Пожарный с Лисьей горы

То, о чём я хочу вам сейчас рассказать, случилось и давно и не-давно. Это, смотря с чем сравнивать. Во всяком случае, в прошлом веке. Тогда, когда на пожары выезжали на резвых конных экипажах, называемых «линейками»?
Служил в начале ХХ века в пожарной охране нашего города Яков Александрович Лукин. Сразу должен всех предупредить, что-бы не искали его имя и фамилию в исторических хрониках – не найдёте. Из этических соображений, дабы не смущать родственни-ков нашего героя, все имена и фамилии изменены.
Перевозка людей и инструментов на пожар тогда осуществля-лась на конных линейках, представляющих собой четырехколесную рессорную повозку, в которую впрягали четверку или тройку лоша-дей. Но это в больших городах, у нас было немного проще.
Почему такой экипаж называли линейкой? Да кто ж его знает. Возможно, в голову кому-то однажды взбрело так называться. Воз-можно потому, что пассажиры, в том числе и пожарные, на таком длинном экипаже сидели с двух сторон, как по линейке. Всё воз-можно. Во всяком случае, словари подробно не объясняют, откуда взялось название.
Конные хода пожарные тщательно отделывали, а для покраски использовали красные эмали. Отдельные металлические части окрашивались в черный цвет, а деревянные детали покрывали ла-ком. После такой отделки конный ход пожарных своим обликом напоминал щегольскую дворянскую карету.
Весь пожарный обоз был выкатным. По тревоге повозки выка-тывались вручную «из гаража» на улицу; одновременно выводились из конюшен лошади. При этом способе закладки обоза время сбора по тревоге составляло до 105 секунд. (!)
Эта работа требовала постоянных тренировок и была очень тя-желой, так как типовой обоз пожарных команд был очень громозд-ким и состоял из линейки для боевого расчета и инструмента (отсю-да название: линеечный или трубо-линеечный ход при наличии руч-ной трубы-насоса); насосно-бочечных или бочечных ходов (40-ведерной бочки с ручным насосом или без него) и повозки для баг-ров (багорного хода). Позднее в состав обоза включили и механиче-ские лестницы.
Однако, опять же, такой обоз существовал в больших городах. У нас в провинции, в «линейку» запрягалась одна, не всегда лучшая, но наличию которой все очень радовались, лошадка.
Я извиняюсь, что приходится много объяснять, вводить техни-ческие термины. Но без них никак нельзя, без них вы, уважаемые читатели, толком ничего и не поймёте.
Вот на таком трубо-линеечном ходе и служил Яков Алексан-дрович Лукин, или, учитывая его молодость, просто Яшка-кучер. Он любил лошадей вообще и давно. А когда пришёл на службу в пожарную команду, то сразу выделил для себя среди других одну нестарую ещё кобылку Громушку. Да и она привязалась к Яшке. Стоило ему появиться в конюшне, как она тянула к нему свою мор-ду с широко раздувающимися ноздрями.
Яшка сначала удивился, что за странное имя у кобылки. Но ста-рые пожарные ему объяснили: имя дано как бы по наследству, от отца по кличке Гром. Таков уж был порядок.
Яшка и Громушка привыкли друг к другу. Яшка даже обучил её правилам поведения при пожаре. Да-да, не улыбайтесь. Стоило в команде зазвенеть тревожному колоколу, как Громушка тут же са-мостоятельно открывала калитку стойла, подбегала к линейке и просовывала голову в хомут, который висел на цепях у дышел. До-статочно было небольшого усилия лошади, и хомут сам снимался с пружинного крючка. После чего она стояла и нервно ожидала появ-ления Яшки.
Яшка мгновенно закладывал постромки, и линейка была готова к выезду на пожар.
Сама пожарная команда находилась у подножия Лисьей горы, со стороны района, который называли Гальянкой. Здание было старое, неказистое и не такое уж и большое. Только что дежурная смена из двух выездов и помещалась.
