Владислав Лисёнков 4 часть, 12 глава

12

 Наступил конец августа. В один из дней Влад, как обычно, принёс печеньки Максиму Мармеладовичу, и вдруг у начальника раздался телефон.
 – Алло! – произнёс Максим Мармеладович.
 Звонил охранник. Он сказал, что пришёл какой-то мужчина, который желает видеть Влада.
 – Ну что ж, он сейчас подойдёт, – и, повесив трубку, любитель печенек прибавил: – Влад, спуститесь, кому-то что-то нужно от вас, только возвращайтесь быстрее, я без вас не буду грог пить.
 – Хорошо, я мигом.
 Влад спустился и увидел актёра Дмитрия Летниского, с которым вместе играл, пока не ушёл из театра.
 – Дима?
 – Да, это я. Я с трудом выведал у Шашкина, где ты теперь. Мы уже все собираемся в театре, скоро ведь начало сезона, а тебя нет, ну я и стал расспрашивать Шашкина, что и как, а он говорит, у тебя, мол, личная драма, девушка тебя бросила.
 У Влада подкатил ком к горлу.
 – Какая тебе разница, кто меня бросил?
 – Не скажи, не скажи! У нас театр такого актёра лишился! Кто у нас теперь Печорина играть будет?
 – Вот ты и играй! – выкрикнул Влад и побежал на лестницу.
 – Эй, постой! – крикнул Летниский, потирая свою мощную шею.
 – Ну чего тебе?
 – У меня девушка хорошая есть на примете, может, вас познакомить как-нибудь?
 – Да пошёл ты! – и Влад скрылся за лифтом.
 Летниский посмотрел на охранника, безучастно наблюдавшего эту сцену, и глубокомысленно произнёс:
 – Ну что за народ! – и ушёл.
 Вечером того же для Влад сменил номер телефона. А через несколько дней вернулись Лена и Людка. Они приехали в бывшую квартиру Сергея Борисовича, где жили до монастыря.
 – Ну вот и всё, мы дома, – улыбнулась Лена, глядя в зеркало на своё бледное лицо и на домашнее платье, которое теперь болталось на ней.
 – Если честно, я не знаю, как мне дальше жить... – вздохнула Людка.
 – Ты пока поработай в школе, Люда, а потом мы что-нибудь придумаем. Мы обязательно что-нибудь придумаем. И с жильём что-нибудь тоже придумаем, не можем же мы дальше жить у Сергея Борисовича. Я ведь обманула его...
 Лена взяла телефон, который ей вернули, когда она уходила из монастыря, она прошла на кухню и, не зажигая свет, стала набирать номер Влада, глядя в окно на вечерний город. Но номер оказался заблокированным. Лена ещё несколько раз попыталась позвонить ему, но так и не смогла дозвониться. Тогда на следующий день она с утра пошла домой к Владу, позвонила и увидела на пороге Лиду, которая собиралась на работу.
 – Здравствуйте, Лидия Михайловна!
 – Иди-иди отсюда скорее! – торопливо зашептала Орехова, выталкивая девушку за дверь. – Он уже начал забывать тебя, уже не так часто плачет!
 – Лидия Михайловна, объясните мне, пожалуйста...
 Но Лида захлопнула за Леной дверь и прошла в комнату сына.
 – Влад, подъём! Хватит дрыхнуть!
 – Кто приходил, мама? – воскликнул Влад.
 – Никто.
 – Да кто приходил, в конце концов?!
 Влад в одной пижаме побежал к двери и хотел выбежать, но Лида преградила ему путь.
 Через несколько дней наступило первое сентября, и Лида пошла проводить Гену в школу. И вдруг она замерла, увидев Лену, встречающую класс. Лида часто встречала Гену из школы, но никогда не знала, что Лена была его учительницей.
 – Ничего не понимаю... – пробормотала Орехова.
