Загадочная экспедиция

                ГЛАВА  ПЕРВАЯ

    Саша яростно посмотрел на высокое синее небо – ни одного облачка, а солнце стоит в зените и палит безжа-лостно – и решительно стащил с плеч полотняную, мок-рую от пота рубаху, обнажив крепкое мускулистое тело, коричневое от загара. Стало много легче. Рослый гне-дой мерин шёл крупной размашистой рысью, легко та-ща небольшую телегу. Колёса стучали глухо на мягкой дороге. Пыль поднималась сзади дымным шлейфом и долго не оседала в неподвижном воздухе. Узкая дорога, сжатая с обеих сторон могучими ладонями тёмно-зелё-ного леса, петляла по невысоким сопкам. Красивое лицо Саши с широкими чёрными бровями было задумчиво. Большие серые глаза смотрели вдаль, но вряд ли что ви-дели. Изредка он машинально приглаживал рукой ру-сые, давно нестриженые волосы, зачёсанные назад, и мысли его были далеко.
    Два дня назад, под вечер, когда работа была законче-на, к Саше подошёл начальник отряда, присел на толс-тую валежину, его посадил рядом.
    -Есть важное и неотложное дело, - заговорил, глядя Саше в глаза. – Знаю, что август на исходе и тебе пора домой, школа ждёт. Но, кроме тебя, некого послать, все люди нужны здесь позарез. А у нас кончаются соль, та-бак и крупы. На новый участок не с чем идти. Так что выручай!
    -Я готов, приказывайте, - ответил Саша.
    -Молодец, другого ответа я и не ожидал. Вот список, что нужно купить, и деньги. Всё это надо доставить в зимовье в верховьях Тамги. Зимовье знаешь?
    -Знаю.
    -Груз большой, одному придётся ходить несколько раз.   
    -Сделаю, - твёрдо сказал Саша. –Есть у меня в дерев-не друзья: Костя и Коля. Попрошу их помочь. За одну ходку всё доставим.
    -Ну и прекрасно. В зимовье подождёте пару дней. Подойдёт Егор Семёнович с двумя рабочими и заберёт груз. После этого  ты свободен. Выйдешь завтра поутру. Поговори с Егором Семёновичем, он подскажет самый удобный путь.
    -Хорошо.
    Егор Семёнович, дядя Егор, как звал его Саша, был его родным дядей по матери. Именно благодаря ему, он оказался в отряде. Саша учился в средней школе в горо-де Имане. Окончив седьмой класс, приехал домой на каникулы. Вскоре к ним заехал дядя Егор, живший в другом селе, и рассказал, что на всё лето подрядился проводником в отряд, который будет обследовать окрестную тайгу, подыскивая удобные места для будущих лесозаготовок.
    Любимым занятием Саши было бродить по лесу с ружьём, не столько стреляя, сколько наблюдая за жи-знью его обитателей. Но в последние годы это удава-лось не часто: учёба отнимала всё время. Когда ж на ка-никулах он бывал свободен, оказывались занятыми его друзья Костя и Коля, а в тайгу один не пойдёшь. А тут такой случай. Саша упросил дядю  взять его с собой. Начальник сначала настороженно встретил Сашу, счи-тая, что тот не вынесет тягот походной жизни, но скоро изменил своё мнение. Не по возрасту крепкий и рослый паренёк пришёлся, как говорится, ко двору: охотно брался за любую работу, выполнял её расторопно и умело. Его зачислили в  штат  отряда,  назначили зарп-лату, которая для Саши была далеко не лишней.
    Дядя Егор рассказал Саше, как пройти в Ильмовку, разрешил взять свою лошадь. И вот теперь Саша спе-шит в родное село, где рассчитывает закупить нужные продукты, и его тревожит вопрос: будут ли свободны Костя и Коля, смогут ли помочь ему? И ещё одна весть заставляет его задумываться: жена дяди  сказала, что у них, в Тамге, убит Семён Иванович, председатель сель-совета. Кто и как убил – она не знала. Семён Иванович – и убит? Это плохо укладывалось в сознании Саши. Он не мог представить Семёна Ивановича мёртвым. Высо-кий, богатырского сложения, весёлый, полный сил и энергии - он был как бы олицетворением жизни. Партизанил, потом служил в Народно-революционной армии, штурмовал Волочаевку и Спасск и остался жив, а тут погиб в мирное время. Кто убил и за что? Ответ на эти вопросы можно будет получить только дома, и Саша нетерпеливо дёргает вожжи, поторапливая коня. Село открылось внезапно, за поворотом: более сотни изб широким полукругом прижались к подножию лесистой сопки. Изба Цесарских стояла в центре. Отец и мать были в поле, но Сашу шумно встретили два млад-ших брата и сестрёнка. С радостным криком: -Саня приехал! – они повисли на нём. Одарив их гостинцами, которые сунула ему на прощанье тётя Катя, Саша расп-ряг мерина, напоил его, затем скосил в огороде несколь-ко охапок травы и положил в ясли. Мерин радостно захрумкал, кося на Сашу благодарный взгляд.
    Наскоро перекусив тем, что оказалось в русской печи, Саша пошёл к Косте. Под амбаром, в тени, тот колол дрова.   Призёмистый, широкоплечий, он прочно стоял на земле, широко расставив ноги. Тяжёлый колун на длинной рукоятке легко взлетал над его тёмноволосой лохматой головой и стремительно опускался на ясене-вую чурку. С сухим треском та разлеталась пополам. К радости Саши тут же был и Коля. Он собирал поленья и складывал их под забором. Высокий, тонкий и гибкий, он двигался легко и изящно, являясь прямой противопо-ложностью тяжёлому, крепко сбитому Косте.
    -Бог в помощь! – крикнул Саша и перемахнул через плетень.
    -Бог-то, бог, а сам бы взял да помог, - прогудел Костя деланно недовольно, а у самого грубоватое скуластое лицо с тяжёлым носом осветилось радостной улыбкой, и руку Саши он тряс долго и радушно, сжимая, как клещами, широкой мясистой ладонью. Коля тоже улыбался радостно, и его голубые глаза из-под белесой чёлки ласкали Сашу. Ребята уселись на чурки.
    -Ну ты, перелётная сваха, совсем домой, али как? – спросил Костя.
    -Скоро вернусь совсем, а сейчас по делу. Продукты в отряде кончаются. Надо мне закупить круп разных, рису, соли, табаку и спичек. Я на вас, хлопцы, большую надежду имею. Грузу набирается много, одному мне не унести. Поможете?
    -Отчего не помочь? Время есть, вот от безделья чурбаки колем, - ответил Костя.
    -До дому дяди Егора доедем на телеге. Я сюда на его мерине приехал. А оттуда до зимовья на своих двоих. Сдадим продукты и по тайге пошатаемся, поохотимся. Жалеть не будете.
    -Чо ты нас, Санька, как девку уговариваешь? Сказано подмогнём – и всё тут. Когда ехать?
    -Завтра, ежели сегодня всё успеем закупить.
    -Крупа, соль и махорка есть и в сельповском магази-не, и в лавке у Кулика, Всё это купим быстро. А где рису взять, не знаю.
    -А ежели к китайцу сходить? – предложил Коля. – Он, это самое, рис садит, для себя, правда. Может, и выручит.
    -Придётся, - ответил Саша. – Больше ни у кого не достать.
    -Давай нам денег, - сказал Костя вставая, - мы с Коляем смотаемся в сельпо и к Кулику, купим, чо есть, а ты дуй к китайцу. Попроси – должен дать. Айда!
    -Погоди! Что тут у вас стряслось с Семёном Иванови-чем?
    -Нету Семёна Ивановича, - вздохнул Костя. – Убили.
    -Когда, как?
    -С месяц назад всё получилось. Вечером ушёл он из дому и не вернулся. Потом жинка его рассказывала, чо он несколько вечеров кряду так уходил, но всегда вертался. Она у него пытала: - Куда ты, мол, ходишь? Чо стряслось? А он ей: -Хожу – значит, надо. Ты помалкивай. Не бабье это дело. Утром она проснулась – нету мужика. Шум подняла. Стали искать. Думали – может позже объявится. Не объявился. Две недели никаких известиев не было. Потом нашли.
    -Кто нашёл?
    -Да батька мой. Случайно совсем. Понимаешь, в прошлое воскресенье, чуть свет, собрался он за латами. Забор в одном месте поломался. Мамка ругается, не нашёл другого дня, в воскресенье несёт. Да разве моего батьку переспоришь?  Запряг  он Сивого и поехал за Красную яму. Там осины во какие! И Жук за ним увязался. Едут. Светает. Жук по кущам шарит. И как загавкает там. – Чего он? – подумал батька и позвал его. Не идёт, понимаешь, гавкает, да так жалостливо. Ясно дело, интерес взял батьку, остановил он Сивого и пошёл посмотреть. Жук к нему, и снова к яме. Глядит батько: яма закидана хворостом и корчагами, Жук вниз кидается. – Чо там за зверюга? – подумал батько и давай выкидывать хворост. Выкидывал, выкидывал, и волосы под картузом зашевелились: видит, человек лежит, ли-цом вниз. Перевернул его батько и обмер: Семён Иванович. Повернул он Сивого да в деревню. Я шёл с огорода, лук нёс мамке, вижу: батько летит во весь дух, стоит на телеге да Сивого кнутом, кнутом. – Чо он, очумел? – думаю и давай открывать ворота. Но батько - мимо. Я за ним, прицепился сзади, говорю: чо стряслось? Батько только рукой махнул да к дому Семёна Ивановича. И там рассказал всё.
    -Вы Семёна Ивановича видели?
    -А как же! Бегали с Коляем к яме. Там полдеревни было. Затылок у него пробитый.
    -Стукнули чем-то тяжёлым, - пояснил Коля, - или обухом, или дрючком добрым. Кости на голове проло-маны сильно.
    -Ну, а дальше что?
    -Да ничего! Милиционер приехал, следователь и врач. Посмотрел врач Семёна Ивановича и разрешил, это самое, хоронить. А следователь целую неделю в деревне сидел, всех опрашивал. Вчерась только уехал. А толку никакого. Человека нету, а кто убил – тёмный лес.
    -Следователь собрал факты, теперь спокойно посидит, подумает, что-нибудь и прояснится, - сказал Саша.
    -Твои б слова да богу в уши! А я, это самое, считаю – ничего не прояснится. Была б к кому-нибудь зацепка – сразу б взяли.
    -Может, это «гости» из-за кордона? В прошлом году в Петровке председателя убили они. Граница – рядом.
    -Ну нет, - решительно возразил Костя, - те так не делают. Они убьют и бумажку оставят: так будет с каждым большевиком. А тут дело тёмное, тайное. В деревне все считают – свои сделали. Кому-то поперёк   горла встал Семён Иванович. Чего его нелёгкая таскала                по ночам? За кем-то следил. Ну и его выследили тоже, понимаешь?
    -Все считают – маху дал Семён Иванович, - сказал Коля. – Ежели заприметил нехорошее – надо не в оди-ночку действовать. На силу свою понадеялся. А не по-думал, это самое, чо добрый дрючок и бугая валит.
    -Есть же гады на белом свете, - возмущенно прогово-рил Саша. -Затаились и кусают втихаря. А с виду все ти-хие, добрые. Знать бы, кто это сделал, - Саша сжал крепкие кулаки. – Но нет, распутают это дело, обяза-тельно распутают. Обязаны найти злодеев.
 -Обязаны, спору нет. Но следователь – не бог. Коль нету зацепки…Я, это самое, к чему говорю. Когда сель-по спалили, тоже приезжала и милиция, и следователь, а толку-то. Ничего ж не нашли.
    Это случилось весной. Саша в то время болел и был дома. Вечером привезли в магазин большую партию то-вара. А ночью кто-то поджёг его. Сторожа,  деда  Гаври-лу,  нашли   связанным   в соседнем огороде. Он потом рассказал, что задремал на крылечке, на него навалили-лись сзади и стукнули по голове. Среди ночи Саша проснулся от колокольного звона, которым в селе возвещали пожар, выглянул в окно и остолбенел: мага-зин, расположенный наискосок от  их дома на противо-роложнлй стороне улицы, пылал. Пока сбежался народ, рухнула крыша, выбросив тучу искр. Несмотря на все усилия сельчан, дом спасти не удалось. Дул порывис-тый ветер, и пламя со страшной силой рвалось в выши-ну, обхватив сухой дом красно-бурыми лапами, как скупец своё богатство, и утихомирилось лишь тогда, когда от  большого здания осталась груда развалин.
    -Да, тогда ничего не нашли, - сказал Саша. – Поджигатели не оставили следов.
    -А сейчас чо осталось? Пока Семён Иванович в яме лежал, два дождя было. Говорю, никакой зацепки нету.
    -Ты, Коляй, пессимист.
    -А это чо такое? – Коля удивленно вскинул белесые брови, едва заметные на его круглом курносом лице.
    -Это человек ни во что не верящий, во всем сомневающийся
    -Так бы и говорил по-простому, а то придумал слово – язык сломаешь. Мы с Котом семилеток не кончали. Ты кончил – так не хвастай.
     -Верно. Нечего учёность показывать, понимаешь, - поддержал Колю Костя.
    -Да чего вы, хлопцы, какая там учёность. Просто к слову пришлось. Хватит языки чесать, пошли за продук-тами.
    Фанза китайца Цао Шэ была в трёх километрах от села. Узкая, малоприметная тропка вела к ней. Саша подошёл к плетню и остановился. Хозяин, широкопле-чий и крепкий мужчина среднего роста лет под пятьдесят, был во дворе. Увидев Сашу, заторопился навстречу, заметно прихрамывая на правую ногу.
    -Здравствуйте, - сказал Саша. – Я к вам по делу.
    -Здравствуй, здравствуй, - приветливо заулыбался хо-зяин. – Ходи сюда, - и он распахнул калитку.
    Саша вошёл и огляделся. Три года назад здесь был сплошной орешник. Но потом в село приехал Цао Шэ. По его просьбе сельсовет отвёл ему здесь участок, и теперь это место не узнать. Всё вокруг раскорчёвано. Небольшая аккуратная фанза, во дворе колодец, вокруг ровные, любовно обработанные грядки огорода, на которых буйно растут картофель, лук, огурцы, помидо-ры, перец, в низине – маленькое поле риса, залитое во-дой, проведённой из недалёкой речки. Над колодцем высится высокая липа с пышной кроной, бросая широ-кую тень. Терпко пахнет картофельной и помидорной ботвой. Китаец сел на скамейку под липой, Сашу посадил рядом:
    -Моя слушай, говори дело.
    Волнуясь и ожидая отказа, Саша изложил свою про-сьбу, но Цао Шэ, подумав немного, сказал:
    -Моя не торгуй. Рис сади для себя. Но твоя надо выручай. Много не могу, а пуд продам.
    -Большое спасибо и за это, - радостно ответил Саша.
    Китаец сходил в фанзу, вынес безмен, полмешка риса и отвесил ровно шестнадцать килограммов. Саша пере-сыпал зерно в свой мешок, расплатился и собрался уходить,  но  Цао  Шэ снова  усадил его на скамейку:
    -Погоди маленько, говори новость.
    -Я сам ничего не знаю, сегодня из леса приехал. А вы слышали, что Семёна Ивановича нашли?
    -Нет. Живой он?
    -Убитый. Голова сзади проломана.
    -Ой, ой, ой, какой горе, - горестно покачал головой Цао Шэ. – Хороший люди был Семен Иванович. А милиция приезжал?
    -Была милиция. И следователь был.
    -Узнай кто?
    -Ничего не узнали. Тёмное дело.
    -А люди что говори?   
    -Разное говорят, да никто ничего не знает.
    -Узнай бы кто – свой рука дави гада. – Цао Шэ сжал большие узловатые кулаки, в его тёмных глазах была глубокая скорбь.
    Замолчали. Саша до этого не был знаком с китайцем. Тот жил тихо и одиноко, редко появляясь в селе. Маль-чишки побаивались его, фанзу обходили стороной, им было непонятно, как может человек жить один, без людей. Не иначе, как знается с нечистой силой. Саша в нечистую силу не верил, но к плетню подходил с волне-нием. И сразу убедился, что Цао Шэ добрый и привет-ливый человек. Саше понравился и хозяин, и усадьба, и он теперь спокойно поглядывал на замолчавшего и о чём-то думающего китайца.
    -А вам одному не скучно? – спросил он наконец.
    -Некогда скучай, - улыбнулся тот, - работай, спи и снова работай.
    -А правда, что вы в партизанах были?
    -Был. Там и ранили. Пуля кость перебей. Теперь вот хромаю.
    -А раньше где жили?               
    -Под Иманом. Тоже в лесу. Фанза большой был, ого-род был. Старуха был. Хорошо жил. Потом ходи к нам хунхуз. Фанзу – пали, старуха – убивай. Моя дома не был – живой остался. Пришёл – пусто. Ходи в партизан, всех гад убивай. На старом месте жить не могу, сердце больно.
    -И у вас никого нет?
    -Сынка есть. Его во Владивостоке живи. Но там шума много, люди много. Моя любит огород.
    -А жутко тут ночью, поди? И зверь может прийти, и лихой человек.
    -Зверь ходи – ружьё есть. А лихой люди? Скоро наша власть плохой люди, даст бог, выведи.
    -А ружьё хорошее?
    -Обыкновенный ружьё. Одностволка, шестнадцатый калибр. Твоя ружьё любит? 
    -Люблю.
    -Моя тоже охотник, молодой был – ходил, теперь нога болит. А тебе бог велел по лесу бегай.
    -С порохом туго.
    -Порох? Подожди. – Китаец встал, зашёл в фанзу и через минуту вернулся с большой жестяной банкой.
    -Бери, - протянул её Саше, - это порох.
    -Что вы, не надо!
    -Бери, бери, у меня есть, потом отдашь.
    -Спасибо, выручили. Ну, я пойду, до свидания.
    -Один минутка, - остановил его китаец. – Моя брал товар у Кулика, долг остался. Неудобно. Передай ему червонец, пожалста.
    -Передам. Обязательно передам.
    Не заходя домой, благо было по пути, Саша зашёл в лавку Кулика. Покупателей не было, и хозяин, высокий и грузный старик, скучал.   Саша  передал  ему червонец китайца. Он повертел его в руках и сунул в карман. По-том в небольшой кулёк насыпал леденцов и подал Саше.
    -Это за труды, - сказал.
    Саша удивился его неожиданной щедрости, но  кон-феты взял. Дома его ждали Костя и Коля, закупившие всё по списку. Порох китайца оказался кстати: его не было ни у Кости, ни у Коли. Саша щедро оделил им ребят, и те отправились заряжать патроны. Тем же занялся и Саша.
    Закончив с патронами, в большой рюкзак уложил сухари, гречневую крупу, кусок сала, ложку, медный котелок и спички. Сверху положил солдатскую флягу, компас и охотничий нож. Потом вышел во двор. Земля еще не остыла от дневного зноя и дышала теплом. Воздух был душен и пахуч. Саша посмотрел на небо. Звёзды сквозь сероватую дымку светили тускло.
    -Хоть бы завтра не было дождя,- подумал он и полез на чердак.
   