Немного в стороне и выше, на самой макушке Лисьей горы сто-яла пожарно-сторожевая башня. Сторожевой она была ещё во вре-мена набегов диких башкир, когда они бесчинствовали, убивали и жгли в наших местах. Но прошло время, и башкиры успокоились, и город наш, а точнее – заводской посёлок, подрос, поэтому и функ-ция башни поменялась. Поскольку она находилась на самой высокой точке и в центре посёлка, то решили вести с неё наблюдение за по-жарной обстановкой в заводском посёлке, а впоследствии и в горо-де.
Круглые сутки на башне дежурил постовой и зорко следил, не возник ли где пожар. А если пожар возникал, то постовой звонил в колокол и поднимал днём большие цветные шары, а ночью фонари, количество которых соответствовало номеру района или части го-рода, где произошёл пожар.
С другой стороны горы, но значительно дальше, прямо возле моста на металлургический завод, была ещё одна пожарная коман-да, городская добровольная, более серьёзная как по количеству лю-дей, так и по наличию оборудования. Но разговор пойдёт не о ней.
В начале ХХ века город был поделён на пять частей: Централь-ную, Выйскую, Ключи, Гальянку и Завыйскую. И вот при поступле-нии сигнала с пожарной башни мчались пожарные обозы в сторону указанного района и уже там, на месте ориентировались, где именно и что горит.
Очень часто впереди всех мчался к месту пожара Яшка-кучер на своей Громушке. Разумеется, не один он мчался, а вёз всю дежур-ную смену своей пожарной команды, одетую в пожарные робы, и имеющую необходимый инструмент для борьбы с огнём.
Всякое случалось на пожарах. И калечились и обгорали пожар-ные. Даже погибали иногда. Казалось бы, Яшке с его кучерскими делами это не особо грозило. Но где там?..
Звон колокола разбудил дружину посреди ночи. Яшка привыч-но запряг Громушку. Пожарные попрыгали на линейку. Рядом с Яшкой уселся брандмейстер Семёнов.
- Давай, Яша, гони на Малогальянскую, там дом горит.
Только объехали здание пожарной команды, как вздох удивле-ния вырвался у всех. Действительно, горел дом и горел так сильно, словно зажгли огромный факел, который разрывал своим ярким светом темноту ночи. Пламя поднималось вверх метров на трид-цать, а искры летали значительно выше. Того и гляди, соседние до-ма полыхнут.
- Давай, Громушка! Гони! – кричал Яшка, привстав на козлах и крутя над головой вожжами. – Гони, милая! Пожар! Люди в беде!
А Громушка и сама понимала, что не зря её гнали посреди ночи. Она выкладывалась из последних сил. Только булыжники грохотали на мостовой под стальными ободьями колёс, да громко цокали по ним подковы. Если бы кто-то увидел эту бешеную скачку со сторо-ны, то непременно заметил, как и из-под колёс, и из-под подков ло-шадей искры летели в разные стороны. Но этого никто не видел. Люди спали и просыпались только тогда, когда грохочущий экипаж пожарных уже проезжал далеко вперёд. Из домов тогда выскакива-ли испуганные жители, неимоверно крестясь, кто, в чём был, и со страхом смотрели вслед пожарным, не забывая при этом перекре-стить и их. Все понимали – где-то беда, значит, отважным мужикам-пожарным сейчас предстоит вступать с ней в битву. И ещё одно все прекрасно понимали и благодарили за это Бога – сегодня беда ми-новала их и ушла к другим. Правда, никто не знал, что будет зав-тра…
На месте пожара кругами бегали люди. Кто-то пытался тушить разбушевавшееся пламя, носил вёдрами воду с колодца и реки, раз-бирал забор у дома. Смельчаки даже попытались выносить какие-то вещи из горящего дома, но быстро от этого отказались – жгло неимоверно. Да и горящий дом мог в любой момент обрушиться.
