Смерть и жизнь Джона Брауна

  Ему было 86 лет и он умирал. Грустный кровавый закат пробивался в палату сквозь больничное окно. Джон смотрел сквозь пальцы на свет, он хотел его запомнить, непонятно зачем и непонятно почему. Прогноз был неблагоприятным и жить ему оставалось в лучшем случае считанные дни. Пятью годами ранее он согласился, что будет лечиться в этой клинике, ведь главный врач обещал ему новую жизнь, обещал вылечить от любого недуга. С другой стороны, наверное все и есть так как есть и тут не могла помочь не одна клиника мира.

  Джон умирал рядом не было ни единого знакомого или родственника, лишь милая улыбающаяся медсестра. Она совсем еще ребенок по сравнению с ним. Как горят её глаза, а этот голос, пусть она говорит, говорит и не замолкает.
- Я читала все ваши изданные книги, Джон. Они великолепны, вы создали прекрасные миры, даже во снах я порой гуляю там. Это очаровательно и мне радостно, что в такой важный момент вашей жизни могу быть рядом.
- Ты хотела сказать, смерти? - Он с грустью посмотрел в окно, никому он не сможет рассказать то, что испытал, потому что никто еще не мог этого сделать.
  Медсестра вытерла слезу. Ей наверняка приходилось сидеть вот так со многими людьми, и наверное, лишь то, что Джон был её любимым писателем что-то меняло. Старик расслабился и выдохнул, всё же жизнь была добра к нему, это был славный путь. Нужно было задуматься и сказать какие-то важные слова. Все великие люди говорят что-то важное, подводят итог своей жизни, а вместо этого камень подступал к горлу, да и говорить по сути было нечего, да и не зачем. Обезболивающее дарило блаженство.

- Знаешь, когда мне было лет как тебе, может немного меньше я хотел отправиться на войну и вернуться победителем, показать что чего-то стою в этой жизни. Даже не боясь умереть, а теперь, прожив долгую жизнь я хочу жить и не могу… Это выглядит глупо, я прожил миллионы жизней, нашим предкам о таком и мечтать не приходилось. Наше тело стареет быстрее, чем мозг, это ужасно. Вот что на самом деле важно. Я бы снова отправился на встречу к приключениям, но не могу. И самое досадное, что это нормально, так происходит и это нужно принять. В этом нет моей вины.
Джон посмотрел на медсестру, он чувствовал, что его сердце замирает, что он начинает волноваться. Угрожающее запищал прибор за его спиной, указывающий что что-то пошло не так. Он прожил славную жизнь. Небо исчезало и пряталось в дымку пелены, никаких мыслей, ничего.

  В палату уже бежали врачи. В одиннадцать ночи Джон Браун умер, его тело отправили на родину. Панихида была назначена на воскресенье в театре.
Так уж вышло, что у Джона особо не было близких людей, не считая дочери, которая славно вошла в эту жизнь и жила на всю катушку, Браун радовался за неё и иногда они где-нибудь встречались и делились мыслями о своих книгах. По большей части последнее время он работал в кафе и библиотеках, присутствие других людей, а так же их образы помогали сплетать все новые и новые сюжеты в книгах. Нужно было успевать только их записывать.

  Люди подходили к его гробу, кто-то опускался и целовал холодное, остывшее тело, а кто-то просто оставлял свой букет со множеством других. Не смотря на то, что это была закрытая панихида людей собралось множество.

  Джон стоял на балконе и наблюдал за своей смертью. Ему хотелось закричать, помахать руками, сказать что он жив. Но кто же тогда там внизу? К кому пришли все эти люди? Что это за старик, которому отдают честь? Может и правда все кончено?
Посетители по одному подходили к микрофону и говорили слова признания, любви, скорби. Они сожалели о том, что автор больше не сделает ничего нового и им придется довольствоваться лишь его наследием. А еще слезы, они плакали, возможно еще и оттого, что частичка их самих покинула эту землю. Нет, конечно они честные люди, просто никто особо не задумывается откуда берутся слезы, горесть и печаль, когда умирают люди. Это нечто большее чем просто так положено, больше чем так должно быть.

  Врач, лечивший Джона последние пять лет,  стоял на балконе. Он легонько барабанил пальцами по деревянной ограде второго этажа. Почти все были внизу, поэтому волнения доктора Крауса никто не замечал. Ему было сорок с небольшим лет и он прославился тем, что сумел открыть клинику на островах в нейтральных водах, занимаясь там непонятными делами. Никто не знал чем же занимается доктор Лесли Краус, но, зная, что ему удается спасти людей из трудных ситуаций, его слава и репутация шли впереди него.

  Джон Браун шёл позади Лесли шёл в сером костюме и белоснежной рубашке. Он с легким испугом смотрел на собравшихся людей, вероятно, что они не замечали его. А ведь он их всех знал, чуть ли не всех по имени.