               
               
 


                ГЛАВА  ВТОРАЯ
   
   Утром  ребята  собрались  во  дворе   у  Саши, одетые         по-походному:  у всех на ногах – ичиги, на голове – фу-ражки, короткие куртки подпоясаны ремнями с патрон-тажами. В такоам одеянии высокий подтянутый Саша выглядел совсем взрослым. На тонкой фигуре Коли куртка сидела особенно ладно, делая его плотнее и солиднее. А приземистый Костя, туго перетянутый рем-нём, стал стройнее и выше.
    Утро было хмурое, всё указывало на дождь: и низкие серые тучи, и воздух, неподвижный и душный. Погру-зив на подводу продукты, рюкзаки и ружья и выслушав последние наставления родителей,  ребята тронулись в путь. За селом, когда проезжали мимо Красной ямы, Саша остановил лошадь.
    -Пойдём посмотрим, - сказал он.
    -А чо смотреть, - возразил Коля, - там всё вытоптано: людей было – туча.
    -Всё равно пойдём.
    Оставив подводу на дороге, ребята спустились в ни-зину, к яме. Красная яма – большой котлован, из кото-рого крестьяне брали глину для своих построек, глину красного цвета. Но чем глубже становилась яма, тем больше она заливалась весенней талой водой, высыха-ющей лишь к середине лета. И её забросили. Края у неё обвалились, дно засорилось, весной полчища лягушек   давали здесь шумные концерты. Саша медленно обошёл вокруг ямы.
    -Следы -это раскрытая книга, учись её читать, - гово-рил Саше дядя Егор. Вот кто умел читать следы! Не раз по каплям крови, сломанным веткам, клочкам шерсти восстанавливал он подробную картину лесной трагедии, происшедшей на какой-нибудь поляне. Для Саши все эти остатки сначала ничего не значили, но начинал говорить дядя Егор, и всё наполнялось логическим смыслом, прояснялось, и он потом удивлялся, как сам не додумался до такой простой истины.
    Но тут и дядя Егор был бы, пожалуй, бессилен: ника-ких следов не осталось, всё было затоптано сотнями ног. Саша в сердцах пнул ногой небольшую ясенёвую валежину, лежащую  на краю ямы. Она на мгновение сдвинулась со своего места, и ему показалось, что под ней что-то блеснуло.
    -А ну, хлопцы, навались, - скомандовал он.
    Совместными усилиями валежину откатили в сторо-ну, и у Саши в руках оказался блестящий  гладкий пред-мет. Это был мундштук большой костяной трубки. На конце имелась резьба, очевидно, он привинчивался ко второй части трубки. Вокруг канала шло кольцевое углубление шириной в несколько миллиметров. Саша не понял его назначения. На верхней части, около резьбы, искусно выгравирована половина какого-то красивого цветка. Мундштук пошёл гулять по рукам.
    -Семён Иванович трубку не курил, - сказал Костя, - это не его.
    -Значит тех, кто его убил, - ответил Саша.
    -Это ещё вилами на воде написано, понимаешь.
    -Может и так, не спорю. Всё равно, мундштук – важная улика. Трубки в деревне курят немногие. Это можно проверить, если заняться.
    -Так в чём же дело, - воскликнул Коля, - давайте, это самое, сдадим мундштук в сельсовет, пусть проверяют.
    -Мундштук надо отдать следователю, а его в деревне нет. – Саша на минуту задумался. – Сделаем так. Сейчас у нас нету времени, надо спешить в лес. Вернёмся – сдадим его куда следует, а пока припрячем. – И он по-ложил мундштук в карман куртки.
    Поехали дальше. Всю дорогу Саша понукал мерина, не давая ему расслабляться и плестись шагом, и не напрасно: дождь начался, едва въехали во двор дяди Егора. Дальнейший поход пришлось отложить. Непого-да продолжалась и на следующий день. Ребята томи-лись от безделья, но аппетитом не страдали к большой радости хлебосольной тёти Кати. Дождь шёл весь день, сильный и ровный, но после полуночи прекратился, и утро встретило ребят ярким солнечным светом. Распре-делив между собой груз и только сейчас окончательно поняв, как он тяжёл, тронулись в путь.
    Тайга начиналась сразу за околицей. Тревожное, гне-щее чувство овладевает человеком, впервые попавшим в неё. Маленьким и беспомощным выглядит он в срав-нении с деревьями-исполинами, гордо тянущимися вверх на десятки метров. Для ребят всё это было в прошлом, но всё-таки, появившись в тайге после долгого перерыва, они невольно настораживались и с излишним вниманием всматривались в полумрак, в движение теней между деревьями, и с замиранием сердца ждали чего-то за каждым поворотом. Это состо-яние проходило через несколько часов, и ребята никогда не признавались в нём друг другу, считая его унизитель-ным для их мужского достоинства.
    Саша шёл впереди. Узкая тропка петляла между дере-вьями. Чем дальше, тем гуще и глуше становилась тай-га, но густые сплетения ветвей не могли полностью закрыть дорогу солнечным лучам, и они, пробиваясь в щели между листьями, светлыми  колеблющимися пят-нами ложились на стволы деревьев, на траву, радуя и лаская взор. Здесь не было мрачного молчания северной тайги, так угнетающего человека. Даже лёгкий ветерок, пробежавший по вершинам, заставлял приморскую тай-гу шуметь мощным сдержанным гулом, говоря о движе-нии и жизни. О жизни говорили и голоса птиц, перекликающихся в гуще листвы.
    Ребята шли молча, бесшумно, лёгкой походкой быва-лых таёжников: уроки дяди Егора пошли в прок. Обыч-но от Ильмовки до зимовья они доходили за полдня, но сегодня этого не получилось. Тяжёлый груз заставлял идти медленно и дольше отдыхать. И только под вечер, когда  солнечные   пятна исчезли на тропе, а тени стали темнее и таинственнее, деревья расступились, открыв неширокую, но длинную поляну. На дальнем конце её стояла маленькая избушка с почерневшей потрескав-шейся крышей. Осевшая в землю, покосившаяся, с единственным окошком, наполовину забитым куском коры, она походила на древнюю старуху, отжившую свой век и глядящую на мир тупо и равнодушно.
    Ребята распахнули дверь, и в лицо им ударил сырой спёртый воздух. Избушка была так же убога внутри, как и с наружи. В одном углу дощатые нары, в другом  - печь из дикого камня, посредине – тяжёлый грубый стол и несколько чурок для сидения, и всё. На стенах плесень, земляной пол завален мусором.
    -Сдала избушка, - вздохнул Саша, - совсем сдала. Надо навести порядок, нам здесь несколько дней коротать.
    -Ясно дело, надо. Это мы мигом, - сказал Костя и побежал в кустарник за ветками на веник. Остальные последовали его примеру. И работа закипела. Коля в ведре, обнаруженном под нарами, приносил из недалё-кой речки воду, Саша и Костя мыли нары и стол, стирали плесень со стен и выметали мусор. Через полча-са избушка посвежела, приобрела жилой вид. Оставив дверь открытой настежь для проветривания, ребята по-шли на речку. День кончался. Солнце едва не касалось вершины сопки, и его прощальные лучи красили в бледно-лиловый цвет тонкую плёнку облаков на западе.  Ребята быстро искупались и уселись на берегу, держа ружья на коленях. Сидели тихо, отходя от усталости, накопившейся за трудный день. Шелест бегущей   воды   располагал   к   молчанию  и  думам.
    Вдруг Коля, сидевший с краю и чуть сзади осталь-ных, увидел, что из-за поворота показалась пара уток. Селезень и уточка медленно плыли у противоположного берега, заросшего камышом. Они часто опускали голо-вы в воду, выискивая какой-то корм.Один ствол в Коли-ной двустволке всегда был заряжен дробью, он вскинул ружьё и, выждав, чтоб утки сошлись поближе, выстре-лил. Селезень неподвижно распластался на воде, уточка несколько раз дёрнула головой и затихла тоже. От нео-жиданности Саша и Костя вздрогнули.      
    -Тю тебя! Ты чего? – воскликнул Костя.
    -Ужин для вас добыл, - засмеялся Коля.
    Течение несло уток к ребятам. Их выловили из воды.
    -Хорошие крякуши, - сказал Саша, - жирные, я из них такое блюдо приготовлю – пальчики оближете. Айда собирать сушняк.
    Вскоре в печи весело затрещал огонь. Уток ощипали и опалили. Саша разрезал их на куски, посолил, уложил в котелок и придвинул его к жару. Через некоторое  вре-мя утки утушились в собственном жире.
    -Готово! – сказал Саша, и все принялись за еду.
    -Вкуснятина, - сказал Коля.
    -Угу – буркнул Костя набитым ртом и, немного прожевав, продолжал:
    -Лафа нам теперь – своя стряпуха есть. Чем хуже бабки Христи? Вернусь – скажу бабке: всё, пора тебе на печку. Теперь Санька по свадьбам ходить будет.
    Саша, смеясь, показал ему кулак. Поужинав, закрыли дверь на крючок и улеглись на нарах. Дрова в печи догорали, и в избушке  становилось  всё темнее. Потом окно посветлело,  и за ним вырисовалась тёмная стена тайги. Лунный свет прочертил светлые полосы на полу. Ребята начали дремать, но резкий стук в дверь разбудил их. Они вскочили и тревожно переглянулись.  Стук пов-торился.  Саша с ружьём наготове подошёл к двери:
    -Кто там?   
    -Свои, - ответил стариковский голос.
    Саша отбросил крючок.
     В светлом проёме двери вырисовалась высокая фигу-ра с котомкой и ружьём за плечами.
    -Здравствуйте, - сказал вошедший. – Чего в потьмах-то?
    -Светить нечем.
    Пришелец достал из кармана свечу, зажёг её и поста-вил  на стол. Теперь его можно было рассмотреть. Это был крепкий старик под семьдесят с лохматыми бровя-ми, прикрывавшими глаза. В усах и курчавой бороде густо серебрилась седина. На ногах – высокие ичиги, на голове – старенькая фуражка, короткая куртка подпоя-сана широким солдатским ремнём. Он оглядел избушку:
    -Вы тут порядок навели? Молодцы. Откелева вы?
    -Мы тамгинские, - ответил Саша.
    -А я дед Матвей из Ильмовки, может, слыхали. В тайгу-то зачем?
   Саша коротко рассказал о полученном задании.
    -Так, так. Государственную службу сполняете. Хва-лю. – Старик присел на чурку и закурил трубку.
    -А вы, дедушка, куда? – спросил Саша.
    -В Озёрную падь.
    -Что это такое?
    -Не слыхал? Это, хлопче, благодатное место. Тайга там не тронутая, зверь – не пуганый. И озёр много..
    -Далеко это?
    -Далече. Вы ужинали? Тогда я подзакушу маленько и спать: завтра дорога дальняя.
    Через несколько минут в избушке воцарилась тишина.

         
               

























                ГЛАВА  ТРЕТЬЯ
   
    Утром, после завтрака, дед Матвей водрузил на спину рюкзак, вскинул на плечо старенькую облезшую винто-вку и сказал ребятам:
    -Я пошёл. Прощевайте.
    С вечера Саша долго не мог уснуть, лежал с открыты-ми глазами и старался представить Озёрную падь, где «тайга не тронутая и зверь не пуганый», а ночью видел сон, в котором бродил по каким-то озёрам и встречал на каждом шагу диковинных зверей. И утром мысли были об Озёрной пади.
    -Покажите нам дорогу в Озёрную падь, - попросил он деда Матвея. – Может, когда и сходим.
    Старик с улыбкой посмотрел на Сашу:
    -Дотошный – всё знать хочешь. Топайте за мной – покажу.
    Он повёл ребят к недалёкой, довольно высокой сопке, крутые склоны которой щетинились мелким дубняком и орешником. Продираясь сквозь заросли, основательно вымокли от росы, крупными слезами висевшей на лис-тьях, и вздохнули с облегчением, очутившись на верши-не. В это время солнце показалось из-за далёких сопок, большое и багровое, и все окрестности стали хорошо видны.
    На востоке у самого горизонта верблюжьими горбами дыбились горы, а обширное пространство между ними и сопкой, где стояли ребята, было  слегка всхолмленной равниной, укрытой покрывалом сплошного леса. Нео-бьятное зелёное море! В сочной зелени серебристыми змейками поблескивали речки. Ватные хлопья тумана дымились в низинах. Узкая тропка серпантинной лен-той сбегала с сопки и исчезала в чаще.
    Дед Матвей стоял, широко расставив ноги, и смотрел на тайгу взглядом властелина.
    -Слушайте и запоминайте, - заговорил он. – Видите вон те две сопки, - он указал на две остроконечные синие вершины, заметно возвышающиеся над окрестны-ми горами и расположенные рядом. – В дороге наблю-дайте за ними. Отсель глядеть – они будто рядом, а взаправду правая сопка намного дальше левой. Уразу-мели? По этой тропе топайте до самой Тихой, вода в речке тихая, потому так и прозывается. Где тропа будет двоиться, держитесь той, где затёски, сам я их делал, не часто, но делал. Речушки попадутся – переходите, а Тихую опознаете по скале приметной: как будто чело-век сидит, чёрная такая. Дале той скалы прямо не ходите, а поверните на речку и топайте супротив воды. Там будет новая тропа, неважная, но идтить можно. Держитесь речки и приглядуйтесь к тем сопкам. Коль заметите, што они сходятся, значит, дорога верная. Идтить надо до тех пор, пока ближняя сопка не закроет дальнюю и станет видно только её. Тогда бросайте речку и топайте прямо на сопку. Это самое тяжёлое место. Троп там нету, идтить надо прямиком по гарям, по сопкам. Путь трудный, но не дюже длинный. Как перевалите сопки, будет речка, быстрая такая, Шумной кличут. Тут уж считайте, што добрались. Вниз по речке идёт добрая тропа, она и выведет вас прямо к озёрам. Это и будет Озёрная падь.
    Старик присел на корточки и на земле прутиком наб-росал примерный чертёж пути, указал наиболее примет-ные ориентиры. Саша тщательно срисовал чертёж в блокнот.
    -А сколько вёрст до Озёрной? – спросил он.
    Дед Матвей развёл руками:
    -Кто тайгу мерил? Я налегке за три дня дохожу. Ну, бывайте.
    Старик спустился с сопки, и через минуту его высо-кая фигура растворилась в зелени тайги. Ребята верну-лись в избушку.
    -Чем займёмся? – спросил Саша. – Дядя Егор будет дня через три – не раньше.
    -Какой разговор! – воскликнул Костя. – Сидеть без дела – сдохнешь со скуки. Айда в верховья, денёк пошатаемся, переночуем, а к вечеру вернёмся.
    На том и порешили. Дверь избушки плотно закрыли, чтобы какой-нибудь зверь не залез ненароком и не попортил продукты, взяли котомки и ружья и весело пошли вдоль речки. День был ясный, небо высокое и чистое, лишь кое-где белели тонкие полоски слоистых облаков, будто кто-то огромной кистью нанёс на ярко-синий холст неба небрежные мазки. Солнце поднялось повыше и стало припекать, но от речки тянуло прохла-дой, и идти было легко и приятно.
    Тропинка вилась по берегу, прижатая к самому краю стеной деревьев и кустарников. Мелкие пичуги делови-то суетились в их листве. Насмешил ребят маленький пёстрый дятел, усердно долбивший кору на старом ясене. Заметив их, он спрятался за ствол, потом ворова-то выглянул с другой стороны. Видя, что ребята приб-лижаются, с пронзительным криком улетел. Справа в чаще раздался характерный свист рябчика. Первым его услышал Костя.
    -Слухайте, рябцы! – воскликнул он.
    -Погоняем? – спросил Саша.
    -А свистулька есть?
    -Есть. – Саша вынул из кармана маленький свисток, зажал его губами и подул. Раздался тонкий свист рябчи-ка.
    -Порядок, - сказал Костя. – Айда!
    Ребята с ружьями наготове вошли в чащу. Саша пос-вистывал. Вскоре ему откликнулся рябчик. Он спешил на зов, его свист слышался всё ближе, вот он совсем рядом. Ребята едят глазами окружающие деревья – никого. Саша делает шаг вперёд, и из травы, почти из под ног, шумно взлетает рябчик и мгновенно тает в струящейся зелени листвы.
    -Во, холера, - засмеялся Коля, мы его поверху выгля-дом, а он, это самое, пехтурой прёт.
    Пошли дальше. Рябчиков было много, они охотно от-кликались на свисток. Но близок локоть, да не укусишь! Ребята старались, осторожно скрадывали расстояние, но в последний момент рябчики замечали опасность и исчезали в чаще, благо лес был густ и дик и видимость минимальная. Они устали и вспотели, шутка ли проди-раться сквозь заросли, где каждая ветка цепляется за плечи, а высокая трава мёртвой хваткой оплетает ноги. В чаще – ни ветерка, душно, ноют и жалят комары. Но чертыхаясь и поминая рябчиков недобрыми словами, ребята не отступали, и удача, сестра упорных, не обош-ла их стороной. Когда два рябчика, подманенные свистком, опустились на высокий ясень невдалеке от них, Коля и Костя засекли их. Два выстрела победным салютом прогремели в тиши, и птицы рухнули вниз. И тут же -  удача не ходит одна, а компанией – из травы под ясенем вспорхнул третий рябчик, напуганный гро-мом выстрелов, и уселся на ветку, ошалело вертя голо-вой. Последним аккордом охотничьей симфонии проз-вучал выстрел Саши.
    Подобрав небольших серых птиц, довольные, ребята выбрались обратно на тропу. Вечерело. За охотой незаметно пролетело несколько часов. Пора было устра-иваться на ночлег. Вскоре подвернулась удобная поля-на, одной стороной выходящая на реку. Зелёный ковёр травы, густо расцвеченный красными, жёлтыми и сини-ми созвездиями лесных цветов, окаймляла тёмная бахрома леса. Ребята принялись собирать сушняк для костра и ветки для постели.
    Солнце медленно, как в пучину, опустилось в лесную чащу, оставив на небе алый занавес заката. Вершины тё-мных деревьев причудливым частоколом выделялись на нём. Разведя костёр, стали готовить ужин. Суп из рябчи-ка с гречкой получился отменным, и его ели с большим аппетитом, чему немало способствовала длительная прогулка по тайге. Двух рябчиков обжарили и оставили на утро.
    Сумерки сгустились. Диск луны, мертвенно-бледный на закате, налился желтизной, как яблоко соком. Длин-ные тени легли на поляну. Ребята сидели у костра и разговаривали, строя планы  на завтрашний день. Нео-жинно затрещала трава под чьими-то быстрыми шагами. Руки ребят потянулись к ружьям. 
    -Эй, эй, не стреляйте, - раздался голос из темноты, и к ним подошёл здоровенный мужчина с винтовкой на плече, черноволосый и смуглый, чем-то смахивающий на цыгана.
    -Чего всполошились? – спросил с улыбкой и присел на корточки у костра. – Охотники, а дичины нету.
    -Не добыли ещё, - сказал Саша.
    -Я к вам по делу. Из экспедиции я. Наш начальник хочет с вами поговорить.
    -О чём?
    -Вы местность знаете?
    -Немного.
    -Вот и ладно. Идём, здесь недалече. Костерок свой потушите, как бы пожара не было. Заночуете у нас.
    Когда вышли на тропу, из-за деревьев выдвинулись ещё два человека с винтовками.
    -Это наши, - успокоил ребят Цыган, так ребята сразу окрестили незнакомца, - со мной пришли.
    Сначала шли по тропе, потом по сплошному лесу стали подниматься на пологую сопку. Два больших костра горели в ложбине и открылись внезапно и сразу, едва ребята вышли на поляну. У одного виднелись люди, у другого никого не было. Цыган подвёл ребят к этому костру и сказав: - Подождите, – исчез. Ребята стояли и щурились: после темноты свет костра был необычайно ярок. Лёгким пружинистым шагом к ним подошёл мужчина среднего роста лет тридцати пяти. Чёрная гимнастерка, подпоясанная широким ремнём, плотно обтягивала его грудь, светлый чуб выбивался из-под чёрной фуражки. В его ладной фигуре с широкими плечами и крепкой талией чувствовались ловкость и сила. Он широко улыбнулся, отчего его красивое лицо стало ещё привлекательнее, и заговорил быстро и энергично:
    -Здравствуйте, товарищи! Давайте знакомиться. Я Петров Аркадий Михайлович, начальник экспедиции геологов. Прошу садиться. Стульев нет, не обессудьте.–И он опустился на землю.   Ребята сели тоже.
    -Прошу извинить, что побеспокоил вас и заставил прийти сюда: нужда заставила. Нам нужен человек, знающий эти места. Вы дорогу в Озёрную падь знаете?
    Ребята выжидательно посмотрели на Сашу. Саша ответил не сразу. Действительно, знает ли он дорогу в Озёрную падь. Для своих лет он неплохо знал тайгу, его отец и дядя были хорошими охотниками и часто брали его с собой, учили понимать жизнь леса и его обитате-лей, учили разбираться в лесных тропах. Несколько раз с ребятами он самостоятельно был в тайге. По рассказу деда Матвея Саша ясно представлял путь до Озёрной пади, но одно дело проделывать далёкий путь в мыслях, другое – сделать наяву.
    -Как вам сказать, - ответил неуверенно, - в Озёрной пади я никогда не был, но по рассказам дорогу туда знаю.
    -Сможешь нас провести, не заплутаешься?
    -Смогу, - решился Саша. – А таёжник не тот, кто плу-тает, а кто умеет выпутываться.
    Это была любимая поговорка дяди Егора.
    -Молодец, - засмеялся Петров и хлопнул его по плечу. – Значит, договорились: идём в Озёрную падь.
    -Но нас потеряют дома: мы ушли ненадолго. Лучше я расскажу вам, что знаю, и идите сами.
    -Нет, так не пойдёт: мы приехали с запада, тайгу вашу совсем не знаем и по рассказам ничего не найдём. Поймите меня, ребята, правильно. У нас так сложились обстоятельства, что нельзя терять ни одного дня. Основная группа экспедиции со всем снаряжением уже дней десять как в Озёрной пади. Я с товарищами задержался, утрясал во Владивостоке кое-какие дела. Рассчитывали налегке быстро добраться до пади. И на тебе! Позавчера наш проводник сломал ногу. С двумя рабочими отправили его обратно. Пока они вернутся с новым проводником, пройдёт неделя, не меньше. А дело стоит. Без нас в Озёрной пади не могут начаться работы. А вдруг испортится погода? В Приморье как: то сухо, то польёт на полмесяца. Одна надежда на вас. Выручайте!
    Заметив колебания ребят, Петров встал и сказал:
    -Я вас оставлю на несколько минут. Подумайте.
    И он исчез в темноте. Но поговорить ребятам не уда-лось. Снова послышались шаги, и к костру неожиданно подошли Цао Шэ и Кулик. Китаец в куртке, в ичигах, за спиной котомка, на плече – ружьё. Кулик без ружья, но тоже одет по-походному.
    -Кого моя видит? – закричал Цао Шэ. – Вот так  встреча!
    Он радостно улыбался и тряс ребятам руки. Ребята тоже обрадовались, усадили пришедших у костра и засыпали вопросами. Китаец и Кулик рассказали, что пошли в тайгу за женьшенем и вчера случайно встрети-ли экспедицию. Экспедиции требуются рабочие, и им  предложили поработать за хорошую плату.
    -Когда теперь домой вернёмся и сами не знаем, - заключил Кулик.
    -Посоветуйте,   как  нам  быть, - сказал   Саша, - и рассказал о предложении начальника экспедиции. Кита-ец потёр морщинистый лоб, потом твёрдо посмотрел Саше в глаза:
    -Моя думай: им надо помогай.
    -Да дома с ума сойдут, подумают, что сгинули.
    -Слушай, Саня, - сказал Коля, - ведь дядя Егор придёт за продуктами? Напиши записку и оставь там. И будет порядок.
    -Верно, - поддержал Костя. – И побываем в настоя-щей экспедиции.
    -А что они ищут? – спросил Саша у Цао Шэ.
    -Бог его знай. Начальник говори, да моя забыл. Спроси его сам.               
      К костру опять подошёл Петров и удивленно спросил:
      -Уже познакомились?
      -Да это ж наши, деревенские, - ответил Костя.
      -Понятно. А что мне скажете?
      -Мы идём с вами, - сказал Саша.
      -Вот и прекрасно. Молодцы. – И Петров присел рядом с Куликом.
    -А что вы ищете? – спросил Саша.
    -Редкие металлы: олово, свинец. Разведка выявила их наличие в Озёрной пади. Будем определять их запасы, копать шурфы, брать пробы. Работа большая.
    -А дед Матвей говорил, што место там тихое, зверь непуганый. Теперь всех распугают, - грустно сказал Костя.
    -Такова жизнь. Государству нужно много металла. Ради этого приходится жертвовать природой. Если про-гнозы подтвердятся, Озёрная падь станет промышлен-ным центром, а двадцать шестой год войдёт в историю Приморья славной датой. А кто такой дед Матвей?
    -Охотник, - ответил Саша. – Пошёл в Озёрную падь.
    -И его привлечем к нашему делу, - сказал Петров и встал. – Устраивайтесь, отдыхайте. Завтра – в путь.