Кто-то же просто глазел на пожар и получал от этого удоволь-ствие. Такие зеваки специально сбегались со всех сторон на подоб-ные происшествия, чтобы поглазеть на людское горе и никогда, ни-кому, ни в чём не помогали. В этот раз их было не так много, но только лишь потому, что время было ночное. Днём бы их было в разы больше. Пожарные очень не любили таких зрителей. В первую очередь за то, что лезли они туда, куда не следует и только мешали в работе. А в толпе всё гадали – отчего же произошёл пожар? Неужели кто-то умышленно «пустил красного петуха»?
Рядом, на брёвнах у соседского дома сидела семья погорельцев – муж с женой да целый выводок, человек пять наверно, ребятишек один меньше другого. У отца семейства были перевязаны какими-то тряпками голова и руки, обгорел, когда детишек из дома выносил. А мать сидела и просто подвывала – плакать и причитать у неё уже не было сил. Детишки тоже не ревели: испуг прошёл, осталось любо-пытство.
К пожару в клубах пыли примчался пожарный обоз. Пожарные ловко принялись манипулировать со своим мудрёным оборудовани-ем, раскатывали рукава-шланги, готовились к подаче на огонь воды. Из ближайшей речушки Гальянки при помощи ручного насоса нача-ли качать воду. Качать нужно было много и долго – больно уж по-жар большой был. Одним пожарным справиться с этим качанием было очень сложно. Но тут же нашлись желающие помочь, добро-вольцы из толпы. Едва одни качальщики уставали, их тут же сменя-ли другие. Людям почему-то нравилось это занятие. И вскоре вода уже лилась на горящий дом сразу из нескольких пожарных стволов.
А у самого пожара возникла драка. Хозяин горящего дома схва-тил топор и бросился с ним на пожарных, крича при этом:
- Вы почему, сволочи, так долго ехали?! Да за это время можно до Выи пешком сбегать! Да я вас за это порублю всех!
Несколько мужчин бросились успокаивать дебошира, начали ему что-то объяснять. Но что ему были эти объяснения, если он в одночасье лишился всего: и дома, и скарба, и хозяйства. Это было всё равно, что делать мёртвому припарки. Но на какое-то время он всё-таки приутих, точнее сказать, сделал вид, что приутих.
Спустя несколько минут он вырвался от державших его мужи-ков и с остервенением начал рубить топором пожарные рукава. Он не обращал внимания ни на кого, не думал, что так сделает только хуже. В голове его крутилась лишь одна мысль: меня обидели – надо отомстить. Останавливать его в этот момент было совершенно бесполезно. Вполне можно было получить топором и себе в лоб.
Погорелец остановился сам. Он стоял, тяжело дыша, и отре-шённо смотрел на дело своих рук – на порубленные рукава. По ли-цу его ручьём стекал пот, смешанный со слезами,  руки тряслись по-сле напряжённой «работы». Потом он бросил топор, грязно выру-гался и отошёл к своей семье.
Пламя между тем не уменьшалось. Оно пожирало всё, что по-падало ему на пути. Сгорели стропила и деревянная тесовая крыша. Остатки их рухнули вниз по обе стороны горящего дома, только чу-дом не придавив при этом никого. Лишь одному из пожарных до-сталось горящей доской по каске. Но это для него, видимо, было не ново, случалось такое и ранее. Он отскочил в сторону, отряхнулся от искр, потряс головой и снова бросился на помощь своим друзьям – добивать непокорное пламя.
 Вскоре и стены сгорели до такой степени, что обрушились, не имея никакой опоры. Толпа зевак при этом взвыла, но тут же утихла и потихоньку начала расходиться. Всё интересное, по их мнению, уже случилось, всё они увидели. Смотреть, как пожарные ковыря-ются в головёшках и дотушивают маячащий местами огонь, это бы-ло уже неинтересно.
А что же Яшка? Чем он занимался всё это время? Вы наверно думаете, сидел в сторонке да папироску курил? Ничего подобного! Так поступать было не принято. И что, если твоя основная обязан-ность привезти пожарную линейку на место пожара в целости и со-хранности? Другой работой разве заниматься не нужно было? На пожаре работа для всех всегда есть. Тем более пожарных в дежур-ных сменах было не так уж и много. Да и труд их был сплошь руч-ной, тяжёлый, без всякой механизации. Тут каждая пара рук была на вес золота.
