел парень. Увидев меня, он сразу, ничего не говоря, достал из внутреннего кармана пиджака паспорт. Улыбаясь, протянул его мне. Когда же, я, обрадованный, протянул руку, что бы взять паспорт. Он, перестав улыбаться, тут же, положил паспорт к себе в карман. Глядя на стол, на стоявшую там пустую бутылку коньяка, тоном, не терпящим возражения, сказал: паспорт нужно будет выкупить. Не трудно было догадаться, на что намекает данный товарищ, и, что должен был сделать я.
Еще не зная, была ли заранее договоренность с хозяином квартиры. О выкупе мной, паспорта. Да и это, для меня уже было не столь важным. Главное, паспорт нашелся. Вот он, совсем рядом. И, что еще немного, и он будет лежать у меня в кармане.
Окрыленный этим, я сделал то, что не следовало бы делать. Во всяком случае, не торопится. Вместо того, что бы достать деньги, которых, мне вполне хватило бы на бутылку коньяка, что бы выкупить паспорт. Из тех, что остались у меня от столовой. Вместо этого, я подошел к вешалке, на которой висел мой пиджак. И на глазах у этого парня, вытащив платок из кармашка, достал свою заначку. Которая за то время, сколько я нахожусь здесь, в этом городе. Изрядно «похудела», но, была еще достаточна. Что бы какое-то время, даже, при моем расточительстве, держаться на плаву. Посчитав, что этого хватит, отдал ему купюру. Взамен, получил свой паспорт. Тот, взяв деньги, ничего не говоря, сразу, ушел. Я же, поблагодарив своего спасителя, за оказанную им, мне помощь, тоже собрался уходить. Сказал, что, когда вернется этот парень, бутылку, пусть  разопьют вдвоем. И то, что я услышал. Мне стало, как-то, немного, не по себе, неуютно.
Он сказал, парень, которому ты отдал деньги, уже не вернется. Да и потом, разве он сказал, что вернется. И, помолчав, серьезным тоном добавил. Если, до сегодняшнего дня, ты все делал правильно. То, сейчас, сделал грубую, и возможно, роковую ошибку. Достал деньги, оттуда, с того места, до которого, они не могли добраться, вот уже, на протяжении нескольких дней. Даже, ресторан им не помог, где уж, казалось бы…. Я не буду объяснять тебе кто этот парень. Думаю, ты и сам догадался.
И потом, перевел он разговор на другую тему. Я не знаю, как у тебя с ней сложится, все же, будь осмотрительней. Кинув раз, она кинет и еще раз. И этим, очередным, можешь оказаться ты. Я тоже, питал на нее надежды. И, даже, в некоторой степени, благодаря, ей, стал исправляться, да, ты и сам видишь. И он обвел взглядом свою комнату. Не все могут ждать, надеяться, верить в человека. Некоторым, подавай все и сразу. Что касается меня, этого сразу, в каком положении был я тогда, сделать не мог. Для некоторых, после того, что, иногда, с ними случается, что бы войти в жизненную колею, кто с ними в это время окажется рядом,  нужно терпение, время. Иногда,   много времени. Вот только, не у всех его хватает.  Помолчав, сказал: у нее не хватило.
Чем мог, я тебе помог. Но, если они тебя расколют, кинут на деньги. То извини, здесь я, что-то для тебя сделать, помочь, уже не смогу. Если бы, даже, я  снова, взялся, помочь тебе, принял твою сторону. Поверь, может, получится так, что это, им не понравится. И, теперь, уже, они, могут взяться за меня. А мне этого, сам понимаешь, не надо. Так что, заключил он: делай ноги.

Еще раз, поблагодарив его, за то, что он сделал для меня, вышел.
Время еще было. И теперь, направляясь в больницу, у меня из головы, не выходили слова, сказанные парнем: Кинула раз, кинет и еще раз. И потом, это слово, делай ноги. Легко сказать, делай, в моем-то положении.
 
Зашел в магазин, купил, как всегда это просила Тая, бутылку сока, шоколадку.