               
               



      
























                ГЛАВА  ЧЕТВЁРТАЯ
 
    Утром ребята увидели всех участников экспедиции. Не считая Кулика и китайца, их было восемь. Петров, начальник экспедиции. Его заместитель Барсов, уже знакомый ребятам цыганистый мужчина лет за сорок. Крюков, инженер-геолог, худощавый, среднего роста, лет тридцати пяти, с огненно-рыжей шевелюрой. Оста-льные пятеро были рабочие, молодые парни лет двадцати пяти – двадцати семи. У одного буйные русые волосы непокорной копной громоздились на голове, второй, стриженый под машинку, запоминался лицом, рябым после оспы.
    Ребят встретили приветливо, и они быстро освоились в новой обстановке. Позавтракали мясом изюбра, убитого накануне. Консервы берегли и пока не трогали. Их сложили в один рюкзак, и его взвалил на спину Бар-сов. Предварительно обжаренную изюбрятину распре-делили по рюкзакам остальных. С восходом солнца Петров дал команду трогаться, установив на время похода такой порядок движения: впереди идёт Саша с ребятами, за ними Барсов, Крюков и рабочие. Кулик, Цао Шэ и он  сам замыкают шествие. По знакомой тропе Саша вёл отряд быстро и уверенно. К полудню подошли к избушке.
    -Большой привал! – скомандовал Петров, и все разб-релись кто куда: часть пошла к речке освежиться, часть улеглась в тени под деревьями. Саша зашёл в избушку, его волновали продукты. Всё было цело. Вздохнув с облегчением, он присел к столу, чтобы написать записку дяде Егору.
    -Что это за продукты? – спросил удивлённо вошед-ший Петров. - Чьи?
    Саша рассказал. Лицо Петрова осветилось довольной улыбкой:
    -Как всё кстати. Эти продукты нас очень выручат.
    -Их нельзя трогать, Аркадий Михайлович, - возразил Саша.
    -Почему?
    -Они принадлежат другому отряду. Там они очень нужны. Я платил за них казённые деньги, я отвечаю за них и не позволю трогать. – Саша вскочил на ноги, лицо его покраснело, глаза упрямо сверкали.
    -Сядь, - сказал Петров спокойно и ласково и сел нап-ротив. – Мне нравится, что ты печёшься о государст-венных интересах. Но смотришь на всё однобоко. Получается, что отряд, отводящий лесосеки, выполняет нужное дело, а мы, ищущие для государства дорогое и так ему нужное сырьё, занимаемся пустяками. Так?
    -Я этого не говорил, Аркадий Михайлович!
    -Правильно, не говорил, но это вытекает из твоих слов. Пойдём дальше. Ты наше положение знаешь. Ел утром изюбрятину, и без соли. Вкусно? Впереди у нас много дней пути, и кроме изюбрятины по существу ничего нет. Запасы в ваших рюкзаках для такой оравы – капля в море. Прикажешь принципиальничать и голо-дать? Будь здесь начальник вашего отряда, он бы понял меня и отдал продукты. Ведь положение у них не столь критическое, как у нас. Я напишу начальнику записку, где изложу все обстоятельства  дела. Ты, Саша, можешь не беспокоится, своё поручение ты выполнил аккурат-но,  а остальное   я беру на себя. Вскоре сюда зайдут двое моих рабочих и новый проводник. У них будет солидный запас продуктов. Я дам им распоряжение часть продуктов оставить для твоих лесников. Получит-ся баш на баш. Теперь согласен?
    -Согласен, - ответил Саша, но в голосе не было уверенности.
    -Ладно, ладно, не тревожься, всё будет в порядке. Бери карандаш, пиши записку дяде Егору, а то, действительно, вас потеряют.
    Петров дал Саше листок бумаги, а сам быстро написал короткое распоряжение своим рабочим и обстоятельную записку начальнику Сашиного отряда. Все три записки булавкой прикололи к столу. Саша успокоился и повеселел. Продуктам нашлось место в рюкзаках, и после небольшого отдыха отряд был готов к походу.
    Саша вышел из избушки первым, через минуту появился Петров и дал команду трогаться. На лысой сопке Саша стоял несколько минут, смотря на приметные вершины и запоминая расстояние между ними. Сердце его стучало тревожно, чёрные брови хмурились, выдавая волнение.
    -Ты чего, Санька? – тихо спросил Коля.
    -Муторно на душе, как бы не заплутаться. Подведём людей.
    -Ничего, обойдётся. Смелее.
    Саша благодарно взглянул на друга и двинулся вперёд. Неширокая тропа петляла между деревьями. Темп движения снизился: по незнакомым местам Саша шёл осторожно. Всех донимала жара, от духоты не спасала и тень. Особенно доставалось Кулику. Старше всех, к тому же  толстый  и грузный, он буквально исходил потом и вскоре  заметно  сдал, приходилось приноравливаться к его шагу. Примерно через каждые сорок шагов на деревьях, с правой стороны тропы, были широкие затёски, почерневшие и не очень приметные. Сначала Саша внимательно приглядывался к ним, но потом они примелькались, и он лишь изредка отмечал в памяти их наличие. Перешли небольшой ручей и дви-нулись дальше. Вдруг Саша встревожился, показалось, что давно не видно затёсок. Он стал приглядываться к деревьям, но и через сто, и через двести шагов затёсок не  обнаружил. Холодный пот выступил на лбу, понял, что сбился, потерял верную тропу. Остановился.
    -В чём дело? – спросил Петров.
    -Затёски потерял, - упавшим голосом ответил Саша, - надо возвращаться обратно.
    Пошли по своим следам. Почти у самого ручья Саша обнаружил ответвление тропы, не замеченное в первый раз. Там оказались затёски, и он вздохнул с облегчени-ем, но внимание удвоил. Вскоре тропа снова раздвои-лась, но Саша точно нашёл нужный путь.
    Вечерело. Солнце повисло низко, и в тайге стало сумрачно. Пора было думать о ночлеге. В это время тропа пересекла какой-то ручей, и Саша сказал, что здесь будут ночевать. На берегу нашлась полянка, удобная для лагеря. Но Петров приказал отойти от тропы в глубь леса. Саша стал, было, доказывать, что там неподходящее место для лагеря, но Петров холодно оборвал его:
    -Давайте, молодой человек, договоримся раз и навсегда: здесь я начальник, и мои распоряжения прошу не обсуждать. -  Саша вспыхнул и замолчал.
    -Влетело, - усмехнулся Костя. – Не суйся вперёд батьки в пекло.
    -Иди ты к чёрту, - сказал Саша и отошёл в сторону. Безучастно наблюдал он, как разожгли под деревьями костры, сделав в некоторых местах дополнительный заслон из веток, как собрали всё оружие, в том числе и ружья ребят, и установили его в пирамиду в центре лагеря. И тут только заметил, как много винтовок в отряде. Восемь человек в экспедиции, и только у Петро-ва нет оружия.
    -Тоже мне храбрецы, снарядились, как в бой. На западе, наверно, думают, что здесь за каждым кустом медведь прячется,- подумал Саша засыпая.               
     Утром проснулись очень рано, но не по своей воле: туча мошкары напала на лагерь и кусала беспощадно. Утро было хмурое, низкие серые тучи плотным одеялом прикрыли тайгу. Наскоро позавтракав, двинулись в путь, спасаясь от мошкары. Казалось – будет дождь, но, вопреки ожиданиям, небо стало проясняться, и к полудню в разрывах туч засияло солнце. Тучи редели, испуганными стайками убегая к горизонту, и вскоре небосвод опять пленял взор безбрежной синью. Мошка-ра куда-то исчезла, но искусала всех основательно. Ребятам подобное было не в новинку, в деревне хватало и комаров, и мошек, они почесались и забыли. Но на Петрове нападение мошкары  оставило  страшный  след:   лицо, расчесанное до крови, покраснело и распухло, на месте глаз – узкие щелочки.
    -Проклятая кожа, - ругался он, - никак не может привыкнуть к укусам. Чуть что – и раздражение.
    Но Саше показалась какая-то фальшь в его голосе.
    К полудню экспедиция вышла на речку Тихую.  Её узнали по огромной скале. Каменная глыба тёмного цвета высотой метров десять высилась на берегу, издали напоминая сидящего человека: бородатый мужик склонил лохматую голову и глубоко задумался. Речка оправдывала название: в мягких, низких берегах она текла спокойно и лениво, пересекая тропу почти под прямым углом.
    Пошли на север вверх по течению. Скоро наткнулись на новую тропу. Она была значительно хуже старой, во многих местах завалена буреломом и колодником. Но всё-таки это была тропа, а не таёжная целина! Используя каждый холмик на местности, Саша наблюдал за дальними вершинами, с радостью отмечая, что они постепенно сближаются. Неуверенность, владе-вшая им в первый день, прошла. Видя, как сходятся приметы, как легко находятся ориентиры, он твёрдо вошёл в роль проводника и уверенно вёл отряд.
    Тропа вышла на поляну на берегу реки, и здесь сделали привал. Все расположились в тени деревьев, вытянув натруженные ноги, лишь Рябой и Лохматый спустились к воде и стали умываться. И тут послышался в вышине какой-то стрекочущий звук. Вскоре он превратился в рокот мотора: вдоль реки на небольшой высоте шёл самолёт. Красные звёзды чётко виднелись на крыльях. Лётчик в кожаном шлеме и больших очках, склонив голову на бок, вглядывался вниз. Рябой и Лохматый стремглав бросились под деревья. Сашу, рванувшегося, было, вперёд, чтобы лучше рассмотреть самолёт, остановила рука Петрова, крепко сжавшая плечо. Саша повернулся и встретил настороженный недобрый взгляд. Самолёт пролетел над поляной и растаял вдали.
    -Ищут, - сказал Барсов и длинно и витиевато выругался.   
    Вечером Саша долго не мог уснуть, лежал на спине и глядел в высокое тёмное небо. Рядом мирно посапывали Костя и Коля, из недалёких кустов, где расположились остальные, доносились храпы и постанывания. У догорающего костра, возле пирамиды с оружием, прохаживался Крюков, стоящий в карауле. Тихо. Ярко светит полная луна, но на душе у Саши неуютно и тревожно, как в осеннюю ненастную ночь. Самолёт был наш, советский, все это видели. Но почему тогда кинулись под деревья, как цыплята от коршуна?
    -Ищут, - сказал Барсов. Кого ищут? Их? Но разве они потерялись? Нет, просто не хотят, чтобы их видели. Потому и лагерь разбивают в стороне от тропы, и костры разводят под деревьями. Но зачем геологам прятаться? Непонятно. Рабочие – неотёсанные грубые мужланы, каждые пять слов разбавляют ругательства-ми, но, бог с ними, что с них взять, а вот Барсов и Крюков, инженеры-геологи, а от них ничем не отличаю-тся, ни речью, ни манерами.
    Петров – образованный, учёный, сразу видно. Но вот геолог ли он? Сомнительно. Как распух от  укусов мошкары! Так распухает человек, искусанный впервые. И тайгу он совсем не знает. А вот командовать умеет. На всех покрикивает, его боятся, даже Барсов, хотя самого Барсова побаиваются остальные. У них в отряде начальника не боялись, а уважали и слушались без крика. И звали по имени и отчеству. А здесь только и слышишь: товарищ начальник, товарищ начальник! Как у военных. А может они и есть военные и выполняют тайное задание?  Вон  винтовок  сколько,  и  патронов   полные патронташи. Зачем геологам столько оружия? У них в отряде было в два раза больше людей, а всего две винтовки. Саше вспомнились пограничники, не раз бывавшие в селе. Молодые, подтянутые ребята, слова бранного от них не услышишь. Нет, эти на погранични-ков не похожи! Но если не геологи и не пограничники, то кто же? Ничего не решив, Саша уснул с тревогой в душе.
    В третий день не произошло ничего примечательного. Упрямо шли вперёд, изредка делая привалы. Чем дальше, тем глуше становилась тайга. Несколько раз поднимали с лёжки диких свиней, но те исчезали в чаще быстрее, чем кто-либо успевал схватиться за ружьё. Тропа часто переходила с берега на берег, выбирая более удобный путь. Все промочили ноги, переходя речку вброд. Дно её было илистое и вязкое. Приметные вершины сходились всё ближе, к вечеру две сопки слились в одну. Саша определил направление на них: оно было точно на восток, тропа же продолжала идти на север.
    Устроились на ночлег. За весь день, как ни пытался Саша, ему не удалось поговорить с ребятами: на коротких привалах рядом всегда оказывался кто-то, а в пути за их спиной тяжело топал Барсов. Костры разожгли как обычно, приняв меры предосторожности. После ужина Петров приказал почистить оружие, и Саша сделал ещё одно неприятное открытие. Барсов извлёк из кармана револьвер. Наган, - определил Саша. А сам Петров стал разбирать и чистить небольшой плоский пистолет. Сердце у Саши заныло. Ну, винтовки, это ещё можно понять, без ружей в тайгу не ходят, но пистолеты – это уже не против зверей. Саша с трудом дождался отбоя и постарался лечь с ребятами в стороне от остальных. Шёпотом поделился  своими наблюдениями и сомнениями.
    -У них не только наганы,  и гранаты есть, -  сказал Костя, - я у Лохматого две лимонки видел. Я к ним тоже приглядуюсь, чую, не всё тут чисто. И не доверяют они нам, понимаешь. Куда не пойдёшь, обязательно кто-то следом. А вчерась я спросил Цыгана, почему нас в караул не ставят. Он зыркнул на меня глазищами и сказал, што мы мордой не вышли.
    -В общем, обманули нас, хлопцы, - проговорил Саша, - они такие же геологи, как мы монахи. Что делать будем?
    -Чо долго думать? Они нас надули, и мы их надуем. Подождём, пока заснут, и, это самое, ноги в руки и по-минай, как звали. Не по пути нам с этой тёмной компанией, - сказал Коля.
    -А ружья? – спросил Костя. – Они в козлах, и возле них часовой.
    -Ружья надо взять, без них нельзя. Рябой на часах дремает, сам видел. Сядет, голову в колени и спит. Сегодня перед утром его очередь.
    -Надо воспользоваться. Пускай они без нас по тайге поплутают, - воскликнул Костя. – А ты, Санька, чего молчишь?
      -Думаю. Ружья взять не просто, вдруг Рябой не будет дремать. И потом. Раз уж мы попали в их компанию, надо узнать, кто они и зачем им нужна Озёрная падь.
    -А они, это самое, головы нам не открутят?
    -Они дорогу не знают, без нас они, как слепые котята. Пока нечего бояться. Надо выбрать момент и поговорить с Цао Шэ. Он добрый мужик и нам поможет. А в пади – дед Матвей.   Нас  будет  не  так уж мало. А пока давайте держать ухо остро, за всем наблюдать и слушать. Договорились?
    Следующий день оказался самым трудным. Тропу оставили в стороне и пошли целиною прямо на восток. Ровные места кончились, пошли сопки, то густо поросшие лесом, то голые, с каменистыми осыпями. На некоторых сопках когда-то бушевал пожар, лес выгорел, но путь от этого не стал легче: многие деревья не сгорели полностью, упавшие стволы лежали на земле, невидимые в густой и высокой траве, люди неожиданно натыкались на них и падали. Каждый метр пути давался с трудом. Солнце припекало, мучила жажда, но в сопках не было воды. За день вымотались основательно, и, когда под вечер, перевалив последнюю сопку, увидели внизу долину, по которой бежала речка, еле нашли силы добраться до неё. Долго и жадно пили воду, потом в изнеможении растянулись на песке.
    Место, к которому они вышли, было живописным и диким. Две высокие складки сопок, то взмывая в высь, то понижаясь, тянулись параллельно друг другу почти строго с севера на юг. Расстояние между ними не превышало двух километров. По этой узкой долине бежала быстро и шумно неширокая речка, показывая на перекатах каменистое дно.
    Склоны сопок и долина заросли первозданным лесом. Пышные кроны деревьев нависли над речкой. Казалось, лесные великаны склонились над трепетным зеркалом воды и любуются на своё отражение. Там, где берега сближались, их ветви переплетались, образуя зелёные арки.
    Одна из сопок, оторвавшись от толпы своих собратьев, вытянулась длинным изогнутым телом вдоль правого берега.  Своенравная  речка подмыла её бок, обнажив каменную основу. Серый гранитный обрыв, поблескивая светлячками слюды, протянулся на добрую сотню метров. В половодье речка билась в его несокрушимую грудь, а сейчас отступила, открыв узкий плёс, покрытый мелким золотистым песком. Черепашь-ими панцирями торчали из песка серые полированные валуны.
    Заходящее солнце бросало прощальные лучи в долину. Горбатая тень сопки легла на речку, погасив весёлый блеск водяных струй. Немного отдохнув, Саша прошёлся по берегу и обнаружил тропу, идущую вдоль речки. Значит, всё верно, он на правильном пути! С мыслью, что завтра будут в Озёрной пади, вернулся обратно. Но Петров объявил дневку, так как все, кто был в сапогах, основательно натерли ноги. Сашу это обрадовало: целый день будут на месте, и случай уединиться с Цао Шэ и поговорить, конечно, предста-вится. Но утро принесло разочарование: чуть свет Кулик и китаец ушли из лагеря на поиски женьшеня.
    После завтрака из остатков изюбрятины Петров приказал ребятам поохотиться, чтобы пополнить запасы мяса, но сказал, что пойдут только Саша и Костя. Саша перед уходом сказал расстроенному Коле:
    -Тебя оставляют заложником, чтобы мы не убежали. Ты не волнуйся, мы скоро придём. И смотри здесь в оба.               
    Коля пошатался по лагерю. Петров сидел в сторонке и что-то записывал в блокнот. Другие, кто спал, кто в тесном кругу «травил» анекдоты. На Колю не обращали внимания. Поскучав с полчаса, он попросил у Петрова разрешения порыбачить.
    -Валяй, но без ружья, - ответил тот.
    Пройдя с километр вверх по течению, Коля нашёл подходящую тихую заводь. Часа через два у него на кукане был уже десяток увесистых сазанчиков. Солнце поднялось повыше, начало припекать. Клёв прекратил-ся, и Коля отправился обратно. Думая сократить путь, пошёл не по берегу, а напрямик через сопку, но ничего не выгадал: непроходимые заросли прижали его к обрыву, и он шёл по тому же берегу, но на высоте двух-трёх метров над ним. Трава путалась в ногах, ветки хлестали по лицу. Он устал и, проклиная свою затею, присел отдохнуть.
    Нудно ныли потревоженные комары. Лёгкий ветерок прошелестел в листве и затих. Под обрывом послыша-лись тяжёлые шаркающие шаги. Коля осторожно пос-мотрел вниз. По песчаной косе медленно, прихрамывая, шли Барсов и Крюков, простоволосые, без винтовок и котомок.
    -Куда это они? – подумал Коля, провожая их взгля-дом, и, вспомнив наставление Саши смотреть в оба, решил последить. Тихо двинулся следом. Так и шли они несколько минут. Вдруг шаги затихли. Коля замер.
    -Кажись, хватит, никто сюда не сунется, - заговорил Барсов. – Вон подходящий камень, садись, станичник, причастимся святой водицей.
    -Станичник! –удивился Коля и опустился на землю, весь превратившись в слух. Забулькала жидкость, ост-рый запах спирта ударил в нос. Звякнули кружки.
    -За твоё здоровье, станичник!
    -Будь здоров, урядник!
    Стучали ложки о жестяную банку. Запах свиной тушёнки долетел до Коли, и он невольно сглотнул слюну.
    -Ишь, хлюст, - подумал с неприязнью о Барсове, - жрёт втихаря тушёнку из эн-зе.
    -Ну что, ещё по одной, - сказал Барсов и разлил спирт в кружки.
    -За удачу нашей экспедиции, урядник.
    -Эх, Никита, осточертела мне эта экспедиция. Надое-ло роль играть. «Товарищ начальник!» «Товарищ Барсов!» Это слово душу выворачивает. Я этих товари-щей в гражданку и стрелял, и рубил как собак. Сердце радовалось, когда «товарищ» концы отдавал. В своей станице я  наипервейший казак был. Сколько земли имел, сколько скота! Где всё это? Собирался сюда, думал: отведу душу, кое с кем из земляков счёты сведу. И на тебе! Блудим по тайге, как бездомные собаки. Какая сила была у полковника Горохова! И всё прахом пошло! Отчего так глупо получилось? 
    -Продали нас с потрохами погранцам. Нашлась гнида, донесла. Нас и встретили.
    -Хорошо встретили. – Барсов выругался. – У меня и сейчас мороз по коже, как вспомню, а я не робкого десятка. На фронте на немецкие пулемёты ходил.
    -Спасибо Петрову, собрал кучку и  на прорыв повёл, спас от верной погибели.
    -Петров – молодец, боевой офицер.
    -И с экспедицией ловко придумал! Голова у мужика работает.
    -Придумал умно. Ему легко, образованный, что хошь объяснит. А мне каково? Произвёл меня в инженеры, а с меня инженер, что с попа генерал.
    -Ничего, урядник, скоро всё кончится. Придём в падь и перестанем играться.
    -Скорей бы, до чёртиков надоело.
    -А с мальцами как, отпустим?
    -Петров сказал: придём в падь и в расход. Свидетелей нам не надо.
    -И долго придётся сидеть в этой дыре?
    -С месяц, пока всё не утихомирится.
    -А потом куда?
    -За кордон, куда ж ещё. Нам здесь места нету. Потопали обратно, станичник.
    Шаги Барсова и Крюкова затихли вдали, а Коля всё сидел, не в силах пошевелиться. Ярко светило солнце, земля и деревья дышали теплом, а его бил озноб. Услышанное плохо укладывалось в сознании. Он чувствовал себя, как человек, у которого вдруг спала с глаз повязка. Сзади – погоня, впереди – обрыв. Он крут и страшен, но в нём всё же просматриваются ступеньки. Только не торопиться и не сорваться вниз! Главное – ничем не выдать себя. Притворяться и улыбаться! Улыбаться, чтобы предупредить ребят, Цао Шэ и Кулика. И посмотрим тогда, на чьей улице будет праздник!
    Коля решительно поднялся и зашагал к лагерю. Там было оживлённо. Саша и Костя принесли добычу, поро-сёнка солидных размеров. Его свежевали Лохматый и Рябой. Появление Коли с рыбой встретили с ликовании-ем. Обед получился на славу. Ели за обе щеки, все были довольны, смеялись и шутили, хвалили Колю за уху, а Сашу и Костю за свинину. Коля смялся со всеми, хотя кусок не лез в горло, и мысли были далеко. Страшное открытие тяжёлым камнем лежало на сердце. Наконец, обед кончился. На пост у пирамиды с оружием заступил Петров, остальные разбрелись, кто куда, и вскоре разноголосый храп послышался из-под кустов. Коля отвёл ребят в сторону и, заикаясь от волнения,  передал  подслушанный  разговор.
    Известие ошеломило ребят, и они долго молчали. Наконец, Саша поднял побледневшее лицо и твёрдо сказал:
    -Всё, хлопцы, сегодня ночью бежим. Завтра будет поздно. Пойдём в Озёрную падь к деду Матвею. А теперь спать, чтобы  не было подозрений.
    Саша растянулся на траве, ребята тоже. Казалось, после таких вестей и не заснуть, но у Саши и Кости сказалась усталость, у Коли – нервное переутомление, и скоро крепкий сон смежил им веки.
    Засыпая с тревожной мыслью, как взять ружья из пирамиды, возле которой всегда караульный, Саша не предполагал, что природа спешит им на помощь, что железный порядок, установленный Петровым в отряде, будет ею на время нарушен.
    Из-за сопок тихо выползла грозовая туча. Грязно-серая, с клубящимися краями, она надвигалась неумоли-мо и грозно, как огромное войско, уверенное в своей силе и мощи, постепенно облегая горизонт. Солнце, клонившееся к западу, утонуло в её чреве, и сумерки легли на землю. Глухо и утробно погромыхивал гром. Резкий порыв ветра ударил по деревьям. И вдруг ослепительная молния расколола тучу, гром грянул раскатисто и оглушающее, и сразу хлынул ливень. Вода низвергалась сплошным потоком, ветер рвал и метал, и тайга гудела с надрывным стоном. Зигзаги бесчислен-ных молний рвали небо на части, и гром гремел непрерывной артиллерийской канонадой.
    Петровцы, заливаемые потоками воды, прятались под деревьями кто где. Лишь ребята держались вместе. Они устроились невдалеке от пирамиды под толстой развесистой липой, во вместительное дупло которой заранее спрятали  котомки,  одежду и обувь. Когда ветер опрокинул винтовки, и на это никто не обратил внимания, перетащили в дупло и свои ружья.
    Больше двух часов бушевала стихия, но постепенно истощила свою энергию. Туча уплыла, и в небе зажглись первые звёзды. С реки потянул свежий пронизывающий ветер. Ребята, одевшись в сухое, чувствовали себя прекрасно, зато бандиты, на которых  не осталось сухой нитки, не попадали зуб на зуб, и все их мысли были о костре. А он долго не  хотел разгорать-ся. На время о ребятах забыли. Взяв котомки и ружья, они незаметно отошли от лагеря. Можно было уходить, но они медлили: Кулика и Цао Шэ всё не было.
    Ночь вступала в свои права: в небе всё ярче блестели звёзды, а между деревьями чёрной тушью разливалась темнота. Костёр у бандитов, наконец, разгорелся и его отсветы заплясали над деревьями.
    Недалёкий крик Барсова:
    -Эгей, ребятки, где вы? Сашка, Костя! – прекратил колебания ребят: надо было уходить, и немедленно.
    -Мы здеся, а ты, накось, выкуси, - тихо сказал Костя и показал в темноту фигу.