Едва подъехали к пожарищу, Яшка поставил свою повозку, как можно ближе, чтобы инструменты можно было удобнее брать. Од-нако, не настолько близко к огню, могущему спалить в момент и пожарную линейку. Потом он выпряг Громушку и отвёл её на без-опасное расстояние, к дому напротив. Там набросил повод на забор и бегом бросился к горящему дому. Надо сказать, что кучер-пожарный на пожар выезжал, как и все – в боевой одежде, то есть в брезентовой робе и в пожарной каске. Всё было предусмотрено и сложилось десятилетиями. Время не тратилось ни на что.
Яшка схватил багор, взобрался на шатающуюся поленницу дров и принялся отдирать горящие доски от крыши. Работа спорилась, всё получалось довольно неплохо. Громушка же смирно стояла возле забора и своими огромными глазами смотрела на хозяина. Кто знает, о чём она думала в этот момент, что за мысли роились в её большой голове. Возможно она гордилась своим смелым другом, возможно опасалась за него.
Внезапно качающаяся поленница, на которой балансировал Яш-ка, рухнула и рассыпалась на сотни поленьев. Яшка с криком упал рядом, сильно ударившись при этом головой и потеряв сознание. Этого никто не заметил. Все любопытные собрались с другой сто-роны дома, там, где горело сильнее.
Однако увидела это Громушка. Она вздрогнула всем телом, за-прядала ушами, закрутила головой, словно выглядывая, видел ли падение Яшки ещё кто-нибудь. Потом она осторожно зубами сняла повод с забора и бросилась бегом к Яшке. Он всё ещё не подавал признаков жизни. Громушка, озираясь на бушующий рядом огонь, пару раз ткнула его мордой в бок, мягкими своими губами пошлё-пала по лицу – результата не было никакого. Тогда она ухватила зу-бами Яшку за его брезентуху и принялась осторожно оттаскивать его от пожарища.
Вот кто её этому научил?! Никто. Разве что её огромное доброе сердце и умная голова.
Оттащив Яшку на несколько метров, Громушка остановилась и громко заржала. И опять её никто не увидел, не услышал. Тогда она бросилась за дом, к толпе людей и снова громко заржала. Тут её услышали.
- Глянь-ка, - крикнул кто-то из толпы. – Никак что случилось! Смотри, кобыла-то как встревожена.
А Громушка подошла к одному из мужчин, осторожно прихва-тила его зубами за рукав и потянула за собой.
- И правда, что-то случилось. Ишь, за собой зовёт…
Несколько человек отделились от толпы и поспешили вслед за Громушкой. А потом… Потом увидели лежащего без сознания Яш-ку и принялись приводить его в чувство. Громушка сначала совала меж людей свою морду, хотела узнать, как там её друг. Но кто-то прикрикнул на неё:
- Чего ты тут мешаешься?! Ты своё дело сделала, молодец! А теперь давай – геть отсюда!
И она, словно поняв сказанное, с низко опущенной головой медленно отошла на место, куда её поставил Яшка.
Пожар вскоре потушили. Точнее сказать он сам догорел до определённой точки, когда и тушить-то уже было нечего. Но… За-лили, разбросали головёшки, чтобы ветром не раздуло огонь, не начался новый пожар. Дома-то кругом стояли сплошь деревянные, достаточно было и небольшой искры.
Пришёл в себя и Яшка. Его хотели отправить в больницу, но он категорически отказался.
- А Громушка? – возмущался он. – На кого же я её оставлю?
- Да-а, лошадка у тебя замечательная, - похвалил один из мужи-ков. – Это ведь она тебя спасла. А то и больничка бы не понадоби-лась, сразу на погост можно было везти.
- Как это? – не понял Яшка.
И ему рассказали всё, что с ним произошло, пока он был без со-знания.
