Глава 27

XXVII

Первым чувством Арамиса был страх, но не испуг, а именно то острое и тревожащее чувство, которое возникает у самолюбивого человека, когда он может прилюдно опростоволоситься. «Что теперь скажет граф? А д’Артаньян?» 
Надо было думать о том, куда мог подевался посланник, о том, что стоило бы разослать людей к воротам, и как следует расспросить стражников. В конце концов, о том, где теперь взять два миллиона.
Но Арамис потратил несколько минут на мучительные терзания: «Как объяснить им свою оплошность?», прежде чем заставил себя сосредоточиться на практических вопросах.
«Еще не все потеряно, у меня есть время до утра, но его немного и нельзя тратить его попусту», – этот настрой помог ему вытеснить из сознания представление об укоризненном взгляде графа де Ла Фер и разочаровании, которое вряд ли бы стал скрывать гасконец.
У Арамиса были отличные слуги. Чем старше становился герцог д’Аламеда, тем придирчивее он делался в отношении людей, служивших ему ушами, глазами и ногами. Наличие ума и смекалки также было обязательным условием, так что слуги редко его подводили. Вообще-то, за последние лет десять не подводили ни разу, если не считать той оплошности с Тоби – слугой Фуке, сыгравшим определенную роль в деле падения когда-то всемогущего суперинтенданта. Хотя это был слуга Фуке, Арамис тогда чувствовал и свою ответственность – в таких серьезных делах надо было все проверять самому и полагаться лишь на тех, кому лично доверяешь, а письмо к Лавальер как раз и было таким серьезным делом. Однако, что было – то прошло.
А сейчас он положился на себя и… Как же он мог оставить этого молодчика без присмотра хотя бы на час? Расслабиться, будучи уверенным, что въехав в город, тот уже никуда не денется. И ведь из них троих именно он меньше всех доверял этому посланцу, сразу заявив Атосу, что тот постарается украсть деньги. Граф лишь покачал головой, а д’Артаньян пожал плечами.
Нет, он ничего не скажет друзьям, он должен все исправить сам.
Арамис взялся за дело. Через два часа он точно знал, что посланец еще в городе, что у себя дома он не появлялся, и что последний раз его видели в переулке, не имевшем названия, но известному всему городу, как место, где можно найти ночлег на одну ночь за умеренную плату, и потому вечно кишащем нищими и приезжими, немногим богаче нищих. Там можно было без опаски расспрашивать кого угодно и о чем угодно – никому не было до этого дела. Но это удобство сводилось на нет бесконечной сменой контингента. Ночевавшие накануне были уже далеко, а вновь пришедшие не знали ничего о вчерашних посетителях.
Арамис оставил своих людей наблюдать за выходом из проулка. Возглавлял их Леже, который хорошо знал посланца в лицо и раньше не раз видел его у Кольбера, так что в этот раз герцог был уверен, что посланец не ускользнет.
Сам  Арамис занялся финансами.
Что такое два миллиона? Пустяки для генерала иезуитского ордена при условии, что ты и есть этот самый генерал.
Арамис им уже не был.
Мелочь для испанской короны, если ты, как официальный посланник, имеешь возможность при необходимости обратиться к казенным сундукам ради служебной надобности по покупке чужого министра.
Арамис уже не был официальным посланником.
Вероятно, два миллиона не самая крупная сумма для герцога д’Аламеда, если  смотреть на герцога глазами Кольбера.
Арамис лучше всех знал состояние личных финансов герцога и потому не разделял надежд Кольбера.
За полчаса Арамис перебрал все мыслимые возможности, но все они имели столь существенные недостатки, что не стоило и прибегать к подобным возможностям. Занимать деньги бессмысленно – он затруднится их отдать, отдать в залог имущество Кольбера – значит передать все преимущества ситуации в чужие руки, оставшись ни с чем.