               
               






 









                ГЛАВА  ПЯТАЯ
 
    Ребята шли всю ночь. Сначала медленно, в темноте не разгонишься, но после полуночи, когда взошедшая луна отчётливо высветила узкую ленту тропы, пошли быстрее. Ливень размочил тропу, на подъёмах ноги ско-льзили и разъезжались, но ребята шагали упорно и сосредоточенно и ни разу не остановились отдохнуть. Одно желание владело ими – поскорее попасть в Озёр-ную падь. Там дед Матвей, а  в  его  помощи  и  советах  они  так  нуждались.
    Стало светать. Ярко разгоралась заря, гася звёзды од-ну за другой, небо светлело, обещая хороший день. Медленно встало солнце, разгоняя последние остатки тьмы. Тропа, жавшаяся к реке, петляя, полезла на высо-кую сопку, горбом динозавра вставшую на пути. Ребята взобрались на вершину и остановились поражённые: перед ними лежала Озёрная падь.
    Правая гряда сопок, всё время тянувшаяся параллель-но Шумной, здесь круто поворачивала вправо и, описав гигантскую дугу, опять возвращалась к реке, образовав большой котлован. Просторное продолговатое озеро, соедеинённое с рекой двумя протоками, лежало посре-дине. А вокруг сверкающими гроздьями рассыпалось бесчисленное количество озёр поменьше. В пышной зелени серебристыми змейками поблескивали ручейки. На высоком мысу, омываемом с одной стороны водами озера, а с другой реки, на небольшой поляне виднелось зимовье, возвышавшееся над густыми зарослями ореш-ника.
    Немного передохнув и полюбовавшись открывшимся видом, ребята спустились вниз и подошли к нему. Зимовье было большое, сложено из толстых брёвен, добротно и умело. Внутри оно делилось на две полови-ны: складскую и жилую. Складская была без окон, в жилой три окна смотрели на восток, юг и запад. Дверь выходила на запад, к озеру. Ребята резко распахнули её и вскочили в зимовье, думая испугать деда Матвея, но там было пусто.
    Неужели дед Матвей ушёл из Озёрной пади? Растерянными взглядами они обшаривали русскую печь в углу, просторный стол посредине и тяжёлые лавки  вокруг  него. Но  потом  увидели  на  нарах котомку, фу-ражку,  патронташ  с  патронами  и успокоились, поняв, что дед отлучился ненадолго. Вышли наружу. Солнце поднималось выше, золотя стёкла в окнах. Обширная гладь озера отливала зеркальным блеском. Ближе к противоположному берегу из воды лесистым горбом поднимался остров.
    По извилистой тропинке ребята спустились к бухточ-ке и обнаружили там целую флотилию из четырёх вместительных лодок, лежащих на песке вверх дном. Решили спустить одну на воду и покататься, но только принялись за дело, как в бухточку вскочила юркая лод-чонка, на корме которой восседал дед Матвей, нето-ропливо работая двухлопастным веслом. Ребята радост-но замахали ему. Дед вышел на берег с винтовкой в одной руке и с увесистой связкой из сомиков и карасей в другой. Он был бос и простоволос, штанины закатаны до колен, полотняная рубаха – навыпуск, лохматая бо-рода топорщится устрашающе, но карие глаза смотрели ласково.               
    -Вот пострелята, забодай вас комар, явились, - заговорил добродушно. – Каким ветром занесло?
    -Попутным, - улыбнулся Саша. – Дело есть к вам.
    -О деле после, на голодное брюхо думать вредно. Айда уху варить.
    Совместными усилиями завтрак приготовили быстро. Уха получилась жирной и наваристой. Дед Матвей подал свежие лепёшки, и ребята, несколько дней не видавшие хлеба, уплетали их за обе щеки, не забывая и уху. После завтрака дед закурил трубку и внимательно посмотрел на ребят:
    -Теперь рассказывайте.
    Перебивая и дополняя друг друга, ребята поведали о своих приключениях. Дед слушал внимательно и молчал, изредка поглаживая лохматую бороду.
    -Дела, - протянул задумчиво. – Повезло вам, ребятки. Со смертью в прятки играли. Но молодцы – убёгли, и меня упредили, спасибо.
    -А вот Цао Шэ и Кулика предупредить не смогли, - грустно проговорил Саша. – Убьют их, да?
    -Пожалуй. Ежели не вывернутся. Может, заподозрят неладное и дадут тягу. Должны разбираться, што к чему – люди старые, бывалые. Сам говоришь, китаец парти-занил. Не переживай, сделали вы всё правильно, дольше оставаться было нельзя. И давайте думать о себе. Ваши следы найдут?
    -Конечно. После дождя земля мягкая.
    -Тогда надо ждать «гостей», придут – свидетелей убрать. Ты, Николай, дуй-ка во двор и не спускай глаз с сопки. Заметишь людей – шуми.
    Коля выскочил из зимовья. Дед продолжал:
    -Пойдём на ту сторону.
    -На лодках?
    -Конечно. По берегу не пройти, чащоба – сам чёрт ногу сломит. Возьмём большую лодку и малую, удоб-ная, ежели быстро куда надо.
    -А остальные?
    -Затопим. Пошли.
    Три лодки вывели из бухты, нагрузив камнями, и затопили на глубоком месте. Потом в большую лодку погрузили соль, муку и крупы, необходимую посуду, пилу, лопату и топоры. Причём  в складе  осталось ешё много продуктов. Ребята хотели выбросить или испор-тить их, но дед Матвей запретил:            
    -Пущай пользуются, пущай сидят тут дольше, это им боком выйдет.
    -Люди на сопке, - крикнул Коля вбегая.
    -Молодец, справно службу несёшь, - похвалил его дед Матвей и подбросил в печь несколько поленьев.
    -Для дыму, - пояснил, -пущай думают, што мы тут.
    После этого маленькая флотилия отчалила от берега. Переплыли озеро, и дед свернул в одну из проток. Попали в небольшое озеро, потом во второе, в третьем причалили к берегу. Имущество из лодки перетащили во вместительный шалаш, сооружённый кем-то под раз-весистым кедром. Заготовив дрова для костра, пошли купаться. Вода в озере тёплая, словно подогретая, и все плескались долго и с наслаждением. Стали одеваться, и тут Саша заметил на широкой спине деда Матвея грубые рубцы старых шрамов, образовавших большую пятиконечную звезду.
    -Откуда это у вас? – тихо спросил он.
    Старик невесело усмехнулся и рассказал ребятам печальную историю, приключившуюся с ним летом 1919 года. Тогда партизанский отряд, бойцом которого был Матвей Кожемякин, несколько дней отдыхал в деревеньке под Иманом. Партизаны отсыпались и отъедались, а Матвей отлёживался у свояка: накануне во время перехода подвернул ногу и растянул сухожилия. Опасного ничего не было, но требовалось время, чтобы нога пришла в норму.
    И, когда партизаны ушли, ему пришлось остаться ещё на несколько дней. Через два дня в деревню пришли белые, и с ними небольшая группа американских солдат с офицером. Матвей не встревожился: винтовка надёж-но спрятана на сеновале, а в остальном он ничем не отличался от сельчан.
    Но на следующий день его схватили: кто-то выдал. Привели в штаб. Белогвардейский подполковник, сидя-щий за широким столом в просторной горнице, встретил его тяжёлым взглядом.
    -Не будем терять время, - заговорил он. – Нам извест-но, что ты Матвей Кожемякин, партизан и следопыт, и тайгу знаешь отменно, знаешь расположение партизан-ских баз. Укажешь пути к ним  -  будешь жить, в про-тивном случае – смерть.
    Матвей гордо вскинул голову:
    -Изменником не был и не буду!
    Подполковник вышел из-за стола, руки за спиной, колючие глаза на уровне глаз Матвея, на тонких губах – недобрая усмешка:
    -Подумай, Кожемякин, крепко подумай! И на тот свет легко не собирайся. Прежде тебя так отделаем, что смерть милой покажется.
    -Не пужай, я пуганый.
    Белогвардеец молниеносно выбросил руку вперёд, и Кожемякин, сражённый ударом в челюсть, рухнул на пол.
    -Встать! – рявкнул подполковник, пиная его ногами. Матвей тяжело поднялся, стоял пошатываясь, перед глазами всё плыло. Но тут в горницу вошёл стройный светловолосый офицер в незнакомой форме.
    -Подполковник! – воскликнул он. – Что вы делаете? Это варварство!
    -Подумаешь! – буркнул белогвардеец и вышел.
    -Оставьте нас, - приказал офицер конвойным. Он усадил Матвея на табуретку, белоснежным платком стёр кровь с его губ и поднёс стакан воды.
    -Вам лучше? – спросил участливо.
    -Спасибо, полегчало.
    Офицер сел рядом с Матвеем и крепко пожал его руку:
    -Вы вели себя достойно и благородно, я восхищаюсь вашим мужеством. Успокойтесь, я не допущу больше жестокого обращения с вами и постараюсь чтобы подполковника, эту тупую скотину, примерно наказали. Мы американцы -  свободные люди, и подобные методы нам глубоко чужды. Я искренне огорчён братоубийст-венной войной на русской земле, несущей горе и страдания, и, будь моя воля, немедленно её прекратил бы. Я приехал сюда с миссией мира, и прошу вас по-мочь мне её выполнить.
    Матвей удивлённо посмотрел на американца.
    -Мне нужно встретиться с вашим командиром,- продолжал тот, - и только вы можете организовать эту встречу. Вы ничем не рискуете, можете привести меня куда угодно, я вам полностью доверяю. За услугу хоро-шо заплачу.
    -Не в плате дело, - ответил Матвей. – Я ж у белых в лапах.
    -Это легко уладить. Если мы договоримся, одного моего слова будет достаточно, чтобы вы очутились на свободе.
    -Отчего не провести, ежели это не во вред. Надо б, конечно, испросить разрешение командира…
    -Ну, это уже пустяки. Я сделаю всё, чтобы вас не наказали. Вот, получите задаток в счёт будущей работы. – И офицер протянул Матвею тугую пачку новеньких долларов.
    -Какой там задаток! – отмахнулся тот.
    -Нет, нет, берите! Мы, американцы, деловые люди и любим во всём точность. Политика есть политика, а бизнес есть бизнес. Сухая ложка рот дерёт, так, кажется, говорят у вас. Берите!
    Матвей неуверенно положил деньги в карман.
    -Теперь одна маленькая формальность, - весело заго-ворил американец. – Нужна расписка с вас в  получении денег. Поверьте, мне неудобно, но деньги казённые, за них надо отчитываться. Вы грамотный?
    Сложные чувства одолевали Матвея. Переход от дикой грубости белогвардейца к изысканной вежливос-ти американца был так разителен, ему, приготовивше-муся к смерти, вдруг даровалась жизнь не ценой предательства, всё это посеяло в  бесхитростной душе Матвея смятение, он растерялся и согласился на все предложения американца. Но природное чувство осто-рожности говорило: не доверяйся совсем, уж больно мягко стелет. Матвей кончил церковно-приходскую школу, хорошо читал и писал, но тут решил схитрить.
    -Неграмотный я, - ответил он, - но расписаться могу.  Ему показалось, что американец облегчённо вздохнул.
    -Минуточку. Я сейчас набросаю, а вы подпишете. Вот здесь и здесь, пожалуйста.
    На листке было написано:
    «Я, Кожемякин Матвей Петрович, являясь врагом советской власти и большевиков, добровольно посту-паю на службу в разведку Соединённых Штатов Амери-ки. Обязуюсь беспрекословно выполнять все по-ручения. Подпись…
За услуги, оказанные мной разведке США в борьбе с партизанами, получил 200 (двести) долларов.
Подпись….   
Матвей с яростью посмотрел на американца:
    -Обманом занимаешься, господин хороший? К стенке припереть задумал? Возьми свои поганые деньги и катись к чёртовой матери!
    Красные пятна досады выступили на лице офицера, он порывисто сел за стол и проговорил ледяным тоном:
    -Комедия окончена! Извольте отвечать на мои вопросы.
    -Я тебе отвечу! – И Матвей схватил табуретку.
    -Ни с места! – крикнул американец, хватаясь за пистолет. – Стража!
    Матвея потащили во двор, и потекли часы нечелове-ческих мучений. Самые изощрённые пытки применял американец, но Матвей молчал. Порой терял сознание. Его приводили в чувство и снова принимались терзать. Два раза ставили на расстрел к бревенчатой стене амбара. Пули впивались в дерево у самой головы, но Матвей без страха глядел в чёрные зрачки винтовок. Американец вспотел, глаза дико блуждали. Выпив ста-кан коньяку, приказал привязать партизана к столбу и вырезал на его спине большую звезду, присыпая кровоточащие раны солью. Матвей не проронил ни звука, но потерял сознание, и вёдра ледяной воды не привели его в чувство. Его бросили в амбар и на время оставили в покое.
    Ночью он очнулся. В теле страшная боль. Шевельнул руками и ногами: целы. Прислушался. Тишина, лишь за дверью шаги часового. Встал, закружилась голова, но устоял, держась за стену. Пошёл, ощупывая стены. Всё прочно, ни одной щелинки. Не вырываться тебе отсюда, Матвей! Вдруг за дверью послышался тихий вскрик и тяжёлое падение большого тела. Звякнул засов, дверь приоткрылась, и шёпот:
    -Дядя Матвей, дядя Матвей, вы живы? Это я, Андрей!
    Матвей узнал соседского парня, недавно мобилизо-ванного в белую  армию,  днём  видел  его  среди сол-дат. С заколотившимся сердцем шагнул через порог. Часовой лежал у стены с ножом в спине.
    -Бегите, дядя Матвей, - горячо зашептал Андрей. – Я с вами.
    Огородами Матвей пробрался к избе свояка, взял винтовку и скрытно выбрался за околицу. На восходе солнца он и Андрей были в партизанском отряде.
    Дед Матвей кончил рассказывать и густо задымил трубкой. Ребята с восхищением смотрели на него. Они и до этого уважали деда, но теперь тот неизмеримо вырос в их глазах, превратился в сказочного героя. На левой руке у него не хватало безымянного пальца, и Костя спросил:
    -Это вам тогда?
    -Нет, - засмеялся старик. – Это особая статья, хунхуз-ская память. Был такой хунхуз, Ван Кайши звали, в наших местах разбойничал. Раз стычка была с ними, потрепали мы  их  маленько,  и  они дёру дали. В кустах я нос к носу столкнулся с Ван Кайши. Я за винтовку, а он с маузера бац, и пальца как не бывало.
    -А имя того американца вы знаете? – спросил Саша.
    -Подполковник называл его Джоном Смитом.
    Вечером для демаскировки на берегу большого озера в стороне от пролива, ведущего к лагерю, разожгли костёр. Дед распределил дежурства на ночь. Саша первым заступил на караул, а остальные улеглись спать.