Покупая сок, я не знал, не мог предположить, что, это,  делаю в последний раз. Зайдя в больницу, поднявшись на второй этаж. Попросил санитарку, позвать Таю.
И то, что я услышал, это, меня одновременно шокировало и удивило.  Санитарка, посмотрев на меня, удивленно сказала. Как,  разве, Вы, не знаете, что их, сегодня утром выписали. Посмотрев на меня, на мое удивленное лицо. И то, что я ей не поверил. Сказала, кивнув на стену, да вон, почитайте на доске выписок.
Все еще не веря, в сказанное санитаркой. Подошел, к висевшей на стене, доске объявлений. И на ней, действительно было написано. Что такая то, была выписана сегодня утром. Не верить, что там было написано, я не мог. И обращаясь к санитарке, спросил: не оставила ли она для меня какой ни будь записки, или, что-то передать словами.
На что санитарка сказала, что нет, ни чего не оставляла. И, что-то передать, в устной форме, тоже не говорила. Видя, мою растерянность, мое, озадаченное лицо. Сказало, что за ней пришла какая-то молодая женщина, так похожая на нее. И то, как быстро она собралась. Как будь-то, куда-то спешила. Что, даже, не попрощалась с ней.
Поблагодарив санитарку за информацию, покинул больницу.
Ну, а, поскольку, время было уже позднее. В сторону поселка, где жила мать Таи, ни какой транспорт уже не ходил. Учитывая предупреждения своего, скажем так, спасителя, который помог мне вернуть паспорт. И после того, как я, якобы, прокололся. Извлек деньги из потайного кармана, на глазах у того парня. И, что уж сейчас-то, меня не оставят в покое. Займутся мной, серьезно, не исключено, что, могут, элементарно, предложить. Что бы я отдал им деньги.
 Помня это, решил, что эту ночь, проведу на вокзале. А, рано,  утром, рабочей электричкой доеду до поселка. И, как бы я не хотел этого. В гостиницу идти, мне все же пришлось. Ну, во-первых, рассчитаться за проведенные сутки, во-вторых, забрать свою сумку.
Когда же, я, пришел в гостиницу. Стал рассчитываться, сказав, что это были последние сутки, моего пребывания в гостинице. На что дежурная, или, как там ее, погрустневшим голосом сказала: а, мы то, думали. Кто это мы, и что они думали, я не стал уточнять.
Когда я зашел в номер, что бы забрать свою сумку. И то, кого я увидел. Меня это уже не удивило. В углу, за столиком сидели, на сей раз двое. И, как всегда,  на столе стояли бутылки с пивом, разве что, не было вина. Решили работать на трезвую голову. И, еще, на что я обратил внимание, после того, как я сказал дежурной, что все, отбываю. Было видно, как ее лицо сделалось печальным, погрустнело. Тогда как, сидевшие в номере, эти двое, при  виде меня, обрадовались, это было видно по их лицам. Забрав свою сумку, проходя мимо их, мне так и хотелось им сказать, словами из рассказа О. Генри «Деловые люди»: «Мне очень жаль Боб, что твоя гнедая сломала ногу. Но, Боливар не выдержит двоих». Но я этого не сказал, подумал, что они не поймут этот афоризм. Поэтому сказал: всего доброго, счастливо оставаться, желаю удачи, захлопнул дверь.

Что же касается Таи, ее, такой скоропалительной  выписки из больницы. Не веря, пренебрегая предупреждениям парня. Что меня, как и его, она может кинуть. Подумал, скорей всего, она, как и я с нетерпением ждала, когда будет улучшение со здоровьем сына и их выпишут. И вот, этот день настал.
И, что она, не дожидаясь меня, когда я приду, позвонила своей сестре. Которая жила в Ивделе, что бы она пришла за ней. И, помогла, посадить ее на поезд. И, что теперь, с нетерпением, ждет его, дома, у своей матери. С тем, что бы, на другой день, отправится, в экспедицию, к постоянному месту жительства.