Арамис саркастично хмыкнул, вспомнив одну из басен, которую им как-то читал Лафонтен. «Хотел бы я сказать, что этот виноград зелен и гордо удалиться, но, черт побери, – он мне нужен, этот «виноград»! Я не могу отказаться от такого шанса и Кольбер ни в коем случае не должен знать, чего мне это стоило. Так, где же, проклятье, мне взять два миллиона до завтрашнего утра?».
Арамис не любил ругаться, и сейчас распущенность речи, пусть даже обращенной к себе, говорила о его раздражении и бессилии.
Чувство бессилия наиболее частый спутник старости и юности. Старым Арамис себя считать отказывался, а потому на мгновение позволил себе потешиться несбыточной надеждой, что придет кто-то старший, умный и опытный, и разрешит все неразрешимые проблемы.
«Атос нашел клад Мазарини, до этого – клад Карла. Как он умеет хранить тайны! Не будь у меня дипломатических связей высшего порядка, я бы ничего не узнал, как не знает почти никто. Хм… Не помалкивает ли он еще о каком кладе? Мне бы сейчас это очень пригодилось».
- Ваша светлость…
Арамис вздрогнул, но тут же улыбнулся своей невольной наивности – «это не Атос, это от Леже».
Леже превзошел сам себя. Он не просто никого и ничего не упустил, но изловчился организовать самый настоящий обыск в конуре, где прятался посланец. Под хитрым предлогом его выманили и отвлекли, а Леже лично обшарил все углы.
Слуга, посланный Леже, рассказал Арамису, что результаты блестящих действий Леже оказались, увы, совсем не блестящи – денег в комнате не было. Леже ручался за это. За посланцем следили ежесекундно, он ни с кем не встречался и никого не принимал. Таким образом, единственная возможность спрятать деньги была у него в те пару часов, которые прошли с момента въезда в городские ворота и до того, как его нога ступила в переулок.
Где он был и куда ходил – это не удалось выяснить ни Кольберу, ни Арамису.
- Что мне – пытать его, что ли? – раздраженно сказал сам себе Арамис. – Конечно. рано или поздно он пойдет за деньгами, но как теперь уговорить короля подождать? И я уже пообещал Кольберу…
- Ваша светлость, надо дать королю другие деньги, а потом можно будет вернуть себе эти.
Арамис насмешливо поглядел на слугу:
- Ты на редкость сообразителен. Может ты мне и дашь «другие»?
- Не я – господин граф де Ла Фер.
Арамис просто подскочил в кресле:
- Да вы что – издеваетесь? Это Леже тебе такое сказал?
- Да, Ваша светлость.
Арамис уже откровенно уставился на слугу:
- Что это значит?
Слуга растерялся и Арамис мысленно одернул себя.
- Рассказывай, – сухо сказал он.
- Господин граф наказал Леже держать его в известности, и если вдруг какие затруднения – сразу же обращаться. Он знает, что Леже предан Вам и всегда делает, что Вы скажете – Леже говорил, были случаи, и граф о них помнит и доверяет Леже. И, чтоб значит, если нужно Вам помочь, Леже бы его всегда просил. Для Вашей же пользы. Саймон ради Вас что угодно сделает!
- И что он сделал?
- Вот как все тут выяснилось, так он сразу же графу написал – курьер де Креки отвез. Де Креки не отказал, даже спрашивать ни о чем не стал – если это для графа нужно.
- И граф?
- Он все знает. Не то, чтобы знает, но он подумал, что так может выйти, и отписал Леже, что если надобность будет – он даст денег.
- Два миллиона?
- Сказал, сколько надо – столько и даст.
- Безумие какое-то. Я сплю?
- Так для Вашей же пользы – Саймон очень переживал, что деньги пропали.
- Тогда пошли за графом – времени почти не осталось.
- Сию минуту, Ваша светлость! Леже уж приготовил все – от Вас только слова ждали.
- Иди уже.
- Бегу!