               
               
 















                ГЛАВА  ШЕСТАЯ
   
   Чуть серел восток, когда дед Матвей сменил Костю. Он оставил себе самое трудное, предрассветное время.  Обильная  роса  лежала  на  земле. У входа в шалаш без-звучно шевелилось пламя догорающего костра. Тишина, чуткая, как натянутая струна, висела над озером. Ни звука, ни ветерка. Изредка глухо всплеснёт ночной разбойник – сом, и снова безмолвие.
    Старик сидел в стороне от шалаша на толстой вале-жине и, поглядывая в сторону входа в озеро, откуда могла появиться опасность, думал. И думы были невесё-лые.
    Бандиты свалились, как снег на голову. Что предпри-нять? Конечно, он знает тут все ходы и выходы, и уйти от них не трудно. Но бандиты не дураки, поймут, что пахнет жареным, смоются, и ищи потом иголку в стоге сена. Нет, шайку надо обезвредить, иначе наделает она бед. Надо не отнимать у них надежду, пусть рыщут по пади, стараясь поймать их. Но вечно играть в кошки-мышки не будешь, к тому же в этой игре можно запрос-то схлопотать пулю. А кто ему позволил рисковать жизнью ребят?               
    -Надо вызывать подмогу, без этого не обойтись, - решил дед Матвей. Утром он поделился с ребятами своими думами.
    -Мне уходить нельзя, - сказал он, - вас без меня зап-росто сцапают. Придётся идти кому-то из вас. Можно вдвоём.
    -Я пойду один, - сказал Саша.
    -Одному опасно.
    -Ничего, дорогу я знаю. Налегке за три дня дойду. А вам тут лишний человек не помешает, может, драться придётся. Верно?
    -Оно-то так. Страшновато тебя отпущать, да надо.
    После завтрака выплыли в большое озеро и пристали  к  острову. Своим длинным телом, густо заросшим ле-сом, он прикрывал пролив, и с зимовья их не могли заметить. Зато зимовье с острова просматривалось хоро-шо. На поляне горел костёр, и виднелись крохотные фигурки людей.
    -Завтрак готовят, ироды, - пробурчал дед Матвей.
    -Гляньте – самолёт! – крикнул Коля.
    Самолёт выскочил из-за сопок, как большая серая птица, и, гулко рокоча мотором, сделал над зимовьем круг. Сначала там засуетились, потом навстречу ему ударил винтовочный залп. Лётчик круто бросил самолёт вверх. Второй залп рванул вслед. Дед Матвей и ребята видели, как резко качнулся самолёт, как языки пламени вырвались из мотора, и он, теряя высоту, полетел прочь, волоча за собой длинный хвост чёрного дыма. Едва не задев за деревья, он перевалил сопку и исчез. Вскоре оттуда долетел глухой звук взрыва и поднялся столб дыма. Дед Матвей медленно стащил с головы фуражку.
    -Сбили! Гады! – выдохнул Костя со слезами на глазах. А у зимовья царило ликование: там пустились в пляс.
    Дед с Сашей и Костей вернулся в лагерь, а Коля весь день оставался на острове, наблюдая за петровцами. Они рыскали по берегу и что-то сооружали, а к вечеру пошли купаться. На светлой глади озера их головы казались чёрными точками. Вдруг эти точки стали часто исчезать под водой. Коля забеспокоился: петровцы ныряли там, где были затоплены лодки.
    -Как бы не обнаружили, - с тревогой думал он.
    И не напрасно. Вскоре над водой показался силуэт лодки, потом второй и третий. С недоброй вестью Коля вернулся в лагерь.
    -Оказия, - почесал  затылок  дед  Матвей.- Надо было увести их с собой. Теперича будет хуже. Да ладно, недельку перебьёмся, а там и подмога придёт. Верно, Сашко?
    -Верно. Через неделю приду с пограничниками.
    Наступил вечер. Солнце зашло, но было ещё светло. На малой лодке дед и Саша вышли в большое озеро. Пошли вдоль берега. Лодка, лёгкая и послушная, подгоняемая двумя парами крепких и умелых рук, шла ходко и весело, оставляя за кормой узкий струящийся след. Справа расстилалась широкая гладь озера, а слева вздыбился берег, крутой, каменистый и неприветливый.
    Могучие деревья плотной стеной выстроились у обрыва, наклоняя над водой разлапистые ветви. Каза-лось, огромная стремительная толпа внезапно встретила на пути неодолимую преграду и застыла сплошной массой, не в силах ни пройти вперёд, ни повернуть на-зад. Берег, издали сплошной и ровный, вблизи оказался извилистым и причудливо изрезанным: бухточки, мысы и полуострова, проливы попадались на каждом шагу. Серые каменные глыбы поднимали из воды остроконеч-ные пики. Диковатой красотой веяло от этих мест, особой красотой, не испорченной присутствием челове-ка. Саша рассматривал незнакомые места во все глаза, а дед равнодушно грёб и старался вести лодку ближе к берегу, где её не могли заметить от зимовья. Вскоре свернули в пролив и пошли малыми озёрами: дед подвозил Сашу к тропе, идущей вдоль Шумной, подаль-ше от зимовья. Пока петляли по озёрам, окончательно стемнело. Старик повернул к берегу.   
    -Приехали, - сказал он. – Подождём чуток, и в дорогу.      Сидели на берегу. Дед курил и давал последние настав-ления. Продравшись через чащу, вышли на тропу. В стороне светились окна зимовья.
    -Ну, Сашок, с богом! – голос старика дрогнул. – Ско-ро месяц выйдет, будет светлее.
    -До свидания. Держитесь тут, а я не подведу.
    Дед Матвей повернул обратно, а Саша пошёл по тропе с волнением. Не просто идти одному по ночному лесу! Липкий страх пристроился за спиной. Неприятно холодило между лопаток. Казалось, за каждым деревом затаился кто-то неведомый и ждёт момента, чтобы наб-роситься. Но усилием воли Саша переборол себя и шёл широко и уверенно, только руки крепко сжимали ружьё. Минут через сорок достиг вершины сопки, оглянулся на Озёрную падь. Сплошная чернота, ни одного огонька. Снова тронулся в путь. И тут кто-то большой и тяжёлый навалился сзади и подмял его под себя. Напрягся, рва-нулся, бесполезно: его прижали к земле, заломили руки назад и связали их жёсткой верёвкой. Вспыхнула спич-ка. Саша разглядел нагнувшиеся к нему лица Барсова и Лохматого и похолодел, поняв, что попал в руки врагов.
    -Милый друг! – захохотал Барсов. – Куда ты, на ночь глядя? Молчишь? Заговоришь, не таких раскалывали. Оставайся тут, - приказал он Лохматому, - а я сведу его к начальству.
    В зимовье укладывались спать, когда Барсов втолк-нул туда пленника. Тускло светила керосиновая лампа без стекла. Небритые, измятые физиономии уставились на Сашу. Ни в одном взгляде не заметил он сочувствия или жалости и понял, что живым из этого логова не выбраться. Жгучая ненависть горячей волной прилила к сердцу, выгнала из него остатки страха и робости.  Саша  гордо  выпрямился и твёрдо встречал недобрые взгляды. Петров сел за стол, Сашу подтолкнули к нему.
    -Будем говорить откровенно, - заговорил Петров, - твоё положение, молодой человек, незавидно. Куда ты шёл, не спрашиваю, ясно без объяснений. Ты хотел сделать нам плохо, и мы вправе ответить тем же. Облегчить твою участь может только покорность и послушание. Я буду задавать вопросы, а ты отвечать. Договорились?               
    -Я вам ничего не скажу.
    -Не торопись, это не в твоих интересах. Где дед Матвей?               
    -Я вам ничего не скажу.
    -Не скажешь?
    -Нет.
    Петров кивнул, и Барсов тяжёлым ударом сбил Сашу с ног. Бил долго и ожесточённо, потом поднял. Саша стоял скособочившись, не в силах выпрямиться, кровь текла из разбитого носа, но глаза по-прежнему смотрели твёрдо и упрямо.
    -Будешь говорить?
    -Нет.
    -Повторить? – деловито спросил Барсов.
    -Подожди, отложим до завтра. С утра займёмся по всем правилам.
    -Ваше благородие, - подскочил к столу Крюков, - дай-те его мне. Живой будет, и говорить будет. Поставлю его на «комара».
    -На комара? Идея. Действуй.
    Сашу поволокли наружу. На мысу деревьев не было, пришлось спуститься к реке. С него сорвали одежду и крепко привязали к толстой липе. Руки, связанные в кистях, подняли над головой и прикрутили к стволу.
    -Пусть постоит часа два, - сказал Крюков постовому.
    Бандиты удалились в зимовье. Часового одолели комары, он поднялся на мыс, но и в кустарнике от них не было спасения. Он ушёл к зимовью на поляну и только изредка подходил к обрыву и смотрел на белев-шую внизу фигуру пленника.
    Саша испытывал невероятные мучения. Грубая верёв-ка глубоко впилась в избитое тело, поднятые руки затекли, в плечах – ноющая боль, но самое страшное – это комары. Тысячи кровожадных тварей слетались со всех сторон и безжалостно впивались в беззащитное тело, усаживаясь вплотную друг к другу. Разбухнув от крови, тяжело улетали прочь. Их место занимали дру-гие. Саша стискивал зубы, подавляя рвущийся наружу крик, стонал и извивался, чувствуя, как кровь покидает тело. Он слабел, голова гудела. Потом в глазах заверте-лись огненные круги, он дёрнулся и потерял сознание, тяжело повиснув  на верёвках.
    Очнулся от того, что кто-то плескал в лицо холодной водой. Вода! А его мучила жажда.
    -Пить! – прошептал машинально и сразу почувство-вал у губ горлышко фляги. Схватил её рукой и пил долго и жадно. Сознание окончательно вернулось к Саше, и он увидел, что лежит на траве в незнакомом месте, уже одетый в свою одежду. Молодое мужское лицо склонилось над ним.
    -Очухался? – улыбнулся незнакомец и шевельнул бо-гатырскими плечами, обтянутыми кожаной курткой. – Давай знакомиться. Я Никита Зверев, лётчик.
    -Как ты спасся? – удивился Саша. – Самолет же сбили.
    -Сумел посадить самолёт  на  прогалину и выпрыгнул из него за минуту до взрыва. Считай – повезло.
    -А мы тебя похоронили.
    -Кто мы?
    -Я, ребята и дед Матвей.
    -Где они сейчас?
    -Тут, на озере.
    -Проведёшь к ним?
    -Без лодки к ним не добраться. Да и надо идти за подмогой.
    -Тогда давай отсюда сматываться, пока тебя не хватились. Идти можешь?
    -Попробую. – Саша, пошатываясь, сделал несколько шагов.
    -Сможешь, - решил Никита. – Выходим на тропу и ходу.
    -По тропе нельзя: на сопке засада. Там меня и схватили.
    -Как же нам быть?
    -Пойдём по речке. Обойдём сопку, потом выйдем на тропу. На воде и следов не оставим.
    -Правильно. Веди!
    По Шумной шли долго, дно было песчаным и твердым. Когда сопка осталась далеко за спиной, вышли на тропу. Саша шёл с трудом, избитое тело болело и ныло, особенно мешала боль в колене правой ноги, куда угодил каблук Барсова. Он хромал всё сильнее. Никита помогал, как мог, и всё равно шли медленно. Только к вечеру добрались до лагеря на Шумной. Саша бессиль-но опустился на землю: колено распухло и не гнулось.
    -Дело плохо, - сказал Никита. – Завтра будем отды-хать.
    Под большим кедром из коры и веток стали соору-жать  шалаш, так как погода заметно портилась.  Вооб-ще, весь день был серым. Утром солнце, едва выглянув из-за сопок, нырнуло за плотный полог низких облаков и больше не показывалось. Упругий порывистый ветер дул вдоль реки, сердито морща воду, но к вечеру осла-бел и, наконец, совсем затих. Низкое небо опустилось ещё ниже и как бы прилегло в изнеможении на верши-ны окрестных сопок.
    Пошёл тёплый дождь. Сначала редкий и мелкий, он быстро усилился и вскоре лил ровно и сильно, показы-вая, что идёт всерьёз и надолго. Укрывшись в шалаше, Никита и Саша жевали шоколад из неприкосновенного запаса лётчика и тихо разговаривали.

               
               












                ГЛАВА  СЕДЬМАЯ
   
    Через некоторое время на поляну въехал небольшой конный отряд. Приехавшие сразу заметили шалаш. Бесшумно  подступил  к  нему  и   услышали внутри го-лоса. Резко лязгнули затворы винтовок.
    -Выходи по одному! – скомандовал горбоносый чело-век с длинными усами. Никита выхватил пистолет, готовясь к сопротивлению, но Саша с криком: -Дядя Егор! – выскочил наружу. Действительно, это был дядя Егор и с ним отряд пограничников.               
    Вечер прошёл шумно и весело. В большой палатке пограничников было тепло и сухо, хотя за брезентовы-ми стенами гулко шелестел дождь. Ярко горела свеча, и все наперебой расспрашивали Сашу и Никиту об их приключениях. Когда обо всём было рассказано, Саша спросил дядю Егора:
    -Как вы нас нашли? По моей записке?
    -От неё остались рожки да ножки, - усмехнулся дядя Егор.
    -Как так? – удивился Саша.
    -Сгорела твоя записка, поджёг кто-то.
      И тут Саша вспомнил, что вышел из избушки пер-вым, а Петров  ещё с минуту оставался там. Всё ясно.
    -В тот день я с двумя хлопцами ушёл с отряда чуть свет, - продолжал дядя Егор. – К полудню подошли к избушке. Ну, думаю, сейчас выскочит Санька с друзья-ми. Но дверь не открывается, и заныло сердце от пред-чувствия: случилось что-то. А тут ещё на поляне уйма чужих следов. Сказал я ребятам, чтоб сели в сторонке и не топтались, а сам в избушку. Конечно, там ни вас, ни продуктов. Но вижу: продукты были: по полу рассыпа-ны гречка, рис, соль. Значит, кто-то унёс. На столе пепел, булавкой проткнутый. Сгрёб его, а под ним бумажка не сгоревшая, записка твоя, Санька. Только и сумел прочитать: -Дядя Егор! Мы ушли с экспедицией в…, и больше ничего. Но и за это спасибо, сразу дело прояснилось. Оставалось выяснить, что это за экспеди-ция. Не понравилась она мне сразу. Предположим, геологи в тайгу отправились. У них должны быть и продукты, и проводники. Незачем им продукты чужие брать и случайных мальчишек тащить с собой. Стал я следы изучать. С час проползал на коленях, но зато узнал, что в экспедиции этой восемь человек, обутых в сапоги, все здоровые молодые люди, и двое в ичигах. Из этих двоих один старый и грузный, а второй хромой на правую ногу.
    -Точно, - восхищённо воскликнул Саша. – Как вы уз-нали, дядя Егор?
    -По размеру сапог. У одного нога большая, у другого маленькая. Это первое. Потом каждый человек по свое-му ставит ногу. Не бывает одинаковых следов. Стоит только приглядеться. Молодой ступает на носок, старый больше жмёт на пятку. Наука простая, но навык требу-ется. Так вот, узнал я сколько людей в экспедиции, но кто эти люди и что им здесь надо, дознаться не мог. Посидел я, покурил и занялся следами не только на поляне, но и вокруг. Вышел к речке, и тут мне повезло: нашёл в траве три папиросных окурка. Папиросы не наши, китайские. Пошарил ещё, и опять удача: поднял здоровый «бычок» самокрутки. Развернул – газета китайская. И мне всё стало ясно, - закончил дядя Егор.
    -А что было дальше? – спросил Саша.      
    -Дальше? Об этом лучше расскажу я, - заговорил ко-мандир взвода  Карпов, командовавший пограничника-ми, парень лет двадцати четырёх. – Банду полковника Горохова мы встретили хорошо. Поработала наша аген-тура: мы знали и численность бандитов, и их маршрут. Устроили засаду в узкой длинной долине между двух сопок и обложили их там, как медведя в берлоге. Всю банду уничтожили, сумели уйти лишь твои «знакомые».
    -Как им удалось?
    -Среди них оказался кто-то, хорошо знающий мест-ность. С сопки в долину спускается небольшой овраг. По нему они подобрались к одному из наших пулемё-тов, забросали его гранатами и вырвались из кольца. Утром мы пошли по следам. Следы привели в тайгу и затерялись среди болота. Не смог их обнаружить и самолёт. Поэтому, когда Егор Семёнович пришёл на заставу и сказал, что нашёл следы бандитов, это было для нас кстати. Мы получили  приказ и тотчас отправи-лись в путь. И вот мы здесь, - улыбнулся Карпов.
    -Маловато вас, - с сомнением проговорил Саша.- Справитесь?
    -Их восемь, и нас восемь с Егором Семёновичем. Мы считали, что их десять, когда выступали. Но Кулик и Цао Шэ не бандиты, и нам легче. У нас, Саша, есть такое оружие, с которым вдвое сильнейшего врага можно одолеть.
    -Какое? – удивлённо раскрыл глаза Саша.
    -Неожиданность, внезапность. Нас, пограничников, оно выручает всегда, действует безотказно. Петров с компанией думают, что бесследно исчезли в тайге, и не подозревают, что на свете есть дядя Егор, от которого скрыться можно только на крыльях. Мы свалимся на них, как снег на голову.               
    -А как вы с конями прошли сюда? Мы на последнем переходе чуть ноги не переломали.
    -Зачем ломать? Тропа была вполне сносной.
    -Вы напрямик шли, а мы в обход, - пояснил дядя Егор. – Есть другая тропа, дорога подлиньше, зато луч-ше. Эх, Санька, Санька, гляжу я на тебя и глазам не верю. Живого тебя увидеть я уже и не чаял. – И он ласково привлёк племянника к себе.               
    -Ничего, дядя Егор, - засмеялся Саша, - мы ещё поживём. За разговорами время пролетело быстро, уснули за полночь. Утро не принесло перемен в погоде. Дождь лил по-прежнему, сильный и ровный, задёрнув окрестности серой сеткой. Шумная помутнела, вздулась и вышла из берегов. Клочья жёлтой пены, листья, куски коры и целые коряги, вращаясь, быстро неслись по её поверхности.
    Дядя Егор и Карпов, подняв капюшоны дождевиков, стояли на берегу и смотрели на разъярённую воду. Дядя Егор, стирая с лица дождевые капли, недовольно поше-лил длинными усами. Широкоплечий  и призёмистый,   он   казался  неуклюжим рядом с высоким подтянутым командиром взвода. Красивое, чернобровое лицо Карпо-ва было озабочено.
    -Дождь, кажется, надолго, - проговорил он.
    -Похоже. Провалилось небушко.
    -Что будем делать, Егор Семёнович? Как с походом?
    -Какой там поход: тропу уже затопило, ни людям, ни коням не пройти.
    -Не упустим бандитов?
    -Нет, они сейчас в зимовье отсиживаются. Куда пой-дёшь в такую погоду? Я вот что думаю, командир. Речка нас задержала, речка нам и поможет. Нужно плот сделать и спуститься вниз. Пила и топор у нас есть, справимся.
    -Хорошо придумали. Действуйте, Егор Семенович.
    И работа закипела. Весь день валили деревья, пилили брёвна, скатывали их к воде, скрепляли и связывали подручным материалом. Дождь не прекращался, но спины у всех дымились от пота. Только Саша не прини-мал участия в общей работе, сидел в палатке, «в лаза-рете», как сказал дядя Егор, и скучал: нога не позволяла двигаться. К вечеру плот был готов.
    -Выдержит,- заключил дядя Егор, критически осмот-рев работу.
    Решили утром спускаться к зимовью, невзирая на непогоду. Одного бойца оставляли с лошадьми. Хотели оставить и Сашу, но он так упрашивал, что дядя Егор махнул рукой:
    -Ладно, на плоту доедет.
    Вечером в палатке чистили оружие, готовились к пре-дстоящему походу и бою. Пулемётчик Пётр Комов, худощавый жилистый парень, сыпал остротами, смеша остальных. Саше нравился общительный боец, и он пристроился поближе к нему, с интересом наблюдая, как ловкие пальцы Петра разбирают и собирают пулемёт.               
   -Учись, в    старости     пригодится, -      улыбнулся тот.
   -Зачем в старости, я хочу сейчас.
    -Тогда гляди. – И Пётр стал собирать пулемёт, назы-вая каждую деталь и поясняя свои действия. – Теперь разбери и собери сам.            
    Саша медленно, но без подсказок, выполнил задание.
    -Молодец, - серьёзно одобрил Пётр, - толк с тебя бу-дет.
    -Отбой, - скомандовал Карпов.
    Вскоре в палатке раздался разноголосый храп. Саше не спалось. Он лежал с закрытыми глазами и слушал, как хлестал по палатке дождь. Изредка доносились всхрапывание и ржание бродивших поблизости лоша-дей. Его мысли уносились в Озёрную падь. Как там дед и ребята? Не попались ли в руки бандитов? Вспомни-лась страшная ночь в зимовье, и он ближе придвинулся к лежащему рядом дяде Егору. Когда заснул, присни-лось, что бежит по лесной тропе, а за ним гонятся Крюков и Барсов, изрыгая ругательства.