 После уроков она пошла за сыном. Все ученики уже разошлись по домам, но Гены всё не было. Тогда Лида прошла в школу, сказав охраннику, кто она и к кому пришла, и стала ходить по разным классам в поисках Гены. И вдруг, открыв одну из дверей, она увидела пустой класс и только двух человек, сидящих рядом за партой: Лену и Гену. Гена плакал, рассказывая учительнице, как увидел повешенного отца, а Лена обнимала и гладила ребёнка по голове, глядя с бесконечным страданием на доску, с которой ещё не успела стереть то, что писала на уроках, словно искала на этой доске нужные слова для безутешного детского сердца.
 – Всё образуется, солнышко... Знаешь, как Антон Павлович говорил, мы ещё увидим небо в алмазах... Ну что ты, маленький... Бедненький мой...
 И вдруг Лена подняла глаза на Лиду, и Орехова увидела слёзы в глазах у девушки. На этот раз у Лены во взгляде не было испуга, который всегда невольно появлялся, когда она встречалась с матерью Влада.
 – Он плачет?! – изумлённо спросила Лида, и Лена молча кивнула.
 – Вот это да... – пробормотала Орехова. – Он как будто вовсе не Рябчикова сын...
 Лена встала, подошла к Лиде и прошептала:
 – Лидия Михайловна, пожалуйста, берегите его... Очень вас прошу!
 – А ну-ка пойдём со мной! – Лида крепко схватила Лену за руку и повлекла за собой. – Генка, за нами!
 На этот раз Лена испугалась, но беспрекословно пошла за женщиной. Лида привела её домой.
 – Влада ещё нет, он на работе, но скоро придёт, – сказала Орехова. – Ты пока кофе попей, с Генкой поиграй, а я в магазин сбегаю, торт куплю.
 И Лида быстро собралась и ушла. Вернувшись, она стала выгружать из сумки груду праздничной еды, в том числе чёрную икру.
 – Надо салат порезать, – сказала Лида.
 – Давайте я вам помогу! – предложила Лена.
 – Друг другу сейчас поможем, ты яйца режь, а я крабовые палочки. Эй, Генка, иди кукурузу режь! Ой, что я говорю? Кукурузу-то не надо резать... Ну иди тогда поиграй пока.
 И вот Лида и Лена принялись за дело.
 – Лен, ты не мельчи только, ладно? В салате всё должно быть крупным, чтобы почувствовать вкус каждого продукта. Я и Шуберту всегда говорила: что ты мельчишь? Хотя чаще всего я готовила, а он мне стихи читал. Ему нож-то опасно было в руки давать, такой он у меня был... Вот точь-в-точь как Генка сегодня, когда ты с ним сидела. Мне даже на секунду показалось, что он сын Шуберта, хотя это невозможно, конечно. Он сын висельника нашего...
 Лену слегка передёрнуло.
 – Да ладно, ладно тебе! Это у меня чёрный юмор такой. Я просто называю вещи своими именами. Ведь Рябчиков у нас кто?
 – Висельник, – вздохнула Лена.
 – Вот и я о том же!
 Когда всё было готово, раздался хлопок двери. Пришёл Влад.
 – Эй, Влад, иди сюда скорее! Я тебе невесту привела! – окликнула его Лида.
 – Какую ещё невесту? – и Влад прошёл в комнату Рябчикова, захватив гитару.
 – Опять небось пошёл в эту мертвецкую комнату... – проворчала Лида и пошла за сыном. – А ну кончай ходить сюда, ишь повадился! Иди живо на кухню, тебя там кто-то ждёт.
 Влад отложил гитару и нехотя побрёл на кухню, а Лида пошла к Гене. Лена в этот момент расставляла тарелки.
 – Лена... Леночка!
 Лена чуть не уронила тарелку, и они бросились друг к другу, обнимаясь и говоря какие-то бессвязные слова. Влад заплакал, так прижимая к груди любимую, словно боялся, что её отберут у него.
 – Как я соскучилась по тебе... Я только и ждала, когда снова буду с тобой! Так не хотелось уезжать от тебя!