Когда же, по прибытию, я открыл дверь квартиры, стоило мне только перешагнуть порог, где, как предполагал, меня с нетерпением ждут. И вот тут, я готов был услышать все, но, только не это. Ее мать, так называемая моя теща, увидев меня, выплеснула на меня, ливень слов. Из этого ливня, шквала слов. Мне было трудно что-то разобрать. При этом подумал, неужели, опять что-то случилось с сыном, а то и вовсе с Таей. Так, продолжая стоять, выслушивая этот поток, лавину обрушившихся на меня слов. Ничего толком не понимая.  Когда же, мне все это ее нытье, стоны надоело выслушивать.
 И, все еще на что-то надеясь, увидеть Таю с сыном. Открыл дверь, прошел в смежную комнату, так называемый зал. И, первое, что я увидел, так это, на столе, лежал вырванный тетрадный листок.  И на нем, было что-то написано.
Взяв листок, мне не составило труда, узнать почерк Таи.
Я был готов ко всему, но, только не к этому. На листке, крупным буквами было написано. Обычно, в таких случаях, как правило, написавший письмо, или записку, человек, начинает с извинений. И, только потом, указывает причины, своего такого поступка.
Здесь, все было не так.
И начиналось оно словами: Не жди, не пытайся найти меня. Будет лучше для обоих, если, ты, сразу, по прочтению, данной записки, возьмешь билет на поезд, вернешься к себе. У меня нет ни какого желания, жить в этой таежной глуши, на комарах, в дали, от цивилизованного мира. За нас не беспокойся. Мне, предлагают должность директора дома культуры МВД. И заканчивалась все это, словами:  «Давай останемся хорошими друзьями. Но надеяться, ты, ни на что не будешь. Всего доброго». Я не стал спрашивать, у ее матери, да и все равно, ничего бы, не понял. Как попала, кто доставил эту записку сюда. Одно, было точно, что с содержанием, то, что написано в этой записке, ее мать, была ознакомлена.
Прочитав содержанием записки, если, о чем я сейчас и подумал. Успеть на рабочий поезд, идущий в Ивдель.
Уже, находясь в вагоне, глядя в окно, я не осуждал ее. Больше того, постарался, даже, понять ее. Разве что, сделай это она, поступи, как это, делают все  цивилизованные люди. И, кто знает, я бы, еще мог понять ее, согласиться с ее принятым решением.
И теперь, спустя время, вспоминая, нередко задаю себе вопрос, спрашиваю. Было ли, в то время, что произошло между нами, расставание, для меня, чем-то таким, ударом. Сложно, что-то определенное сказать. Во всяком случае, инициатором, такого поступка, был не я. А, вот здесь. Пусть это будет жестоко сказано, но: «баба с возу, кобыле легче». И это, для меня, было, единственным, оправданием.
Я не буду утруждать, рассказывать, как я доехал. Во всяком случае, без приключений. Если, не одно, но. 
По приезду в Мегион. Рейсовым автобусом доехал до Нижне Вартовска. И, так как был голоден. Пошел, уже в знакомую мне столовую. Каково же было мое удивление, когда, подходя к столовой. Увидел парня, старого знакомого, того самого, с которым, когда-то меняя друг друга, стоял в очереди. Он тоже узнал меня.
И вот надо же, снова встреча. Я не стал его расспрашивать, что, да как. Сразу, предложил ему зайти в столовую перекусить, а заодно и поговорить. На мое предложение, зайти в столовую. Он, смутившись, извиняющимся голосом сказал: что он не может, этого сделать, что у него на это, нет денег. Я не счел нужным,  расспрашивать его, в чем дело, что случилось. Просто сказал, пойдем, с этим проблемы не будет.
На сей раз, в столовой народу было немного. Когда же, мы, отстояв очередь, сели за столик. И вот, что он мне рассказал.