               
               


 






















                ГЛАВА  ВОСЬМАЯ
 
    Проводив Сашу, дед Матвей благополучно вернулся в лагерь. Ночь прошла спокойно. Утром за завтраком оживлённо обсуждался вопрос, где сейчас находится Саша, и никто, конечно, не предполагал, какое испыта-ние выпало на его долю в эту ночь.  Потом  старик с Ко-лей  пошли на  охоту,  так как мяcо  кончилось, а Костя отправился наблюдать за зимовьем. На ялике, как ребята окрестили малую лодку, он приплыл на остров, вытащил её на берег, перешёл на противоположный край острова и занял обычное место в кустарнике, откуда мыс хорошо просматривался.
    Ничего интересного Костя не увидел. Над зимовьем курился дымок, на поляне маячили фигуры петровцев. Погода хмурилась. Солнце пряталось за низкими обла-ками, в спешке бежавшими над падью. Порывистый ве-тер, дувший от зимовья, взбаламутил озеро, и оно, обы-чно тихое и мирное, зашумело и зароптало, вздыбилось крутыми буграми волн, которые бесконечными рядами, словно упрямые цепи штурмующих, накатывались на остров. Костя посидел в кустарнике, стало скучно, и он решил осмотреть остров и найти пещеру, о которой упоминал дед Матвей. Но это оказалось не просто, хотя остров и был невелик.               
    Длинный и узкий, как язык змеи, низкий по берегам, а к середине вспучивающийся крутым горбом, он зарос густым лесом, и Костя долго плутал в зарослях, пока на каменистой осыпи не обнаружил малозаметный вход. Входить пришлось полусогнувшись, но вскоре стены раздвинулись вширь, а потолок ушёл вверх, и получи-лась довольно вместительная комната. В пещере было сухо и прохладно и так тихо, что зазвенело в ушах. Мир отодвинулся куда-то и блестел вдали неправильным овалом входа, а здесь шершавые каменные стены тяжело и зримо давили со всех сторон. Костя поспешил выбраться наружу и радостно вдохнул свежий влажный воздух, затем не спеша направился на наблюдательный пункт. И сразу увидел лодку, идущую  острову. В ней было трое.
    -Вовремя я вылез! Надо драпать, - подумал он и побежал к ялику. Вышел на берег, и сердце ёкнуло: с другой стороны к острову тоже подходила лодка, и была она совсем близко. Костя без труда узнал Петрова, Барсова, Крюкова и Чубатого. С лодки тоже заметили его, и вёсла замелькали быстрее.
    -Влип! – похолодел Костя, столкнул ялик на воду и яростно заработал двухлопастным веслом, со страхом ожидая выстрелов в спину. Но крик Петрова: -Не стре-лять, возьмём живым! – придал ему бодрости: чтобы взять живым – надо догнать, а грести он умел. Костя лихорадочно соображал, что предпринять. Приближался пролив, ведущий к лагерю. Нырнуть в него? Но следом придут враги. Будет плохо и ему, и ничего не подозре-вающим деду и Коле. Нет, на это он не пойдёт. Сам словил ворону, сам будет и выпутываться. Пока у бан-тов есть надежда поймать его, стрелять они не станут, значит, можно поиграть в кошки-мышки. Впереди маячил широкий пролив, соединяющий озеро с рекой. Выйти на речку и устроить на ней гонки? Нет, не то. И тут он вспомнил про второй пролив, соединяющий озеро с речкой, и находящийся недалеко от зимовья. Его им показывал дед Матвей. И план спасения созрел мгновенно. Костя обогнул остров и решительно повер-нул к зимовью. Петров повёл свою лодку за ним. Вторая лодка в это время причаливала к острову. С неё заметили Костю и тоже бросились в погоню. Эта лодка пошла не следом, а держалась левее, лишая Костю возможности маневра. Его гнали к зимовью, в узкую часть озера. Но там и был нужный Косте пролив.
    Пока ялик плыл с  подветренной стороны острова, он скользил легко, и Костя сумел оторваться от преследо-вателей, но потом встречный ветер и волны стеной ста-ли на пути, и каждый метр давался с неимоверным трудом. А тяжёлая лодка, разгоняемая четырьмя здоро-выми мужчинами, постепенно увеличивала скорость и медленно, но неуклонно, настигала беглеца. Когда пока-я спасительный пролив, Костя грёб из последних сил, а бандиты были уже в тридцати метрах.
    -Остановись! – крикнул Барсов. – Хуже будет.
    Но Костя резко повернул в пролив. Юркий ялик легко заскользил по извилистому руслу, а тяжёлая и непово-ротливая лодка не смогла сманеврировать и с разбега выскочила на берег. Ругаясь, бандиты схватились за винтовки, но было поздно: ялик исчез за поворотом и через минуту оказался в реке. Костя пустил его по течению. Подгоняемый веслом и попутным ветром, он полетел, как птица, и, когда преследователи, наконец, выбрались в реку, Костя широким проливом уже опять входил в озеро. Через несколько минут он очутился у того места, где началась эта сумасшедшая гонка. Оглянулся: бандитов не видно. Теперь можно плыть и к лагерю.
    Дед и Коля вернулись с охоты, притащив косулю. Спешно приняли меры предосторожности: погрузили имущество в большую лодку, и ребята на ней отплыли в самое дальнее озеро, а дед на ялике пошёл в разведку. Он видел, как петровцы рыскали по озеру, входя в пролив за проливом, но проход к лагерю, скрытый ветвями деревьев, так и не обнаружили. Начавшийся дождь заставил их вернуться в зимовье. Старик разыскал ребят.               
    -По всем приметам – дожжик надолго, - сказал он. –Давай перебираться в пещеру.
    -А те не застукают? – спросил Костя.
    -Не, дожжик намечается не шутейный. Какой им резон мокнуть, они ж не знают, где мы.
    Лодки вытащили на остров и спрятали в кустарнике, а имущество перенесли в пещеру. Начавшийся ливень был уже не страшен. Разожгли костёр из сухих веток и весело готовили ужин. Дым тянуло наружу, дождь прибивал его к земле, и он пропадал, рассеиваясь между деревьями. Рано легли спать и за ночь хорошо отдохну-ли.
    Весь следующий день провели в пещере: дождь лил не переставая. Ребята расспрашивали старика об Озёрной пади, и тот подробно рассказывал о зверях и птицах, населявших её, о различных случаях на охоте, приключившихся с ним или с другими охотниками, и время текло незаметно.

               
               
   


 





















                ГЛАВА  ДЕВЯТАЯ
   
   Дядя Егор поднял всех на рассвете. Быстро погрузи-лись на плот и отчалили. Ливень утих, но мелкий дождь продолжал безостановочно сыпать сверху, заставляя кутаться в дождевики и куртки. Шумная стремительно несла плот мимо тёмных берегов, залитых водой, и рулевым, стоящим на носу и корме, работы хватало. Зато до пади добрались быстро.
    В полукилометре от зимовья высадились на берег. Дядя Егор, хорошо знавший местность, пошёл в развед-ку. Вернулся через полчаса, доложил, что в зимовье спокойно, нарушители отсиживаются внутри, топят печь, лишь часовой мокнет на поляне.
    Карпов решил окружить зимовье, снять часового и захватить нарушителей врасплох. Осторожно подошли к мысу. Пётр Комов с пулемётом залёг за валунами в сотне метров от  зимовья и  взял  на  прицел окно и дверь. Саше приказали не отлучаться от него. А осталь-ные, укрываясь в кустарнике, пошли вперёд. Но внезап-ное нападение сорвалось. Крюков, это он стоял в карауле, насторожился: при полном безветрии вдруг зашевелились кусты. Он вгляделся и, выстрелив вверх, бросился в зимовье. Через минуту стёкла в окнах вылетели со звоном, и стволы винтовок высунулись наружу. Пограничники залегли.
    -Эй, в зимовье! – крикнул Карпов. – Вы окружены. Сдавайтесь!
    В ответ загремели выстрелы.
    -Огонь! – скомандовал Карпов, и винтовки погранич-ников захлопали часто. У нападавших было важное преимущество: они были невидимы в кустарнике, а окна зимовья находились у них на виду. Пётр припал к пулемёту и дал длинную очередь. Саша увидел, что голова, маячившая над подоконником, исчезла, а вин-товка вывалилась наружу.
    -Один готов, - улыбнулся Пётр и сразу же пригнулся: пуля звонко ударила в камень, следом вторая. Из окна на них смотрел ствол другой винтовки.
    -Заметили, - проговорил Пётр. – Меняем позицию.
    Они отползли метров пятнадцать в сторону и устрои-лись за другим валуном. Петровец продолжал стрелять по старому месту. Двумя кроткими очередями Пётр сразил его. Из этого окна больше не стреляли. Восполь-зовавшись тем, что с северной стороны в зимовье окон не было, Карпов с бойцом взобрался на крышу.
    -Сдавайтесь! – крикнул он. – Или брошу гранату. Две минуты на раздумье.   
     Выстрелы смолкли.
    -Сдаёмся! – закричали из зимовья.
    -Выходи по одному.
    Первым вышел Крюков, потом Чубатый и Рябой. Пограничники окружили их. На полу лежало ещё трое.
    -Странно, - сказал дядя Егор. – Их должно быть восемь.
    -Кого нет? – спросил Карпов у подошедшего Саши.
    -Главного нет – Петрова. И Цыгана.
    -Где они? – спросили у Рябого.
    -Перед вашим приходом поехали сетку проверять. На озере поставлена, - с готовностью ответил тот.
    Крюков и Чубатый глянули на него свирепо, и Рябой замолчал. Карпов заметил это, но виду не подал.
    -Так, - протянул он, - сюда они не вернутся, факт. Надо найти старика  Кожемякина, он эти  места знает на зубок.   Собирайся, Саша, поведёшь лодку.
    В это время из складского помещения послышался стук. Двое пограничников встали по сторонам двери с винтовками наготове, а третий отодвинул засов. С нудным скрипом дверь медленно отворилась, и в тёмном проёме показались фигуры Кулика и Цао Шэ.
    -Иван Матвеич, дядюшка Шэ! – кинулся к ним Саша. – Вы живы?
    -Бог миловал, - проговорил Кулик, тяжело опускаясь на лавку. – Спасибо, родимые, выручили. Сколько дней в этой темнице маемся. Спасибо.
    -Так это твои знакомые, Саша? – спросил Карпов.
    -Они самые, - радостно ответил Саша. – Как же вас пощадили, Иван Матвеич?
    -Долгая история, - устало ответил тот. – Много приш-лось вытерпеть, в живых и не чаяли остаться. Пришили б они нас, да тайгу не знают, сами выбраться отсюда не сумеют. Вот и оставили, чтоб мы вывели их обратно.    -Моя подумал и согласился, - заговорил Цао Шэ, - решил: помирай всегда успеем, а может удастся удрать. Как вам удалось.
    -И правильно сделали. Видите, как всё хорошо получилось.
    -Ладно, Саша, поехали, - решительно сказал Карпов, - время не ждёт.
   
 Петров и Барсов только разыскали в дождевом тумане поставленную накануне сеть, как у зимовья началась стрельба.
    -На наших напали, - встрепенулся Барсов, - поплыли на помощь.
    -Нет, этого делать не следует, - жёстко ответил Пет-ров. – Слышишь, бьёт пулемёт? Это конец. Мы им не поможем. Надо спасаться самим.
    -Куда ж мы теперь?
    -Правь на остров. На время укроемся там.
   
   Островитяне проснулись рано, разожгли костёр и ста-ли готовить завтрак.
    -Дожжик утих, схожу посмотрю, што на белом свете делается, - сказал дед Матвей и вышел на берег. За ночь озеро вспучилось, и остров как бы осел в воду. Кустар-ник в низинах стоял затопленный. Было тихо, лишь мелкий дождь сыпал безостановочно, шуршал в листве. За его завесой не было видно берегов. Серое небо, серая вода и серая муть вдали. Старик курил и прислушивал-ся. Вдруг в стороне зимовья хлопнул выстрел, звонкий и раскатистый во влажном воздухе. Потом выстрелы затрещали часто и дружно. Басовито и степенно лаял пулемёт. Так продолжалось с полчаса. Потом всё стихло.
  -Што там происходит? – недоумевал дед Матвей. – С кем дерутся бандиты? Неужто пограничники пришли? Не должно бы: не мог Сашка так быстро дотопать до заставы, да ещё при такой погоде. Тогда што за потасовка?
    Вдруг он насторожился: в тумане затемнело какое-то пятно. Оно росло, становилось отчётливее и вскоре превратилось в лодку, в которой сидели два человека. Лодка быстро шла к острову. Старик приготовил винто-вку и спрятался за дерево.
    Незнакомцы пристали к берегу, и в одном из них он сразу узнал Петрова: ребята его описали точно. Значит, враги. Не худо бы их захватить живыми и узнать, что стряслось в зимовье. Плохо, что их двое, но можно попробовать. И только Петров и Барсов схватились за лодку, чтобы вытащить её на берег, он сказал тихо, но властно:
    -Ни с места! Руки кверху!
    Петров вздрогнул и вскинул руки, Барсов же резко прыгнул в сторону и рванул винтовку со спины. Грянул выстрел, и он мешком рухнул в кусты. Дед мгновенно передёрнул затвор.
    -Не повертайся, - крикнул он Петрову. – Бросай пис-толь в воду и не вздумай дурить: убью на месте.
    Петров покорно бросил пистолет в озеро. Старик вышел из укрытия и сделал несколько шагов к нему. Петров медленно повернулся, не опуская рук. Они стояли в четырёх шагах друг от друга.
    -Я сдаюсь, - сказал Петров и, не спуская глаз со ство-ла винтовки, глядящего ему в грудь, сделал шаг вперёд. В следующее мгновение он упал на спину и,  падая,  сильно  ударил  по  стволу  ногой  снизу вверх. Грохнул выстрел, сшибая ветки, пуля ушла в вышину. Петров вскочил и рванул винтовку из рук старика. Но дед Мат-вей её не выпустил. Завязалась борьба, каждый тянул винтовку к себе. Сопя, они топтались по кругу, посте-пенно приближаясь к крутому склону на берегу. Изловчившись, Петров столкнул старика с обрыва, но, падая, тот увлёк за собой и его. Подминая кусты, оба покатились вниз. У самой воды вскочили на ноги, стремясь завладеть винтовкой, но её внизу не было: она осталась на склоне, зацепившись ремнём за куст.
    Дед Матвей выхватил нож. Он понял, что бандита живым ему не взять, тот слишком силён и коварен, и решил его попросту уничтожить. Ударил сильно и резко, целя Петрову в грудь. Но тот, подставив руку, ловко парировал удар, и в следующее мгновение нож, вывернутый из ладони старика специальным приёмом, упал на землю. Заревев, как раненый медведь, дед Матвей схватил его за горло. Враги покатились по земле, хрипя и ругаясь. Дед понимал, что это последняя и смертельная схватка, и напрягал все силы. Но Петров был молод, силён, прошёл хорошую школу рукопашной борьбы и через минуту прижал старика к земле.
    Ребята услышали выстрел деда Матвея. Перегляну-лись.
    -Чего он палит? – спросил Костя. – Пойду посмотрю.  Схватив ружьё, он выскочил наружу. Второй выстрел указал ему верное направление. Костя рвался сквозь кустарник, слыша впереди крики, ругань и шум борьбы. Он выскочил на берег в тот момент, когда Петров, при-тиснувший деда Матвея, схватил нож, чтобы нанести последний удар. Костя не решился стрелять,  боясь  по-расть  в  старика,  он просто прыгнул с обрыва вниз и ударил Петрова прикладом по голове. Дед Матвей тяжело поднялся.
    -Спасибо, сынок, выручил, - проговорил он, вытирая вспотевший лоб. – Силён, вражина, совсем доконал меня, кабы не ты – каюк. Не до смерти зашиб ты его?
    Старик наклонился к Петрову:
    -Живой, дышит. Очухается.
    Они связали руки бандиту и оттащили его подальше от берега.
   -Надо бы и лодку спрятать,- заговорил дед Матвей.
    -Гляньте, опять плывут, - прошептал Костя.
    По озеру шла лодка с пятью гребцами.
    -Плохи наши дела, хлопче. Видишь, заметили они эту лодку, сюда поворачивают. – Дед Матвей щёлкнул зат-вором. – Беги, зови Колю, будем встречать «гостей».
    Но Костя медлил, вглядываясь в приближавшуюся лодку.
    -Деда, это наши, - закричал он, - гляньте, там Санька. И фуражки зелёные. Погранцы, ей-богу, погранцы!
    Они выбежали на берег, размахивая фуражками. С лодки им  радостно махал Саша.

               
               

   









   













                ГЛАВА  ДЕСЯТАЯ
   
    После полудня погода улучшилась. Дождь перестал. Тучи посветлели и поднялись выше, в их сером фронте, непроницаемом с утра, появились разрывы, в один из которых впервые за последние дни выглянуло солнце, позолотив спокойную гладь озера.
    На поляне у зимовья шумно. Нарушители сидят в складе под замком, а все остальные, за  исключением Кулика и деда Матвея, на дворе. У Кулика разболелась голова, и он отлеживался на нарах, а дед Матвей прямо с острова на большой лодке отправился   на охоту, ре-шив угостить всех свежим мясом.               
    Пограничники собрались вокруг товарища, раненого в бою. Рука у того перевязана, но чувствовал он себя хорошо, смеялся и шутил. Ребята тормошили Сашу, расспрашивая о походе, рассматривали его синяки и ссадины, рассказывали о происшедшем в его отсутст-вии. Карпов и дядя Егор сидели в стороне и разговаривали об обратном походе. Цао Шэ, прихра-мывая, расхаживал по поляне, переходя от группы к группе.
    -Чего мотаешься? – остановил его дядя Егор. - Сядь, посиди.
    -Не хочу, - улыбнулся тот, - насиделся в складе.
    -Что-то долго нет старика Кожемякина, - сказал Карпов вставая, - не дождёмся его дичины, а жаль.
    -Охота – дело такое, - ответил дядя Егор,- абы будет, абы нет. Но, думаю, будет вскоре Матвей Петрович, и с мясом. Имей терпение, командир.
    -Ладно, подождём. А пока пошлю ребят за дровами.                Два пограничника, Костя и Коля ушли в лес. Саша остался один. Нога у него ещё болела, хотя опухоль и спала, он ходил, заметно прихрамывая. К нему подошёл Цао Шэ, закурил трубку.
    -А кто такой – старик Кожемяка? – спросил, пыхнув дымком.               
    -А это дед Матвей, охотник, я вам про него говорил. В партизанах был. Вы, случайно, не встречались?
    -А как его выглядит?
    Саша описал деда Матвея.
    -Такого не знай. Слушай, поплыли рыбу ловить. Хочу уха.
    -Поплыли, ребят подождём только.
    -Зачем ждать? Сами справимся.
    Когда отплывали на ялике, дядя Егор спросил:
    -Ты куда, Санька?
    -Порыбачим немного, к ночи вернёмся, - ответил Саша.  Ялик легко скользил по глади озера.
    -Ходи в малый озеро, - сказал Цао Шэ, - там лучше рыба возьмёт.
    Саша вспомнил озеро, в которое его привозил дед Матвей, отправляя за подмогой, небольшое, заросшее камышом. Пожалуй, там будет хороший клёв. По дороге Саша рассказывал, как они проплывали здесь с дедом Матвеем. Китаец слушал молча и беспрерывно  курил:  его  трубка  дымила,  как  паровоз. Наконец, пришли в  знакомое озеро.
    -Вон там мы высадились на берег, - показал Саша на густые заросли.
    -Покажи это место.
    Они вышли на мокрый берег и увидели, что наводне-ние пошло на убыль: клочья пены, трава и различный мусор висели на кустах, там, где недавно была отступи-вшая вода. Увязая в раскисшей глине, выбрались на тропу. Она проходила по узкому перешейку, идущему к мысу, где стояло зимовье. Второй конец тропы, петляя, взбирался на сопку, на которой Саша попал в засаду. С одной стороны перешеек ограничивала цепочка неболь-ших озёр, с другой текла Шумная. Постояли, посмотре-ли по сторонам.
    -Вода, кажется, спадай? – спросил Цао Шэ.      
    -Ага. Тропа, пожалуй, освободилась. Завтра пойдём обратно.
    -А как вы сюда попал, раз тропа был под водой?
    -Сделали плот и спустились по речке.
    -А пограничник пешком пришёл?
    -Нет, они на конях.
    -А кони где?
    -В лагере под сопкой, где мы стояли.
    -Одни?
    -Нет, с ними остался боец.
    -Как его фамилий?
    -Федя Перепелица. А вам на что?
    -Надо, - сказал китаец, и Саша удивлённо вскинул глаза, услышав в его голосе непривычные жёсткие ноты. Взглянул и содрогнулся: вместо добродушного, всегда улыбающегося Цао Шэ стоял незнакомый человек с холодным непроницаемым лицом, смотрящий на него в упор тяжёлым ненавидящим  взглядом.
    -Надо, - повторил Цао Шэ и, сделав два шага назад, взял ружьё наизготовку. Сухо щёлкнул взведённый ку-рок. Широко раскрытыми непонимающими глазами, холодея от ужаса, глядел Саша на чёрный ствол ружья, направленный ему в грудь.
    -Вы шутите, дядя Шэ? – спросил дрогнувшим голо-сом.
    -Какой там шутка, - зло отозвался китаец. – Повер-нись спиной!
    Саша взглянул на напряжённые руки Цао Шэ, сжимавшие ружьё, на заскорузлый палец, замерший на спусковом крючке, и понял, что всё это серьёзно, очень серьёзно, что жизнь его висит на волоске, и покорно повернулся. «У меня очень лёгкий спуск»,- вспомни-лись слова китайца.
    -Шагай вперёд, - приказал китаец и подтолкнул его в позвоночник  стволом  ружья.   Пошли к  сопке.
    Саша постепенно приходил в себя, осваиваясь с мыслью, что Цао Шэ – враг. Да, враг, и враг хитрый и коварный! Ловко придумал со складом, ловко. А перед этим, без сомнения, стрелял в пограничников. Теперь решил уйти. Всё у него выпытал: и про тропу, и про Федю Перепелицу. И ведёт его подальше от зимовья, чтобы не был слышен выстрел. За сопкой ждёт тебя конец, Санька! Сбросит он тебя в Шумную, и никто не найдёт твоё тело, а сам отправится к Феде Перепелице, прикончит его и уйдёт. Ведь до вечера их не хватятся! Нет, вражина, по твоему не будет! Саша сжал кулаки и напрягся. Если уж погибнуть, пусть стреляет здесь. На выстрел прибегут пограничники, и ему не уйти. «У меня очень лёгкий спуск», - снова всплыли слова китайца. Если ударить по стволу ружья, оно выстрелит, обяза-тельно выстрелит. Но куда? В спину? Пусть в спину. Он погибнет в борьбе, как боец, а не как покорная овца. А, может, повезёт, и пуля пройдёт мимо? Один шанс из ста, но выбора нет! Пусть китаец подтолкнёт его стволом, станет ясно, в какую сторону повернуться.
    -Нога болит, отдохну, - проговорил Саша и остано-вился.
    -Шагай! - взвизгнул Цао Шэ, и ствол больно ткнул Сашу под левую лопатку. Ясно! Нельзя терять ни мгновения! Саша резко крутнулся вправо и локтем правой руки ударил по стволу ружья. Выстрел грохнул у левого бока, пахнул обжигающим теплом.
    -Мимо! Жив! – обожгла радостная мысль, и он, забыв о боли в колене, стремительными прыжками помчался по тропе. Оглянулся. Цао Шэ успел перезарядить ружьё и целился в него. Саша метнулся за дерево.  Выстрел  рванул  сзади.   Пуля  с  чмоканьем  вошла в сырой ствол ясеня. С шелестом посыпалась оббитая кора. Саша выглянул: китаец, перезаряжая ружьё на ходу, спешил к нему. Саша сдёрнул ружьё со спины, щёлкнул затвором и торопливо выстрелил. Когда нажимал на спуск, руки дрожали. Конечно, он промахнулся, но выстрел заставил китайца броситься за дерево. У Саши было затворное ружьё с магазином на пять патронов, и он мгновенно перезарядил его. Противников разделяли шагов тридцать, они стояли за деревьями, сторожа движения друг друга. Так продолжалось с минуту. Потом Цао Шэ сделал резкий рывок к другому дереву и приблизился к Саше на несколько шагов. Но тот тоже отступил к следующему дереву. Некоторое время про-должалась эта смертельная игра в «кошки-мышки». Цао Шэ не стрелял, он выбирал удобный момент, чтобы выстрелить наверняка.
    Саша отступал вдоль тропы к сопке. Он постепенно успокаивался, обретал уверенность в своих силах. Теперь в руках у него ружьё, и он сможет постоять за себя. Ты хитёр, Цао Шэ, но я тебя перехитрил, и теперь ты не уйдёшь, нет, не уйдёшь! И хватит пятиться. Зимовье вон, рукой подать, шагов пятьсот, не больше. Выстрелы там, конечно, слышали. Один выстрел могут посчитать за охотничий, даже другой, но больше – это уже не охота. Значит, надо стрелять! И Саша, став поудобнее, выстрелил три раза подряд так часто, как позволило ружьё. Теперь руки его не дрожали, пули ложились точно. От липы, за которой укрылся китаец, летели кора и щепки. Ошеломлённый Цао Шэ с минуту не показывал носа из-за ствола. За это время Саша успел пополнить магазин, и снова три выстрела разорва-ли таёжную  тишину.  Он  глянул в  сторону  зимовья,  и сердце радостно забилось: по тропе бежали трое пограничников, и были они совсем близко. Цао Шэ тоже заметил их. Он отбросил в сторону ружьё и поднял руки. Пётр Комов бросился к Саше:
    -Жив? Что произошло?
    Саша коротко рассказал о случившемся.
    -Вот гад. Ну, пойдём, - сказал Комов.
    -Идите сами, мне ялик надо пригнать. И не упустите Кулика.
    Пограничники увели китайца, а Саша устало опустил-ся на траву: после пережитого в теле была слабость и разбитость. Он сидел, бессильно уронив руки, думал, и жизнь поворачивалась к нему той стороной, которую он ещё мало знал, стороной, где царили ложь и лицемерие, подлость и жестокость. Ещё сегодня утром он бы голо-вой поручился за Цао Шэ. А оказалось, что за маской доброты, дружеского участия скрывается звериное лицо врага.
    Вскоре слабость прошла, Саша встал, чувствуя, что повзрослел за последний час на несколько лет. Он подобрал стреляные гильзы, подошёл к липе, за которой прятался китаец, осмотрел следы своих пуль и остался доволен: стрелял хорошо. Смог бы он снова стрелять в человека?  В человека – нет, во врага – не задумываясь. Саша внимательно следил за Цао Шэ, и ему показалось, что в последний момент тот сделал какое-то движение, как бы отбрасывая от себя что-то. Что он выбросил? Надо поискать. Саша тщательно осмотрел заросли вок-руг липы и в траве обнаружил трубку китайца. Большая, обкуренная, она постоянно торчала у него во рту. Как же он будет без курева? Выбросил, значит, ему нужно от неё избавиться, не хочет, чтобы она попала в руки пограничников.
    Какая ж тайна в этой трубке? Саша вертел её так и эдак, и вдруг его внимание привлёк цветок, выгравиро-ванный на ней. Он смотрел на него и чувствовал, что такой же цветок уже где-то видел. Но где? Машинально сунул руку в карман и нащупал холодный и гладкий предмет. Что это у него в кармане? Мундштук, который они нашли у Красной ямы.
    Саша смотрел на трубку и мундштук, и пот выступал на лбу: на мундштуке была часть того же цветка, что и на трубке. Значит, мундштук от трубки китайца, и тогда…
    Он осмотрел трубку ещё раз: никаких следов, что мундштук её отворачивается. Покрутил – не поддаётся. И всё-таки она должна разбираться, должна! Забыв об ялике, Саша заспешил к зимовью.

