Подарок к Рождеству

Богатые родственники посулили мне большие подарки к Рождеству. «Приезжайте, еще кабанчика заколем, увезете», - говорили тетя с дядей, когда ожидали у нас свой вылет в тропический рай. Они, может, и забыли, а я помнил обещание почти год и поехал - не гордый.
По такому случаю мама нарядилась в ажурный платок и сапоги с каблуками, которые у нее были на все погоды, и взяла хозяйственную сумку-тележку – на мелких колесах, громоздкую и тяжелую, как гиря. Ехали долго – сначала на большом пассажирском поезде, потом на электричке, потом на  поезде-кукушке в один вагон. Мы намерзлись, в вагоне было жарко. Две женщины на соседней скамье беседовали, кивали головами, одна утирала слезы. Засыпая, я слышал, как она жаловалась: «Разве у меня такие платочки были?! Шелк да батист, с вышивкой, с кружевом. Разве я сама такая была…»
Проснулся – поезд стоит, люди спят. «Какая станция?» - спрашиваю. «Белая Березка?» Дед у окна пробурчал что-то, и я растолкал маму, схватил тележку и кинулся в тамбур. Поезд вздрогнул, когда я сбросил нашу тележку вниз. Маме в спину кричали «еще далеко». Я понял, но выскочил на ходу в сугроб за тележкой - жалко вещь, зачем выбросил. Мама выпрыгнула за мной.
Когда мы выбрались из снега, поезда уже не было. Станция стояла заколоченная. Вокруг ни души. Картинка как на рождественской открытке: поле белого снега, вокруг лес еловый, в окна одинокого станционного домика светило солнце, и вдалеке огни поселков колыхались в морозном воздухе, и мы шли вперед по шпалам. 
Быстро стемнело. Ветер поднял поземку. Рукавица намертво примерзла к железной ручке тележки. Телефон не отвечал, пока не вырубился совсем. Вдруг мы стали замечать кого-то позади нас и бояться. Какой-то зверь останавливался, если останавливались мы, и если всматриваться в снежное кружение, можно было заметить, как сверкнет его глаз. Я думал – волк.
«Собаченька, выведи нас», - сказала мама, и та догнала, а потом побежала чуть впереди. Вскоре она остановилась, ощерилась и зарычала. На насыпи лежал сбитый лось, безрогая голова его свесилась вниз. Мы сели ему на ногу, запустили в теплую шкуру свои окоченевшие руки, собака легла рядом.
Слышали, как остановился вернувшийся поезд, как машинисты спрашивали «Мы вашу коняшку сбили? Метель такая». «Не лошадь это, лось», - с трудом ответил я. «А вы что тут?» «А мы лося своего сторожим!» «Ага, с чего он ваш, если мы его поездом. Случайно так вышло». Мы грелись в вагоне, собака поела требухи и побежала дальше. А мы возвратились в Москву с тележкой лосиного мяса.