Как и многие по тем временам, по сегодняшним особенно . Он приехал на север, что бы подзаработать. И пока ходил, в поисках работы. Естественно, столовался в этой самой столовой. Народу, как ты сам знаешь, в то время,  было, не продохнешь. После того, как, отстояв очередь, пообедав, шел на поиски работы. Ну а, ближе к вечеру, «ночевать» шел в здание аэропорта. Спал, если это можно назвать сном, где придется, иногда, сидя на ступеньках. Да и можно ли это назвать сном. Если, через каждый час, к нему подходили блюстители порядка. В который уже раз, просили предъявить документы.
 И вот, однажды, после очередной ночи, проснувшись утром. Он обнаружил, что во внутреннем кармане пиджака, где у него лежали документы и часть денег. Там их, не оказалось, карман был застегнут на пуговицу. И тот, кто вытащил документы, не стал утруждать себя, расстегиванием пуговицу на кармане. Он просто вырезал, дно у кармана, забрав его содержимое. И для наглядности, убедить меня, распахнул полу пиджака, показал мне, вырез кармана. В милицию он не стал обращаться, да и что это даст. Об устройстве на работу, после того, что произошло с ним, потере документов. Нечего было и думать. И, что бы как то выживать. Перебивался тем, что ходил на пристань, разгружал баржи.
И вот сейчас, он не знает, что ему делать, без денег и без документов. Выслушав его, как тут же, представил, что и сам, в недавнем времени, мог оказаться в таком же положении.
Когда же, пообедав, вышли из столовой. Я спросил его, куда ему нужно ехать. Оказалось, не так уж и далеко, до Читы, от нее еще до какой-то там деревушки.
Я не считал себя, благородным человеком. Но здесь, был другой случай.
Достав деньги, какие еще у меня остались. Отсчитав ровно столько, сколько мне нужно было, что бы купить билет на пароход. Остальные отдал ему.
Здесь, я хочу отметить. Как и всякий порядочный человек, попав в такую, порой сложную ситуацию. И, что его, иногда, выручают, совершенно незнакомые, чужие люди. Первое, что делает этот человек, начинает благодарить, своего благодетеля, некоторые, есть и такие, начинают отказываться от предложенной им помощи. А, если, даже и возьмут деньги, начнут божиться, что при первой возможности вернут долг. Здесь, так и хочется сказать: Свежо преданье, да верится с трудом.
Он этого не сделал. От меня не ускользнуло, я видел, как просветлело его лицо. Он не стал распаляться, в благодарностях, как это обычно делает некоторая категория людей. Когда их выручают в подобных ситуациях. Глядя на него, понял одно, окажись я, на его месте. Он тоже сделал то, поступил так, как поступил я. Попрощавшись, пожелав друг другу всего хорошего, расстались.
А, теперь, если можно его так назвать, о втором сюрпризе,  по приезду в экспедицию. И это, для меня, был действительно сюрприз. Утром, зайдя в здание конторы экспедиции. Еще, только, идя по длинному коридору. Увидел открытую, распахнутую настежь, дверь, в радиобюро. Еще не доходя, до открытых дверей, на меня навеяло, нанесло, едким папиросным дымом. И, каково же, было мое удивление. Когда я зашел в радиобюро. За передатчиком сидела Рита, принимала радиограмму. В зубах, как и всегда, неважно, был ли это прием или передача радиограммы она держала сигарету, курила. Здесь, я должен пояснить. До этого, она уже работала радисткой в экспедиции. Потом, по каким-то своим причинам, перевелась в управление геологии, узла связи. И вот теперь, связи с отсутствием радиста, в экспедиции. Изъявила желание, снова, вернуться, на прежнее  место работы.
Когда же, она, закончила принимать радиограмму. Мы, как старые знакомые, поприветствовали друг друга. И, первое, что я от нее услышал, так это, обращаясь ко мне, сказала: Я опоздала?  Я ее прекрасно понял, что она имела в виду, сказав,  опоздала. Мой ответ был: Нет, Рита, это, не ты опоздала. Это я, поспешил.  У нас, еще до этого, до ее ухода из экспедиции,  не раз поднимался этот вопрос. Инициатором, которого, была она. И на это, я не давал согласие. И вот теперь, снова, всплыл этот вопрос. И, даже, случись такое, согласись с ней. Вот только, учитывая, большую разницу в годах, я не хотел быть, сыночком у нее. Она же, из страха, чтобы, не потерять меня, свою последнюю надежду. Старалась, делала бы все для меня. Я бы, как это говорится: «катался как сыр в масле». Но, я сказал нет. И это, было моим последним, нет.