               











                ГЛАВА  ОДИННАДЦАТАЯ
   
    Задержка деда Матвея была вызвана не превратностя-ми охоты: молодого изюбра он подстрелил быстро. Виновником было плохое настроение. Оно испортилось ещё там, на острове, когда подплывшие пограничники перевязывали и приводили в чувство Петрова. Чем дольше он вглядывался в человека, едва не убившего его, тем больше утверждался в мысли, что где-то с ним уже встречался. Пусть лицо заросло многодневной щетиной, знакомые черты проступают явственно. Но где, где он его видел?
    Вспомнить, вспомнить! И эта мысль, как нудная зубная боль, лишила его покоя. Погрузив добычу в лодку, дед присел у воды. Посмотрел на кромку берега и увидел, что вода заметно отступила. Хорошо, навод-нение пошло на убыль. Но всё-таки, где он встречался с этим типом?   Больше  часа просидел он на берегу, пус-кая табачный дым в лохматую бороду и перебирая в памяти год за годом, но, хоть умри, ничего не вспомина-лось. В голове зашумело от дум, дед чертыхнулся и поплыл к зимовью.
    Он появился там вслед за отъездом Саши. Погранич-ники освежевали изюбра, разожгли на поляне костры и принялись готовить роскошный обед. Дед Матвей спро-сил у Карпова:
    -Этот, как его, Петров, за кого себя выдаёт?
    -Говорит: бывший поручик царской армии.
    -Не Петров он, нет: брешет, как пёс. Личность его мне знакомая, а где его видел и когда, не припомню.
    -А вы, Матвей Петрович, ещё раз посмотрите, и вни-мательно. Я прикажу его привести.
    -Давай.
    Голова у Петрова была перебинтована, но шагал он твёрдо и держался бодро. Дед Матвей смотрел на него во все глаза, потом поднялся, обошёл кругом.
    -Надо ж такому случиться, стар стал, што ли, знако-мого человека признать не могу, - подумал и не выдер-жал, рассердился.               
    -Ну ты, господин хороший, - крикнул, зло сверкнув глазами, - как тебя по настоящему кличут-то?
    Петров смерил его высокомерным взглядом и спросил у Карпова:
    -Я обязан отвечать?
    -Отвечайте.
    -Меня зовут Петров Аркадий Михайлович. Ещё вопросы будут?
    Дед Матвей широко раскрыл глаза и чуть не подпрыг-нул от радости: голос, этот мягкий вкрадчивый голос воскресил в памяти былое, и он вспомнил, всё вспом-нил. Вот где снова свела их судьба!
    -Так ты Петров, русский? – спросил, сдерживая ликование.
    -Да, я русский, Петров.
    -Гадины ты брехливая! Американец ты, Джон Смит!
    У Смита потемнело в глазах, ожидал всего, только не этого. Откуда старик знает его?
    -Не болтай ерунды! – Хотел сказать твёрдо, но голос сорвался, задрожал.
    -Ерунду, говоришь, болтаю! Память у тебя отшибло? А это чьих рук дело?
    Старик сорвал рубашку и показал звезду на спине. Смит отшатнулся, страх плеснулся в глазах:  он узнал деда Матвея.
    -Командир, дай мне на час этого гада!  Я   ему две звезды вырежу, штоб память прояснилась. И дед схватился за нож. Смертельная   бледность разлилась по лицу Смита, затравленным волком огляделся: вокруг  хмурые,  враждебные  лица. Ясно представилась  карти-на:  с  него  срывают   одежду, привязывают к дереву, и старик, лохматый леший с горящими  глазами,   дотра-гивается  ножом  до  его спины. Нет, нет, только не это! Кинулся к Карпову:
    -Господин офицер, господин офицер! Я хочу сообщить вам нечто важное. Только без свидетелей.
    -Хорошо. Пройдёмте в зимовье.
    Карпов  усадил  Смита  в  угол,  попросил  Кулика, поднявшегося на нарах,  на время оставить их, сам сел напротив:
    -Я вас слушаю.
    -Я действительно Джон Смит, американский развед-чик. Моя карта бита – и я готов  рассказать  всё, но с одним условием:  вы  гарантируете  мне жизнь и защиту от этого сумасшедшего старика, с которым я имел нес-частье когда-то встретиться.
    -Я вам гарантирую личную безопасность до передачи в руки органов, которые займутся вами. Дальше моя  компетенция кончается. Я также смогу  засвидетельст-вовать ваше чистосердечное  признание, и это будет плюс при определении вашей участи.
    -Благодарю вас, этого для меня достаточно. Как я уже сказал, я Джон Смит, капитан разведки Соединённых Штатов Америки.  Наше правительство никогда не ис-пытывало дружеских чувств к советской власти. Разго-воры о нейтралитете,  помощи русскому народу – чис-тейший камуфляж. Когда наши войска в силу обстоя-тельств оставили прееделы Дальнего Востока, наш интерес к нему не ослаб.
    В  Маньчжурии,  благо  китайское  правительство смотрит на это сквозь пальцы, обосновалась густая сеть наших разведывательных органов и  специальных ди-версионных школ. Подручного материала в избытке, там масса белогвардейцев,  люто   ненавидящих советы.
    Я до последнего времени был инструктором в одной из таких школ под Харбином, преподавал подрывное дело.  Сказать откровенно, жизнью был доволен: плати-ли неплохо, работа спокойная, без всякого риска, а высоких подвигов я  не жажду.  Но по прихоти судьбы, вернее по  прихоти  начальства, я очутился здесь. В вышестоящих сферах была разработана операция, в  которой  мне  предназначалась главная роль. 
    Суть операции в следующем. На Дальнем Востоке во время гражданской войны сильно пострадала железно-дорожная сеть. Многие мосты были взорваны,  потом  восстановлены  на  скорую  руку. Они нуждаются в ка-ритальном ремонте, в реконструкции. Для этой цели во Владивостоке создана специальная строительная орга-низация. Под именем инженера Голубева Петра Ивано-вича я должен был поступить туда на работу. Меня, как квалифицированного специалиста, безусловно бы при-няли, и на моих условиях. Предполагалось, что я получу должность инженера по общему надзору за строитель-ством и буду беспрепятственно разъезжать по всему краю, везде расстанавливая своих людей и снабжая их взрывчаткой. Особое внимание уделялось мостам на реках Уссури и Амур.
    В определённый день наши агенты взорвали бы мос-ты по всему краю, и экономическая жизнь здесь оказалось бы надолго парализованной. На этом моя миссия кончалась, и я мог возвращаться домой.
    Казалось, всё обещало успех. Подлинные документы инженера Голубева не вызывали подозрений. Голубев был удобной личностью. Холост, родстственников не имеет, собирался ехать во Владивосток. Когда наши агенты отправили его в небытие, о нём некому было беспокоиться. На Дальнем Востоке он не был, никто его здесь не знал, и с этой стороны мне никаких неприятно-стей не предвиделось: я мог спокойно чувствовать себя инженером Голубевым.
    Переброску меня через границу осуществлял наш резидент в пограничном районе, но окончательный ва-риант я имел право выбирать сам по обстановке на месте. Сначала мы решили, что меня поведёт провод-ник. Но его рассказ об обстановке на границе разочаро-вал меня. Переход был довольно сложен и с моим боль-шим чемоданом, набитым вещами, трудноосуществим. Мы стали искать другие пути. И тут подвернулся пол-ковник Горохов со своим отрядом.
     Здесь я допустил серьёзную ошибку, не могу прос-тить себе этого. Нельзя судьбу одной операции ставить в зависимость от успеха другой, тем более, если неиз-вестно кем и как готовилась эта операция. Но я поддал-ся первому впечатлению. Отряд у Горохова был боль-шой, хорошо вооружён, никакая застава в одиночку не могла бы ему противостоять. А большего мне и не требовалось. Я хотел с отрядом добраться до бли-жайшей станции и сесть на поезд. Дальнейшая судьба отряда меня не волновала.
    Кто мог предположить, что вам всё известно, и горо-ховцы обречены. Я должен был погибнуть или попасть в плен ещё тогда, и большая удача, что я столько дней скрываюсь в тайге.
    Смит замолчал и устало потёр лоб ладонью.
    -Кто рассказал об овраге, которым вы воспользова-лись? – спросил Карпов.
    -Мой проводник.
    -Где он сейчас?
    -Погиб во время прорыва.
    -Почему вы пошли в Озёрную падь?
    -Нам нужно было отсидеться. Переходить границу сразу – безумие, вы, конечно, приняли соответствующи-еся меры. Мы решили выждать, пока уляжется сумато-ха, а потом попытаться.
    -А почему вы не стали продолжать операцию? Ведь границу вы всё-таки перешли.
    -Увы, - печально усмехнулся Смит, - об этом не могло быть и речи. Мой чемодан, а с ним всё необходимое, в том числе и документы инженера Голубева, пропали во время боя.  В  той кутерьме было не до чемодана, быть бы живу. И остался я гол, как сокол. Меня бы взяли при первой же проверке документов.
    -Ясно. Господин Смит, документы инженера Голубе-ва у вас были, а его знания? Согласитесь, взрывать и строить – не одно и то же.
    -О, здесь всё в порядке. Я ведь не профессиональный военный. В своё время окончил университет, у меня диплом инженера-мостостроителя. Несколько лет рабо-тал на стройках, практика есть.
    -Что заставило вас сменить профессию? На мой взгляд, она не плоха.
    -Мы, американцы – практичные люди. Каждый в жиз-ни делает свой бизнес. Меня не устраивало среднее существование. Я мечтал о жизни высшего общества. Представляете: автомобили, роскошные женщины, преклонение! Для этого нужны деньги. Я думал: выс-шее образование – залог успеха. Но вскоре убедился, что это далеко не так. Несколько лет нелёгкого труда показали: до богатства не ближе чем до Луны. Я разоча-ровался в своей профессии, была неудовлетворённость, долгие раздумья. Потом я добровольно пошёл в армию и в чине  второго лейтенанта с саперной частью очутился на Дальнем Востоке.               
    -Здесь и выучились русскому языку? – перебил Карпов. – Он у вас безупречен.
    -Нет, русский язык очень сложен, и случайного пре-бывания в стране для этого мало. Чтобы постичь его, нужны годы. Я выучил его ещё в детстве. Мой отец – фермер, ферма довольно крупная. На ней всегда работало много русских. Я постоянно общался с ними, с их детьми играл, дрался и как-то незаметно выучился  разговорной речи.  Повзрослев, уже сознательно изучал грамматику, читал в подлиннике русские книги. Это сыграло решающую роль в моей дальнейшей судьбе. Меня пригласили работать в разведку. Здесь я получил чин первого лейтенанта. Платили хорошо, каждый от-дельны успех оплачивался особо, и моя мечта о богатстве стала на реальную почву.   
    -И это операция должна была принести вам определённый доход? 
    -Мне обещали чин майора и круглую сумму на текущий счёт.
    -А как же убеждения, идеи?
    -Умирать ради идеи можете только вы, большевики. Я же признаю только одну реальную ценность – деньги.
    -Ладно, оставим в стороне эту тему. Перейдём к делу. Вы рассказали об операции в общем, но ничего не сказали конкретно. В операции должно принять участие много людей. Они живут среди нас. Меня интересуют их фамилии и адреса. И кто и каким образом должен был обеспечить вас взрывчаткой?   
    -Я рад бы ответить на ваши вопросы, но, увы, не в состоянии. Меня ознакомили с общим планом опера-ции, с моей ролью в операции, а конкретное её обеспе-чение осуществляет наш резидент во Владивостоке, к которому я должен был явиться.
    -Фамилия и адрес резидента?
    -Этого я не знаю. Я шёл с проводником, он и должен был свести меня с резидентом. Но проводник, как я уже сказал, погиб.   
    -Господин Смит, не прикидывайтесь овечкой, - жест-ко сказал Карпов, - очень уж ловко всё у вас замыкается на проводнике, который так  кстати  погиб. Я взял вас под защиту не для того, чтобы узнать, что  вы Джон Смит. Это я уже узнал от Кожемякина. Не забывайте о нём. Даю вам два часа на размышление. Вспомните имена и адреса всех участников операции. Часовой, запереть арестованного!


               