Арамис молчал до самого момента встречи с Атосом, которая произошла намного раньше, чем можно было ожидать, но Арамис был к этому готов. Он почти не сомневался, что после письма Леже Атос отправился в дорогу одновременно с курьером де Креки, который вез его ответ.
Преданность Леже уязвила гордость герцога д’Аламеда, но он не хотел, чтоб об этом догадались, тем более – Атос.
Граф прибыл ночью и, не дожидаясь вопросов, пояснил, что никакой опасности в его путешествии не было.
-  Иметь в покровителях герцога де Мазарини  и господина де Креки что-то да значит. Особенно в этих краях. Меня сопроводили в лучшем виде.
- Не припомню, чтобы Вы раньше полагались на чье-то покровительство.
Атос улыбнулся:
- Но и не вижу причин отказываться, когда это нужно для дела. Я вовремя?
- Более чем.
- Арамис, не считайте себя обязанным. Вы помогли мне в деле с мадам де Шеврез. Больше, чем можете представить. Даже если Вы гордитесь этим, это ничто по сравнению с благодарностью, которую испытываю я. Что касается нынешнего дела – Вы были правы, опасаясь посланца, а я Вас не послушал.
Арамис невольно усмехнулся и отвесил графу легкий поклон:
- Что ж, тогда перейдем от любезностей к делу.
- Речь о двух миллионах…
- О еще двух миллионах!
- Я привез их. Можете передать их королю. Сами или вместе с Кольбером – как сочтете нужным.
Арамис отвел взгляд.
- Атос…
- Дорогой друг, я действительно хочу покончить со всем этим. Честно признаюсь – мне надоела вся эта суета и эти поездки. Если бы речь не шла о Вас – не уверен, что я сдвинулся бы с места. Будь на то моя воля, я бы уехал в Бражелон сразу же, как тут появился двор. Как видите, я с Вами совершенно откровенен. Единственное, чего не скажу – где я взял деньги.
Арамис рассмеялся:
- Граф, разговаривать с Вами всегда было одним из самых больших удовольствий для меня.
Атос усмехнулся:
- Не скажу ради  Вашей же пользы, как выражается Ваш преданный Леже. Вы из всего пытаетесь сделать интригу. Но в свое время Вы все узнаете, и ждать, я полагаю, придется не так уж долго.
- Что ж, – Арамис иронично поклонился, – тогда я просто приму деньги. Вы останетесь, граф?
- Только на ночь.
- Король получит свои миллионы утром. Вы можете уехать после этого.
- Я так и сделаю.
Судя по тому, как выглядели Арамис и Кольбер, этой ночью спал один Атос. Кольбер выглядел постаревшим от волнения, Арамис – помолодевшим от нетерпения и любопытства.
Король был слегка осунувшимся, но настроенным решительно и энергично.
Арамис не мог присутствовать на аудиенции – его не приглашали, да и показывать королю, что ты в курсе его дел было неразумно. Это была не та осведомленность, которую Луи оценил бы положительно.
Деньги, которые привез Атос, Арамис передал Кольберу с видом спокойным и даже ленивым, снисходительно выслушав сбивчивые слова благодарности. Но едва Кольбер ушел, истинное нетерпение показало себя – герцог вскочил с кресла и сжал руки:
- Ах, как жаль, что мы не увидим лица короля! Я заставлю Кольбера рассказать все, до малейших подробностей.
- Друг мой, – Атос укоризненно покачал головой, – ну что Вам за дело до этого? Я и так считаю, что Вы напрасно настояли, чтобы он дал понять королю, что мы с виконтом имеем отношение к этим деньгам. Пусть бы его думал, что Кольбер сам нашел их.
- Сначала Вы думали иначе.
- Пустое. Так мне казалось из Ла Фера. А тут… – Атос пренебрежительно махнул рукой, – мне, право, смешно на собственное тщеславие. Знает король, не знает король… Я хочу поскорее вернуться.