  Лесли поставил маленький горшок с цветок рядом с гробом Джона Брауна и с легкой грустью посмотрев на старика быстро подошел к микрофону пока никто не опомнился и не стал его критиковать за столь неподобающее поведение на похоронах.

  Писатель посмотрел на своё тело, лежавшее в гробу и осыпанное со всех сторон цветами. Жалкое зрелище, лучше бы они приносили их тогда, когда я был жив. Джон вздохнул и поплелся за Лесли, чувствуя, что сердце бешено колотится в его груди.
Врач встал за трибуну, осмотрел людей в зале и немного занервничав полез в карман за смятым листком бумаги. Лесли посмотрел на буквы и понял, что там написана полная чушь… - Доктор вздохнул. - Я познакомился с Джоном когда мне было чуть меньше двадцати, его книга не была похожа на то, что я когда-либо читал ранее она давала возможность заглянуть в будущее, она давала свет всему человечеству. Знаете, тяжело быть врачом и ученным одновременно. Тяжело заниматься тем, что осуждается во многих странах мира, а некоторые вещи так и вообще считаются незаконными. Почему?  - Доктор развел руками. - Я не знаю почему, но мы можем делать наши тела лучше, мы научились менять износившиеся органы.

  По залу пронесся легкий шепот люди с осуждением начали относиться к речи Лесли, им казалось, что врач возомнил о себе невесть что, и что это было одно из первых выступлений на публике за последние лет пятнадцать и что может быть, не стоило его звать сюда. Ведь Джон умер именно в его клинике, быть может он ответственен за его смерть, быть может писатель мог создавать и создавать, отметить сотый юбилей и может даже больше, а его неизведанное лечение принесло Брауну смерть.
Джон Браун внимательно наблюдал за процессом, от волнения у него вспотели ладони и спина, он чувствовал как капли холодного пота бегут по коже и что ткань рубашки уже пропитана влагой. К горлу снова подступал ком. Все происходящее вокруг казалось фарсом, нереальностью, кошмаром и диким сном. Ведь он здесь и сейчас, а они хоронят какого-то старика, который впрочем напоминал ему о том, что он когда-то, выглядел в зеркале именно так. Браун посмотрел на свои руки, они были нежными и упругими. Он бы хотел найти зеркало и посмотреть как выглядит, но зеркал нигде не было, ни здесь, ни в клинике, ни даже по дороге сюда.

- Я люблю Джона Брауна и его творчество не меньше вас, хотя, к сожалению и не всегда могу следить за ним или читать. Хотели бы вы, чтобы автор пришел к вам и сам рассказал, что об этом думает?
С мест уже послышались легкие окрики и негодование.
- Это похороны, а не спектакль.
- Что вы себе позволяете.
- Проникнитесь уважением к покойному. - И прочее, и прочее, и прочее. На радость Лесли рядом не было охраны, её вообще не было на мероприятии, не считая амбала стоявшего у входа. Писатели нынче не рок звезды, а их поклонники все реже и реже бунтари.
Доктор обернулся и торжественно сказал.
- Новый Джон Браун. - Его руки подтолкнули парня к трибуне.

  Парень волновался и плакал, все происходившее казалось ему нереальным. Этого не могло быть, потому что не могло быть. В зале поднялось волнение еще больше. Некоторые действительно находили сходство между покойным и стоявшим перед ними парнем лет двадцати.

- Друзья, - парень заговорил мягким и добродушным голосом Джона Брауна. - Я удивлен не меньше вашего и раз вы меня видите и слышите, значит я существую. - Он оглядел зал. Обернулся к гробу и посмотрел на старика. - Я был этим стариком еще какую-то неделю назад и до сегодняшнего момента мне казалось, что все происходящее со мной плод моего стареющего воображения. Мне волнительно и тревожно ощущать себя тем, кто может присутствовать на своих похоронах, но еще волнительнее осознать какой огромный путь проделало человечество и доктор Лесли, чтобы я сейчас мог стоять перед вами и говорить.

  Кому-то в зале стало немного дурно. Дочь Брауна сидела в первом ряду и тщательно всматривалась в парня, который сейчас годился ей в сыновья, не смотря на то, что ей самой было всего сорок лет. Она угадывала знакомые жесты, тембр голоса, цвет глаз. Даже если все это было глупой шуткой, то у них получилось, получилось хотя бы на несколько минут создать образ её отца.

- Джон Браун умер, да здравствует Джон Браун. Вы можете сидеть тут и продолжать не верить в происходящее, но то, что это случилось — факт. Мое желание — предать тело земле и продолжать жить полной грудью. Ведь пока мы здесь мы можем сделать что-то по настоящему великое.