                ГЛАВА  ДВЕНАДЦАТАЯ
   
   Первые выстрелы не вызвали тревоги у зимовья: все решили, что Саша и Цао Шэ встретили какую-то дичь. Когда же раздались ещё три выстрела, Карпов приказал Комову разобраться, в чем там дело. С двумя бойцами тот побежал по тропе. Ещё три выстрела хлопнули вда-леке.   
    -Это Санька, его ружьё, - тихо сказал Коля.
    Ребята с тревогой всматривались в даль и, когда пока-зались пограничники, ведя под конвоем Цао Шэ, броси-лись навстречу.
    -Где Санька? – спросил Коля. – Чо с ним?
    -Ничего. Живой. Ялик гонит, - улыбнулся Комов и, подойдя к Карпову, кратко и чётко доложил о происше-дшем. Кулик, держась рукой за сердце, тихо попятился назад, но его поставили рядом с китайцем. Коля схватил за руку деда Матвея:
    -Как же так, а? Говорил, красный партизан, а сам?
    -Он партизан, только другой, - усмехнулся старик и шагнул навстречу китайцу:
    -Здорово, приятель! Признаёшь?
    Тяжёлый, недобрый взгляд встретил деда Матвея:                -Признаю. Не убил я тебя тогда, оказывается.
   -Не сумел, палец отстрелил только. - Дед показал правую руку.                -  Жалко,  очень жалко.    
    Коля и Костя удивлённо переглянулись: китаец говорил чисто,  не коверкал слова, как обычно, лишь небольшой акцент слышался в его речи.
    -Так вы его знаете, Матвей Петрович? – спросил Карпов.
    -Знаю. Это Ван Кайши, известный хунхуз. Верней: начальник хунхузской шайки. Погулял он по нашим краям: грабил, насильничал, убивал. Кровушки пролил много. Приходилось туго – уходил за кордон, отсижи-вался там. В двадцать втором мы шайку прихлопнули: окружили и перебили. А его не словили, ушёл. Пленные сказывали, што раненый он в ногу. Всё равно ушёл, сумел. И вот где объявился.
    -Всё это верно? - спросил Карпов у китайца.
    -Верно. Был хунхузом, грабил, случалось и убивал. Но это давно было. Перебили мне ногу, я долго болел, думал. И покончил со старым. Теперь тихо живу, никого не трогаю. Мальчишки  подтвердят.
    -А зачем хотели убить Сашу?
    -Убить? Сашку? Тут глупое недоразумение. Мне нужно было уйти, с Кожемякиным я встречаться не хотел. Пошёл я, а Сашка следом: куда, мол? Какое твоё дело, говорю, отстань, и ружьё для острастки снял. А он с перепугу стрелять начал. Потом ваши прибежали. Они подтвердят – я не сопротивлялся.
    -Ладно, отложим это до возвращения Саши. А как вы очутились в компании бандитов?
    -Да мы с ним, - кивнул китаец на Кулика, - пошли за женьшенем и встретили их. Какие они птицы, я узнал сразу: знакомый попался, Барсов. Он про меня тоже всё рассказал. Вреда они нам не сделали, но от себя не отпустили. Им надо было в Озёрную падь, но мы дороги не знали, не приходилось бывать. К счастью, подверну-лись мальчишки, они и повели нас.
    -Почему вас закрыли в склад?
    -А кто их знает? Чтоб не мешали, наверно.
    -Он говорит правду? – спросил Карпов у Кулика.
    -Истинный бог, правду. Всё так и было, - торопливо ответил тот.
    -Так, - протянул Карпов и приказал привести Рябого.
    После тёмной кладовки Рябой щурился. Увидев Кулика и китайца под стражей, опустил голову.
    -Советую говорить правду, - сказал ему Карпов. – Вы молоды, думаю, не успели ещё натворить такого, за что бы вам не было прощения. Правдивые показания примут во внимание на суде. Скажите, этих людей вы знаете давно?
    -Нет, только с тех пор, как они попали к нам.
    -Когда это случилось?
    -Перед самым переходом границы.
    -Так вы встретились ещё в Маньчжурии?
    -Так точно.
    -Как это было?
    -Смотрю: появились у нас незнакомые. Взводный сказал, пойдут с нами.
    -Петров тоже пришёл с ними?
    -Врать не буду, не знаю. Петрова увидел во время боя, как на прорыв пошли. Тогда они были вместе.
    -Когда мы наступали на зимовье, что они делали?
    -Отстреливались вместе с нами.
    -Зачем их закрыли в склад?
    -Когда вы пригрозили кинуть в окно гранату, мы решили сдаться. Он, - кивнул Рябой на китайца,- и говорит: «Закройте нас в склад и сдавайтесь.  Ночью я, как все заснут, сниму часового и выпущу вас».
    -Всё ясно, спасибо, - сказал Карпов.
    Рябого увели. Китайца и Кулика завели в зимовье и усадили за стол.
    -Так что же вы делали за границей? – спросил их Карпов.
    Ван Кайши тяжело вздохнул:
    -Не хотел говорить, но придётся. У Ивана Матвеича есть в селе лавка. Вот мы изредка и ходим за границу, достаём редкий товар. У меня есть знакомые купцы. Иван Матвеич продаёт, доход делим  пополам. До этого всё получалось тихо, а тут чёрт  попутал: связались с бандой. Всё это знакомый – Барсов, пойдём, говорит, с нами, надежней будет.
    -Где ваши товары?
    -Как убегали, всё бросили.
    -Кто такой Петров?
    -Офицер из банды.
    -Чем вы докажете правдивость своих слов?
    -Иван Матвеич подтвердит.
    -В его правдивости я уже убедился, - усмехнулся Карпов.
    В это время дверь распахнулась, и на пороге показал-ся запыхавшийся Саша.
    -Вот, - сказал он и протянул Карпову трубку, - это его, - кивнул на Ван Кайши. – выбросил он её, а я подо-брал. Она должна разбираться, но у меня не получается.
    Китаец вздрогнул, на мгновение страх и растерян-ность изобразились на его лице, но потом маска равно-душия снова прикрыла его черты. Карпов осмотрел трубку со всех сторон:
    -Не раскручивается, говоришь?
    -Ага, - ответил Саша.
    -Принесите горячую воду.
    Костя выскочил из зимовья к костру и через минуту вернулся с дымящейся кружкой. Карпов опустил трубку в воду, подержал немного, потом покрутил мундштук. Он легко отвернулся. Из углубления мундштука Карпов достал две полоски тонкой папиросной бумаги, усеян-ными колонками цифр.
    -Это тоже контрабанда? – посмотрел он в упор на китайца. – Будете говорить правду?
    -Буду, - как-то отрешённо ответил тот.
    -Кому предназначены шифровки?
    -Не знаю. Бумаги не мои. Я их только прятал в трубке.
    -Чьи же они?
    -Петрова.
    -Вы давно его знаете?
    -Нет, встретились у резидента. Тот приказал мне провести его через границу и выполнять его распоряже-ния.
    -Когда вас завербовала американская разведка?
    -В двадцать втором, когда я лежал с перебитой ногой. Мне помогли вылечиться, достали надёжные документы на имя Цао Шэ и приказали поселиться в пограничном селе.               
    -Какие задания вы выполняли?
    -Я был связником между резидентом в Маньчжурии и резидентом во Владивостоке. Местность я знал хорошо, изучил в своё время, поэтому легко обходил посты пограничников. Шифровки проносил в трубке. Во Владивосток ездил будто в гости к сыну. Иногда проводил через границу людей. Кто они, куда и зачем идут, мне никогда не говорили. Что было в шифровках, тоже не знаю. Я их только передавал,  мне  платили  деньги,  и  всё.  Больше  я ничего плохого не делал.
    -А Семёна Ивановича не ты убил? – вдруг звонко крикнул Саша, рванувшись к столу. – Вот мундштук, он от твоей трубки. Я нашёл его у Красной ямы.
    Карпов взял у Саши мундштук и свинтил его с трубкой. Мундштук подошёл точно, линии цветка на нём и на трубке сошлись так идеально, что не стало видно разъёма.
    -Так, - протянул Карпов и пристально посмотрел на китайца. – Мундштук ваш?
    -Мой.
    -И вы помните, где его потеряли?
    -Помню.
    -Значит, Семёна Нестеренко убили вы?
    -Нет, не я. Его убил он, - кивнул Ван Кайши на съё-жвшегося Кулика.
    -Господи, - простонал тот, хватаясь за голову, и ярос-тно повернулся к китайцу:
    -Выдаёшь, да? А я тебя выручал, манза неумытая.
    -Пусть выручал, но убил ты.
    -А ты убивать не собирался?  Накинулся на него це-ловать, што ли?
    -Я кинулся, а убил ты.
    -Прекратите базар, - хлопнул ладонью по столу Карпов. – Рассказывайте по порядку.
    Торопясь, изобличая и обвиняя друг друга, Кулик и Ван Кайши стали рассказывать. И выяснилась такая картина.
    В тот день Ван Кайши чувствовал себя неспокойно. К нему должны были прийти три человека, их требова-лось провести в Маньчжурию. Кто эти люди, он не знал, да и не это его волновало. Переходить границу он лю-бил один, когда успех всецело зависел от него. В себе он был уверен, знал, что сумеет бесшумно и ловко, как змея, проскользнуть мимо пограничных засад. А тут целая компания! Да ещё Кулик в придачу. Пообещал сводить его за границу, теперь рад, не рад, а обещанное надо выполнять. Конечно, не будь сын Кулика резидентом, можно было бы отделаться. А так ссорить-ся не стоит! Петра Кулика он знал хорошо, с того ещё времени, когда тот служил в контрразведке у атамана Калмыкова. Имя его наводило страх на людей. Почувст-вовав приближение расплаты, тот бежал в Маньчжу-рию, распустив слух, что убит. Старый Кулик не кривил душой, когда рассказывал о смерти сына, он в это верил и тяжело переживал. И только в последний год Пётр через него подал весть отцу, и тот воспылал желанием повидаться.
    Как доберутся к нему «гости»? Вдруг придут через деревню да ещё вздумают расспрашивать о нём. Но страхи оказались напрасными. «Гости» пришли со сто-роны речки, уже затемно, сказали пароль и жадно накинулись на предложенную еду. На его расспросы от-веили, что их никто не видел.
    Ван Кайши успокоился и вышел во двор посмотреть не идёт ли Кулик. Ночь была тёмная, низкие тучи зак-рыли небо, и ни одна звёздочка не просвечивала сквозь их плотную завесу.
    -Хорошая погода, - удовлетворённо подумал Ван Кайши, открыл калитку и вышел за ограду. И тут перед ним выросла высокая фигура. Он сделал шаг назад, но пришелец взял его за локоть, и пальцы у него были железные.
    -Не бойся, хозяин, - проговорил басом, и Ван Кайши узнал Семёна Ивановича.
    -А, председатель! – воскликнул он,  придав  голосу                радостные интонации, хотя сердце сжала тревога. – Как твоя здесь очутись?
    -Шёл вот мимо и решил зайти. Дело есть. Пройдёмся.  И Семён Иванович зашагал по тропе, не выпуская его локтя. Шагов через сто остановились под старым развесистым дубом.
    -Как ты здесь живёшь, в такой глухомани, - заговорил Семён Иванович, - с ума сойти можно. Перебирался бы ближе к людям.
    -Зачем? Тут хорошо, тихо.
    -И гости придут, никто не увидит, да?
    -Какой гость? Кто будет ходи к бедный китаец?
    -А кто сейчас у тебя в фанзе?
    -Никого. Твоя видел: даже свет не гори.
    Семён Иванович придвинулся вплотную, задышал часто:
    -Не ври! У тебя в фанзе трое чужих. Я давно за тобой наблюдаю: подозрительно, брат, живёшь. И гостей тво-их я своими глазами видел, как они под речкой пробирались, как к тебе пришли, как ты их встречал, как в фанзе свет зажёг  и  окно   занавесил. Так что не тем-ни, бесполезно. Кто эти люди? Зачем пришли скрытно?
     -Зря сердись, председатель. Это друзья моего сына. Дорогу не знай, заплутались, забрались под речку. Документы у них в порядке, ходи проверяй.
    -Дудки, документы я буду проверять не один. А чтобы ты их не предупредил, пойдёшь со мной.
    -Моя никуда не пойдёт.
    -Пойдёшь!
    -Сказал не пойду, и всё!
    -А ну, хватит лясы точить! Шагай вперёд! И не вздумай бежать: пулю схлопочешь.               
    Семён Иванович сунул руку в карман и покрутил затрещавший барабан нагана. И в этот момент Ван Кайши ударил его ногой в живот. Охнув, тот осел на землю. Ван Кайши коршуном кинулся вперёд, опроки-нул его на спину и вцепился в горло, торжествуя победу. Но богатырское тело Семёна Ивановича вынес-ло удар, который любого другого свалил бы наповал. Он только на мгновение потерял контроль над собой, но потом схватил Ван Кайши за руки, оторвал от шеи его заскорузлые пальцы и, рявкнув как раненый медведь, подмял того под себя.
    -Лягаться вздумал! Я тебе покажу лягаться, - рычал он сквозь зубы, заламывая китайцу руки за спину.
    За несколько минут до этого Кулик торопливо шагал по тропе. Услышав шаги Семёна Ивановича и китайца, свернул в кусты. Он стоял в нескольких шагах от дуба и всё слышал. Когда Семён Иванович подмял китайца, он сразу хотел броситься на помощь, но, зная о недюжин-ной силе председателя, не решился на это с пустыми руками. Присел на корточки и стал шарить по земле, ища какую-нибудь палку. Пальцы нащупали увесистый обломок камня, полувдавленный в землю. Он извлёк его и, сделав несколько шагов, с размаху ударил им Семёна Ивановича по затылку. Тот без звука повалился на бок. Китаец встал.
    -Спасибо, выручил! Этот бугай чуть не вывернул мне руки, - заговорил он, не коверкая язык.
    Подсвечивая спичками, осмотрели председателя. Затылок его был проломлен, сердце не билось.
    -Готов, - сказал Ван Кайши.
    -Как же теперь? Куда его? – спросил  Кулик  дрогнув-шим голосом.
    -Надо хорошо спрятать.
    -Может, в речку, и дело с концом?
    -В речку нельзя. Дома, пожалуй, знают, куда он пошёл. Там будут искать в первую очередь. Думай. Ты местный, должен знать закоулки.
    -Вспомнил. Есть хорошее место, - радостно восклик-нул Кулик, - Красная яма. Туда ни один чёрт не загля-нет. Только далеко это.
    -Чем дальше, тем лучше. Попозже подъедешь на телеге, и отвезём.
    -А когда за кордон?
    -Сегодня не пойдём, нельзя. Завтра председателя станут искать, а тут мы пропали. Куда пошли, зачем? Запросто заподозрят. Сейчас надо сидеть тихо. Ко мне больше не ходи, обо мне не спрашивай. Надо будет, позову сам: с кем-нибудь пришлю червонец, будто долг отдаю. Понял? 
    -Понял.
    -Иди домой и готовь телегу, а я отправлю «гостей» обратно.
    Глубокой ночью они погрузили тело Семёна Ивано-вича на телегу, укрыли мешковиной и отвезли к Крас-ной яме. Никто им не встретился. Погода была на руку: шёл сильный дождь, и село мирно спало, даже собаки не облаяли. Труп бросили в яму, сверху прикрыли лесным мусором. Ван Кайши присел на валежину и стал раскуривать трубку. Но она не разжигалась: засорился канал. Он почмокал, почмокал, выругался и отвинтил мундштук, чтобы прочистить его. И тут от выскользнул из его мокрых пальцев. Тьма была сплошная, кругом высокая трава, искать не имело смысла. Ван Кайши не особенно  огорчился: при первом же походе в Маньчжу-рию мастер, делавший трубку, сделает новый мундш-тук.
    Кулик плакал, бил себя в грудь:
    -Я не хотел убивать Семёна, думал: оглушу и только. Так уж получилось, не рассчитал. И зачем я связался с этим хунхузом? Жил себе, как все, тихо, мирно. Это он во всём виноват, подбил сходить за кордон и довёл до убивства.
    Глаза Ван Кайши зло блеснули:
    -Я во всём виноват? Я плохой, а ты хороший? Убил ты нечаянно, а магазин поджёг тоже нечаянно? За свои грехи я отвечу сам, но твои на себя не возьму.
    -Гражданин Кулик, зачем вы сожгли магазин? – спросил Карпов.
    -Бес попутал. Со злости я. Там товар берут, а у меня нет. Вот и нашло затмение.
    -Ладно. С вами всё ясно. Посадить их под замок, а Смита ко мне.
    -Так я нашёл вашего «убитого» проводника, господин Смит, - сказал Карпов, глядя в лицо американца. – Из мёртвых благополучно воскрес бывший хунхуз Ван Кайши. Интересный тип. В его трубке обнаружены две шифровки, которые принадлежат вам. Вы скажете что в них или по-прежнему будете разыгрывать невинность?
    -Теперь запираться бесполезно, - устало произнёс Смит. – Пока Ван Кайши и Кулик были на свободе, оставалась надежда на спасение. А теперь всё. В первой шифровке приказ нашему резиденту во Владивостоке оказывать мне всяческое содействие, во второй  список  агентов, которые   должны  принять участие в операции, их фамилии, клички, адреса.
    -Дайте ключ к шифру.
    -Не утруждайте себя расшифровкой, я всё помню наизусть. Берите бумагу и пишите.
    Когда Смит кончил диктовать, Карпов спрятал исписанные листки в планшетку и сказал:
    -Последний вопрос, господин Смит: где и как вы должны были достать взрывчатку?
    -Её должен доставить гидросамолёт. Сюда, в Озёр-ную падь. Экипаж выгрузит и спрячет её в пещере на острове.
    -Вот оно что! Теперь понятно, почему вы так стремились сюда.
    -Да, я думал на самолёте вернуться обратно.
    -Но самолёт не поднимет всех.
    -Какое мне дело до всех? Для меня место нашлось бы.
    -Так, так, - постучал пальцами по столу Карпов. – А отсюда как думали взять взрывчатку?
    -Один наш агент хорошо знает эти места. Он бы и организовал её доставку. Взрывчатка упакована в удобные чемоданы.
    -А это зачем?
    -Для маскировки. Получив такой чемодан, я мог, не вызывая подозрений, доставить его куда угодно.
    -Когда прилетит гидросамолёт?
    -Точно сказать не могу. Очевидно, на днях.
    Карпов вышел из зимовья улыбающийся и довольный:
    -Ну, Матвей Петрович, нагнали вы страху на мистера Смита. За защиту от вас раскололся вчистую. Неужели вы всерьёз собирались вырезать на нём звезду?
    -Стану я руки марать об него, вражину. Я ж не его породы. Вижу, струхнул он крепко, на воре шапка горит, дай, думаю, пугну, пущай прочувствует. А он слабаком оказался.
    -В общем, всё получилось удачно. Тут такое дело.
    И Карпов рассказал про гидросамолёт.
    -Что будем делать? – спросил.
    -Какой разговор, - ответил дядя Егор, - взять их, чтоб не повадно было летать.
    -Взять их надо, это несомненно. Но я не могу ждать, когда появится этот самолёт, а вдруг это фикция. Нарушителей надо доставить без задержки, Смита особенно. Он рассказал много, и расскажет ещё больше, когда им займутся основательно. Его показания надо проверить. Он назвал многих, по ком давно решётка плачет. Брать их надо быстро, пока не узнали о провале.
    -Слушай, Карпов, я останусь, - заговорил Никита. – Дай мне двух человек, и я приведу на заставу и лётчиков, и самолёт.
    -Не забывай, что это гидросамолёт.
    -Не боги горшки обжигают – освою заграничную технику. У заставы Уссури широка, сяду.
    Ребята, уловив, что есть шанс вернуться домой на самолёте, дружно попросили оставить их с Никитой.
    -Вы что, ребята, как я могу рисковать вами?
    Но тут вмешался дед Матвей: - Какой там риск, командир? Я тоже останусь, и возьмём мы тех голубчи-ков, как миленьких. Будут ерепениться, пристрелим к чёртовой бабушке. А ты веди бандюг, куда надо.
    Карпов колебался, но, когда и дядя Егор поддержал деда, согласился.
    За ночь Шумная вошла в своё русло, и путь из Озёрной пади был открыт. Пограничники выступили поутру. Пленных связали попарно и поставили в середине отряда. Дядя Егор пошёл впереди. Никита, дед Матвей и ребята, стоя у зимовья, долго махали им вслед.

               
               
 













                ГЛАВА  ТРИНАДЦАТАЯ
 
    Старшим над оставшимися Карпов назначил Никиту Зверева как человека военного. Но тот был лётчик, в де-лах таёжных разбирался слабо, поэтому во всём совето-вался с дедом Матвеем. Решили действовать так. Сразу же перебрались на остров. Никто не имел права отлучаться с него даже на короткое время. Костёр разжигали только в пещере, дым растекался между деревьями и был незаметен.
    И потекли дни за днями. Стояла прекрасная погода, какая редко бывает в Приморье в это время. Солнце сияло ярко и жарко в высоком небе, бездонная голубиз-на которого лишь кое-где подпудривалась лёгкими барашками облаков. Зеркальная гладь озера отливала расплавленным серебром. В сонной истоме застыли деревья.
    Все часами жарились на солнце, загорели до черноты, но днём не купались, опасаясь внезапного появления самолёта. Зато, когда догорал закат, и сумрак полз над гладью воды, скрывая берега, плескались вволю. Дед Матвей, помывшись, обычно мирно сидел в воде, а молодёжь резвилась вовсю. Криками и плеском оглашалось тихое озеро.
    Освежённые и довольные, в темноте возвращались в пещеру, и у весёлого костра долго не смолкали разгово-ры и шутки. Днём за небом наблюдали и прислушива-лись  все,  а  на  ночь  выставляли  дозорных. Дежурили по двое, коротая время за разговорами. Основное было – не уснуть.
    Уходя, Карпов оставил ребятам винтовки гороховцев. Под руководством деда Матвея они их пристреляли и, хотя те были длиннее  и  тяжелее  ружей,  не разлуча-лись с ними. Ещё бы, у них теперь настоящие винтовки! Дед Матвей ворчал вечером:
    -Обманул проклятый американец! Издевается, поди, над нами: сидят дурни, ждут с моря погоду.
    -Думаю, ему теперь не до смеха, - отозвался Никита.   – И не похоже, что он врал. Будет самолёт.
    Самолёт прилетел на пятые сутки. Светало. Ярко алела заря над щетинистыми сопками. Клочья тумана лежали на озере. Кустарники и трава поседели от росы. Дежурство несли Никита и Коля. Удобно устроившись на берегу, они увлечённо рыбачили. Клёв был прекрас-ный, и пять увесистых карасей и десяток усатых гибких сомиков всплескивали у берега на длинной прочной бечёвке, привязанной к кусту.
    Какой-то гудящий звук донёсся издалека. Коля и Никита насторожились. Чёрная точка приближалась с востока, увеличиваясь в размерах. Через минуту необы-чный самолёт появился над озером. Толстобрюхий, без колёс, с высоко поднятыми крыльями, он походил на майского жука. Два мотора бешено ревели. На крыльях – никаких опознавательных знаков. Сделав круг над озером, самолёт резко пошёл вниз, плавно коснулся воды и побежал по глади озера, гоня перед собой крутую волну. Моторы заурчали тише, и он неторопли-во пошёл к острову.
    Островитяне поднялись по тревоге и с оружием наго-ве заняли позицию в кустарнике на берегу. Летающая лодка на самой малой  скорости  подходила к берегу. Высунувшись из кабины, один из лётчиков, очевидно, штурман, делал замеры глубины и подавал команду пилоту. Глубина оказалась хорошей, лодка подошла к берегу вплотную и ткнулась носом в песок. Штурман выпрыгнул с тросом и пришвартовал её к огромному кедру. Взревев на басовой ноте, замолкли моторы. Лётчики сошли на берег. Их было трое, как объяснил потом Никита, пилот, штурман и стрелок. Они громко разговаривали и смеялись, вели себя раскованно и не-принуждённо, уверенные, что в пади и на острове, кроме зверей, никого нет. И, когда из зарослей выступи-ли пять человек с винтовками наперевес, были так ошарашены, что и не подумали о сопротивлении.
    Никита отобрал у лётчиков пистолеты и связал им руки. Дед Матвей остался сторожить, а остальные пошли к самолёту. Ребята немедленно забрались в кабину, посидели на местах и пилота, и штурмана, и стрелка, потрогали все ручки, повертели на турели пулемёт. Никита со снисходительной улыбкой наблю-дал за ними. Когда интерес к самолёту немного угас, сказал:
    -Теперь займёмся делом.
    Открыли люк грузового отсека. Чемоданы, сложен-ные аккуратными стопками, заполняли его. Саша схватил один и уронил на пол: он оказался неожиданно тяжёлым. Звук от падения был такой, будто упала желе-зная болванка. Расстегнули застёжки и откинули крышку. Плотно в чемодан вставлена железная коробка. Посредине круглый циферблат. Цифры и стрелки. Надписи на незнакомом языке.
    -Что это такое? – спросил Саша у Никиты.
    -Адская машинка!  Мина  с  часовым механизмом. Заведёшь часы, поставишь стрелки на определённый час, подойдёт время, она и бабахнет.
    -Ты знаешь как ею пользоваться?
    -Нет, слыхал только. Вообще, ребята, с этими штучками надо поосторожнее.
    Чемоданы перенесли на берег. Их оказалось тридцать штук. После этого отвязали трос и оттолкнули самолёт от берега, направив его нос в озеро. Никита уселся в кресло пилота, приказав остальным выбраться на берег. Ребята с замиранием сердца следили за самолётом: заведётся или не заведётся.
    И вот,  разгоняя все сомнения, дрогнули пропеллеры, завертелись с бешеной скоростью, и могучий гул поп-лыл над озером. Самолёт двинулся вперёд, с каждой секундой убыстряя бег. Где-то на середине озера он оторвался от воды и круто пошёл вверх.
    -Ура! – закричали ребята и пустились в пляс.                Самолёт сделал круг, сел, не останавливаясь взлетел снова, покружил над Озёрной падью и опять плавно приземлился.
     Никита подрулил к острову и выключил моторы.
    -Всё в порядке, - весело прокричал он, - освоил загра-ничную технику. Бензину хватит, можно лететь.
    Стали готовиться к отлёту. Чемоданы перенесли в пещеру, сложили в углу. Никита приколол к ним лист бумаги с надписью: «Не трогать, мины».
    Пленников усадили в грузовой отсек и закрыли люк. Ребята суетились, собирая свои вещи и оружие, лишь дед Матвей безучастно сидел в стороне, молча посасы-вая трубку. Никита подошёл к нему:
    -Пора, Матвей Петрович!
    -Я не полечу, - ответил старик.
    -Почему? Места всем хватит.
    -Не в месте дело, сынок. Никогда не летал я на этих штучках, и на старости лет не хочу. Не могу. Я уж лучше пешочком.
    Никита взглянул в глаза деда Матвея и понял, что уговаривать бесполезно. Он протянул ему руку на прощанье и сел в самолёт.
     Саша сел в кресло штурмана, Костя и Коля располо-жились в кабине стрелка. Глаза ребят возбуждённо блестели. Взлетели. Никита делает прощальный круг, и перед восхищёнными взорами ребят открывается котло-ван Озёрной пади, сверкая на солнце бесчисленными озёрами и паутиной соединяющих их проток. Самолёт берёт курс на заставу. Прощай, Озёрная падь!
                5. 10. 1985 г. – 2.02. 1987 г.