- Ничего себе! – удивился Яшка. – А я и не знал. Думал, валялся тут, никем не замеченный. Оказывается вон оно как… Ну, спасибо тебе, подруга моя дорогая!
И Яшка крепко поцеловал лошадиную морду…
Про Яшку в пожарной команде все говорили, что он добрый, исполнительный и весёлый товарищ. Никогда он не отказывал в по-мощи нуждающимся.
- Яков Ляксандрыч, меня к вам ваш командир послал. Можно с вами поговорить?
Яшка в это время занимался «гигиеническими процедурами» - чистил скребком громушкину шкуру. Он обернулся на голос. Перед ним стояла бабушка Агриппина из соседнего с пожарной командой дома. Была она маленькая,  сухонькая, видно не пожалели её года и тяжёлая работа на господском заводе.
- Говори. Чего хотела, Агриппина Петровна?
- Да я, милок, насчёт удобрения. Нельзя ли его из-под ваших лошадок заполучить?
- Ха, чего проще. У нас вон видишь, весь задний двор этим удобрением завален. Бери сколько хошь…
- Вот, спасибо тебе, Яков Ляксандрыч! Уважил.
- Да чего там… У нас производство этого удобрения можно ска-зать безостановочное. Во, видишь, опять навалили…
Бабушка Агриппина стояла, слушала Яшку и, переминаясь с но-ги на ногу, не уходила.
- Агриппина Петровна, что-то ещё хотела? – поинтересовался у неё Яшка.
- Так, милок, ты бы привёз удобрение-то на мой огород. Я рас-считаюсь…
Яшка улыбнулся.
- Какой расчет?.. Не хватало ещё за дерьмо деньги брать.
- А за работу? – удивилась бабушка.
Яшка ничего не ответил. Как было отказать этой одинокой ста-рой женщине? Совесть не позволяла. Он глянул на кучи «удобре-ния» возле забора, на бабушкин огород. Потом взял вилы и реши-тельно сказал:
- Ладно! Помогу. Громушка, на место!
Кобылка не спеша  прошла в своё стойло. Яшка же целый день швырял «удобрение» через забор со двора пожарной команды на огород Агриппины Петровны. Когда перекидал всё, из дома вышла бабушка и, прикрывая что-то передником, засеменила в сторону Яшки.
- Спасибо тебе, милок! Добрая у тебя душа. Возьми вот пирож-ков, специально для тебя испекла. Знаю ведь, что от денег отка-жешься, да и поллитровку не возьмёшь, так как не употребляешь зе-лье-то. Мне это товарищи твои рассказали. А вот от пирожков не откажешься, это тоже они подсказали…
- Хм, спасибо, бабуль! Пожалуй, не откажусь. Один пока живу, некому меня побаловать.
- А чего же один-то?
- Ну, не нашёл ещё свою половинку…
- Так, а чего искать? У вас вон на башне на Лисьей горе твоя по-ловинка-то служит.
- На какой башне? – не понял Яшка. – С чего ты взяла, бабуль, что там моя половинка?
- Давно, сынок , живу. Многое видела, многое вижу. И не толь-ко вчерашнее и сегодняшнее. Я и в будущее заглядываю иногда. К вам дежурной на смотровую-то башню недавно Верку Попову при-няли. Вот она и есть твоя суженая. Присмотрись, девка она хоро-шая. Крупноватая, правда. Так тебе же её каждый день на руках но-сить не надо будет. Ноги есть, сама дойдёт куда положено.
Яшка стоял, жевал бабушкины пирожки и о чём-то думал. Веру-то он и сам видел, с первого дня её появления в пожарной команде приметил. Красивая она была, это правда. Но и крупная, как говорит Агриппина Петровна, это тоже правда. Хотя…
- Значит, говоришь, сама дойдёт, куда положено? – смеясь, пе-респросил он у бабушки. – А ведь ты, бабуль, права… Ох, и вкус-ные у тебя пирожки. Даже то, что рядом с удобрением стоим, и то не замечаю из-за их вкусности. Спасибо тебе, Агриппина Петровна! За всё спасибо! Я тебя понял и беру твои слова на вооружение.