 
Она все прекрасно поняла, она была старше меня на целых пятнадцать лет. Отвергая ее. И, все равно, зная ее, ее прошлую жизнь. Где-то, в глубине души, уважительно относился к ней. Что ни говори, это был человек с биографией. Кстати, ее, этой биографии, нет, она отсутствует, у многих, ныне живущих людей. И они, сегодняшние, невольно, наблюдая за ними. Видишь, как они изворачиваются, как черви в навозе, лизоблюдствуют, унижаются, угождая тем. Кто, если, чего и заслужил, разве что, хорошей, увесистой пощечины. Кстати, некоторое время, наблюдая за такой категорией людей. Пришел к такому, неутешительному выводу. У всех этих людей, нет биографии. Как бы это сказать: родился, умер. А, между этими двумя словами, понятиями, пустота, вакуум. Они, чем-то, отдаленно, напоминают всадника без головы, из романа Майн Рида, «Всадник без головы». И, если, что и испытываешь, глядя на них, разве что, жалость.
И, сейчас, эта, стареющая, но, еще, далеко, не дряхлая «волчица». Когда-то, в свое время, насладившись,  оставив за бортом своей бурной жизни, многих мужчин. И вот теперь, чувствуя, уходящие года, прожитой жизни. Спохватившись, запоздало, на склоне лет, пыталась устроить свой быт, создать комфортные для себя условия. И этим, человеком,  должен быть я. Надо сказать,  как бы там ни было, чтобы кто ни говорил. И, все же, и я не могу это не признать, согласиться. Это, была сильная, волевая натура. Вот только, время, ни кого не любит, ни кого не жалеет. Оно одинаково относится ко всем. Оно безжалостно ломает, уносит всех. И это, надо признать, и с этим, как бы, не прискорбно, это не звучало, согласиться.
И вот теперь она, все еще, на что-то надеясь, не осознавая, что, к прошлому возврата нет. А, будущего не будет. Снова, вернулась в экспедицию. И, сделала это, лишь для того. Чтобы, в который уже раз, услышать, как я уже сказал, неизменное слово, нет. И я, это сказал ей. На сей раз, этого, сказанного мной. И то, каким тоном это было сказано, этого, было достаточно. Больше, к этому вопросу, ни я, ни она, не возвращались.
Здесь, надо сказать, учитывая большую разницу в годах. Между вступающих в брак людей. Это, чем-то, напоминает аномальное явление, на смещение внутри земли, земных пластов. В результате, которого, происходит  землетрясение. Наверно, такое  случается и у людей, вступающих в брак, с большой разницей в годах. Один, из них, уже далеко ушел в своем развитии, сформировался. Достиг определенного жизненного  уровня, стал личностью. Тогда как другой, только, только, находится в начале этого пути. Отсюда, происходит не понимание, одного другим. И, как результат, происходит развод.
И это, не есть утверждение, не является аксиомой. Всего лишь, маленькая деталь. И ее, при определенном жизненном раскладе, обстоятельствах, надо, учитывать. А, как же любовь, вполне резонно, кто-то может сказать. Действительно, как же? Любить можно комнатный цветок, он может нравиться Вам. Любить, пить кофе по утрам. Наконец любить свою собаку, кошку.
Уважать, и это одно из главных условий всей нашей жизни. Можно, и нужно, только, человека. Другое дело, за что? Уважайте друг друга. И вся любовь.               
                PS   
Что же касается той записки, и словам в ней: «давай останемся хорошими друзьями, но, надеяться, ты, ни, на что не будешь».               
Как результат, я, получив свободу, взамен, приобрел обязательства.
Дружба? А, что дружба. У меня, она закончилась, сразу, как только сыну, исполнилось восемнадцать лет.
1979г.