Владеющий собой

И чуть забрезживший рассвет его с постели подни-
мает, ещё до первых петухов к иконам раболепно лоб он
приставляет, чтоб вымолить благополучный на собы-
тия и на деньгу денёк. И чтоб здоровьице не отказало.
Благослови во всём его Господь. А он за это в закулисье
дьяволу откажет в дружбе и рядом с кошельком в кар-
ман положит оберег-молитвослов, чтоб сгладить грех
на службе. В его астральных катакомбах собрано из
залежей пороков войско, стратег рогатый ему постоян-
но строит козни. Но, обделённый чуткостью, он видит
только в окружающих завистников-врагов. Поэтому за
спиной держит лом и если что — до цели прёт нахально,
напролом.
В родной семье чужим отродьем с детства он ходил.
И когда братику отец во всём благоволил, растерянный,
он в стороне от радостей держался и молча улыбался.
А тятин злобный взгляд в него впивался, поскольку
в недоумки старшего определил. Он без подарков часто
оставался. К солдатам, танчикам, машинкам он ручон-
кой прикасался по большей части у себя во сне.
И вырос человечек вопреки, не окочурился, преум-
ножился телом, с расчётом на себя, свои практичные
мозги, укоренился в медицинском деле. Врачует он
горе- парняг, застрявших в пагубных колеях, и спешно
набивает левой мздой свой кожаный гаман. Но слу-
чай-рок в который раз в нём прогрызает дыры и воз-
вращает на круги своя посмевшего от кармы увильнуть
проныру. Всё у него с натугой строится, препятствия
— 145 —
чрез каждый метр стерегут, людские подлости нещадно
по хребту секут. И может быть, внутри себя, обиженный,
он носит Люцифера?
А с женской братией ему фатально не везло. Его
доверие к ним — ахиллесова пятища, через которую он
изучил коварство пола слабого сполна. И первая Она
была распутница-весна, две чудо-поросли без размыш-
лений в его мозг пустившая, программу благородного
отцовства запустившая, вандалом ложе брачное до
низменных инстинктов опустившая. Поставив клеймо
лилии на ней, он уходил не от детей — от её умопомра-
чительного прелюбодейства. Вторая, августейшая Она,
была в юриспруденции сильна, но оказался ей закон
не писан. Всё поделила поровну, что хитрая лиса, ему —
пожитки, а себе — его же закрома, оставив человека без
угла в самом Санкт-Петербурге. И, пущенный по ветру
в пятьдесят с хвостом, он снова за корягу жизни заце-
пился и фениксом из пепла возродился. Иль не мужик
он, даже если форменный дурак!
Но вот по осени его седин коснулась жёлтая листва
и в девочку смешливую преобразилась. Такой была
у ней душа, у третьей, посланной ему как Божья милость.
Не ангел, по-ребячьи окрылился он. И вспомнил, как
давно он в школе на обложке дневника бездумно ри-
совал-чёркал тот самый некрасивый образ. И твёрдую
пятёрку за истовый бой с хищной падальщицей-судьбой
в сердцах поставила ему написанная на роду она. И по-
казалось, что закончилась его страдальческая череда.
Он шестьдесят холодных зим наедине с собой «по
чести», средь других не в почестях прожил. Нескромно
убеждён сейчас, что может стать другим примером. Ему
нет дела до торчащего бревна в глазах чужих, когда свои
очистил от соринок мелкого размера. Поэтому самоуве-
ренно транслирует он бытиё своё заносчивому миру.
На тет-а-тет он к батюшке зайдёт в местный приход,
восковую свечу за здравие зажжёт, перекрестившись,
будто тост произнесёт: «Пусть будет всё, что Бог пош-
лёт!» И как ребёнок ждёт, что вот-вот основательно ему
попрёт. И не упустит шанс, ретивый. И даже на седьмой
десятилетке, ровно оставшись без игрушки в детстве,
он в жвалах намертво сомкнёт ему положенный кусок.
И всем врагам назло он никогда не пропадёт.
22.08.2015 г. И.Летящая