- И не пожалеешь, Яшенька. Пока жив будешь, всё о моих сло-вах вспоминать станешь. Счастья тебе, добрая душа…
Через полгода Яшка женился. На той самой Вере с пожарной башни. Разумеется, всё это было не скоропалительно. Целых полго-да Яшка искал подступы к Вере Ивановне, иначе из-за крупных га-баритов он её как-то, и называть стеснялся. Хотя, как выяснилось, по возрасту они были абсолютные ровни. И не только по годам, но и в один месяц родились, и даже в один день. Бывает иногда и такое.
Первое время Вера близко не подпускала Яшку. Не позволяла ему никаких ухаживаний за собой. Яшка не сдавался: то букетик ей прямо на пожарную башню принесёт, то в кино пригласит. А кино-то в то время было ещё в диковинку. Вера от кино не отказывалась, нравилось оно ей. Особенно любовные драмы. Тут уж Яшка прояв-лял свою изобретательность. Что молодой девушке надо? Пряник – пожалуйста, семечки – да без проблем, леденец на палочке – да хоть два.
Но к себе Вера Яшку так и не подпускала. Даже под ручку не позволяла себя брать. Однако, всё вдруг решилось в одну минуту. При очередном свидании Вера решительно заявила:
- Всё! Завтра в ЗАГС идём! Хватит народ смешить!..
И пошли. И расписались. И стали жить одной семьёй, долго и счастливо. А Яшка, извиняюсь – Яков Александрович, действитель-но всю свою долгую жизнь вспоминал бабушку Агриппину, напро-рочившую ему этот счастливый семейный союз…
Днём выехали на пожар. Горело недалеко, на Береговой, но го-рело сильно.
- Яков! – серьёзно предупредил  брандмейстер Семёнов. – Там впереди канава через дорогу. Ты поосторожнее!
Яшка хлопнул вожжами по бокам Громушки и обиженно про-кричал уже на ходу:
- Да я не один год уже на пожарной лошади работаю, всякого повидал! Что мне ваша кана… - и вылетел с козел от сильного толч-ка. - …ва, - договорил он, уже сидя на земле.
Пожарные грохнули хохотом, а Яшка быстро вскочил и запрыг-нув на козлы, продолжил езду.
- Идиоты! – выругался он. – Обязательно надо канаву поперёк дороги копать. Будто не знают, что я здесь езжу!
Пожарные снова расхохотались. Но не обидно – по-доброму. На Яшку вообще невозможно было обижаться или подшучивать над ним зло. Сам-то он был добрый человек.
На следующий день после дежурства Яшка запряг резервную лошадь в хозяйственную повозку и привёз откуда-то с реки целый короб речной гальки. Высыпал её в канаву, разровнял, воткнул в землю лопату и сердито бросил:
- Пусть теперь попробуют ещё канавы копать, где не положено, я им!..
Но что и кому, так никто и не узнал. Больше канавы поперёк дороги никто не копал…
- Слушай, Яшка, - подсел к нему пожарный Зайцев, - а спорим, что твоя кобыла не сможет одним махом от завода до пожарной башни подняться.
Яшка улыбнулся.
- Это что, по прямой что ли? В эту крутизну? Так тут и человек не сможет сразу-то, передышка понадобится.
- Вот я и говорю – слабенькая она у тебя.
- Да иди ты… Что это я на спор буду лошадь загонять? Чего ра-ди?
- Ну, а если я тыщу на кон поставлю?
- Тыщу, говоришь… Не знаю, не знаю…
- Ай, да что с тобой говорить? Слабаки вы оба…
Зайцев встал и отошёл от Яшки.
Прошло несколько дней. Яшка всё это время ходил какой-то за-думчивый, молчаливый. Несколько раз он после дежурства подни-мался на Лисью гору, становился возле башни и смотрел вниз, то на одну сторону, то на другую.