 – Ты сбежала из Сан-Франциско? – с бесконечным счастьем, которое всё ещё было пронизано страданием, спросил Влад. – Ты не вышла за него замуж?
 Лена удивлённо посмотрела на Влада.
 – Сан-Франциско? О чём ты говоришь?
 – Ну как же? Твоё письмо... Я не знаю, как не умер, когда прочитал его...
 – Покажи письмо! – попросила Лена, начавшая о чём-то догадываться.
 Влад сбегал за письмом, и Лена узнала свой почерк на конверте. Достав листок, она тоже увидела почерк, очень похожий на свой, и прочитала сочинённую Лидой фальшивку.
 – Миленький мой! – рассмеявшись, произнесла Лена. – Посмотри на конверт!
 – Смотрю...
 – И не понимаешь?
 – Нет.
 – Ну с какой стати я буду тебе из Сан-Франциско писать в дивеевском конверте?
 Влад хлопнул себя ладонью по лбу и вновь крепко обнял Лену.
 – Так ты не ездила в Сан-Франциско?
 – Ну конечно, нет!
 – А кто же это написал?
 – Я написала! – сказала вошедшая Лида и во всём призналась, рассказав подробно, как сидела и подделывала почерк Лены, а настоящее письмо из монастыря выбросила. – Между прочим, каждый имеет право на ошибку, и я надеюсь, что вы меня допустите погулять у вас на свадьбе.
 Лена с Владом переглянулись и счастливо рассмеялись. А через несколько дней Влад вернулся в театр, попрощавшись с Максимом Мармеладовичем, с которым они остались друзьями и продолжили поддерживать общение, и помирился с Летниским. Владу не хотелось ни на кого обижаться, тем более на Летниского, который по сути был добродушным человеком, просто немного туповатым. Артём воскликнул:
 – О мой прекрасный сокол! Я знал, я знал, что ты вернёшься! Знал и верил! О-о-о! Блики рамп померкли бы, если бы ты решил покинуть театр безвозвратно! О-о-о! Я знал, знал, что театр не отпустит тебя и что любовь вернётся к тебе! О-о-о!
 – Артём, что же ты не сказал мне, что Лена в монастыре была? Ты же у нас прорицатель.
 – О-о-о! Только теперь я понял, как ничтожны мои способности, и если я и могу что-то видеть, то лишь каплю в бездонном и безбрежном океане жизни и человеческих судеб! О-о-о! Я ошибался не раз! Я всё время ошибаюсь насчёт твоей прекрасной возлюбленной, о Влад, ведь я когда-то посчитал, что она живёт в грехе с Сергеем Борисовичем! О-о-о! Видимо, я сам слишком грешен, а твоя прекрасная лебёдка слишком чиста, вот она и ускользает от моего тайного взора! О-о-о!
 В октябре Влад и Лена расписались в загсе и обвенчались. Когда они выходили из церкви, Артём разбрасывал на их пути лепестки роз и восклицал сонеты Шекспира, а Лида плакала от счастья. Она теперь всё отдала бы, чтобы Влад и Лена всегда были вместе, чтобы их любовь никогда не прошла, чтобы они никогда не расстались. Но для этого и не требовалась ничего отдавать. Лида и так всё видела по их сияющим лицам. Вика подарила молодожёнам квартиру, где жила когда-то с Шубертом и с которой съехала к Шашкиным после инсульта. А Людка стала костюмершей в театре и поселилась в небольшой комнатке в театре. Ей очень понравилась театральная атмосфера, и она втайне стала примерять костюмы актёров и актрис, красивейшие шляпы с перьями и венецианские маски. Но Артём всё видел и приговаривал:
 – Кажется, в нашем театре скоро зажжётся новая звезда! О-о-о!
 А ещё он решил со временем скинуться со всеми актёрами и купить Людке хорошую однокомнатную квартиру. Впрочем, со временем он забыл о своём намерении, но это и не было бедой: Людке вполне понравилось жить в театре и вращаться среди актёров. Ей было бы гораздо хуже в четырёх стенах в полном одиночестве, которое Людка никогда не любила.