- Атос, я не закончил дела с посланником, стащившим у нас два миллиона. Этот вопрос так же Вам неинтересен?
- Уверен, Вы справитесь без меня. Этот человек разочаровал меня. Я был о нем лучшего мнения. Не думал, что ошибусь. И, по правде, до сих пор не могу поверить. Может его принудили? Он казался мне простым и честным малым.
- До тех пор, пока у него не оказалось сундука с деньгами. Слишком большое искушение для честности маленького человека.
Атос только пожал плечами.
- Так что Вы намерены предпринять?
- Он не будет вечно сидеть в своем убежище. За ним проследят, и мы узнаем, где он спрятал деньги. И он вернет их. Вот и все. Мне нужна была лишь отсрочка. Вы мне ее дали. Как только деньги будут у меня – я дам Вам знать.
- Можете не спешить.
Арамис вопросительно поглядел на друга, но Атос больше ничего не добавил. Арамис усмехнулся:
- Что ж, как скажете. Вы не желаете дождаться возвращения Кольбера? Узнать, как король принял деньги?
Атос задумчиво потер подбородок.
- Возможно…
- Вас что-то беспокоит? Боитесь, что Кольбер скажет лишнее?
- Нет. Мне интереснее, что скажет король. И если… Нет, ничего. Вы правы – мне стоит подождать. Эту историю нужно закончить.
Арамис из самолюбия воздержался от вопросов, хотя его грызло любопытство – Атос явно чего-то недоговаривал. Не из желания заинтриговать, конечно, просто, как всегда не хотел создавать проблем. Но Арамис был заинтригован.
Однако ему оставалось только ждать – ждать, когда выследят посланника с деньгами, ждать, когда Атос посчитает нужным рассказать все, что знает, ждать, когда вернется Кольбер после встречи с королем.
Арамис стал ждать.
Измученный Кольбер был уверен, что его ожидания закончились. Он не знал, где Арамис взял деньги, но был рад, что доверился герцогу д’Аламеда – да, герцог, безусловно, был полезным человеком. Об имуществе, отданном взамен денег, Кольбер не жалел. Бог с ним.
Луи был безлично приветлив. Внимательный, вежливый, но такой далекий. Настоящее солнце – можно греться в его лучах, восхищаться сиянием, но оно останется в небе, а вы – на земле.
Королевская улыбка выглядела как подарок. и Кольбер воспринял это как поощрение.
- Ваше величество, позвольте выразить радость, что я вижу Вас в добром здравии.
Луи едва заметно кивнул.
Кольбер поспешил сообщить, что деньги уже ждут Его величество, а небольшая задержка была связана лишь с необходимостью доставить данную сумму: два миллиона, как никак, в кармане не принесешь.
Луи снова вежливо улыбнулся и переспросил:
- Два миллиона?
- Да, Ваше величество. Если мне не изменяет память, именно о такой сумме шла речь.
- Я еще тогда уточнял – два миллиона?
- И я имел честь подтвердить – два.
Луи помолчал, и, пока длилась эта пауза, Кольберу показалось, что воздух в комнате стал холоднее.
Затем король протянул руку, взял со стола какую-то бумагу, перечитал, и поднял глаза на Кольбера:
- В записке к Ее величеству, написанной духовником кардинала уже после кончины Его преосвященства, которая хранилась в личном архиве королевы-матери, говорится о деньгах, оставленных в этих местах, – король неопределенно махнул рукой в сторону окна, – на случай военной или иной крайней нужды.
Кольбер поклонился:
- Да.
- Мы ведь говорим об этих деньгах, не так ли?
- Да, Ваше величество.
Луи еще раз глянул в записку:
- Хорошо. Два миллиона отправите в казну, а остальные шесть я жду в течение недели. Не буду Вас задерживать, господин Кольбер. У Вас теперь есть срочное дело.


Художник - Стелла Мосонжник.

Иллюстрация размещена с ее разрешения.