На шестой день он сам подошёл к Зайцеву.
- Хорошо, Серёга, давай поспорим. А ребята вон нас разобьют.
В пожарной команде, где при отсутствии пожаров служба во-обще-то проходила скучновато, пожарные были рады любому но-вому развлечению. Всей дежурной сменой разбивали руки споря-щих и только потом поинтересовались, а в чём суть спора.
- Да вот, Серёга говорит, что я на своей Громушке не смогу од-ним махом от завода до башни подняться. А я говорю, что смогу, - пояснил Яков. – И вы все будете тому свидетелями, так как на кон Серёга положил целую тысячу рублей.
- Ого! Ничего себе! – удивились пожарные. – А если проигра-ешь, что ты, Яшка отдавать будешь? У тебя вроде лишних-то денег нет.
- А я выиграю! – уверенно ответил Яшка.
- Ладно, если что, мы тебе поможем, - шепнул на ухо Яшке один из пожарных, когда все начали расходиться.
После обеда, в то время, когда пожары случаются очень редко, Яшка запряг Громушку и по объездной дороге через улицу Лисо-горскую спустился вниз, к заводу. Пожарные во главе с ухмыляю-щимся Зайцевым, встали у пожарной башни. Яшка походил вокруг своей линейки, что-то сказал Громушке, потом быстро распряг её вскочил верхом и поскакал по протоптанной тропе к вершине горы. Тропа эта была в небольшой ложбине, поэтому скакать по ней было немного легче.
Первую половину пути они преодолели довольно быстро, потом Громушка начала немного сдавать.
- Давай, милая, - подбадривал лошадь Яшка, - ещё немного осталось. Не подкачай.
Потом он вдруг соскочил с Громушки и побежал с ней рядом.
- Э-э, нет! – закричал сверху Зайцев. – Чего ты халтуришь?! Мы так не договаривались!
Но Яшка с Громушкой упорно бежали к вершине. И добежали. Зайцев снова попытался возражать:
- Ты неправильно на гору заехал! Ты нарушил правила спора!
- Стоп! – остановил его едва дышащий Яшка. – Уговор, какой был? Что мы с Громушкой по горе до башни одним махом доберём-ся, без остановок. Так ведь, мужики?
- Да, точно так и договаривались, - дружно подтвердили пожар-ные.
- Мы возле башни, и я, и она, и ни разу не останавливались. Что тебя не устраивает?
- Так надо было на твоём тарантасе подниматься-то.
- А разве был такой уговор? А, мужики? Был такой уговор?
- Нет, не было, - опять дружно ответили пожарные.
- Ну, раз не было уговора, значит, мы выиграли. Гони свою ты-щу. И не бузи. А на будущее запомни: не важен способ, важен ре-зультат!..
 Потом в пожарной охране произошли большие изменения – на смену пожарным лошадкам пришли пожарные автомобили. И Яшка со своей Громушкой оказались не у дел. Громушку, как казённое имущество, вскоре продали, а Яков Луков перешёл работать печни-ком в добровольное пожарное общество.
Может возникнуть вопрос, почему он в пожарные не перевёлся в той же пожарной команде? Так некуда было переводиться. По-жарные автомобили в помещение пожарной команды не входили, габариты не позволяли. Пришлось для них подыскивать новое зда-ние. А здание пожарной команды закрыли за ненадобностью, пре-вратили его в холодный склад пожарного инвентаря. На время. До тех пор, пока в нём вообще не отпала всякая надобность.
Больше повезло пожарной башне. Туда провели телефон, и те-перь постовой не бил в тревожный колокол и не поднимал шары с фонарями, просто сообщал по телефону, где произошёл пожар. Так что Вера Ивановна проработала постовой на пожарной башне ещё несколько лет.
Такова незамысловатая история простого кучера пожарной ло-шади, которого соседи долгое время за глаза называли – пожарный с Лисьей горы. Впрочем, не его одного, а и его красавицу жену.

Нижний Тагил
Осень 2016 г.